Читать книгу: «Три девицы и тайна Медной горы», страница 4

Глава 14. На пороге перемен. Июль, 1895 год.

Хозяин борделя – заурядный, ничем не примечательный мужчина, среднего роста, не толстый не худой, в тёмном дорожном костюме и мягкой шляпе – приехал быстро, на третий день после страшного происшествия. Выглядел как самый обычный отец семейства, которого дома его ждут верная супруга и выводок детей. Ничего не указывало на то, что кормился он с недостойного ремесла.

Первым делом хозяин собрал обитателей заведения в гостиной, выразил соболезнования и сказал, что мадам Жанетт скончалась от апоплексического удара, и совсем не мучилась, бедняжка. Он оплатил расходы по упокоению и засел в её кабинете, проверять гроссбухи.

После похорон и поминального обеда хозяин вновь созвал всех, и объявил, что не досчитался крупной суммы. И если девушки не признаются, кто взял деньги и тем самым обидел людей, которые относятся к ним по-доброму, то он вызовет полицию и пусть она разбирается. А желтые билеты он им не выдаст.

Девицы испуганно зашептались. Вперед вышла Катеринка и сказала, что никто из них не мог так поступить, мадам все любили. И пусть проверяют каждую комнату хоть с полицией. Девушки согласились. Тогда хозяин, призвав на помощь Катеринку и кухарку, прошелся по всем девичьим будуарам.

Лиза вспомнила о Катеринке, выходящей из комнаты Матильды, накануне смерти хозяйки и сообразила, что дело нечисто. Пока куртизанки, из любопытства, толпой сопровождали обыски, горничная, стараясь выглядеть непринуждённо и не привлекать внимания, ухватила Матильду за руку и притащила в комнату.

– Ты чего, Лизхен? – удивилась подруга. – Какая муха тебя укусила?

– Нет времени объяснять, – буркнула та, обшаривая глазами светёлку Матильды и думая, где бы она сама устроила тайник.

Заглянула под кровать, в гардеробную, пооткрывала все коробки и, наконец, обнаружила, в большой декоративной вазе пачку ассигнаций, перетянутых зелёной атласной лентой, как обычно делала мадам Жанетт.

– Это ты стащила деньги?! – ахнула Матильда. – Вот это perdit monocle, чтоб я сдохла.

– С ума сошла? – возмутилась Лиза. – Это Катеринка тебе подбросила. Намедни я видала, как она из твоей комнаты выходила. Аккурат перед вчерашним происшествием. Явно она к тебе не за шпильками заходила.

– Извини, дружочек, – покаянно произнесла девушка, порывисто подошла и обняла горничную. – Какая же я бестолочь! Но Катеринка-то, а? Какова поганка! Да я её…

– Мати, надо что-то делать, – испуганно прервала её Лиза. – Не дай бог придут эти, с обыском…

– А мы сейчас вернём эту пачку, – ухмыльнулась Матильда. – И оставим кой-кого в дураках, вернее в дурах. Пойдём со мной.

Обыск не принес нужного результата и все снова собрались в гостиной.

– Вот видите, – обратилась к хозяину разочарованная, но держащая лицо, Катеринка. – Мы честные девушки. Мадам Жанетт была нам лучше матушки родной. И мы отвечали ей любовью и послушанием.

В гостиной воцарилось молчание. Владелец борделя, сидя в кресле, барабанил пальцами по подлокотнику, раздосадованный потерей денег и неприятной ситуацией. Он не любил скандалы и не знал, как бы поступил если бы обнаружилось воровство. Полицию привлекать не хотелось, но денег было жалко до слёз. Катеринка восседала каменной статуей. Матильда расслаблено разлеглась на оттоманке и бросала на неё нехорошие взгляды, размышляя почему Катеринка так поступила и как лучше преподнести весть о деньгах. Внезапно встала Лиза, до этого молча сидевшая в темном углу комнаты.

– Можно сказать? – молвила она робко, смущённая всеобщим вниманием.

