Пятая печать

Вряд ли я когда-нибудь буду перечитывать эту книгу и никому не буду ее советовать. Но это не потому, что книга плохая - она в какой-то степени шедевр. Просто это очень тяжелое, душераздирающее чтение, и хотя я примерно ожидала именно такой концовки, мне отчаянно не хотелось, чтобы она была именно такой... О существовании книги я узнала из повести Наталия Волкова - Разноцветный снег , читать ее совсем не собиралась, но она пришла ко мне со всей неотвратимостью. Это притча, но сугубо реалистичная, поэтому, что хотел сказать автор, понимаешь только в конце. Действие происходит в Венгрии, которая во второй мировой войне воевала на стороне нацистской Германии и имела собственных фашистов - нилашистов. В книге очень ярко показано, что они творили с людьми, но дело даже не в том, что, а в том, как и почему. Нацисты стремились прежде всего морально сломить людей, опустить их на самое дно и вызвать отвращение и ненависть к самим себе. Только люди, утратившие живую душу, являются опорой бесчеловечного режима.

Делать мертвецов легко, однако делать таких мертвецов, которые едят, пьют, работают и в то же время умеют держать язык за зубами, как настоящий, доподлинный мертвец, — это куда как труднее! Вам нужны не добропорядочные покойники, а живые люди, но столь же покорные и немые, как трупы! Знаете ли вы, как они поступают, что думают о жизни и о самих себе? "Мы маленькие люди, мы никто и ничто! Мы никак не вмешиваемся в дела мира! Быть может, мы — это их любимое выражение — лишь мушиное дерьмо на столе жизни! Единственное наше право — держать язык за зубами! Тс-с! Высокопоставленные лица делают с нами, что хотят. Мы целиком в их власти! Если нам что и позволено, так лишь втянуть голову в плечи, пусть история идет себе над нашими головами, а мы потихоньку останемся в стороне!" И так далее… И тому подобное… Ну так вот! Ваша задача в том и состоит — доказать им, что это действительно так! — Никогда не забывайте о том, что люди способны уважать себя лишь в той мере, в какой им удается сохранить порядочность, как они ее понимают. Думаю, не ошибусь, если скажу, что эти люди не потеряли самоуважения… Они не просят прощения, дружок! У них еще сохранилось чувство собственного достоинства… Вы знаете что-либо опаснее этого? — Бунтовать, протестовать, возражать, вообще быть против… На это способен лишь тот, кто уважает себя! Я бы сказал — тот, кто уверен в себе самом! Или так: кто может положиться на себя! Что отсюда следует? Выпустить людей, которые нас ненавидят, боятся да еще и уважают себя? Могут в случае чего на себя рассчитывать? Вы допустили бы такую ошибку? Пока у них остается хотя бы намек на чувство собственного достоинства, пока теплится хоть искорка самоуважения — одного страха, одной боязни мало. И все ваши попытки вколотить этот страх им в сердце, в душу, в кости и… в мозговые извилины останутся тщетными!

Почти половина книги состоит из разговоров "на кухне" - в данном случае, в трактире. Четыре человека - трактирщик, книготорговец, столяр и часовщик - пьют вино и беседуют о жизни. Все они - давние приятели, прекрасно знают друг друга, их разговоры обыденны - о чем вообще мужики болтают, когда выпьют? Но мирная обстановка трактира не обманывает читателя - учитывая, время и место действия, вскоре непременно произойдет что-то плохое... И оно действительно происходит, но пока что один из персонажей предлагает другим некую задачу, нравственную дилемму, над которой все они ломают голову. И задача непростая: героям предстоит примерить на себя одну из ролей - тирана или раба. Каждый из них напряженно размышляет над этой дилеммой, что, вообще-то, доказывает, что они не такие уж плохие люди, хотя и типичные обыватели. Но уже на другой день им приходится делать не умозрительный, а реальный нравственный выбор, и вот в этом-то герои проявляются совсем иначе, чем можно было подумать... В живых суждено остаться только одному. И больнее всего ударяет то, что именно этот персонаж на протяжении всей книги кажется самым умным, добрым и человечным. Однако парадокс в том, что если бы он сделал другой выбор, тоже было бы больно - по некоторым причинам его сложно осуждать за его поступок, но как он теперь будет жить дальше? Итак, это книга о том, что никто из нас, к сожалению, не может предугадать, как проявит себя в критических обстоятельствах. Мы можем сколько угодно рассуждать о том, как бы мы поступили на чьем-то месте, но жизнь - штука жестокая и непредсказуемая.

