Двое мужчин, один с густой рыжей щетиной и в потрепанной кожаной куртке, другой в рваной рубашке и с очками, подошли к двери старого каменного дома. Дом стоял на узкой улице, насквозь пропахшей гнилью и дымом дешевых сигарет. В нескольких распахнутых окнах горел огонь. Помимо этого огня улицу освещал один единственный фонарь, чей тусклый свет падал на почерневшие стены и на взгорбленую, словно хребет собаки, каменную мостовую, вырисовывая их очертания среди тьмы и вечерних звезд. Также среди тьмы вырисовывалось две физиономии мужчин. Они Улыбались, как обычно всегда улыбаются пьяные угрюмой улыбкой. Толкнув ногой деревянную дверь, мужчина в куртке нырнул в дверной проем и исчез во тьме лестничного пролета. Его друг постоял еще несколько мгновений, словно чего-то дожидаясь, а потом исчез там же. Лежавший у дверей пес приоткрыл глаза, но почти тут же закрыл их обратно.

Оказавшись внутри, мужчина в куртке поджег спичку. В свете огня появились очертания его друга и узкой винтовой лестницы. Она так резко уходила наверх, что удобнее всего взбираться по ней было на четвереньках. Помимо лестницы спичка осветила еще и старика с взъерошенными волосами, который стоял с выставленным вперед карабином почти пред гостями. Прикурив папиросу, мужчина потушил спичку и бросил ее в сторону. Очертания лестницы и старика с карабином тут же исчезли, остался лишь огонек сигареты.

– Там кто-то есть! – объявил старик. Лица его не было видно, и пьяный голос его словно рождался темнотой.

– Где? – уточнил мужчина в куртке хриплым голосом.

– В темноте. – ответил старик.

– Темнота это… это как стоять рядом с зеркалом. – просветил всех мужчина в очках.

– Почему?

– В темноте и в зеркале никогда ничего нет, но там всегда что-то есть.

– Так есть или нет? – уточнил мужчина в куртке. Папироса его нервно шевелилась во тьме.

– Скорее есть. Да, там всегда что-то есть. Должно быть.

После этих слов друга, мужчина в куртке достал револьвер и два раза выстрелил наугад в темноту.

– Все, теперь там больше никого нет. – заключил он и издал похожий на смех звук. После этого мужчина стал взбираться по лестнице, то и дело хватаясь рукой за что-то противное и чертыхаясь. Старик тоже издал похожий на смех звук и больше ничего.

Через пару пролетов сигарета мужчины в куртке столкнулась еще с одной сигаретой. Она горела в темноте и не шевелилась. Она была так бездвижна, словно ее приколотили к стене. Сигарета мужчины, напротив, дергалась из стороны в сторону, словно бьющийся об окно мотылек.

– Джо здесь? – спросил мужчина в куртке.

– Какой Джо? – спросил его в ответ тонкий женский голос.

– Тот единственный Джо, который живет здесь. В этом вонючем доме.

– Я не знаю никаких Джо. А как тебя зовут? – ответил голос с нежностью.

Мужчина в куртке опять достал спичку и зажег ее. В тусклом свете огня вырисовалось лицо женщины с коротко стриженными волосами, наивной улыбкой и с усталым взглядом. Она курила, опершись о стену. Курила и улыбалась.

– Элейн, ты? Что значит, что ты не знаешь никаких Джо?

– То и значит, что я никого не знаю. И не собираюсь знать, сколько бы их здесь ни было, этих Джо.

– Джо поэт – подсказал мужчина в рубашке. Его очки поблескивали в свете горящей спички. – Он здесь живет.

– Ах, поэт! – рассмеялась девушка так, как будто это было невыносимо смешно – Не люблю поэтов, от них всегда становится тошно. Еще тошнее, чем от мятных сигарет.

– Так он здесь? – ответил ей мужчина в куртке. Спичка его погасла, догорев до конца. На лестнице опять стало темно.

– Что вам от него нужно?

– Поцеловать хотим.

– Может ты меня лучше поцелуешь?

Мужчина в куртке ничего не ответил, он развернулся и подошел к одной из дверей, после чего несколько раз ударил в нее кулаком.

– У Джо подружка, не думаю, что он будет вам рад. Если хотите, можете выпить со мной. Правда Боб выкинул меня сюда, так что присесть я вам скорее всего не предложу. – проговорила девушка, затягиваясь. В глазах ее тускло отражался огонек сигареты и клубящийся над ней дым.

– У Джо подружка? – удивился мужчина в рубашке. – Наверное и корабли уже по небу поплыли…

Все не понимая уставились в темноту, откуда доносился голос мужчины в рубашке.

– Это аналогия такая.

– Чего?

– Аналогия. Слово такое.

– Красивое слово. Только непонятное. Энни сказала про подружку, я сама не видела. И не слышала. Слышно всегда только Джо и больше никого не слышно.

– Джо, открывай, сукин ты сын! Мы пришли веселить тебя, и ничерта ты от нас не отделаешься, пока не высунешь сюда свою кислую рожу. – прохрипел мужчина в куртке. Сгоряча он так ударил по двери кулаком, что та открылась. Воцарилась тишина. В этой тишине слышалось лишь потрескивание сигареты, ерзание, засунутой в карман, руки мужчины в рубашке и мерный мужской голос, который едва слышно доносился из открытой двери:

– А вчера заплелось в гости солнце

Сверкать в моем окне.

