– Тебе помочь? – услышала Вика позади себя тихий приятный голос. Отбросив со лба волосы, она обернулась и заметила на крыльце школы невысокого худощавого паренька с короткими темными волосами.

Не дожидаясь ее ответа, паренек нагнулся и принялся собирать разлетевшиеся по ступенькам тетради и учебники: в царившей за пару минут до начала занятий суматохе кто-то, чьего лица Вика не видела, довольно сильно толкнул ее в спину, отчего она, потеряв равновесие, выронила из рук портфель.

Паренек подал ей несколько тетрадей, вылетевших из портфеля, и, внезапно застенчиво улыбнувшись и одарив взглядом арктически-ледяных глаз, сказал:

– Меня зовут Витя. То есть Виктор. А тебя?

Пронзительно протрещал звонок, оповещавший, что учебный день – ее первый в новой школе – начинается. Вика, хватая тетради, которые протягивал ей неожиданный помощник, ответила:

– Надо же, совпадение… Потому что меня зовут Вика. То есть Виктория.

На мгновение ее пальцы соприкоснулись с пальцами паренька, столь любезно ей помогавшего, – странно, однако он отчего-то не отпускал тетради, внимательно глядя на девушку.

И на мгновение – всего на мгновение! – Вике сделалось страшно, однако она тотчас прогнала это чувство, потом что незнакомый ей парень (теперь, впрочем, знакомый, ведь он назвал свое имя) был столь предупредительный. Добрый.

Безобидный.

И единственный знакомый человек в этой новой школе, в новом городе, куда в самый разгар учебного года получил направление ее отец. Именно по этой причине им пришлось переехать из столицы соседней области, где у Вики было все: друзья, родственники, любимая школа, любимые учителя и любимые места, – сюда, в этот город на большой реке.

И это за год с небольшим до выпускного!

– Поверь мне, это не совпадение, – услышала она тихий голос своего нового знакомого и подумала, что ослышалась. Она даже хотела спросить его, что он имеет в виду, но Виктор протянул ей два учебника, с которых бережно сдул пылинки, и сказал:

– Это ведь тоже твое…

Вика кивнула, поднялась на ноги и вдруг поняла, что не имеет ни малейшего понятия, куда ей идти. Крыльцо школы, в которой ей предстояло учиться после переезда в новый город, вдруг внезапно опустело – только она и ее новый знакомый.

– Извини, а ты не подскажешь, где сейчас занятия у десятого «Б»? – произнесла Вика, оглядываясь в поисках пенала – этот пенал, сделанный из кожи и расшитый разноцветным бисером, был подарком дяди Васи на ее день рождения.

За три недели до того, как дядя Вася погиб в нелепой автокатастрофе.

– Ты что-то ищешь? – спросил ее знакомец, и Вика ответила:

– Да, мой пенал… Он был тут…

Виктор наморщил лоб и, качнув головой, ответил:

– Наверное, он отлетел в сторону, и его просто кто-то прихватил. Нехорошо получается. Хочешь, я пройдусь по классам и спрошу, кто его взял?

Он взглянул на Вику своими арктически-ледяными глазами, и Вика поняла – он в самом деле это сделает, причем немедленно.

– Спасибо, не надо. Да и тебе наверняка не разрешат…

– Я и спрашивать не буду. Просто сделаю! Он ведь тебе дорог?

Вика кивнула, и Виктор ринулся куда-то в коридор с явным намерением пройтись по классам и найти того, кто стащил ее пенал, действительно красивый и, безусловно, притягательный, как из этого коридора навстречу Виктору шагнул абсолютно лысый приземистый мужчина в плохо сшитом костюме и нелепом горчичном галстуке.

– Это что за непорядок? – произнес он, кладя руку на плечо Виктору. – Ты куда это собрался?

Вика заметила, как Виктор вздрогнул, а на его лице застыло странное выражение, причем до такой степени странное, что ей сделалось не по себе. Однако это выражение столь же быстро улетучилось, как и возникло, и Виктор тихо произнес:

– Мне очень надо. Уберите руку, пожалуйста. Я не люблю, когда до меня дотрагиваются.