– Что такое?! – встрепенулась Катеринка и грозно посмотрела на Лизу. – Тебе никто слова не давал, чернавка. Ступай…

– Пусть девушка скажет, – вмешалась Матильда и с вызовом посмотрела на Катеринку. – С какой стати ты её затыкаешь?

– Говори, милая – встрепенулся владелец. – Что ты хотела сказать?

– Мадам Жанетт любила выпить, – щеки Лизы заалели. Все знали о слабости усопшей, но вслух не произносили и сейчас с осуждением смотрели на выскочку. – У неё в комнате есть тайник, где она прятала бутылочку. Может и деньги там лежат?

– О, боже! Как я мог забыть? – владелец вскочил и понесся в кабинет мадам и вскоре вернулся оттуда радостный, с пачкой денег. Если бы взгляды испепеляли, то от Матильды и Лизы осталась только горстка пепла. Взоры, которыми Катеринка одаривала подруг, обжигали словно кончик тлеющей сигары.

Хозяин на радостях, что ситуация разрешилась, назначил Катеринку вместо мадам Жанетт, рассудив, что она будет хорошей заменой, раз так хлопочет о девушках, и со спокойным сердцем вскоре отбыл восвояси.

Кабинет мадам пришелся по вкусу новой хозяйке заведения. Через пару недель, после неприятной истории, она чувствовала себя на своём месте. Сидя в удобном кресле и попивая чай из великолепной чашки тонкого фарфора, стоившей как хорошая молочная корова, Катеринка размышляла. Она не прикладывала руку к смерти мадам, но втайне думала об этом. Слава богу, что всё само получилось, плохо, что Матильду замарать не удалось. Чёртова горничная!

Ну ничего. Катеринка расправится с этими наглыми выскочками. Никто не имеет права мешать ей, рожденной властвовать и повелевать и только страшной случайностью лишённую этой возможности.

Когда Катеринка впервые встретила Елизавету, словно стальная игла кольнула её в самое сердце. Ненавистная Анхель! Та же нескладность и некрасивость. Испуганный взгляд карих глаз. Да, она видела сводную сестру раз в жизни, но обстоятельства встречи ранили её почти смертельно. И не имея возможности отомстить лично Анхель, Катеринка перенесла ненависть на ближайшую похожую девушку. Ею, к несчастью, и стала ни о чем не подозревающая, Лиза.

А Матильду она на дух не переносила из-за соперничества. Плюс она увела Мишеля, на которого Катеринка имела большие планы и потратила много времени.

Да и не нужны ей под боком эти глупые гусыни. Дружить они вздумали. Публичный дом не место для привязанностей, здесь делают деньги. Девки будут мешать, она хорошо это понимала. Катеринка получит большое удовольствие, когда раздавит их, словно тараканов.

Новая владычица борделя наслаждалась моментом, ведь она поднялась еще на одну ступеньку вверх из своего прошлого…

Глава 15. Катя. Зима 1890, Санкт-Петербург – Москва.

Чтобы не выделяться качественной, пошитой на заказ одеждой, она купила скромный твидовый костюм, теплое пальто из темного сукна и берет в магазине готового платья, но оставила на себе дорогое бельё и обувь. Носить дешёвые вещи, напрямую соприкасающиеся с телом, было выше Катиных сил. Остаток денег она спрятала на себе. Кате часто приходилось ездить на поезде, но её всегда сопровождал отец или гувернантка, улаживавшие бытовые вопросы. Поэтому девушке вначале было страшновато, что потребуют паспорт или спросят про сопровождение, но потом она успокоилась, увидев, что никому до неё нет дела. Катя хорошо помнила, что вагоны первого класса выкрашены в синий цвет. Она зашла в первый же попавшийся и разместилась в двухместном дамском купе.

Вскоре к ней подсела любопытная пожилая особа, и принялась, охая и ахая, расспрашивать девушку, почему та едет одна, без сопровождения. Катя сообразила и сказала, что на поезд её усадил отец, а в Москве встретит матушка. И попутчица отстала.

Пришло время обеда. У Кати не было с собой еды, и она согласилась на предложение пожилой дамы поесть в вагоне-ресторане. Потом девушка планировала лечь спать.

В ресторане всё прошло прекрасно. Щит, в лице пожилой спутницы, сработал, официант обслужил вежливо и без назойливого любопытства. Девушка задержалась в ресторане, пожелав отведать чаю с пирожным, возвращаться в купе так быстро не хотелось.

Попивая чай из элегантной чашки костяного фарфора, Катя погрузилась в свои мысли. Она так задумалась, что не сразу поняла, что официант уже некоторое время стоит рядом и что-то говорит. Очнувшись, девушка неловко повернулась и рукой смахнула со стола чашку.

Так бы и разбилась изящная вещица, но её ловко подхватил молодой мужчина. Катя задержала на нём взгляд. Широкоплечий, темноволосый, с холеной бородкой и усами. Загорелое, несмотря на зимнее время, лицо. Такое мужественное, в дамском вкусе. Светлые глаза скрывались за очками в тонкой дорогой оправе.

Наконец очнувшись, Катя поняла, что официант просит позволения усадить за её столик приличного господина, так как свободных мест не осталось, а она все равно уже завершает чаепитие. Девушка согласно кивнула и молодой человек присел за столик. Пока он делал заказ, Катя смогла получше рассмотреть его.

Одет незнакомец был роскошно, уж в этом она разбиралась. Элегантный костюм качественного английского сукна, серый в мелкую черную крапинку, пошит у дорогого портного, также, как и белоснежная рубашка. Никакого готового платья, одежда идеально сидела на атлетически сложённой фигуре. Шёлковый галстук великолепного качества – она точно знала его стоимость, купила такой же у Мюра и Мерилиза отцу в подарок – чрезвычайно шёл ему. Массивные золотые запонки простые и элегантные, и черные туфли хорошей кожи завершали образ денди. И только крупный золотой перстень на среднем пальце правой руки, смотрелся слишком вызывающе на Катин взгляд. Массивные золотые запонки простые и элегантные, и черные туфли хорошей кожи завершали образ денди. И только кОдет незнакомец был роскошно, уж в этом она разбиралась. Элегантный костюм качественного английского сукна, серый в мелкую черную крапинку, пошит у дорогого портного, также, как и белоснежная рубашка. Никакого готового платья, одежда идеально сидела на атлетически сложённой фигуре. Шёлковый галстук великолепного качества – она точно знала его стоимость, купила такой же у Мюра и Мерилиза отцу в подарок – чрезвычайно шёл ему. Массивные золотые запонки простые и элегантные, и черные туфли хорошей кожи завершали образ денди. И только крупный золотой перстень на среднем пальце правой руки, смотрелся слишком вызывающе на Катин взгляд.

И парикмахер у него первоклассный. Густые, темно-русые, ухоженные волосы, доходившие до плеч, не рассыпались в беспорядке, а послушно лежали безо всякой помады. Немного портил незнакомца шрам на мочке левого уха, выглядевший так, словно её разорвали и неаккуратно сшили. Отпустив халдея, мужчина улыбнулся девушке. Улыбка была славная, а зубы великолепные.

– Благодарю Вас, что любезно позволили присесть за Ваш столик, – голос у него тоже славный. В меру низкий, в меру бархатный.

Катя смущенно улыбнулась. Несмотря на горести последних дней, она была взволнована его привлекательностью. Ведь ей всего 15 лет.

– Вы путешествуете с родителями? – молчание не смутило незнакомца со шрамом, и он пробовал завязать беседу, – я вот еду один, домой, в Москву. Возвращаюсь от друга.

– Я тут с компаньонкой, – соврала Катя. Смущение прошло, она вспомнила занятия по этикету и теперь смогла бы поддержать разговор даже с наследным принцем. – Мы едем к тётушке, в Москву, с рождественскими гостинцами.

Дальше беседа пошла непринужденно. Они обсуждали нейтральные темы. Когда у Кати был выпит весь чай, а её собеседнику принесли ужин, они распрощались. Девушка пошла в свой вагон и только в купе вспомнила, что они так и не назвали друг другу имён.

Глава 16. Катя и прекрасный рыцарь. Зима 1890, Санкт-Петербург – Москва.

Утром её соседка сошла на какой-то станции и далее Катя ехала одна. Она привела себя в порядок и направилась в вагон ресторан позавтракать, втайне надеясь вновь встретить прекрасного незнакомца.

Да, её мир рухнул, но она молода, полна сил и нужно продолжать жить, наслаждаясь всем до чего можно дотянуться. Например, чашкой кофе, яйцом всмятку и необременительным флиртом с понравившимся мужчиной. Её, так некстати скончавшийся, отец учил добиваться своего и при помощи женских чар, в том числе. Вот она и потренируется.

Не успела Катя выйти из своего вагона как на неё налетел кондуктор, разрешивший сесть в поезд без паспорта. Позже она догадалась, что это отработанная схема. Он потребовал её билет и документы, ссылаясь на то, что перед Москвой будет жандармская проверка. Девушка, похолодев от неприятного предчувствия, пролепетала, что пойдет в свое купе и предоставит ему требуемое.

– Извольте, барышня. Пройдемте-с в купе, – бормотал мужик, топая за ней. Она чувствовала затылком его дыхание. Пахло луком, нечищеными зубами и еще какой-то мерзостью. – Простите-с великодушно, но не хотелось бы из-за Вас попасть на штраф. Жалованье копеешное, ежели и за каждого нарушителя плотить… А у меня жена, детки…

Когда они дошли до купе, он почти втолкнул её туда, заскочил следом и зачем-то запер дверь. Катя похолодела.

– Ну-с, предъявите билет, барышня. И паспорт – он особенно выделил голосом последнее слово.

Катя достала листок и отдала его кондуктору, который даже не взглянул в него. Он смотрел на девушку и плотоядно улыбался.

– У меня нет паспорта. Я оставила его дома, – решительно сказала Катя. Пусть у нее нет паспорта, ведь сей документ выдают только в 21 год, но это не повод трястись перед каким-то ничтожеством. Не выбросит же он её из поезда на ходу, в конце-то концов. И не будет она блеять как несчастная овечка, это унизительно и не подобает девушке её сословия, – Что можно предпринять в таком случае?

– Придут жандармы, отконвоируют в участок, – видя решительный настрой Катерины, мужик пытался её запугать. – Руки свяжут. Может даже в кандалы закуют. А потом… потом…

Кате стало смешно. Именно на моменте про кандалы она поняла, что кондуктор блефует.

– У меня супруга, детки – четверо душ, – заныл он, пытаясь надавить на жалость. – Я один кормилец. Штрафы огромны!

Катя всё не могла понять, чего этот дурак от неё добивается. То, что вопрос решается вульгарной взяткой, не приходило в голову, сказывалось отсутствие опыта.

Мужик, видя, что ничего не помогает и с паршивой овцы хоть шерсти клок, стал творить откровенную дичь. Он хватал Катю за руки, тянул к себе, пытался облапить и лез под юбку.

– Такая милая барышня, – пыхтел он, – от тебя не убудет. А у меня жена… Ой-оуууууууу!

Мужик согнулся от боли. Это разъяренная девушка пнула его между ног, старым как мир, ударом защищающихся от насилия женщин. Растрепанная Катя с трудом открыла дверь купе и выскочила наружу. И попала прямиком в объятия вчерашнего собеседника, проходившего мимо.

После того, как незадачливый кондуктор был изгнан из купе, а Катя успокоилась, они наконец то смогли представиться друг другу.

– Александр, придется заказать благодарственный молебен в Вашу честь, – шутливо сказала она. Катя испытывала смешанные чувства. С одной стороны – хорошо, что именно он оказался прекрасным рыцарем. С другой – она такая растрепанная, раскрасневшаяся. Тут скорее комедия, чем романтическая сцена. – Вы спасли меня. Я желала прибить негодяя. И тогда, увы – жандармы, арест и каторга.