Я сжарил его с перцем и виски

На чугунной сковороде.

Голос был хриплым, важным и невероятно выразительным.

– Упаси нас боже от этой чертовщины… – простонал мужчина в рубашке.

Гости протиснулись внутрь и стали пробираться через темный коридор на голос.

– Жалко только, что океан

Не научился ходить.

Не то бы я и его

Успел за стол усадить…

Дойдя до небольшой, прокуренной комнаты, в которой стоял стол, маленькая кровать и два кресла, укрытых старыми заплатаными тряпками, гости остановились. Следом за ними вошла и девушка, которая тоже остановилась. Все они замерли. Тусклый свет керосиновой горелки плясал на их остановившихся в изумлении лицах, словно на каменных изваяниях. Даже рука мужчины в рубашке перестала ерзать и застыла в кармане, неестественно согнувшись, словно подстреленная шиншилла.

Перед гостями, растянувшись в одном из кресел, сидел Джо. Его сутулые плечи покрывал сотню раз заплатанный, растянутый пиджак. Босые грязные ноги были протянуты и водружены на валявшийся подле ящик. Вся его несуразная фигура была словно насмешка над естеством. Но одновременно с этим в фигуре этой читалось и прежнее, утерянное благородство. В глазах Джо горел огонек, и от одного огонька этого вся комната наливалась жизнью. Его длинная, немытая шевелюра была собрана в пучок за головой, а борода выстрижена. В руках его были блокнот с записями и сигарета. Рядом с ним, в другом кресле, сидела женщина небольшого роста. Сидела она не как сидят люди, а поджав ноги под себя. Она была худа и едва одета. Весь ее наряд состоял из одного тонкого платья, которое свисало с хрупких плеч и едва доставало до колен. Волосы ее были совершенно белыми, и кожа у нее тоже была белой, какая всегда бывает у лесных дриад. Глаза ее были ярко зеленого цвета и, казалось, сияли во мраке комнаты, словно два лесных огонька. Она смотрела на гостей взглядом, встревоженной среди сна, лисицы.

Мужчина в рубашке сначала пробовал смотреть на девушку, но потом зажмурил глаза и окрестил себя святым знамением. Элейн удивленно улыбалась и не могла оторвать взгляд от дриады. Мужчина в куртке переложил сигарету из одного уголка рта в другой.

– Она что, фея? Такая красивая! – не сдержалась наконец Элейн.

– Это не фея, это сатана. – осведомил ее мужчина в рубашке. Он опять открыл свои глаза, и они заметались по комнате, словно застигнутые врасплох мыши.

– Это какая-то лесная шлюха. – заключил мужчина в куртке, еще раз переменив положение своей сигареты.

– Я называю ее Анни. – заявил Джо спокойным голосом. Он вел себя так, как будто рядом с ним никто не сидел. – так звали одну из моих кошек, и у нее были точно такие глаза.

– Так ты что, фея? У тебя такие красивые волосы! – обратилась Элейн к Анни. Но та ничего не ответила, и даже лицо ее не переменилось.

– Она ничего не говорит. – объяснил Джо, убирая в сторону блокнот.

– Где ты взял ее? Я знал, что твои стихи тебя до чертей однажды доведут, но это перебор… – усмехнулся мужчина в куртке.

– Я нашел ее в лесу, когда охотился. Она попалась в капкан, прямо ногой…

– Ножки у нее ничего… – перебил мужчина в куртке.

– Я помог ей, а потом она увязалась за мной, как репей. Так и дошла до дома. Я не стал ее прогонять, с чего… Пускай… Она сидит, не мешает. Она ведь прекрасна, что скажешь, Берн? Она красива, как цветок.

– Она прекрасна, Джо, но она лесная тварь. – ответил мужчина в куртке, которого все звали Берн.

– Место ее в огне преисподней. – добавил мужчина в Рубашке, только что придя в себя и дочитав молитву. – Такие как она выпивают души и превращают людей в мертвяков. Джо, ведь ты еще не мертвяк?

– Что ты несешь, Гарди? Какой еще мертвяк?

– Мертвый мертвяк. – ответил Гарди.

– Она – зло. – добавил Берн, ухмыляясь с одобрением.

Да бросьте. – успокоил всех Джо. – Какое, к черту, зло? Вы на свои рожи посмотрите. Да в сравнении с вами сам сатана ребенок! С вами, демоны, одним переулком идти бояться. Посмотрись в зеркало, Гарди, на тебя с минуту посмотришь – так точно с душой расстанешься.

– Ее место в лесу, Джо. А твое – с нами, в кабаке. Роджер всех угощает сегодня, так что давай поднимай свой зад.

– Не навлекай проклятие на род человеческий, Джо. Я слышал кучу историй. Стоит тебе связаться с этими лесными исчадьеми – и все, крышка. Эта тварь сейчас только и думает, чтобы высосать твою душу. Всю до донышка.