Тип в костюме, кажется, не расслышав его реплики, подошел к Вике и спросил:

– Ага, ты ведь наверняка новенькая… Где же у меня было записано…

Он вытащил из кармана костюма бумажку, развернул ее и прочитал:

– Косачева Виктория, десятый «Б». Твое добро?

Он подал ей карандаш, и Вика поблагодарила типа в костюме.

– Так, меня зовут Михаил Вячеславович, я завуч по учебной части и в данный момент и. о. директора. И очень не люблю, когда ученики вверенной моему попечению школы опаздывают на занятия!

Вика с трудом сдержала вздох разочарования: этот малоприятный тип в плохо сшитом костюме с клоунским галстуком так был не похож на элегантную ироничную директрису ее бывшей школы!

– А ты, должно быть, Титов Виктор? – продолжил завуч, по-прежнему стоя спиной к Виктору. – Тоже новенький. Из десятого «В».

– Нет, я тоже из десятого «Б»! – произнес Виктор, и Михаил Вячеславович, обернувшись, скороговоркой произнес:

– Не перебивать. Не перечить. Не умничать. Раз я сказал десятый «В», значит, и будет десятый «В»!

Вика, снова сдержав вздох, дипломатично произнесла:

– Михаил Владиславович, быть может…

Завуч уставился на нее и крикнул:

– Вячеславович я, Вячеславович!

Вика, зная, что обладает красотой и шармом, перед которыми не могут устоять мужчины любых возрастов, улыбнулась и продолжила:

– Извините, Михаил Вячеславович. Но, быть может, вы определите нас в один класс? Мы – двое новеньких, никого тут не знаем, так будет проще…

Она заметила, как угрюмое лицо Виктора просветлело, на нем возникло некое подобие улыбки.

Но завуч сердито посмотрел на Вику и заявил:

– Ничего не проще! И вообще, не знаю, какие у вас в старой школе царили порядки, но здесь решения руководства не обсуждаются!

А руководством – и это было совершенно понятно – являлся этот самый Михаил Владиславович. Ну, то есть Вячеславович.

– И все-таки, быть может, имеется возможность… – начала Вика, но завуч прокричал ей в лицо:

– Не имеется! Как я сказал, так и будет! И вообще, урок уже десять минут как идет, а вы тут прохлаждаетесь. Я такое не потерплю!

Вика отвела взгляд – не хватало еще, чтобы этот самодур сделался новым директором. И в очередной раз поняла, как ей недостает всего: своих друзей, своей школы, своих учителей.

Своего города.

– Не кричите! – послышался тихий голос Виктора, и Михаил Вячеславович, в этот раз отлично расслышав его реплику, повернулся к нему и проскрипел:

– Ты что-то сказал, как тебя… Титов?

Вика заметила, как Виктор на глазах съежился, словно врастая в пол. Рука завуча вновь опустилась ему на плечо.

– Уберите руку… – простонал Виктор, а завуч ухмыльнулся:

– А что, если не уберу?

Виктор вдруг поднял глаза – и стоявшая рядом Вика вздрогнула: такой пронзительный и пробирающий до костей был у него взгляд.

– Я не выношу, когда до меня дотрагиваются… Уберите руку… – прошелестел Виктор едва слышно, и завуч, отдернув руку, провозгласил:

– Ну, ты мне тут не балуй, Титов! Дисциплина превыше всего! Вам пора в классы. У десятого «Б» сейчас русский язык, а у десятого «В» физкультура. Тебе туда, Титов!

Он указал на противоположный коридор, который вел к спортивному залу. Завуч надумал проводить Вику до класса, самолично завел ее в кабинет, представил коллективу и преподавательнице и, пожелав всего наилучшего, скрылся.

Вика не знала, куда ей сесть, лихорадочно думая о том, что вряд ли эти незнакомые подростки смогут стать ее друзьями.

Своих настоящих друзей она оставила в родном городе.

Одна из девиц, сидевшая за первой партой, улыбнулась ей, и Вика опустилась на стул рядом с ней. Урок продолжился, и Вика многое бы дала, чтобы он никогда не закончился. Однако прозвенел звонок, занятие завершилось.

Вокруг нее посыпались шутки, пошли разговоры. Вика не знала, как себя вести, и ждала, когда же ее новые одноклассники покинут кабинет.

