Алхимик

© Алекс Каменев, 2020

© ООО «Издательство АСТ», 2020

* * *

Глава 1

Над головой шумела листва. Густые кроны величественно раскачивались на ветру. В отдалении перекрикивались говорливые птицы. Стволы деревьев ровными шеренгами уходили в массивы зеленого моря сверху, где редкими проблесками мелькали обрывки ярко-голубого бездонного неба.

Что за?..

Это что, лес? Какого… я тут делаю?

Осознал себя лежащим на траве. Вокруг никого. Только звуки дикой природы. Той самой, что уже давно привык видеть исключительно на сверхчеткой картинке телевизора. Даже на шашлыки давно уже выезжаем на специально подготовленные площадки, где лес и не лес вовсе, а аккуратно подстриженный и вычищенный парк.

Ерунда какая-то…

Сел. Точнее, попытался. Стоило туловищу принять вертикальное положение, как перед глазами помутнело, а затылок отозвался острой болью.

Блин… Рука автоматически метнулась к проблемному месту. И тут же нащупала мокрые спутавшиеся волосы. Прикосновение вызвало еще одну порцию болевых ощущений.

На голове рана, – подумал как-то меланхолично, будто каждый день пробивают черепушку чем-то тяжелым.

Чем это меня так? И кто?

Напали, огрели дубинкой, ограбили и выбросили в темный закуток? Типичная история для полицейских хроник крупных городов. Особенно если гулять по опасным районам в темное время суток.

Проблема в том, что за мной никогда не водилось столь дебильных привычек. И потом, при чем тут лес? Вывезли за город, после того как обчистили карманы? Бред. Зачем возиться? Проще оставить на месте и спокойно уйти, дав дворникам утром повод набрать номер полиции.

Может, хотели убить? Избавиться от трупа в лесном массиве, уже выглядело не столь бредово. Правда, закопать забыли, имелся шанс, что заядлый грибник или экотурист найдут труп.

Да и с самим убийством не срасталось. За что меня убивать? Не такая важная фигура. Никаких явных или неявных врагов, способных организовать нечто подобное, попросту нет.

Чушь полная. Какие, в задницу, враги? Недоброжелатели разве что. С работы. Конкуренты по карабканью по пресловутой карьерной лестнице. От них если дождешься чего, то мелкой пакости, но уж точно не покушения на убийство. Это же не кино, в самом деле.

Значит, что-то еще.

Я напряг память, пытаясь вспомнить последнее событие. Вроде была суббота. Приезжал Димка из отпуска и по старой доброй традиции позвал отметить возвращение. Засели у него, человек пять или семь. Близкие друзья, знавшие друг друга с незапамятных времен.

Отравление исключалось. Как и шутки с вывозом в лес. Не школьники уже давно заниматься такой ерундой.

Что потом?

Выпили, закусили, болтали о том о сем. Затем Димка достал какую-то старинную безделушку. Он любил покупать всякий древний хлам. Вещица напоминала расческу, типа гребенки-заколки, не знаю, как называются штуки, чем девицы расчесывали волосы в стародавние времена.

Точно! Я этой хреновиной укололся. Вертел в руках, мысленно удивляясь человеческим привычкам к коллекционированию всякой ерундовины, что вряд ли пригодится в жизни современного человека, а затем на кончике пальца выступила капелька крови.

И всё. Дальше как отрезало. Темнота и беспамятство. Очнулся здесь.

– Бред какой-то, – вслух пробормотал я.

И пораженно замолк. Голос не мой! Какого хрена?! Занятый размышлениями о причинах появления в незнакомом месте, я до этого мгновения ни на что больше не обращал внимания. И только сейчас додумался посмотреть на руки.

Не мои! Руки, мать их перемать, не мои!

Слишком маленькие. Узкие запястья, вытянутые кисти, тонкие пальцы. ДЕТСКИЕ РУКИ!!!

О господи! Я принялся судорожно ощупывать себя и с каждой дальнейшей секундой приходил во все больший ужас. Забыл о боли. Забыл об окружающем лесе. Забыл обо всем. Потому что тело принадлежало не мне.

Тело не мое! Как такое может быть?

Первая мысль – галлюцинации. Точно, укололся древней железякой, схватил столбняк, привезли в больницу, накачали лекарствами. Теперь лежу под капельницей, ловлю приходы.