– Да, это было бы весьма печально, – подхватил он её шутливый тон. – Я бы вступил в неравный бой, вызволяя прелестную особу с чудесным именем Катенька.

Он с удовольствием посмотрел на зардевшуюся девушку, и заметив, что она пытается пригладить растрепавшуюся прическу, предложил:

– Давайте поступим так. Сейчас я Вас оставлю, а через 15 минут зайду и провожу в вагон-ресторан. Я, кстати, шёл завтракать, когда…

– Я согласна – быстро сказала Катя.

Во время завтрака Александр деликатно не пытал расспросами девушку. И когда подали кофе, она рассказала всё сама.

– Не бывает в поездах жандармских проверок, – ухмыльнулся Александр, – он тебя на понт взял.

– Что, простите? – растерялась Катя от непонятного слова и внезапного перехода на ты. – На понт?

– Я хотел сказать – на испуг, – очаровательно улыбнулся Александр. И подумал: «Черт, чуть не спалился. Нужно следить за языком. И поделикатнее с девкой, а то сорвётся». – Почему Вы просто не дали ему денег?

– Не сообразила, – улыбнулась девушка. Она была далека от темной стороны реальности и не распознала воровского жаргона.

Они продолжили светскую беседу ни о чем. Официант вновь принес кофейник со свежесваренным напитком и чистые чашки. Сливочник и сахарница, тонкого костяного фарфора, белые с золотом, оставались на столе. Официант разлил кофе. По молчаливому указанию девушки положил в её чашку кусочек сахара, изящными щипцами из серебра, и добавил сливок.

– Вы не выглядите бедной гувернанткой в поиске места, – внезапно сказал Александр, когда официант удалился от столика. – Вы уверенно обращаетесь с обслугой. У Вас ухоженные волосы и кожа. Поверьте, я знаю, что это требует не столько денег, сколько времени и усилий. Которых не может быть у девушки Вашего сословия. У Вас дорогая обувь. Ботиночки из кожи такой выделки стоят не меньше 50 рублей. И, извините, но гувернантки не носят отменного качества нижние юбки. Что скажете?

Катя растеряно молчала. Она не знала, что отвечать. Стоит ли открыться этому мужчине, постороннему и чужому? Но он так любезен с ней, а она совсем одна…

И только многолетняя привычка, в любой ситуации держать лицо, позволили Кате с достоинством выйти из неловкого положения. Гувернантки всю юность твердили ей, что «дама из высшего общества обязана владеть уверенным, без эмоций, голосом. Даже если хочется кричать и плакать. Иначе приклеят ярлык истерички, плаксы и никогда более не будут принимать всерьёз». Женские эмоции хороши в будуаре и дамском романе, повторяла Аннет, её французская бонна.

Девушка расправила и без того прямую спину, высоко подняла голову и ответила бесстрастным голосом, над которым так бились её наставницы.

– Уверяю, Александр, что Вы ошибаетесь и принимаете меня за кого-то, кем я не являюсь. Я обычная учительница. И все, что Вы мне приписываете не имеет под собой никакого основания.

Вот так. Аннет гордилась бы своей воспитанницей.

Александр не стал продолжать расспросы и ловко замял опасный разговор, который мог привести чёрт знает к чему. А Катя думала, что ещё не готова открыться кому-либо. Да, она юна и растеряна, и нуждается в благосклонном участии. Но тот ли это человек?

Они поболтали, допили кофе, Александр проводил её до купе. Прощаясь и дежурно целуя руку, сказал:

– Вы совершенно необыкновенная девушка! Я очень рад нашему знакомству. Это моя визитная карточка. Если возникнет потребность в помощи или просто захотите попить кофе в приятной компании – милости прошу. Да, кстати, я всё уладил и более Вас не побеспокоят. Разрешите откланяться. И, надеюсь, до свидания!

