Читать книгу: «Казаки в Первой русско-турецкой войне. 1768–1774 гг..», страница 3
Объявление войны
Екатерина после ареста Обрескова направила 8 ноября ноту европейским дворам, что примет меры. Манифест о войне России с Турцией был озвучен 18 ноября.
Турки тоже отправили ноту европейским дворам, обвиняя во всех грехах Россию.
Одновременно в противоборствующих армиях подбирался командный состав. Крымский хан Мижуд-Гирей, побаивавшийся русских, был смещен. На его место вернули из ссылки хана Крым-Гирея, который до этого с 20 тысячами едисанцев разорял подконтрольные туркам дунайские княжества, после чего был сослан на Кипр. Прозвище его было Делихан-Дели.
29 октября новый хан отправился в Крым. В тот же день конский хвост – символ начала войны через 40 дней – был выставлен в зале визиря во дворце. В действительности в поход выступили только в марте 1769 года, но обширные военные приготовления начались немедленно. Визирь Осман Магомет Эмин-паша в военном деле не разбирался. Он планировал собрать 600 тысяч войск. К Адрианополю стали стягиваться войска из Анатолии, Румелии и Боснии. Часть войск собиралась в самом Константинополе. Подошли 6 тысяч янычар из Карса, Абды-паша Сигнахский привел 2 тысячи воров и разбойников, конный отряд набирался в Трапезонде, шел набор в Смирне. Лезгины обещали выставить 20 тысяч, за что султан обещал им все земли, что покорит. Крым готовил 60 тысяч всадников.
И в России тоже готовились к войне, и назначены были командующие. Екатерина писала П.С. Салтыкову: «команды же я поручила двум старшим генералам, т. е. главной армии князю Голицыну, а другой – графу Румянцеву; дай боже первому счастье отцовское, а другому также всякое благополучие! Если б я турок боялась, так мой выбор пал неизменно на лаврами покрытого фельдмаршала Салтыкова; но в рассуждении великих беспокойствий сей войны я рассудила от обременения поберечь лета сего именитого воина, без того довольно имеющего славы»125. Александр Михайлович Голицын, креатура Чернышева, сын фельдмаршала Михаила Михайловича Голицына (потому Екатерина и пожелала ему отцовское счастье), благодарил императрицу за назначение на коленях.
Наиболее удачным было назначение командующим 2-й армией прославившегося в недавней войне с Пруссией П.А. Румянцева. С 1764 года Румянцев был назначен генерал-губернатором Малороссии, президентом Украинской коллегии, командиром украинских и запорожских казацких полков и украинской дивизии. Он уничтожил кордонное расположение войск, оставил небольшие гарнизоны в укреплениях на важнейших направлениях. Остальные войска были им сведены в три больших отряда в глубине, позади линии.
Помимо назначения командующих, обе воюющие стороны стали разлагать наименее устойчивых бойцов в стане противника.
6 ноября 1768 года казанские татары были посланы в Крым склонять крымских татар отделиться от Турции. Порта со своей стороны послала людей к запорожцам, грозя истреблением. Запорожцы сообщили об этом в Санкт-Петербург.
Румянцев так прокомментировал это запорожское сообщение: «ищут превознестись в том всегда ими воображаемом уважении, что одно их войско толь важно для защиты границ, сколь и прелестно другим державам… (надо было посла отправить в Киев, но сообщают, что отпустят с письмом; подозрительно)… Войско Запорожское не одноземцы, но всяких наций составляют народы»126. Но с паршивой овцы хоть шерсти клок. Из Петербурга велели запорожцам склонять крымских татар оставить турецкое подданство.
Войска на войну собирали по всей стране, но в местах сомнительных с точки зрения надежности и безопасности их оставили: в Эстляндии – 2 полка пехоты, в Лифляндии – 2 полка пехоты и 2 полка кирасир, в Смоленске – 2 полка пехоты и 3 конных, под Астрахань из Оренбурга вывели 2 полка, 1 драгунский полк оставили в Симбирске. И в Москве тоже оставили для порядка 2 полка.