Или хуже. Подхватил какую-нибудь гадость от долбаной расчески. И тоже сейчас валяюсь в палате под тоннами мощнейших антибиотиков. А вокруг – результат воспаленного воображения ослабленного экзотической болезнью организма.

Дерьмо! Паршивец Диман подставил своей неумной жаждой к собирательству архаичного барахла. Ну я это ему еще припомню…

Я принялся с ожесточением щипать себя, пытаясь проснуться. Нахождение в одиночестве в лесу вызывало неприятное чувство беспокойства. Того и гляди из-за деревьев выскочит волк или иная живность с намерением полакомиться беззащитной человечинкой.

Оно мне надо, такие кошмары? Лучше прийти в себя, и плевать, насколько пробуждение окажется болезненным…

Но, к сожалению, щипки почему-то отказывались помогать. Только кожа покраснела и усилилась боль от раны на голове.

Вот еще одна странность. Можно ли во сне ощущать боль? И довольно приличную.

Хороший вопрос. И без ответа с моей стороны. Я в подобных делах совершенно не разбирался. Работа в офисе не предполагала подобных знаний.

С трудом встал, едва не грохнувшись снова на землю. Голова закружилась, перед глазами поплыли круги. Черт! Как бы не сотрясение. Тошнота подступила к горлу, но пустой желудок не изверг ничего.

Постоял, привыкая к изменившемуся восприятию мира. Тело слушалось плохо, шатало из стороны в сторону, едва не завалился опять, стоило сделать небольшой шаг вперед.

Медленно и чрезвычайно осторожно огляделся. Оказалось, лежал у подножья склона с крутым наклоном. По следам на траве и окровавленному камню под ногами удалось восстановить приблизительную картину событий.

Подросток, в чьем теле я очутился, если это не сон и все происходило на самом деле, шел наверху, споткнулся, зацепился за что-то, упал и покатился вниз. Тут шарахнулся головой о булыжник и вырубился.

– Разрази меня гром, – пробормотал я под нос.

И второй раз поразился, насколько неправильно и непривычно звучит чужой голос. Ломкий, тонкий, совершенно не похожий на обычный мужской, принадлежащий взрослому человеку.

– Попал, – медленно протянул я.

И опять вслух. Звучание незнакомого голоса убеждало в реальности происходящего.

В голове сами собой возникли два вопроса, имеющих чуть ли не сакральный характер для любой русской души.

Кто виноват? И что делать?

На первый однозначного ответа здесь вряд ли дождешься. Если только вдруг с небес не прогремит глубокий бас и не объяснит, какого, собственно, лешего тут происходит.

Подождал, осторожно покосился наверх. Понял, что пришествия седого мудреца в белых одеждах, восседающего на троне из облаков, ждать не стоит, и принялся обдумывать второй вопрос.

Что дальше? Оставаться на месте, надеясь, что заблудившегося мальчишку ищут? Начать орать во всю глотку?

Почему-то возникло стойкое ощущение, что ждать и кричать бесполезно. Лес выглядел по-настоящему диким. В том смысле, что воплями вполне реально привлечь всякую хищную живность.

И будет потом, как в анекдоте про медведя и завтрак туриста…

В способность защитить себя я верил слабо. Хилое телосложение подростка, отсутствие какого-либо оружия и простая одежда никак не могли помочь в противостоянии с острыми когтями и зубами истинных хозяев леса.

Кстати об одежде. Это что за лохмотья? Свободные штаны и рубаха выглядели так, словно их шил косорукий, бухой в доску портной, использовавший вместо ниток полоски кожи, а дырки протыкал не иголкой, а шилом. Ткань грубая, похожа на мешковину.

На ногах вообще странная обувь. Не кроссовки, не туфли. И не сапоги. То ли чересчур закрытые сандалии, то ли здорово прохудившиеся галоши.

Материал странный… Не резина, однако и не кожа, и уж точно не ткань. Я бы поставил на бересту, но разве из нее делают обувь?

Погодите-ка, береста?..

Понадобилась целая секунда, чтобы сообразить – да ведь это же лапти! Или какой-то близкий аналог.

Господи, да что тут происходит? Какие лапти в начале двадцать первого столетия? Их разве не в тематическом развлекательном парке только встретишь? Куда всякие любители истории шляются, типа аутентичность, натуральный быт и другая похожая дичь.