Внезапно около нее появился рослый спортивный блондин, одарив ее ослепительной белозубой улыбкой, он спросил:

– А твой предок – новый проректор в универе, ведь так?

Вика уныло кивнула: по этой-то причине они и переехали в этот город! На старом месте отец был только деканом, а здесь стал проректором и заместителем ректора.

– Круто! – произнес блондин и протянул ей широкую ладонь. – Меня зовут Игорь. Для друзей – Игорек. Для очень близких друзей – Игорюнчик.

– Твой папа – новый проректор? – раздалось сразу несколько голосов, и Вика тотчас оказалась в центре внимания одноклассников. – Ой, а нам всем в следующем году туда поступать…

– Ну, не всем, – заметил вальяжно Игорь, на которого, как уже успела отметить Вика, местные девицы взирали с явным вожделением. – Кто-то, не исключено, и в Москву подастся.

И, подмигнув Вике, произнес:

– Хочешь, я тебе школу покажу? Ведь я – самый крутой здесь чувак. По мне все эти дуры сохнут. Кстати, ты можешь называть меня Игорюнчик…

– Как прошел твой первый день? – спросила вечером, во время ужина, у Вики мама. Гостиная их огромной, расположенной в престижной сталинской высотке пятикомнатной квартиры была еще обставлена не до конца: у стен громоздились ящики, но рабочие уже водрузили на крюк большую хрустальную люстру.

Отца еще не было – он задерживался на работе, однако отец всегда задерживался на работе. Мама уже давно смирилась с этим. И она переезду в новый город радовалась, здесь она без проблем получила место заведующей гастроэнтерологическим отделением в одной из городских больниц.

– Все отлично, – ответила Вика и вдруг поняла, что это не пустая фраза и не ложь: все в самом деле было отлично. Уже к концу третьего урока она чувствовала себя так, как будто находится среди старых знакомых. Дурой она не была и понимала, что многие желают подружиться с ней именно по той причине, что ее отец – новый проректор в местном университете.

Однако кто сказал, что она должна отвергать подобных друзей?

– Ну и хорошо, – улыбнулась мама, наливая из фарфоровой супницы первое. – А какое у тебя самое запоминающееся событие первого дня?

Вика задумалась. Знакомство с Игорем? Он, конечно, очень приятный молодой человек, хотя фанфарон и зазнайка – и в этом очень похож на Максима, ее одноклассника из прежней школы.

Нет, вряд ли.

То, что ей посчастливилось блеснуть знаниями на уроке химии? Как выяснилось, преподавали химию тут не ахти, да и учительница, похоже, была далеко не самая лучшая. Поэтому не стоило особого труда решить у доски задачу, казавшуюся многим очень сложной.

Нет, и не это тоже.

Или тот факт, что на большой перемене местные красавицы стали выпытывать, откуда у нее имеются такие шикарные джинсы и такой крутой перстень. Их внимание Вике даже не льстило, а воспринималось назойливой попыткой записаться в ее лучшие подруги.

Нет, уж точно не это.

Но тогда что? Вика на мгновение закрыла глаза и вдруг вспомнила, как на большой перемене мельком увидела из окна группку великовозрастных парней, что стояли во дворе вокруг того самого Виктора Титова, который утром помог ей. Один из типов, с прыщавым лицом и глумливой ухмылкой, тыкал Виктора в плечо пальцем, остальные гоготали. Ситуация не была угрожающая, скорее всего, неприятная: местная шпана «учила жизни» странноватого новичка.

Однако Вике запомнилась напряженная поза и странное выражение лица Виктора, а также его руки, сжатые в кулаки, причем с такой силой, что они сделались бескровно-белесыми.

Вика помнила, что обратилась к сопровождавшему ее Игорю с вопросом, кто эти парни, и тот, презрительно цыкнув, заявил:

– А, Дуремар и его «шестерки». Так, шакальничают помаленьку. Если посмеют на тебя вякнуть, скажи мне, я их вмиг уделаю.

Вика хотела было попросить Игоря, который пользовался несомненным авторитетом у всех в школе, сделать так, чтобы этот самый Дуремар (крайне неприятный прыщавый второгодник-переросток) оставил в покое Виктора, однако не решилась сказать об этом сразу, а потом перемена закончилась, и Вика обо всем забыла.

Странно, что вспомнила сейчас. Да, надо было попросить Игоря немедленно вступиться за Виктора.

– Встреча с завучем… – ответила Вика на вопрос мамы, вдруг осознав, что пауза, последовавшая за ее вопросом, уж слишком затянулась. – Он такой малоприятный, властный тип…

Но мама, услышав звук открывающейся входной двери, не дослушав ее, быстро прошла в прихожую. Вика отправила в рот очередную ложку с грибным супом.

То, что у отца была любовница, Вика узнала случайно, но шоком это для нее не стало. Она видела, что у родителей крайне сложные отношения. Но в разводе не были заинтересованы ни мама, ни отец. Вика знала, что мама приложила немалые усилия, чтобы оторвать отца от любовницы, и что именно по маминой инициативе отец подал документы на место проректора в университете соседней области.

– Добрый вечер, солнышко! – Отец поцеловал ее в щеку. – Как дела?

– Все хотят подружиться со мной, потому что я проректорская дочка! – ответила Вика, отец расхохотался, а мама заявила, что нечего говорить глупости и что все хотят подружиться с ней, потому что она такая красивая, умная и добрая девочка.

Последовал ужин, как в старые добрые времена. Однако, прислушиваясь к басу отца и воркованию мамы, Вика вдруг поняла, что все безвозвратно изменилось. Все делали вид, что все было как и раньше.

До того, как у отца появилась любовница.

Но вернуть прошлое невозможно – и переезд в другой город ничего не изменил. Вика почувствовала, как ей тоскливо и одиноко. Интересно, а столь любовно взирающие друг на друга родители, мило перебрасывавшиеся фразочками о первом рабочем дне на новом месте, тоже себя так ощущают?

Но по крайней мере у нее есть родители, хотя бы и с очень сложными отношениями. У нее появились друзья – и пусть только по той причине, что она проректорская дочка. А вот кто был у Виктора Титова?

Вика в очередной раз подумала о парнишке с арктически-ледяными глазами, впрочем, сама не зная отчего.

– Что, псих, опять бычишься? – донеслось до Вики, вывернувшей из-за угла. Ее глазам предстала малоприятная сцена: Дуремар в окружении своих преданных «шестерок», таких же двоечников, как и он сам, издевался над Виктором Титовым.

С момента переезда и начала учебы в новой школе незаметно пролетел месяц – приближались майские праздники, весна преобразила город, который, как поняла Вика, был не таким уж и кошмарным, как она себе вначале представляла.

За это время Вика практически не сталкивалась с Виктором, хотя время от времени и думала о нем.

Дуремар, действия которого сопровождал гогот его челяди, ткнул пальцем в грудь Виктора, а тот – с закрытыми глазами и побелевшим лицом – прошептал:

– Я не выношу, когда до меня дотрагиваются…

– А я не выношу, когда меня домогаются! – пропищал идиотским голосом один из сопровождавших Дуремара типов.

Группка местных хулиганов залилась отвратительным смехом.

– Оставьте его наконец в покое! – заявила Вика, и команда дуремаровцев вдруг повернулась в ее сторону. Их предводитель, оставив предыдущую жертву, вразвалочку приблизился к Вике. Девушке внезапно сделалось страшно.

– Ой, а кто это у нас такая тут объявилась? – произнес Дуремар, вплотную приближаясь к ней, так что Вика ощутила запах его пота. – Телочка нашего Игорясика!

Дуремаровцы подобострастно заржали, а Вика ледяным тоном произнесла:

– Что ты себе позволяешь?

Дуремар положил ей руку на грудь и прогнусавил:

– Что хочу, то и позволяю! Или ты только нашему супергерою Игорьку даешь? Или, быть может, тому тоже?

Он ткнул пальцем в сторону Виктора, который по-прежнему с закрытыми глазами и сжатыми до белых костяшек кулаками стоял в некотором отдалении.

– Убери руку, – произнесла спокойно Вика. Дуремар дернулся, но лапу все же не убрал, однако поинтересовался:

– А если не уберу, то что тогда?