Вряд ли у России был конкретный план на случай войны с Турцией. До начала войны внимание и дипломатов и военных было приковано к Польше, к борьбе с конфедератами. Поэтому и война с Турцией и с конфедератами рассматривалась как нечто общее.
Канцлер граф Панин высказался осторожно и неконкретно: «Надобно стараться войско неприятельское изнурять и тем принудить, дабы оно такое же произвело действие в столице к миру, как оно требовало войны»127.
Более или менее четкое представление русские вельможи имели, чем закончить войну, на каких условиях. Из турок выбить свободу мореплавания в Черном море, еще во время войны строить на нем порт и крепости, «а со стороны Польши установить такие границы, которые бы никогда не нарушали спокойствие»128.
Армию разделили на три части – наступательный корпус – 80 тысяч, оборонительный – украинский – 40 тысяч и обсервационный – 12–15 тысяч.
Наступательный корпус (он же – 1-я армия) Голицына к апрелю 1769 года предполагалось собрать у Киева.
Оборонительный корпус (он же – 2-я армия) Румянцева сосредоточить у Усть-Самары и Бахмута. Отряду Берга с присоединением 16 тысяч калмыков готовить набег от Бахмута на Крым.
Обсервационный корпус генерала П.И. Олица собрать у Луцка, двинуть на Бар, Константинов, Полонный, затем стать между Бродами и Баром для связи с 1-й армией.
В Павловске и Воронеже срочно построить 75 судов, чтобы посадить на них 12 тысяч солдат и матросов, установить 1035 пушек и спустить по Дону к Черкасску. Оттуда эта флотилия должна будет выйти в Черное море и блокировать Крым.
Для возмущения на Кавказе подвластных Турции народов сформировать отряд генерала Медема, усилив его казаками и калмыками.
Особый отряд под командованием Тотлебена отправить в Грузию.
Готовить флот под командованием графа Алексея Орлова (эскадры Спиридонова и Эльфингстона). Предполагался вояж судов в Средиземное море, и были посланы эмиссары к грекам.
Относительно непосредственных военных действий решили: если турки объединятся с поляками, то избегать сражения, прикрыть границы и Литву. Турок же, «проводя маршами до осени, привести в изнурение»129, хотя они и разорят часть Польши.
Если турки будут медлить, поскорее взять Каменец и развернуться вокруг него. Если у турок окажется мало сил, овладеть Хотином. И все же при любой обстановке предполагалось, что 1-я армия будет «наступательно действовать в сем году против вероломных турков», 2-й же предстояло «пещись о целости… границ наших», на которые могли напасть татары, «и, озабочивая сии хищные народы своим присутствием, разделять неприятельские силы, а тем и облегчать действия первой армии»130.
Война сразу же негативно сказалась на ситуации в стране. После вывода части войск из Москвы там сразу начались разбои. Пострадали финансы. Только за 1768 год военные издержки составили 1 250 000 рублей. Государство пошло на учреждение вместо денег ассигнаций. Рекрутский набор, как и обычно, вызвал ропот призываемых.
Но с другой стороны – был учрежден орден Святого Георгия…
В Европе в связи с началом войны случился всплеск самозванства и нервозности. В Черногории появился некий Петр III (Степан Малый).
Пруссия стращала Австрию Россией, Россию – Австрией. Австрия, дождавшись войны России с Турцией, обещала держать нейтралитет.
Франция вела себя активнее, послала драгунского полковника Вилькруассана советником к туркам.
Между тем русские войска, несмотря на холодную зиму, уже в ноябре сходились к Киеву. Еще одна армия готовилась к кампании на территории, простиравшейся от Днепра до Дона.
Из Польши было выделено в 1-ю армию 6 карабинерных полков, 4 гусарских, 3 пехотных, 8 мушкетерских, но казаков передали мало – 200 донских и Чугуевский казачий полк131. Все эти войска растянулись во время маршей по занесенным дорогам. Когда 29 декабря князь Голицын прибыл в Киев, там оказалось всего 3415 солдат.
