Отзывы на книгу «Мысленный волк»

«Мысленный волк»

Книга в художественном смысле явно подхватывает задел, уже существующий в «Красном Колесе» Александра Солженицына, – писать о России в классической традиции, но после Набокова, после постмодернизма, в пост-телевизионную эпоху, когда информация, идущая через Сеть, сминает (или во всяком случае пытается смять) все прежние источники – в том числе эстетические.

Варламов хочет, как и предшественник,перевести своих читателей от созданий Толстых, Льва и Алексея, может, отчасти Шолохова и Малышкина, в свой мир и доказать, что о времени всего внятнее можно сказать языком времени, причём литературно переформатированным. Тот, для кого литература началась раньше Улицкой и Пелевина, своё в этой книге получит. Это не значит, что это варламовская удача. Но это – движение по направлению солнца, и видимые просчёты тоже сдетонируют благодатно в читательской памяти. Понятно, что «Мысленный волк» премию получит. Вероятно, первую.

скверно

скверно, неприятно на душе от чтения этого произведения. даже если есть какие-то литературные достоинства у этой книги, даже дочитывать не хочется, гнилым духом веет.

Варламов изумительный стилист! А вот сильно много новых идей я отсюда не подхватила, хотя и ждала! Есть писатели, которые пишут намного хуже, но при этом из-за идеи их производения оставляют большее послевкусие. Например, роман «Грудинин», где критикуется социальный дарвинизм, мне несколько больше понравился, хотя автор явно на уровень ниже Варламова....

Как сладить с собственной головой, как спасти ее от мысленного волка и не позволять ему рыскать по твоим мозгам и рисовать в воображении картины соблазнительные и страшные, имеющие несчастие сбываться? Стоит человеку послать неконтролируемый сигнал, слабый импульс от своего мозга, как мысленный волк этот сигнал улавливает, и нельзя от волка убежать, нет такого дерева, на которое можно забраться, нет такого убежища, в которое можно спрятаться.

Стандартный способ распространения информации: увидеть в анонсе издательства книгу; вспомнить, что встречала название в лонг-листе литературной премии и тогда уже подумалось, что непременно попадет в шорт; заинтересоваться автором; прочесть прежний его роман о Серебряном веке, чтобы составить представление. Почему "Мысленный волк", а не "Булгаков", "Пришвин" или "Алексей Толстой"? Не большая поклонница биографий, о людях имеет смысл судить по тому, что успели сделать, а не по обстоятельствам их жизни. И за биографическими сведениями о Михаиле Афанасьевиче, буде такая необходимость возникнет, предпочту обратиться к подлинному исследователю - к Мариэтте Чудаковой. А еще "Мысленный волк" потому что действие закона парности в моей жизни неотвратимо как дембель и вчера говорила о повести "Пчелиный волк", а завтра стану сказывать о книге, героиню которой зовут, как у Варламова, Ульяной. Вам часто встречается это имя в книгах? Вот и я не могу припомнить ни одного случая, а тут в три дня дважды. У каждого свой узор жизненного кружева, мой такой и нужно двигаться, куда тебя ведут нити.

Серебряного века, обещанного аннотацией, будет мало. Собственно, только Пришвин и Грин, о том и другом Алексеем Николаевичем написаны биографии в серии ЖЗЛ, потому, без сомнения, предметом он владеет отменно. Еще будет Распутин, хотя сомневаюсь, что его можно отнести к эпохе, разве что на роли артефакта или фона. Пришвина вспоминаю примерно раз в году, всегда в одной и той же связи - несколько собачьих рассказов: Травка, Лада, как они научились есть горох; как откопали на краю участка почерневшую коровью челюсть и она на некоторое время стала предметом собачьего культа; еще про маленького песика Лимона (визгу много, шерсти мало); и про старушку, которая задумала умирать, легла на лесной опушке, закрыла глаза, воробьи вокруг скачут, щебечут "Чив, чив" , а старушке слышится: "Жив-Жив!" и раздумала она умирать, решила еще пожить. Собственно, об этом и книга. В смысле?

В прямом: о странных аберрациях авторской воли, принудивших героев играть внутренне чуждую их природе роль (Михаил Пришвин как зеркало русской революции, Александр Грин как зеркало русской революции?); про визгу много - шерсти мало; про героиню, которая уж было собирается помирать, да видит, как в небесах разрывом туч сложился крест и решает еще пожить. Профанация? Ни в коем случае, просто тезисное изложение. Романный жанр, в отличие от строгих рамок биографии, дает автору возможность порезвиться, сыграть с героями в занятные игры. Итак, есть Павел Матвеевич Легкобытов, "Охотник", писатель посредственных дарований, но наделенный редким каузальным талантом, в котором читатель узнает Михаила Михайловича Пришвина. Что такое каузальный талант? Искусство жить в свое удовольствие и в гармонии с собой, скользя по поверхности, ни во что слишком глубоко не вовлекаясь, не опережая время и не отставая от него. Недаром варламовская биография Пришвина называется "Пришвин или Гений жизни". Есть его друг и сосед по даче Василий Христофорович Комиссаров (надо полагать, вымышленный персонаж), глубоко сочувствующий Революции и отдающий на дело ее финансирования половину дохода на протяжении многих лет. Женат вторым браком, после того, как много лет назад первая жена бросила его с маленькой дочерью на руках. Эта самая малютка Ульяна и станет героиней романа, хотя других особенностей ее личности, кроме "скачет козой", я и не назову, пожалуй. Вот она все скачет по лесам-по полям, а призванный ее несчастной матерью Мысленный Волк. Девочка по малолетству совсем не ходила и мама молила за нее, обещая, как водится, больше, чем готова была отдать и больше, чем у нее было, а МВ услыхал и дал Уле козью прыгучесть - то есть легконогость, конечно и в уплату вознамерился сожрать ни много-ни мало - Рассеюшку, что с успехом и сделал не без помощи злодея Ницше.

О, боги мои, что за бред? Нет, отчего же, отменный гладкий литературный язык, живые герои: Вера, жена Комиссарова, чудо как хороша; Уля тоже ничего так; яркий Легкобытов и дивный-дивный Грин, который здесь Савелий Круд, "престидижитатор" (чего стоит один только эпизод с Сапфиром). Я только никак не могу принять здешней апологии Распутина, но то субъективное. Думаю, что "Душа моя, Павел" все-таки стоит того. чтобы прочесть.

Книга написана языком классической русской литературы и читается очень приятно. На страницах произведения мы встречаемся с Распутиным, Розановым, Куприным, но , вместе с этим это глубоко художественная книга с четко прописанными главными и второстепенными героями, исторической сюжетной линией и размышлениями о судьбе России. Наблюдая за вымышленными и реальными историческими персонажами мы видим их переживания за судьбу страны и отсутствием возможности влиять на непредотвратимые события. Алексей Варламов автор множества биографий, специализирующийся на русской литературе 19 века. Таким образом при создании произведения автор обладал солидным исследовательским багажом.

Читайте больше друзья!!!

Варламов попытался соединить героев всех написанных им биографий и противопоставить их друг другу. Каждый имеет свои взгляды на жизнь, революцию, добро и зло и степени дозволенности. Сначала может показаться суховато, потом может показаться, что слишком много герои беседуют о жизни и своей роли в ней. Варламов чем-то близок к Достоевскому по масштабу вопросов, включению некоторой мистики и саморефлексирующих, иногда полусумасшедших героев. Но, в отличие от Достоевского, все же максимально отдаляет свою собственную авторскую позицию.

Когда читала, бросала через каждые 100-150 страниц, что-то обдумывая. Но в конце появилось чувство того, что прочитал такой умный, целостный роман.

"Мысленный волк" - это постмодернистский текст, скроенный из фрагментов реальных биографий, пересказов реальных статей и художественных текстов, изложенных под видом размышлений, бесед и монологов, а также постоянных взглядов в будущее (обращаться к которому несложно, учитывая, что оно хорошо известно).

Писатель Алексей Варламов набил руку на документалистике, причем большинство его героев так или иначе жили и действовали в период первой четверти двадцатого века. Многие из них с минимальными декоративными изменениями перекочевали и в "Мысленного волка": Михаил Пришвин, Александр Грин, Григорий Распутин, Василий Розанов под легко считываемыми псевдонимами являются активными действующими лицами романа.

Такой подход с одной стороны позволяет автору достаточно глубоко прописать персонажей, за годы всестороннего изучения ставших ему практически родными, с другой стороны — дает право на различные вольности, недопустимые в рамках строгого жанра ЖЗЛ. От этого исторические деятели в "Волке" без конца мечутся от зависти друг к другу, вынашивают коварные планы, лелеют тайные грезы; с удовольствием Варламов описывает их сны, чувства и фантазии, от чего роман местами напоминает беллетризированные биографии звезд из журнала "Караван историй".

Сплести фрагменты жизней совершенно разных реальных людей так, чтобы получилось стройное повествование — задача достаточно сложная, поэтому в романе появляются центральные герои, полностью вымышленные (?) — механик Василий Комиссаров, его вторая жена Вера и его дочь Ульяна. Как ни странно, мне они показались более цельными и интересными, да и более понятными с точки зрения мотивации и поступков. К "историческим" персонажам в этом плане есть ряд вопросов.

Например, линия многолетнего противостояния "учителя" Р-ва (Розанова) и "ученика" Легкобытова (Пришвина). В действительности, конфликт подростка-гимназиста Пришвина с тогда еще просто преподавателем Розановым, приведший к отчислению первого, на самом деле имел место быть. И, конечно, Варламов не мог пройти мимо такого интересного пересечения биографий двух своих героев. Но в романе этот короткий эпизод приобретает просто циклопический размах, подминающий жизни двух великих личностей. Творчество, успех, любовь, деньги — ничто не имеет значения для героев, кроме этого давнишнего молчаливого противостояния. Независимо друг от друга, годами и десятилетиями оба вспоминают об этой драме, безустанно рефлексируя бессонными ночами: учитель — об ученике, ученик — об учителе. Даже сексуальные проблемы у одного из героев — последствия этого эпизода! Постоянное обмусоливание этой темы на протяжение всей книги довольно утомляет.

Еще один странный момент — объединение автором в одной героине таинственной первой платонической возлюбленной Легкобытова-Пришвина и первой жены Круда-Грина. То есть, сама по себе идея хорошая, но воплощение у нее получилось какое-то сбивчивое и сумбурное. Есть две истории, две героини, но они никак не сцепляются в одну. Все очень невнятно, зато основательно сдобрено мелодраматическими восклицаниями вроде "Да... это была она!!" или "Это вы толкнули ее в его объятья!" Самая глупая и слабая линия в книге.

Удивил портрет Григория Распутина: он тут очень положительный. Святой старец, плоть от плоти русской земли, искренне верующий богомолец и примерный семьянин, сердцем преданный царю с царицей и оклеветанный злыми завистниками — на светлом образе Распутина в романе нет ни единого пятнышка (кроме разве что пристрастия к алкоголю, ну да разве ж это грех для русского человека, у которого душа за всех болит). Вопросы тут не столько к достоверности (все-таки Варламов посвятил инфернальному старцу целую книгу и наверно имеет основания видеть его именно в таком свете), сколько к назойливости этого обеления. Ну хорошо, верим!

Наконец ключевая идея романа — это мысленный волк. Неоднозначный образ. Ирреальный, будоражащий воображение — как и все мистические мотивы, разбросанные по тексту. Вообще для меня это оказалась самая сильная сторона книги: все эти ночные пробежки-полеты, сияющие глаза из темноты, страшные сны и предзнаменования. Впечатляющая сцена с лесным пожаром со стрельбой и градом и не менее впечатляющая концовка.

И вместе с тем — смутила мысль о том, что Россия была единственной страной в мире, не доступной мысленному волку (то есть, познанию, разуму — которое в романе предстает корнем всего зла), покуда была темной и богомольной. И эта неразумность вроде как представляется благом. А потом из погрязшей в умствованиях Европы пришла на нашу святую Русь червоточина интеллектуального познания (в главные виновники этого безобразия определен Ницше), и не стало больше у России защиты от мысленного волка. Веет от всего этого, знаете, таким квасным патриотизмом. И в конце романа это подтверждается пафосными размышлениями об особом пути и богоизбранности России и русского народа.

Выходит так будто для того, чтобы в России снова наступили радость и благодать, надо отринуть интеллектуальное и обратиться к вере, жить просто, без умствований — как жили веками мужики да бабы в деревнях. Эту же мысль, кажется, иллюстрирует история деревенского пасынка Легкобытова-Пришвина — Алеши.

Но тут снова возникает вопрос: если оглянуться по сторонам, то становится очевидно, что в современной России мысленному волку поживиться, скажем так, особо нечем. И где же наша благодать? Но, возможно, я просто как-то не до конца поняла ключевую идею.

Вывод: хорошо написанная и увлекательная, несмотря на некоторые огрехи, книга. Если к сюжету где-то можно придраться, то к слогу — нет, он на высшем уровне. Читается очень быстро и легко. Ну, и есть о чем подумать в конце.

