Надежда Рыкова

Мой разум чувствует себя гораздо непринужденнее в обстановке благополучия. Переваривать несчастья ему гораздо труднее, чем радости: в этом случае его охватывает тревога и он начинает разбрасываться. При безоблачном небе я вижу много отчетливее. Здоровье подает мне советы и более радостные, и более полезные, чем те, которые мне может подать болезнь.

Излишества можно позволять себе лишь с теми, кого собираешься вскоре бросить.

И они это понимают. Вот почему все они до одного раскланиваются со мной при встрече. Мужчины не любят низости, они обожают достоинство. Они досадуют? Ну что ж, сами виноваты: нечего было лезть к настоящей девушке. И что подумает тот, кого я жду, если он узнает, что я говорила «люблю» тем, кто держал меня в объятиях до него? Боже, как я была права, упорно оставаясь судомойкой! Я знаю, он придет, он уже близко. Он похож на этого молодого человека, которому не дали утопиться. Во всяком случае, когда я смотрю на него, с моих губ уже срывается слово, которое я буду твердить ему до самой старости, будет ли он меня ласкать или бить, будет ли он заботиться обо мне или убьет меня. Он сам это решит. Обожаю жизнь, ненавижу смерть.

Мы были побеждены тогда, ибо мы не понимали, что победа – дух и что в нас, и только в нас самих, должны мы побороть и уничтожить Иалдаваофа

– Как! – сказал переводчику Обнюбиль. – Вы приняли постановление о войне с такой поспешностью и безразличием? – О, это война небольшая; она обойдется всего-навсего в каких-нибудь восемь миллионов долларов. – А люди?.. – Цена людей входит в эти восемь миллионов.