Поволновалось перед войной и запорожское казачество. В Сечь царское повеление о войне пришло в декабре. Сечь не хотела воевать против турок, а хотела против поляков. Калнышевский и старшина, естественно, собирались выполнять повеление. «Кошевому атаману пришлось не только собирать вокруг себя верных казаков, но и позвать солдат из соседнего Новосеченского Ретраншемента. С их помощью мятеж он усмирил, нескольких заводчиков для отстрастки казнил»132.
Русские военные специалисты обратили внимание на слабую сторону российской стратегии во время войн с турками – введение войск в военные действия малыми силами. «То, что могло быть достигнуто сразу, одним ударом, затягивалось на несколько лет, от чего, в общем, была и большая трата людей и материальных средств, не говоря уже о времени»133.
Перед началом войны более 5 тысяч донцов, как мы помним, уже несли службу вне пределов войска или на его границах.
Василий Акимович Машлыкин в 1768 году стоял походным атаманом на Царицынской линии. С. 25 апреля его сменил Леонтий Лукьянов и стоял там до 1770 года. Там же, на Волге, с 6 января 1768 года находился полк Карпа Колпакова.
Более 2000 стояли в Польше при походном атамане Михаиле Поздееве – полки Осипа Данилова (с 15 ноября 1767), Амвросия Луковкина (с 1 мая 1767), Ивана Сулина (с 15 января 1768), майора Янова (с 1768 по 1770 г.) и, естественно, полк самого Поздеева.
Полк Петра Орлова с 10 сентября 1767 года нес традиционное дежурство в Кизляре. Вместе с ним там с 12 мая 1767 года стоял полк Иванова. Рядом с ними в Моздокском корпусе с 28 июня 1767 года находился полк Григория Денисова. 13 марта 1768 года на Кавказскую линию был направлен полк Харитонова.
Полк полковника Якова Ханжонкова с 10 января 1768 года и затем весь 1769 год стоял в крепости Св. Дмитрия Ростовского.
Полк походного атамана Сидора Кирсанова с 20 августа 1767 года дежурил на Бердах, на Днепровской линии. Рядом с ним с 14 декабря 1967 года несли пограничную службу против татар по Тузлову и Кальмиусу полки Ильи Денисова и Евдокима Грекова.
Полк полковника Екима Карпова держал границу по р. Маночи с 4 октября 1767 года «у закрытия донских станиц от набегов черкесских»134. Подстраховывая его, на реке Сал с 15 октября 1767 года стоял полк Дмитрия Иловайского. С запада по реке Миусу с 1 марта 1767 года прикрывал донскую границу полк Алексея Каршина.
С 2 августа 1768 года на задонскую сторону против набегов черкесов выступил полк самого войскового атамана Степана Ефремова.
5 ноября 1768 года в Смоленск, на границу с Польшей, был послан полк Василия Перфилова.
С момента объявления войны донцы стали собирать дополнительные силы для отправки в 1-ю и 2-ю армии. Но часть казачьих полков этих армий составили те, что уже несли службу в ближайших регионах.
В 1-ю армию (наступательный корпус), которая предполагала вести бои с турками, направили 6 тысяч казаков с походным атаманом Никифором Сулиным (выступил 7 января 1769), с ним выступил полк его сына, Дмитрия Никифоровича Сулина, полк Данилы Краснощекова (с 12 января 1769), полк Дмитрия Мартынова (с 20 февраля 1769), полки Степана Макарова, Бориса Луковкина (с 1 февраля 1769), Алексея Голова, Степана Федотова, Василия Леонова (с 10 января 1767), Петра Ларионовича Саврасова (с 12 апреля 1769), Ивана Титова, Василия Пушкарева и Петра Попова. Из Польши был направлен в 1-ю армию полк походного атамана в Польше Поздеева, находившийся там с 9 августа 1767 года и сражавшийся против конфедератов.
