Рассказы, изданные на бумаге. Война. Книга 2

Укрывшись за толстыми стенами, офицеры отжали воду из ткани, натянули мокрую форму и опустились на пол, усыпанный разбитым кирпичом и бетоном. Рядом упали спасённые ими солдаты.

Повертев головой, Яков увидел, что в небольшой комнате отсутствует крыша, а из четырёх стен, сохранились лишь три. Он посмотрел по углам и заметил в одном, что-то тёмное. Почти на четвереньках парень приблизился к куче и наткнулся на красноармейское обмундирование, в беспорядке разбросанное по пыльном полу.

Рядом лежало оружие: трёхлинейка оружейника Мосина и самозарядная винтовка Токарева. Тут же валялись подсумки с патронами и разномастная мужская одежда.

«Видать, дезертиры пошарили по ближайшим развалинам, нашли, во что им одеться, и смылись отсюда вместе с гражданскими, – подвёл итог парень. – Ну и пёс с ними со всеми. Хорошо, что оружие оставили здесь, а не утопили в реке. А то бегаем мы тут, словно клоуны, с тряпками в кобурах. Не ровён час, нарвёшься на немцев, а отстреливаться, будет нам нечем».

На правах человека, отыскавшего клад, Яков выбрал то, что получше, и взял себе винтовку «СВТ». Она самозарядная, имеет магазин на десять патронов, да и весит чуть меньше. Пятизарядную «мосинку» он отдал земляку, который заинтересовался вещами и подошёл к парню ближе.

Два офицера немедленно вспомнили, что остались без привычных фуражек. Они порылись в одежде, отыскали две армейских пилотки и тут же надели. