Танго старой гвардии

Если бы вы знали, сколько девочек мечтают нарядиться принцессами и сколько взрослых женщин - выглядеть как шлюхи.

Любезность, как известно, стоит дешево, а ценится дорого: учтивостью ты инвестируешь в будущее.

Настоящий джентльмен — это тот, кому безразлично, джентльмен он или нет.

Мое меня не минует, а что миновало — то не мое.

"я думаю, что танец в каждом проявляет скрытое: у одних - утонченность, у других - бесшабашность."

И еще я думаю, что в сегодняшнем мире единственно возможная свобода это – безразличие. И потому по-прежнему буду жить мечом и конем.

Прожитые годы и знание жизни сошлись воедино в словах, сказанных ему семь лет назад в Мелилье графом Борисом Долгоруким-Багратионом — капралом первой роты Иностранного легиона — за полторы минуты до того, как от бутылки сквернейшего коньяка его вывернуло наизнанку на заднем дворе борделя некой Фатимы:

— Вот что я тебе скажу, милейший мой Макс: женщину нельзя оценивать саму по себе. Женщина помимо того — и сверх того — это мужчины, которые у нее были, есть и еще могут быть. Без этого ни одну невозможно понять… И тот, кто примет весь список, тот и завладеет ключом от ее сейфа. И проникнет в ее тайны.

Ты ведь никогда не спрашивала себя, как видят мир те, у кого нет денег, правда? Как смотрят они на мир, просыпаясь по утрам?У тебя никогда не воникало искушения, – продолжает он, – объявить личную войну тем, кто спит спокойно и не тревожится о хлебе насущном. Тем, кто приближается к тебе, когда ты им нужен, возносят тебя, когда им этого хочется, но все же не позволяют тебе высоко держать голову.А вот у меня возникало, – продолжает он. – И было время, когда мне казалось, что я способен победить на этой войне. И больше никогда не чувствовать себя посмешищем на этом нелепом празднике жизни…

- Не понимаю, что ее подвигло на такое… И как давно она работает на Соколова.

- Милый мой… С русскими и женщинами никогда не знаешь наперед.

... как в золотые годы, его бодрит и возбуждает и то, что скоро придется действовать, и неизбежность этих действий — он ощущает издавна знакомый щекочущий холодок неизвестности, с которым можно было справиться рюмкой или сигаретой в те времена, когда мир еще представлялся охотничьим заказником для смышленых и отважных. Когда от жизни пахло турецким табаком, коктейлями в фешенебельном баре «Паласа», тонкими духами. Наслаждением и опасностью. И вот сейчас, когда припоминается все это, Максу кажется, что каждый его шаг вновь обретает былую легкость, прежнюю проворную упругость. Но лучше всего даже не это. Обернувшись, он замечает, что вновь обрел свою тень. Солнце пронизывает высокие кроны пиний — и тень, продолговатая и четкая, как раньше, как в славные невозвратные дни, ложится на землю, стелется к его ногам. Без возраста, без отметин старости и усталости. Без лжи. И бывший жиголо, вернув себе свою тень, смеется, как уже давно не смеялся.