Не могу однозначно ответить, понравилась ли мне эта книга или нет. В принципе, мне интересен период Серебряного века как таковой, я узнал прототипов большинства персонажей, радовался узнаванию отдельных эпизодов и отсылок к реальным фактам, да и в целом книга просто написана хорошим языком. С другой стороны, основная мысль автора мне так и непонятна - была ли в основе книги какая-то определенная идея или же это просто дань памяти переломному моменту в истории страны? Означает ли финальная сцена аллегорию того, что большевики совершили массовое изнасилование России при попустительстве и равнодушии интеллигенции (отцов нации)? Был ли этот самый "мысленный волк" действительным разгулом темных сил или же это тот случай, когда даже зло в итоге служит добру (финальный монолог "дяди Тома")?

В общем, многие моменты я так и не расшифровал, даже после прочтения нескольких интервью писателя многое так и осталось непонятным. Но итог все равно - 8 баллов из 10

Книга местами интересная, местами не интересная, местами полный бред. Но в целом понравилась скорее, чем нет. (я уже стихами говорю!) Резануло слух слово "радиация" в устах Дяди Тома Не до конца понятна судьба Ули, тк если почитать биографии писателей из книги, то она "должна" была прийти на свидание в тюрьму к Круду, а не Легкобытову. Еще забавное. Первый раз роман я "услышала" на Маяке, его читал ктото неприятным безэмоциональным голосом. И я при чтении долгое время не могла избавиться от этого голоса, тк роман в моей голове читался именно им))

Роман вошел в шорт-лист премии «Большая книга» и вполне достоин этого. У автора прекрасный язык, он пишет легко и без ненужных загадок и излишнего пафоса. Как тот же Водолазкин, из которого филологическое прёт как плохо переваренная пища. Здесь тоже много метафор и много метафизики. Само название восходит к молитвам. Перебирая жизни героев, за которыми легко узнаются прототипы, Варламов легко рассуждает о Серебряном веке и последовавшей за ним революцией. И эта дурная революция прорастает в сознании героев как неизбежное следствие изнеженности сознания, непоследовательности и сумбура. Мысленный волк пирует на полную, поскольку жертвы не оказывают ему никакого сопротивления. Прототипы легко (или не очень) угадываются – Пришвин, Розанов, Грин, Распутин – но не довлеют над героями. Они как бы эскиз, по которому пишется портрет новых людей, типических персонажей переломной эпохи. А главный герой – девочка, а потом девушка Уля, проходит через книгу как апокрифический персонаж, легко связывая очень разные события и впечатления. Книга легкая и страшная одновременно. Облака, леса, реки и городские пейзажи внешне беззаботны. Но под акварельными картинками вскрываются страшные и уродливые реалии переживающего смерть мира. Замерзающие мужики, убитые помещики, поруганные женщины, выстрелы и удары топора – они все время «вытаивают» из пасторальной на первый взгляд действительности. Порою рассуждений об исторических закономерностях многовато, но диктует сама эпоха слома – первой мировой войны, отречения царя, двух революций. Многоголосицу времени, отсутствие понимания в диалогах, закулисную злую волю, движущую событиями в условиях безволия главных персонажей, автору удалось передать вполне. В этом и есть авторское желание высказывания об эпохе Серебряного века. Вторым героем мне все-таки представляется Легкобытов – человек, не понимающий времени, живущий поперек его, вынужденный в силу своего пусть и не большого, но все ж таки таланта, его отражать. В книгах, мыслях, поступках, статьях и судьбе. Закономерно, что и конца его судьбы, как и многих сюжетных линий, в книге нет. Все акварельные линии оказываются замазанными масляной краской Дяди Тома, не имеют продолжения. Композиция книги немного страдает, часть историй кажутся уж совсем вставными новеллами. Как история встречи Круда (Грина) и Ули. Даже важная часть про Распутина обесценивается последующими главами. Впрочем метафора голубого сапфира, подаренному Крудом Уле, красива. Но остается подвешенной, краткой, очень быстро раздавленной насилием. Чтобы показать победу волка автор был вынужден перейти грань эпох, и совместить повествование до и после, возможно, ему не удалось. Когда писатель не знает, как закончить книгу, он заканчивает ею восклицательным знаком или многоточием. «Мысленный волк» заканчивается скорее многоточием, хотя и формально стоит точка. Талантливая книга, ее стоит читать и, возможно, перечитывать.