Вика залепила ему пощечину, а потом инстинктивно вытерла о джинсы пальцы, на которых остался жир от прыщавого лица Дуремара.

– Ах ты, шлюшечка… – начал Дуремар, и Вика заметила, как его «шестерки» взяли ее в кольцо. – Сейчас я тебе покажу, что с такими строптивыми происходит!

Но до того, как Дуремар успел что-то предпринять, произошло нечто неожиданное: послышался низкий утробный звук, а потом раздался дикий вопль. Вика заметила, как Виктор, лицо которого было похоже на маску, боданул головой одного из хулиганов, да так сильно, что тот отлетел на несколько метров и ударился спиной о бетонную стену.

Остальные «шестерки» тотчас переключили внимание на Виктора, Дуремар завопил:

– Мочите его, мочите! Ну, ногами, придурки!

Всхлипывая, Вика бросилась в обратном направлении и налетела на одного из приятелей Игоря, шедшего ей навстречу.

– Там, там! – ткнула она пальцем в сторону потасовки.

Приятель Игоря, организовав подмогу, ринулся в сопровождении своей команды на дуремаровцев.

Драки не вышло, потому что все происходило на заднем дворе школы и кто-то донес о случившемся Михаилу Вячеславовичу. Завуч, сопровождаемый физкультурником, трудовиком и обэжэшником, выскочил на улицу, но к тому времени все ретировались, на земле остался только окровавленный, тяжело дышавший Виктор.

Вика, присев около него, прикоснулась, а потом отдернула руку, вспомнив, что Виктор ужасно не любит, когда до него дотрагиваются.

Но тут внезапно он сам схватил ее руку и, прижав ее ладонь к своей щеке, прошептал:

– Ты – только моя. Я никуда тебя не отпущу…

Вика не знала, что делать и как себя вести. Она не была уверена, что Виктор произнес именно эти слова. А даже если и эти – все это могло быть реакцией на полученные в ходе драки травмы…

Подоспевший и. о. директора принялся костерить Виктора, попутно желая узнать, кто принимал участие в драке.

– Ему нужна помощь! – перебила Вика. – Медицинская. Что, если у него повреждения мозга или внутренних органов? Если с ним что-то случится, то отвечать вам!

Этот аргумент убедил Михаила Вячеславовича отложить головомойку. Приехавшая «Скорая» забрала Виктора, а к Вике и. о. директора, весьма перед ней (вернее, ее могущественным отцом!) лебезивший, приставать с вопросами не стал.

– Вичка, – спросил Игорь, подоспевший после завершения всей бучи, – Дуремар к тебе приставал?

Вика подтвердила это, и с каждым сказанным словом лицо Игоря мрачнело.

– Та-ак, – протянул он наконец, – эта жертва закупоренных сальных желез очень сильно пожалеет о том, что посмела сделать. А этот шизоид?

Вика не поняла, о ком речь, пока Игорь не пояснил:

– Ну, этот новенький… Дебил, который все время молчит и ужасно боится, когда до него кто-то дотрагивается. Он тоже к тебе приставал?

Вика гневно заявила:

– Нет, Виктор, наоборот, мне помогал. Он защищал меня от Дуремара, как настоящий рыцарь…

Игорь, которому ее слова отчего-то не понравились, процедил:

– Ну-ну, рыцарь шизоидного образа… Ладно, он молодец, что пришел тебе на помощь, но от тебя пусть держится подальше!

– Он пришел мне на помощь! – отчеканила Вика, а Игорь примирительно сказал:

– Вичка, я бы тоже пришел тебе на помощь, но меня просто поблизости не было, а этот шизоид…

– Вот именно, не было! А он – был! – провозгласила девушка. – И перестань называть его шизоидом! Он не такой!

Виктора положили в неврологическое отделение с подозрением на сотрясение мозга – на госпитализации настоял Михаил Вячеславович, ужасно опасавшийся, что данный инцидент помешает его назначению на пост директора школы.

От мамы, работавшей в той же больнице, Вика узнала, что серьезной опасности для здоровья Виктора нет. И мама лукаво ей сообщила:

– Молодой человек явно без ума от тебя, дочка. Он засыпает меня комплиментами, которые сводятся к тому, что ты самая красивая и умная!