Система протежирования, сложившаяся в войске, видна на примере полка походного атамана Никифора Сулина. В его полку мы видим Григория Власова, отца будущего Донского войскового атамана Максима Григорьевича Власова, последнего атамана, который происходил из донских казаков. С 10 мая 1769 года в полку служит сотник Илья Васильевич Кумшацкий (это еще и дата производства в сотники). «Кумшацкие» – родовое прозвище (фамилия) донских атаманов Фроловых. И естественно, в полку служит Иван Никифорович Сулин, родной сын походного атамана.
Вообще-то полк Никифора Сулина выступил на службу еще 30 января 1767 года и с 11 марта того же года стоял в Хрящеве близ Матренинского монастыря. Как видим, часть полков, направляемых против турок, была просто снята с пограничья.
В 2-ю армию с походным атаманом Тимофеем Грековым (его полк выступил 10 января 1769) направили полки Ивана Горбикова, Семена Туроверова, Карпа Колпакова (с 17 февраля 1769), Ефима Кутейникова, Алексея Каршина (с 5 ноября 1768), Михаила Ребрикова, Осипа Лощилина, Ивана Янова Меньшого, Семена Сулина, Екима Карпова. Полк Ефима Кутейникова был направлен к месту развертывания 2-й армии раньше остальных. С 14 октября 1768 года он стоял по речке Самаре рядом с Запорожской Сечью. Еще раньше, с 15 мая 1768 года, на Днепровской линии стоял полк Семена Туроверова и с 24 мая 1768 года в Таврии нес службу полк Михаила Ребрикова. А полк Ивана Янова с 15 февраля 1768 года размещался у Азова. Полк Горбикова и вовсе стоял в Таврии с 15 марта 1767 года. Остальные полки набирались в ноябре 1768 года и в начале 1769-го.
Здесь мы, кстати, видим совместную службу дедов и внуков. При походном атамане Тимофее Грекове служит и командует полком Евдоким Тимофеевич Греков, а в полку Евдокима Тимофеевича служит его сын Дмитрий Евдокимович, который с 1 октября 1770 года станет командиром полка своего имени, а с 20 января 1771 года – полковником.
Глава 2. Кампания 1769 года
Последний татарский набег
Главные силы конфедератов, ожидающих турецкой и татарской помощи, собрались на юге, около Каменца. Крепость Каменец считалась ключом польско-турецкой границы. Она была расположена в 4 верстах от границы с Турцией, а, согласно договоренностей, русские войска не имели права подходить к турецкой границе на 15 верст. Русские, тем не менее, во время боев с мятежниками еще в 1767 году послали к Каменцу войска и польские оппозиционеры бежали через границу в Молдавию.
Теперь около Каменца в Жванце и Окопах собрались 2500 человек под командованием графа Гаддика, австрийского генерала. Князь Потоцкий стоял в Данковцах. Значительные силы прятались за Днестром – против Кисниц 100 всадников, у Рыбницы – 200, князь Четвертинский возле Балты собрал 500.
Эти отряды имели связь с турками. Потоцкий открыто получал от них деньги. Ресми-эфенди писал, что Потоцкому в сумме было выдано 110 мешков денег135. Это не так уж и много. 1 мешок (кошель) турецких денег равнялся приблизительно 27 ½ рублям серебром. Из лидеров конфедератов Красинский находился в Яссах, Пулавский – в Хотине. Красинский с полученными от турок деньгами выехал в Венгрию и далее в воеводство Краковское – вербовать сторонников.
На новый год большой отряд лезгин прибыл в войска крымского хана, поддержать набег на русские земли. Хан к этому времени имел 40 тысяч татар едичанской и белгородской орд, 3000 арнаутов, 3000 казаков, до 20 тысяч янычар (30 знамен) и 7 тысяч спагов.
Янычары и спаги находились постоянно при хане. Они были вооружены ружьями и пистолетами. Остальные воины в подавляющем большинстве имели луки и стрелы. Транспортом служили заводные лошади и вьючные верблюды. Артиллерии практически не имелось.