Не слышала раньше об этой книге, хотя она вызвала много споров и дискуссий в свое время, а в 1976-м по ней был даже снят одноименный фильм. Роман затрагивает вопросы выбора, который человек делает под давлением обстоятельств, когда выбирать нужно между самой жизнью и другими ценностями.

Действие происходит в Будапеште в 1944 году, когда к власти в Венгрии приходит профашистское правительство. По улицам в поисках евреев, цыган и неблагонадежных граждан рыщут боевики «Скрещенных стрел» - нилашисты. В это время в трактире за бутылкой палинки коротают вечер четверо приятелей: хозяин трактира, столяр, книготорговец и часовщик. В середине беседы к ним присоединяется пятый участник – незнакомец, зарабатывающий на жизнь фотографией. Они болтают о всякой ерунде, например, о том, как правильно готовить телячью грудинку, пытаются философствовать. Часовщик рассказывает притчу про жестокого правителя острова и его несчастного раба и задает собеседникам вопрос: кем бы каждый из них хотел быть, если бы ему удалось воскреснуть – грешником-правителем или рабом? Никто, кроме фотографа, не может сразу однозначно ответить на этот вопрос, и они расходятся в раздумьях.

Во второй части романа герои, показанные во взаимоотношениях с близкими у себя дома, приоткрываются читателю чуть больше. Выясняется, что первое впечатление было обманчиво, у каждого из них есть тайна, связанная с человеческими слабостями и пороками, конформизмом или нонконформизмом. И трактирщик, и столяр, и книготорговец приходят к мысли, что быть правителем острова было бы куда лучше, чем рабом.

В третьей части по доносу незнакомца главные герои оказываются в нилашистских застенках и встают перед дилеммой – расстаться с жизнью или согласиться с предложением палачей ударить по лицу умирающего, сильно напоминающего распятого Христа антифашиста в обмен на свободу. И снова автор переворачивает уже было сложившееся у читателя представление об истинных характерах героев - для троих из них самоуважение, человеческое достоинство и религиозные табу в критический момент оказываются ценнее жизни. Но часовщик, внутренне содрогаясь, выполняет приказ палачей. К этому моменту читатель уже знает, что этот человек, не смирившийся с властью фашистов, укрывает дома с риском для собственной жизни одиннадцать еврейских детей. И никто не вправе осуждать его, ведь жизнь его давно отдана другим. Все четверо, несмотря на разный выбор, оказываются людьми с большой буквы.

Название романа, некоторые детали повествования и внутренняя притча отсылают к ветхозаветной Книге Иова, имеющей множество противоречивых интерпретаций. Людям постхристианской эпохи разобраться в хитростях древних религиозных догматов и извлечь из них хоть какие-то нравственные уроки нелегко. А еще существует множество философских учений и идей, призванных вроде как облегчить человеку поиск ответа на вопрос: что есть добро, а что зло?, но на самом деле уводящих его от сути. Доносчик как раз руководствовался одной из этих идей, ницшеанской, оправдывая ею собственные подлость и мстительность. Эти туманные, сложные для понимания простых людей умопостроения, часто неверно трактуемые, лежат в основе многих антигуманных и античеловеческих решений и поступков.

Кульминационная сцена подразумевает, что только внутренний человеческий компас - совесть может отличить добро от зла и подсказать человеку правильный выбор.

Жаль только есть она не у всех...

Произведение невероятной силы, читать обязательно нужно, но как же это непросто.

Озвучено выше всяких похвал.

Слов бы найти побольше, но их нет.