Вика почувствовала, что слова мамы ей неприятны. Точнее, выходит, не слова мамы, а слова Виктора Титова?..

Человека, который защитил ее от хулиганов.

– И он абсолютно прав! – заявил отец, который был свидетелем этого разговора. – Думаю, это очень благородный молодой человек. Он ведь ценой собственного здоровья пришел тебе на помощь. Ты не считаешь, что следует навестить его?

Вика понимала, что навестить Виктора нужно, однако что-то внутри ее противилось этому визиту.

– Игорь будет против, – выпалила она, а отец, который на дух не выносил Игоря, сухо произнес:

– А ты делаешь лишь то, что угодно этому районному Алену Делону? Думаю, дочка, что у тебя есть собственная голова на плечах!

Понимая, что отец прав, Вика навестила Виктора Титова, которому отвели отдельную палату (постаралась ее мама, замолвившая словечко перед заведующей отделением). Игорю о своем визите в больницу к Виктору девушка приняла решение не говорить.

Когда Вика вошла в палату, то увидела перекошенное лицо Виктора, он быстро что-то спрятал под одеяло.

– Извини, я зайду попозже… – начала она, радуясь, что визит закончился, не успев, собственно, толком начаться, но Виктор, задыхаясь, произнес:

– Вика, проходи… Я так тебя ждал!

Оставив дверь приоткрытой, Вика прошла в палату и опустилась на стоявший около постели стул.

– Ну, как дела? – спросила она, однако Титов, казалось, вовсе не слышал ее вопроса. Он протянул к ней руку и пробормотал:

– Ты пришла, ты пришла….

Вика взяла его за руку и внезапно ощутила, что пальцы Виктора сомкнулись на ее ладони, словно ее сжали клешней. Она попыталась высвободить ладонь, но ничего не вышло. Пришлось вести с ним разговор в этом неестественном положении. Точнее, она с возрастающей тревогой внимала бормотанию Виктора, смысл которого сводился к тому, что «ты пришла».

– А тебя родители навещали? – вставила наконец Вика, на что Виктор заметил:

– Родители? Они мне не нужны, если есть ты…

Он стал заговариваться, а потом и вовсе замолчал. Вика, посмотрев ему в лицо, поняла, что Виктор заснул. Она снова попыталась высвободить руку из его захвата, и на этот раз ей это удалось, хотя с большим трудом. Потирая посиневшую ладонь, на которой остались отпечатки чужих пальцев, Вика заметила что-то цветное, торчавшее из-под одеяла.

Любопытство взяло верх, да и ей показалось, что узор ей смутно знаком. Чуть откинув одеяло, Вика уставилась на предмет, который меньше всего ожидала найти в больничной постели Виктора Титова.

Это был пропавший месяц назад кожаный, с вышивкой из цветного бисера пенал – тот самый, который подарил ей дядя Вася. И который, как она была уверена, кто-то украл у нее в самый первый день в новой школе.

Вика шокированно взглянула на лежавшего перед ней Виктора – выходит, что он и украл!

Не зная, что делать, Вика быстро прикрыла пенал одеялом и вышла из палаты. Выбежав на улицу и чувствуя, что сердце ее быстро-быстро колотится, она замерла на липовой аллее и вдруг расплакалась.

Пенал был ей дорог как память о дяде Васе, и она многое бы отдала, чтобы обрести его вновь, но, обнаружив пенал у Виктора, не могла взять эту вещицу обратно.

Потому что он осквернил ее, что ли…

О своей находке Вика никому ничего не сказала, однако, когда мама на следующий день предложила ей снова навестить Виктора, категорически отказалась. Тем более что Титова через пару дней выписали из больницы.

Настали майские праздники, и Вика отчего-то с трепетом ждала возвращения в школу Виктора.

Она столкнулась с ним, выходя утром из собственного дома – и меньше всего ожидая его там увидеть.

– Разреши проводить тебя до школы? – произнес Виктор. – Ведь Дуремар со своей командой наверняка желает отомстить тебе…

О Дуремаре Вика думала меньше всего: она знала, что Игорь со своими приятелями вправил хулиганам мозги и Дуремар клятвенно обещал больше не приставать к Вике.