Я взглянул на измазанные грязью ладони, пальцы медленно подрагивали. Попал так попал…

Так, ладно, пока лучше не задумываться: что да как и почему. Будем действовать в порядке возникновения проблем. Для начала необходимо выбраться из леса. Непонятно, сколько сейчас времени и как скоро наступит ночь. Шарахаться по лесу в темноте будет еще хуже, чем днем.

Как там определять сторону света? По солнцу?

Я задрал голову, пытаясь рассмотреть сияющее светило. К сожалению, густая листва мешала точно определить его расположение.

Что еще? Мох? Он вроде растет с северной стороны у корней деревьев… или с южной? Блин, стоило больше смотреть каналов о натуральной природе. Стой теперь, гадай.

И башка не думает утихать. Приложило неслабо. Кровь идти перестала, но головокружение сохранялось, как и тошнота.

Плюнув и положившись на удачу, я медленно побрел вдоль кромки окончания склона. В любом случае залезть обратно явно не смогу, а идти в противоположную сторону не хотелось.

Рассуждал так: если пацан грохнулся оттуда, то, может, наверху какая-нибудь тропинка или дорожка. Шанс слабый, понятно, но хоть что-то. Больше ничего путного не придумал. Выживальщик из меня тот еще. Запросто заблужусь в трех соснах.

Шел медленно, ноги то и дело подкашивались, штормило будь здоров. Пару раз опускался на колени, пытаясь перевести дух. Ворох листвы, засохшие ветки и неровность почвы еще больше затрудняли движение.

Примерно через полчаса (больше? меньше?) на-ткнулся на бурелом из трех поваленных крест-накрест деревьев. Пришлось обходить слева, держа по правую руку склон.

Наверху все так же шумела листва, не долетавший вниз ветер качал пышные кроны, изредка доносилось пение птиц.

Шок от пробуждения в чужом теле постепенно заглох, вместо него наступило какое-то отупение. Я брел с единственным желанием – куда-нибудь дойти. Не грохнуться, не потерять сознание. Интуиция подсказывала – упаду, то обратно не поднимусь и, вообще, останусь здесь навсегда. Вырублюсь и не проснусь. Схарчат «санитары леса» неподвижную тушку за милую душу и спасибо не скажут.

Страх оказаться съеденным волками или медведем подстегивал, заставляя делать следующий шаг. А за ним следующий, и еще один, и еще.

Мысль, что тебя сожрут дикие звери и твое тело так никто и никогда не найдет, выступала мощным мотиватором, чтобы двигаться дальше.

Не знаю, как кому, но лично мне такая смерть казалась довольно паршивой. Хотя чего это я, любая смерть паршива, независимо от обстоятельств. А умирать я не хотел.

Потому и шел, спотыкаясь, шатаясь, кривясь от головной боли, но не останавливаясь.

В конце концов мое упорство оказалось награждено. Посчастливилось наткнуться на небольшой родник в корнях особо огромного дуба. Струйка воды текла по узкой ложбинке и заканчивалась в маленькой заводи.

С хриплым всхлипом радости (думал, и впрямь сдохну где-нибудь по дороге) я опустился на край бережка. Зачерпнул воду в ладошках и первым делом сделал глоток. Зубы заломило от холода. Студеная. Хорошо. То, что надо. И чистая. Мелкие листики, лениво плавающие по поверхности, не в счет.

Очень осторожно побрызгал на затылок, стараясь не задевать горящую огнем рану. Промыть бы, да придется с головой нырять в пруд, самому не видать и рук сзади нет. Неудобно.

Слипшиеся от крови волосы мешали толком определить, насколько на затылке все плохо. А если череп пробит? И посмотреть толком нельзя.

Наклоняясь в очередной раз к воде, я случайно взглянул на гладкую поверхность водного зеркала. Взглянул и замер, не в силах пошевелиться.

Я рассматривал свое изображение в водном зеркале, на меня оттуда смотрело незнакомое лицо подростка. Лет четырнадцати-пятнадцати. Вряд ли старше. Черты резкие, злые. Скулы острые, как бритва. Худощавый. Породистый нос с легкой горбинкой. Волосы прямые, цвета начищенного золота. Губы – тонкие, сомкнуты в прямую линию. Глаза глубоко запавшие, светло-зеленые, с легким синим оттенком. Взгляд серьезный, не по годам. Кончики ушей заостренные. Шея узкая, цыплячья.

Именно в этот момент в голове что-то щелкнуло. Словно шлюзы открыли – и полился водопад совершенно чужой памяти.