Будапешт, 44-й год, Венгрия воюет на стороне Германии. На улице комендантский час, а в трактире островок якобы стабильности. Здесь собрались четыре друга - часовщик, столяр, книготорговцев, и владелец заведения. Они ведут ни к чему не обязывающую беседу, просто о жизни, просто о том, что важно, чтобы в период творящегося вокруг хаоса остаться человеком. Но это было вчера. А сегодня они оказываются в такой ситуации, где надо подтвердить свои убеждения, которые каждый из них демонстрировал друг перед другом. С одной стороны книга лёгкая, но с глубоким подтекстом, которое оставляет тяжёлое послевкусие.

Одним из пунктов в книжном челлендже была книга венгерского автора. Надо признать, что венгерская литература не так уж широко представлена в нашей стране, и краткий обзор показал (как это часто с бывшими соц. странами), что практически все, что издавалось – это книги советского периода. Ференц Шанта привлек меня разговорностью и вечными вопросами.

Если в паре слов – то это абсолютно программная такая вещь, в том смысле, что такие произведения любят изучать на уроках литературы. Здесь есть и над чем подумать, и что обсудить, и добрая порция морали включена, и даже с добавкой. Но не спешите сразу записывать книгу в скучную классику. Это реально хорошая проза – написанная приятным стилем, старательно избегающая назидательности и интересная в том числе и по своей структуре. И нет, структура не превалирует над содержанием, как в современных постмодернистских романах, она гармонично ему соответствует. С одной стороны, метафорически, это земля, стоящая на четырех черепахах, плавающих в океане будничности. С другой - своего рода закрученная пружина, резко распрямляющаяся в финале.

Дальше, собственно, про то, о чем же это написано.

Когда начинаешь читать, то сначала получаешь большую порцию умной, душевной и обаятельной прозы:

«– В грудинке бывают такие пленочки, соединительная ткань, или как там она называется... Мы ее аккуратненько протыкаем, делаем прорези для начинки...

– Так, в точности так, – закивал столяр.

– Дело ведь не только в самой начинке, но в неменьшей степени в том, каким образом мы будем ее закладывать. А чем будем шпиговать? Жареным салом! Только обжариваем его не до хруста, а до прозрачного состояния. Так вот, этим салом мы грудиночку и шпигуем. Но это еще не все. Теперь следует заложить то, от чего грудинка приобретет изумительный вкус. Как вы думаете, что это? Ну конечно, не знаете! Я и сам научился этому у человека, чей родственник был поваром не у кого-нибудь, а у самих Эстерхази. Можете себе представить, какой кухней он там заведовал... В общем, не догадаетесь все равно: нужно сыром грудинку нашпиговать! Да, сыром, вы не ослышались. Нарезаете на ломтики, совсем небольшие, тоненькие, длиною в полпальца. Ну а дальше – аккуратно закладываем эти ломтики рядом с кусочками сала, предварительно слегка поперчив, это само собой... И что затем происходит с сыром? В этом весь секрет! Когда мясо уже в духовке, ломтики сыра начинают плавиться. Они плавятся, плавятся... Ведь вы запекаете мясо на медленном огне, следя за тем, чтобы температура была постоянная, и сыр продолжает плавиться; он плавится, плавится, и вот, господа, аромат и вкус сыра пропитывает уже все мясо. Весь кусок обволакивает изумительная сырная пленочка... Вот тогда самое время грудинку отведать!»

И так и видишь этот маленький трактир, с его завсегдатаями, примостившийся где-то на улочке старого Пешта. Уютные будничные разговоры четырех приятелей, с привычными подколками, обсуждением мировых проблем, философских вопросов и способов приготовления телячьей грудинки. Все они условные «маленькие люди» - трактирщик, часовщик, столяр и книжный агент. Но маленькие – не равно простые! Примерно половину книги они просто сидят и разговаривают. Но на дворе 1944 год, идет война, в городе – фашисты (нилашисты), так что мирный уклад – отчасти иллюзия.

– Словом, я полагаю, что если мы сами уже достигли какого-то совершенства, то наш долг как-то подталкивать, стимулировать отстающих, чтобы те поскорее меняли мнения и отказывались от своих устаревших позиций.