Да и Вика была уверена в том, что в случае необходимости справится с Дуремаром и его «шестерками»: те, именно что по причине своей демонстративной гоповатой крутизны, были трусами.

Они молча шли от набережной через старый парк, раскинувшийся на берегу величаво катившей свои темные воды реки.

– Кажется, это твое, – проговорил Виктор и, вынув из-за пазухи пенал дяди Васи, протянул его Вике. Пенал был перевязан розовой ленточкой. – Я бы мог соврать, сказав, что нашел его во дворе… Или отобрал у третьеклассников… Ну, или у пассии одного из дуремаровцев… Но с тобой я всегда буду честен, Вика.

Его голос был едва слышен и дрожал от волнения. Вике стало жаль Виктора.

– Я забрал его тогда… В тот самый день, когда мы с тобой познакомились на пороге школы. Судьба свела нас вместе и швырнула мне под ноги твой пенал…

Вика, услышав всхлипы, взглянула на Виктора и увидела, что по его бледному лицу катятся необычайно крупные слезы.

– И я просто взял его и сделал вид, что не знаю, где он… Помнишь этого жалкого чиновника из «Гранатового браслета», который издали обожал надменную княгиню и прислал ей в подарок гранатовый браслет?

Он смолк, сотрясаясь в беззвучных рыданиях, а Вика, улыбнувшись, произнесла:

– Надеюсь, надменная княгиня – это не я? У нас все в роду пролетарии. Кстати, а ленточку ты не с букетов у памятника Ленину стащил?

Не зная, как ей реагировать, Вика последовала примеру своего отца: когда не знаешь, что сказать, – иронизируй. Но не издевательски, по-доброму. Она была отчасти напугана проявлением Виктором Титовым к ней чувств.

Если, конечно, Виктор тоже считает ее слова добрыми…

– Нет, нет, что ты! Я не украл, клянусь всем святым! – заверил тотчас Виктор. – Купил в универмаге. Могу даже чек показать…

Распустив ленточку, Вика спрятала ее в карман сумки и провела подушечками пальцев по пеналу. Что же, у нее имеется поклонник – поклонник смешной, нелепый, однако самый что ни на есть настоящий.

Как и любовница у отца.

Вика поморщилась, потому что не знала, отчего в памяти всплыла эта неприятная история. Тем более к Виктору она не имела ни малейшего отношения.

– Ценю то, что ты сказал мне правду, – сказала Вика, любуясь цветущими деревьями в парке. Еще триста метров, и они окажутся у ворот школы. – И рада, что ты вернул мне эту ценную вещь.

Она посмотрела на Виктора и увидела, что тот, обычно всегда мертвенно-бледный, залился румянцем.

– Ты не сердишься? – произнес он сдавленно.

И Вика рассмеялась:

– Ничуточки! Ты же вернул вещь, которая так для меня дорога. Большое тебе за это спасибо, Витя!

Внезапно она ощутила, как Виктор взял ее за руку – точнее, ловким жестом пропустил свои пальцы через ее и плотно сжал их.

Остановившись, Вика замерла, а потом плавным, но энергичным жестом высвободила свою руку.

– Витя, извини, но, кажется, имеет место недоразумение…

Лицо стоявшего перед ней паренька из красного вдруг в мгновение ока превратилось в белое.

– Ты не хочешь? Не хочешь, чтобы мы были… друзьями? – произнес он еле слышно.

– Но мы ведь уже друзья! – ответила Вика. – Я тебе очень благодарна, причем не только за то, что ты сказал мне правду и вернул пенал, но и за то, что защитил тогда от Дуремара. Однако…

Она смолкла, не зная, как завершить начатую мысль. Виктор же, не издавая ни звука, отчего все выглядело еще ужаснее, вырвал торчавшую из кармана ее сумки розовую ленточку, бросил на землю и стал молча топтать.