Образы, незнакомые места и лица, чуждые определения и понятия, непонятный язык – обрывки воспоминаний полноводной рекой вливались в мозг, захлестывая и сливаясь в единую массу со старой памятью.

Трудно сказать, сколько это продлилось и как долго я так простоял, уставившись в воду, коленками на грязной земле. Завис и не мог пошевелиться, переваривая невесть откуда навалившееся знание.

Я четко знал, что я – это я, Аркадий Касаткин, тридцати одного года от роду, проживающий в белокаменной с самого рождения, работающий в одной из преуспевающих фирм на должности менеджера среднего звена.

И в то же время, непонятно с чего, я ощущал себя неким пацаном по имени Эри. Сиротой, выкупленным у труппы бродячих артистов старым чародеем-алхимиком по имени Пауль Гренвир, известным также как Старец из башни.

Эри мало помнил о своей прошлой жизни до того, как появился здесь. Воспоминания носили обрывочный характер. Зато хорошо помнил, что случилось после. Старик заставлял заниматься сбором трав, ягод, других ингредиентов. Тяжелый физический труд, ведение хозяйства, уборка помещений, таскание воды, колка дров – все это входило в перечень его обязанностей.

И хотя официально считалось, что пацан находился на положении ученика или подмастерья, фактически старый хмырь использовал мальчишку в роли слуги.

– Фарх его побери, мешок потерял, – совершенно неожиданно воскликнул я.

В следующую секунду пораженно замолк. Вдруг понял, что использовал не русский язык. И что самое поразительное, сделал это привычно, не напрягаясь.

Более того, знал, что Фарх – это не просто какое-то непонятное слово, оно обозначало имя демона и носило ярко ругательный оттенок. Как «черт тебя побери» – или нечто подобное.

А мешок, о котором речь – не что иное, как сегодняшняя добыча от прогулки по лесу. Пауль Гренвир имел весьма скверный нрав и запросто мог осерчать за потерю дневного сбора нужных для зелий травок.

Я, а точнее, Эри знал, что за потерю ингредиентов его не похвалят. Скорее наоборот, опять появлялся риск остаться без ужина. А то и без завтрака на следующий день.

Возвращаться? К счастью, благодаря памяти парнишки я теперь имел представление, куда идти. Где находилась башня, тоже известно. С учетом прошедшего времени, вполне реально найти потерянный баул и успеть обратно затемно.

Пацан и впрямь случайно споткнулся о корягу и грохнулся наземь, покатившись на дно широкого оврага, где благополучно и остановился, ударившись о кусок камня, неведомо какими путями попавшего в самый центр лесного массива.

В принципе, можно забить и пойти домой. Отговорка есть – ссадина на затылке. Проблема в том, что злобному старикашке на это абсолютно плевать. Хоть весь в крови приползи, но проклятые травки притащи обязательно.

Думая о сложившейся ситуации, я с удивлением осознал, что принял факт вселения в чужое тело невероятно легко. Не было ни истерики, ни психологического шока, ничего такого, чего можно ожидать в подобных условиях. Я не спятил и не сошел с ума, хохоча, как безумец.

А слияние памяти? Тоже что-то невообразимое. Но и тут все прошло удивительно гладко. Две личности будто слились, формируя совершенно иного человека, отличного от первоначальных заготовок, послуживших базой для нового «я».

С одной стороны, легкость восприятия совершенно невозможных в обычной жизни вещей радовала. Поехать крышей и слететь с катушек как-то совершенно не улыбалось.

С другой, выглядело это невероятно подозрительно. Почему нет последствий? Разве так должно быть? И как вообще должно быть? Если уж на то пошло.

И опять куча вопросов без внятных ответов.

В конечном итоге решил пока не ломать голову над этим, здраво рассудив, что не имею сейчас возможности разгадать причины случившегося. Надо сосредоточиться на более насущных проблемах. Например, пойти и отыскать дурацкий мешок и принести его в башню.

Для меня прежнего это выглядело полным безумием. Тащиться обратно, с дыркой в голове, рискуя потерять сознание и потом не проснуться, да еще по лесу – кто бы предложил, молча покрутил пальцем у виска и послал куда подальше.

Но Эри знал, что в таком случае можно не только не дождаться еды, но и оказание первой помощи ставилось под большой вопрос.