– Ну-ну, – в третий раз произнес часовщик и поднял стакан. – Вот кто может далеко пойти! – сказал он и отпил из стакана.

– Куда пойти? – не понял столяр.

– Далеко, – повторил Дюрица и продолжил: – Ну что же, будем здоровы, выпьем за то, что дорого именно нам, а не кому-то другому!

– Это верно, – подхватил хозяин трактира. – Не станем никого лишать радости, приглянулась кому дурнушка – пускай радуется на здоровье.

– Честно признаться, – сказал книжный агент, – я тоже считаю так, что ежели статскому советнику доставляет радость нагишом выплясывать на балконе, то и пусть себе пляшет или чем он там занимается. Я это, прошу заметить, совершенно серьезно, без тени сарказма сейчас говорю. В конце концов, если что и придает нашей жизни смысл, то это уверенность, что мы вправе поступать сообразно собственной воле. А иначе разве могли бы мы вообще называться людьми? Верно я говорю?

Где-то в середине обычного разговора часовщик Дюрица рассказывает своим приятелям что-то вроде притчи о рабе Дюде и тиране и мучителе Томоцеускакатити.

Дюрица спрашивает своих друзей: кем бы они хотели стать в будущей жизни – жалким, страдающим, но праведным Дюдю или довольным жизнью мучителем Томоцеускакатити?

«– А скажите, господин Дюрица, этот Мумотаки, он что, вообще не соображает, что дела, которые он творит... ну, что это недопустимо?

Дюрица поднял стакан.

– Нет. Он в этом во всем родился и поэтому считает такие вещи совершенно естественными.

– Но тогда, – сказал Ковач, – он, возможно, не совершает греха. Как вы думаете?

Дюрица пристально посмотрел на него:

– Это уж вы решайте сами.

– А куда же тогда... – задумчиво продолжал Ковач. – Куда подевался Бог? Тот, который внутри него был?

– Об этом вы лучше у него самого спросите. И у его коллег.

– Мать честная, – мотнул головой дружище Бела и, подняв руки к воротнику рубашки, застегнул на ней верхнюю пуговицу.

– Я правильно понимаю, – снова заговорил Ковач, – что бывает такое, что Бог в человеке молчит?

– Представления не имею, – отвечал часовщик.

– Ну это же факт. Молчит, – сказал трактирщик.

– М-да... – вновь опустил взгляд на скатерть столяр».

Приятели вскорости расходятся и каждый остается со своими мыслями, а читатель – с их прекрасными психологическими портретами, написанными ярко и лаконично. Это примерно еще треть книги.

На следующий день приятели встречаются снова, и по чужому навету оказываются у нилашистов. А дальше следует непростая и очень напряженная сцена, основной вопрос которой задает один из четверки:

– А чего вы хотите? – спросил трактирщик. – Уважать себя – или жить?

Несмотря на то, что у книги есть весьма неплохая озвучка, рекомендую ее именно читать, потому что на слух теряются многие детали, а здесь именно в них прячется черт. Признаюсь, я послушала, я потом некоторые фрагменты перечитала еще раз. Оказалось, что зная финал, делать это даже интереснее. И да, на мой взгляд, первая половина книги – лучшее, что в ней есть, несмотря на то, что написана она, судя по всему, ради второй.

Немного забавного:

«– Вы думаете, я не расслышал этой вашей «Эйропы»? Да, да, да, именно так произносят все культурные, цивилизованные люди. Я слышал это произношение от людей широчайших познаний. Но вы с такими, я полагаю, никогда не пересекались. И если для них Эйропа – это нормально, то и для вас сойдет.

– Браво! Советую вам отныне говорить в телефонную трубку «хэлло», вместо «алло», раз уж вы эйропеец.

Дюрица, рассмеявшись от собственных слов, с довольным видом посмотрел на книжного агента.

– Спокойствие, господин Кирай, – положил руку на плечо Швунга хозяин трактира. – Вы ведь знаете, он без насмешек минуты не проживет. Ему доставляет страдание то, как замечательно мы здесь сидим и мирно друг с другом беседуем. Продолжайте, прошу вас!

– Вот увидите, однажды его заберет нечистая, – сказал Швунг».