«Основную массу крымского войска, отправлявшегося в набеги на север, обычно составляли добровольцы – всадники из кочевых ногайских орд. За ними выступал хан во главе отрядов, выставленных беями и знатными мурзами, получившими от хана земли. Нередко к крымскому войску присоединялся османский отряд из числа войск Порты, постоянно расквартированных в прибрежных крепостях»136.
7 января хан подошел к Балте, где его ждали 500 конфедератов.
13 (24) января хан выступил из Балты. А.А. Прозоровский писал, что татары выступили после праздника рамазана.
15 января крымский хан Крым-Гирей с 70 тысячами перешел границу у селения Орел. Ресми-эфенди писал, что Крым-Гирей был «древний богатырь, страшный человек, последний из татар», и цель его была набегом на Польшу расстроить московские войска «уничтожением всех средств к продовольствию»137.
Набег проходил в условиях глубокого снега и сильных морозов. Не зря А.А. Прозоровский, характеризуя татар, писал: «Полезны оне для зимних нападениев на селения, где оне очень опасны»138. По данным разведки, татары шли 20 колоннами, впереди каждой двигались по 2 отряда в 400 всадников.
У Тугула татары разделились. 30 тысяч при Нур-ад-дине139 двинулись к Бахмуту, 20 тысяч с калгой140 пошли на Орель, сам хан хотел напасть на Елисаветград, и еще 8 тысяч пошли на Польшу, к Лодыжину, где их ждали конфедераты, возглавляемые Потоцким, – 2 тысячи. В ожидании татар Потоцкий хотел поднять на восстание Брацлавское воеводство. Как видим, перейдя границу, татары основными силами направились на северо-восток и даже на восток вдоль своих земель. Незначительная часть пошла на северо-запад.
На Лодыжин, в сторону польских земель, татары шли двумя колоннами. Одну вел в качестве проводника князь Четвертинский, другую – некто Снятынский. В Лодыжине татары провели своеобразную мобилизацию вместо Потоцкого. Татарский военачальник «взял много пленных, которых, переодев в турецкое платье, поставил в турецкие ряды»141.
Русские войска сразу же постарались блокировать вошедших на территорию Польши татар. Отряд Прозоровского из Ляховцов, оставив там 1 батальон, прошел на Константинов, чтоб зайти им с тыла. 19 января он сосредоточил там 12 эскадронов гусар, 300 егерей, 4 роты гренадер и 1 карабинерный полк, которые контролировали территорию от Базалии до Любара. Ту же территорию от Базалии до Любара прикрывали 700 казаков. На реке Горыни Измайлов и И.П. Подгоричани развернули 2 карабинерных и 2 гусарских полка. Бутырский полк встал в Заславле. Легкие войска И.Ф. Бринка выбросили разъезды до Балты, к Бринку на помощь выступили 2 карабинерных полка из Буйнова и Демонтова и 1 пехотный полк из Киева.
Одновременно Прозоровский начал формировать команды «из бродивших по Польше вооруженных украинских казаков, которые за деньги охотно вступали на службу и к нам и к конфедератам»142. Прозоровский упоминает о «знатном количестве казаков», «которых было по самой границе довольное число совсем вооруженных в партикулярных службах». Он боялся, что их мобилизуют конфедераты, и мобилизовал сам. Сборный пункт им он устроил в Виннице, а начальству донес: «Они и сами желание имеют лутче с нами, а не против нас быть»143. Начальство разрешило брать на службу лишь добровольцев. Прозоровский так и поступил. Кроме того, из турецких отрядов на нашу сторону переходили волохи и тоже хотели записаться на русскую службу.
19 января главные силы крымского хана подошли к Елисаветграду. Там стоял отряд генерал-майора Исакова – 3 полка пехоты (1800 штыков), 2 тысячи легких войск и 2 тысячи малороссийских казаков. Отряд генерала Г. Дальке – 2 полка пехоты, 4 полка карабинеров, 1 драгунский полк – наблюдал территорию от Днепра у Еремеевки вниз по Украинской линии. 1 батальон стоял в Переволочне, 1 – в Кременчуге. 4 полка находились около Запорожской Сечи, где в декабре 1768 года был бунт, но закончился еще до подхода этих полков.