Катя переживала до конца поездки, опасаясь, что кондуктор вновь заявится, но всё завершилось благополучно. И при высадке из вагона, на перрон московского вокзала, он даже помог ей спуститься и вынести саквояж, заискивающе улыбаясь. Девушка в удивлении смотрела на него.

– Доброго пути, сударыня! – угодливо и льстиво кланялся он. – Благодарность Вашему другу от жены моей и деток, за щедрость и доброту.

– В чем дело, любезный? Вы это о чём?

– Ну как же-с, как же-с! Такой щедрый господин за Вас похлопотал-с! Большой человек, надо понимать-с!

Катя догадалась. Александр заплатил за неё! И что он там бормочет про большого человека? Она смотрела на кондуктора, размышляя расспросить или нет. Но высокомерие, и нежелание опускаться до лишнего контакта с обслугой, решили дело. Тем более, что у неё впереди и так много забот. Александр подождёт. Его визитная карточка была убрана в кармашек саквояжа, к другим бумагам.

Глава 17. Лиза и Матильда. Август, 1895 год.

Прошел всего месяц после смены власти, а в их маленьком мирке уже наступили непростые времена. Наши героини чувствовали усиление враждебности Катеринки, по-прежнему не зная причины. И если в отношении Матильды можно предположить соперничество, то неприязнь к Лизавете оставалась за гранью понимания. Они продолжали общаться, но с осторожностью. Когда Катеринка видела подруг вместе, непременно делала язвительные замечания на тему распущенности и лени нынешней прислуги, находила горничной задание и немедленно отсылала исполнять.

Катеринка урезала траты на хозяйство, выбрала из девушек фавориток и стала плести интриги без стеснения, стравливая и ссоря всех между собой. Теперь некому было её остановить. Класс посетителей снизился. Нынче в заведении принимали не только респектабельных господ по вечерам, а ввели дневные посещения, для мелких приказчиков, студентов и даже проезжих извозчиков. Назначались дежурные девушки, которые занимались новой клиентурой поочередно. Несколько работниц уволились, и Катеринка заменила их девками совершенно пошлого пошиба, с большими проблемами по части гигиены и манер. Лизавета, шокированная беспорядком и грязью в их комнатах, изнемогала от работы.

Аксинья тоже ворчала. Готовить приличные блюда из того, что теперь закупалось по распоряжению новой хозяйки, становилось всё труднее.

– Охтимнеченьки! – причитала она и сердито рассказывала Лизе, забежавшей к ней на минутку. – Капуста подгнившая, морква с картохой вялые. Мясо не мясо, а ремьё какое-то, несвежее, нужно вымачивать. Мука с примесью сора. Посыкаться из такого готовить? Пусть почечуй у приказчика на седалище вылезет – сбагрил нам гнильё. У меня вехотка для посуды и то посвежее будет! От готовки вонь на всю округу! Погоди, сейчас яишенки тебе сгоношу. Яйца сама покупала, точно бодрые.

Но еду для хозяйки, её фаворитов и гостей продолжали приносить из ресторана. Респектабельность заведения стремительно катилась вниз.

На фоне неблагополучных перемен Лиза переживала личную драму. На отчаянное письмо, с просьбой забрать её домой и уверениями, что теперь есть деньги на приданое (подарок от Матильды и Мишеля), от матери пришел ответ. Родительница сообщала, что Никита женился и нет никакой надобности возвращаться так срочно. Тем более, что непонятно откуда взялась сумма. В письме содержались ядовитые намеки на неприличный способ заработка и подмоченную репутацию, которая плохо скажется на семье.

Кухарка испытывала к Лизе искреннюю симпатию, и видя, как страдает девушка, поведала, что мадам Жанетт в вечерних беседах за рюмкою, делилась новостями из Лизиного дома.

Мать, сразу после отъезда дочери, стала всем рассказывать о том, что та пошла по кривой дорожке. Встревоженная родительница вынуждена была отправить кровиночку подальше. А сама тем временем сосватала Никите свою двоюродную племянницу.