То есть «сволочь из башни» запросто мог не вылечить рану и отправить пацана спать не только без жратвы, но и с пробитым затылком. А уж очнется ли тот поутру, старика волновало мало.

И никакая отмазка там не сработает, набрехать с три короба не получится. Нет травок – нет ужина и, соответственно, нет ничего остального. Тратить драгоценную микстуру для лечения «мелкого тунеядца» старик ни за что не будет.

Вот такие жестокие нравы. О гуманизме и общечеловеческих ценностях тут и слышать не слышали.

Имелся, правда, небольшой шанс, что чародей все же побоится потерять удобного «помощника», стоящего на положение служки. Но опять же, чего-то конкретного ожидать не стоило. Пятьдесят на пятьдесят. Может, пожалеет и вылечит, потому что не захочет лишний раз напрягаться и искать замену. А может, плюнет и не станет ничего делать. Слишком много факторов, могущих повлиять на окончательное решение. Вплоть до настроения у старика сегодня.

Чуть раздражен – склеишь ласты. Благодушен – спасет. С учетом того, что обычно Гренвир тот еще по жизни брюзга и вечно ворчащий урод, ждать от него чего-то хорошего не приходилось.

Пацан твердо знал об этом, поэтому никогда не рисковал. И основываясь на его старом опыте, я решил поступить схожим образом.

Короче, двинул обратно.

Пользуясь знаниями о лесе от «реципиента», в чью тушку подсадили мое сознание, найти дорогу оказалось гораздо легче. Для начала не стал возвращаться назад по старым следам. Вместо этого двинулся от родника на север, нашел более пологий склон и забрался на вершину, откуда так неудачно скатился. Дальше проще, пошел вдоль края обрыва.

Потерянный мешок нашелся на месте падения. К счастью, он не упал вниз вслед за хозяином и остался наверху.

– Ладно еще старый хрыч не заставил сегодня искать корешки, – пробормотал я, поднимая котомку из плотной холстины. – Запарился бы тащить.

Сказал и опять подумал, что слияние разумов прошло удивительно гладко. Чуть ли не буднично. Никаких тебе противоречий, раздвоений личности или еще какого похожего дерьма с нарушением психики.

Это действительно радовало. Сойти с ума, попав в другой мир – однозначно не то, что нужно невольному путешественнику.

Я вдруг споткнулся и остановился. Господи, а ведь точно, выходит, что я в другом мире! И Земля осталась непонятно где.

Как вернуться? И возможно ли это сделать? А если да, то как потом попасть снова в свое тело? И есть ли оно вообще? На меня накатила тоска. Понимание факта, что, возможно, где-то там далеко я умер, вызывало депрессию.

Пришлось брать себя в руки. Встряхнуться и постараться не думать о худшем. Главное сейчас не поддаваться унынию. Здесь и сейчас я жив, а это уже немало, учитывая всю дикость случившегося безумия.

Я брел, лес вокруг неохотно менялся. Появилось больше просветов наверху, деревья не стояли неприступной стеной, кустарника стало поменьше, буреломы и вовсе исчезли.

Вскоре вышел на опушку, заливной луг высокой травы уходил за бескрайний горизонт, солнце уже перевалило зенит.

Ноги Эри сами повернули на запад и уверенно зашагали по едва видневшейся тропинке с края нескошенного поля. Память мальчика услужливо подсказала, что где-то там должна находиться деревня. Но мне не туда, там помощи ждать бесполезнее, чем в башне. Селяне крайне настороженно относились к чародею и его подмастерью, хотя при случае не чурались брать звонкое серебро за продукты.

Шел тяжело, несмотря на то что голова болеть перестала, общая слабость никуда не исчезла, тошнота лишь слегка отступила. Жутко хотелось прилечь, ни о чем не думать и просто заснуть.

А еще проклятый мешок. Пусть внутри и не коренья, а травки, все равно камнем висел на спине, оттягивая измученные руки.

Обитель волшебника появилась не сразу, неторопливо вырастала с каждым пройденным шагом. Сначала крыша с остроконечным шпилем, выложенная крупной черепицей. За ней серые стены, грубой каменной кладки. Потом проступило узкое окно, похожее на бойницу. И только после выступил край деревянного частокола, окружавшего пузатую башню по периметру.

Последние силы ушли на то, чтобы доковылять до калитки, бросить мешок на землю и медленно завалиться на бок. Дальше темнота и потеря сознания.