Из Елисаветграда выступили вперед 2 тысячи легких войск под командой полковника князя И. Багратиона и 1 пехотный полк. Татары уклонялись от боев, грабили территорию возле Голой Каменки и Днепра. Жители старались укрыться в укрепленных селениях, которые тянулись от Елисаветграда до Днепра и были заранее укреплены на случай поэтапного отвода войск из Елисаветграда к этой реке.
20 тысяч ногайцев хотели занять Запорожскую Сечь, но лед был слаб, не держал. От Днепра ногайцы повернули к Елисаветграду и подошли к нему 25 января. К крепости к тому времени подошли подкрепления – 2 батальона, и 1 полк пехоты укрепился в Цибулеве. Сопротивление было пассивным. Русская конница была измотана разъездами и разведками, а 2 тысячи малороссийских казаков «по неспособности быть в поле, поставлены были на крепостном валу»144.
Командующий 2-й армией Румянцев получил известия о татарском набеге около 27 января, когда подъезжал к Киеву, и пока он оставался в этом городе, получал все новые и новые сведения. Он позже послал реляцию Екатерине, что «не оставил, сколько скорость действий неприятельских позволяла, из того места, как генералу-майору Исакову, так и прочим командирам, мне подчиненным, посылать повеления о произведении в действо мер, мною устроенных, завременно на случай таковых покушений»145.
От Елисаветграда ногайцев все же отбили, от Цибулева тоже, и они повернули на Уманщину. 30 января Румянцев получил рапорт «помянутого генерала-майора Исакова, что неприятель из Елисаветградской провинции прошел в Польшу»146.
Проводниками у ногайцев были ротмистры Темберский и Стамбовский. По дороге ногайцы разоряли «польские» деревни. То же самое делали гайдамаки, которые «расплодились» в этих краях. В Вензувке – 300, в Ольшане – 100, в Крыловке – 120, в Богуславе – 900.
Русские войска двинулись следом на Новомиргород, кавалерия дошла до селения Архангельское.
27 января 30 тысяч татар во главе с Нур-ад-дином подошли к Бахмуту. Но эта крепость, вооруженная 60 пушками и 16 мортирами, татарского набега не боялась. Стоявший там отряд «рассеял татарскую толпу и, преследуя ее донскими казаками, отбросил до реки Тарнавки»147. При Бахмуте отличились донской полк Ефима Дмитриевича Кутейникова и полк походного атамана Тимофея Грекова.
С приходом татар конфедераты в Польше оживились. 28 января у Залещиков они напали на команду Сербского гусарского полка поручика Кусовцова. Гусары отошли к Гусятину. Еще одно нападение было на местечко Толстое, где стояли 30 гусар прапорщика Ключеровского.
В Гусятине с командой из Желтого и Харьковского гусарских полков стоял капитан Ангелов. Там же находился подполковник Попов с казаками и эскадроном гусар. 29 января Ангелов и Попов выступили на Ягольницы, стремясь отрезать пришедший в Толстое отряд Пулавского (400 пеших и 4 орудия). Конфедераты отступили на другую сторону реки, вслед за ними перешел реку Попов и вел с ними перестрелку до вечера, затем вернулся на свой берег.
Князь Четвертинский, один из вождей конфедератов, 30 января (10 февраля) издал манифест, что татары вступили в Польшу помогать конфедератам. Однако хан, трезво оценив, что русский командующий князь Голицын стягивает вокруг него войска, через три дня после соединения с конфедератами повернул назад. 1 февраля он отступил к Бугу.
«Опустошив, по обычаю, земли и врагов, и друзей, крымские разбойники, довольные ясырем, ушли за Днестр»148.