Вика оторопело на него уставилась. Казалось, Виктор впал в транс, вытянув руки по швам, зажав до боли кулаки. Вика прикоснулась к его плечу, желая, чтобы он остановился, но Виктор прошипел:

– Не трогай меня, не трогай меня, не трогай меня…

Напуганная неприятной сценой, Вика сорвалась с места и почти бегом бросилась к спасительному забору школы. Влетев во двор, она чуть не врезалась в Игоря, который обеспокоенно спросил:

– Что-то случилось, Вичка? К тебе опять кто-то пристает?

Вика, инстинктивно обернувшись и удостоверившись, что никто ее не преследует, задумалась. Если она расскажет Игорю, который считает ее своей девушкой, о более чем странном поведении Виктора Титова, то последнему несдобровать. Игорь и так на дух его не переносит, называя шизоидом, а тут еще столь зловещая история.

– Нет, нет, все в порядке! – заявила Вика, стараясь успокоиться. – Просто… Просто я очень рада тебя видеть! Очень-очень!

Игорь расплылся в своей белозубой улыбке и произнес:

– Вичка, девочка моя, у нас в кармане весь мир! Как же мне повезло, что ты у меня есть!

– Извини великодушно, с тобой можно поговорить?

Вика, выходя из подъезда дома, вздрогнула, заметив Виктора Титова. Стояла последняя неделя учебного года, солнце раскочегарилось, в город пришло лето. С момента их последнего, жуткого, разговора с Виктором прошло ровно две недели, Вика, поглощенная предстоявшими контрольными и экзаменами, и думать забыла об этом инциденте.

Быть может, потому, что просто не хотела о нем размышлять?

Вика ускорила шаг, отрывисто ответив:

– Извини, но у меня сейчас нет времени.

– Прости меня, Вика! – услышала она жалобный стон, более похожий на вой, и, обернувшись, увидела, как Виктор бухнулся на колени посреди оживленной улицы.

Не веря своим глазам, Вика подскочила к пареньку и, схватив его за острое плечо, попыталась поднять вверх.

– Ты с ума, что ли, сошел! Немедленно поднимайся!

Титов, лицо которого было залито слезами, простонал:

– Встану, если только скажешь, что прощаешь мое ужасное, невыносимое, кошмарное, ничем не оправданное, патологическое поведение!

Сцена была сюрреалистичная, прохожие с большим интересом оборачивались, наблюдая за происходящим, Вика видела, как в проехавшем мимо троллейбусе люди прильнули к окнам, таращась на улицу.

Хуже всего, что с минуты на минуту должна была прибыть служебная машина за отцом. А если он сам, выйдя из подъезда, станет свидетелем этой нелепой сцены?..

– Прощаю! – сказала Вика, и Виктор, чье лицо моментально просветлело, переспросил:

– Точно-точно прощаешь?

– Точнее не бывает! – заявила Вика, хватая его под локоть и рывком помогая встать на ноги. И вовремя, потому что из-за угла плавно вывернула черная «Волга» с отцовским водителем, а это значило, что отец появится через минуту-другую.

Увлекая за собой Титова, Вика заспешила по улице – на этот раз она решила не идти через старый парк, шагая вдоль оживленной магистрали.

– Вика… Дело в том, что… что иногда на меня накатывает… – оправдывался Виктор, шагая за ней. – Я сам не могу это контролировать.

Вика внимательно посмотрела на него. Выходит, правы те, кто придумал для Титова обидную кличку шизоид? Его поведение было, мягко говоря, неадекватное.

– А что говорят врачи? – спросила она, тотчас пожалев о вопросе: даже если человек и болен, то она не имеет права оскорблять его или поднимать его на смех.

– Ничего не говорят, – вздохнул Виктор. – Я ни у кого не наблюдаюсь.

Вика, замерев и проводив взглядом отчалившую к университету отцовскую «Волгу», сказала:

– Моя мама – врач. Она поможет. У нее хорошие связи. Необязательно даже здесь, можно и в соседней области…

Виктор вздохнул:

– Ну, раз ты так говоришь… Конечно, ты права. Извини, если что не так. Это не я, это болезнь… У нас это семейное.

Вика снова взглянула на Виктора. Остальные одноклассники наверняка заклевали бы его или подвергли остракизму, а ей было жаль несчастного парня.

12 3 4 След.

Алхимия иллюзий

* * *

С этой книгой читают

Другие книги автора