Лиза не верила. Не мог Никита так с ней поступить, ведь любил, клялся. Но и кухарке к чему врать? Значит правда. Но тут же жарко защищала Никиту перед Аксиньей. Его принудили, а любит он её, Лизу. И на что там польстилась разлучница, ежели маменька говорила о невыгодности Никиты как жениха?

Кухарка отвечала, отчаянно сочувствуя девушке, что всё сладилось быстро, ведь девица шла под венец с заметным пузом, оттого и венчание было тайным. Молодых окрутили и отправили к Никитиной родне, в уездный город, подальше от скандальных слухов. К дядюшке, у которого не было собственных детей, а нужен был наследник мужского пола дабы передать семейное дело – скобяную лавку.

Никита теперь приказчик, чтобы начать с низов и со временем возглавить магазин. Выглядит весьма довольным. Живут они с молодой женой в просторном доме дяди, который выделил любимому племяннику несколько прекрасно меблированных комнат, справил гардероб и приставил к ним прислугу. И они теперь как сыр в масле катаются.

– Поверь, моя хорошая, – Аксинья обнимала окаменевшую от предательства Лизу, – Не для того чтобы больно сделать рассказываю. И мадам зазнамо, жалея тебя, молчала. Хочу, чтобы ты оставила пустые надежды, перешагнула через обальчик и жила дальше.

– Ты же мне сама говорила, – плакала Лиза на плече кухарки, – Что, если встретила своего человека нужно хватать и любить.

– Не нужен тебе такой мала́х корыстный. Неотменно встретишь ещё судьбу свою.

– Прости, Аксюта, – вздыхала Лиза. – Не верю. Сама-то вон одна, без мужа, без дома, без семьи. Извини если обидела. Я не хочу так. Откуда ты можешь знать, если сама …

– Не обидела ты меня, – ласково смотрела на Лизу Аксинья. – Да, напрочапилась жизнь моя, горемычная. Со всех сторон тукманками осыпала. Мужа война забрала. Сорочины еще не справили, а мужнина родня меня выгнала из дому. И живу в людях, у чужих. Деток не народила. А того, с кем на сносях была – потеряла. Но житие идёт. Я уповаю на господа, молюсь и верю. И ты верь.

– За что меня господь наказывает? Я так старалась всем угодить. Почему маменька так поступила со мной? Почему Никита …

Горло Лизы сжал спазм, и она замолчала. Аксинья сказала, что невеста его большим животом шла под венец. Значит он с ней… еще при Лизе. Глаза вновь наполнились слезами.

– Поплачь, горлинка, не со́ромись. Ища настанет момент, и ты неотменно поблагодаришь господа, что отвел от неверной судьбы. Смирись.

Опять, опять ей нужно смирится. Так вся жизнь пройдёт, в терпении и смирении, и пожить не успеешь. Лиза не смогла более слушать кухарку и убежала во флигель плакать. С тех пор она ходила мрачная, не улыбалась, избегая Матильду и Михаила, не в силах смотреть на их счастье. Деньги Лиза вернула.

Матильду не беспокоили, но она чувствовала, что и над ней сгущаются тучи. Жаловалась Мишелю. Тот предлагал девушке уйти и жить у него, на правах воспитанницы, до совершеннолетия. Скорее всего так бы Матильда и поступила, но не успела.

Посетитель, пошлые поползновения которого позволили подружиться Матильде и Лизе, оказывается не забыл девушку. Мадам Жанетт категорически отказывала ему в свидании с горничной, не смотря на солидную сумму. Катеринка же, напротив, пришла в восторг, от возможности убить двух зайцев – унизить ненавистную служанку и заработать денег. Которые, к тому же, легко положить себе в карман. Лизавета не числилась в гроссбухе, она же просто горничная.

Конечно, принуждение к занятию проституцией это нарушение закона и Катеринка ходит по краю, но чёрт возьми, оно того стоило!

Хозяйка заведения твердо пообещала исполнить желание гостя и запросила кругленькую сумму. Катеринка предвкушала месть и вспоминала болезненное прошлое…