Спокойно уйти хану не дали. 1 февраля полковник Бринк с 100 егерями, 1 орудием и 400 казаками атаковал в селении Крупы 2-тысячный отряд Потоцкого, в состав которого входили 600 турок и 200 татар. Погибли 50 турок. Потоцкий засел в Крупах, но вокруг были одни лишь казаки, и турки продолжили отступление. 2 февраля их догнали в Чечельнике, Бринк стал в ближайшем селе, а на конфедератов послал казаков под командованием донского походного атамана Поздеева, «которые имели стычку с неприятелем, во время которой убито на месте конфедератов с турками 44 человека. После чего подчаший Потоцкий, услыша, что убито много из турок самых лутчих людей, чрез местечко Рыбницу ретировался из Крупов за Днестр»149. Капитан Константин Палалов Черного гусарского полка и поручики Тотович и Маргажич еще два дня преследовали турок, убили 94, в плен взяли 80. У русских 1 был ранен, 1 пропал без вести. Уцелевшие турки и конфедераты ушли на Брацлав. Поздеев, согласно запискам А.А. Прозоровского, в русской армии имел чин капитана и командовал полком в 300 казаков150.
Запорожцы использовали начало войны для достижения своих целей. Они пожгли селения по речкам Волчьей, Терской, Сухой и Мокрый Ялим, Торец и Кальмиус, от устья Самары до реки Конской. Пожгли все к югу от Сечи.
Запорожский атаман Калнишевский 3 февраля двинулся в степь на Перекоп, он не успел перехватить уходивших с добычей татар, они прошли берегом Азовского моря. Тогда запорожцы пошли по татарским селениям Якчойкрак, Карой Чокрак, Маячок, река Белозерка и сами стали брать добычу. Они пожгли аулы и сено и вернулись в Сечь 12 февраля «по девятидневном странствовании с изрядной добычей»151. После этого они стали отбирать в свою пользу селения с жителями у соседних губерний. Делали это очень хитро, «как скоро пошлют команду какое селение отнимать, то в то же время отправят депутата в Петербург с просьбой, что они обижены от Новороссийской губернии»152.
Жителям они обещали льготы на 2 года и собрали таким образом 20 тысяч дворов из Малороссийской и Слободской губерний. Тех, кто не переходил, грабили и убивали153.
Претензии они высказывали и к Елисаветградской провинции, но, как прозорливо отметил Прозоровский, «прилежно пекутся, дабы их границы были соединены с Донским Войском»154. Несмотря на имущественные претензии друг к другу, запорожцы и донцы около двух веков состояли в военном союзе. Еще в первой половине XVII века донцы объясняли русским воеводам: «А у нас-де, у донских казаков, с запорожскими черкасы приговор учинен таков: как приходу откуды чаять каковых воинских людей многих на Дон или в Запороги, и запороским черкасам на Дону нам, донским казакам, помогать, а нам, донским казакам, помогать запороским черкасам, а Дону-де нам без крови не покидывать»155. Причем об этом военном союзе открыто говорилось, когда донцы были на жалованье у Москвы, а запорожцы считались подданными польского короля. И, видимо, чувствуя скорый конец, запорожцы все же рассчитывали на помощь донских казаков. При этом позже, в 1772 году, запорожцы считали, что их граница пролегает «чрез Миюс на вершину Морского Чулека; от Чулека на устье Темерника, впадающего в Дон…»156, то есть доводили ее до расположения железнодорожного вокзала нынешнего города Ростова-на-Дону.
Война продолжалась. Крымский хан увел свое войско в Дубоссары. 10 тысяч он оставил на Днестре. 300 турок были оставлены с ушедшими вслед за ханом конфедератами, которые остановились в селении Герматно. Иногда они с турками делали набеги за Днестр с целью грабежа.
Сам хан отправился в Константинополь и повез в подарок султану 300 женщин высокого роста и столько же малого157.
Всего после набега на Елисаветград в плен попало 1183 человека из числа местных жителей, убито было 126. Татары вывели 13 567 голов крупного рогатого скота, 17100 овец и коз и 1190 лошадей. Сожжено было 4 церкви, 6 мельниц, 1190 домов158. Правда, сами ногайцы во время похода на Новосербию потеряли от мороза 30 000 лошадей159. После более кратковременного набега на Бахмут татары угнали в плен 794 человека, убили 40.
И все же это был последний набег татар на русские земли!
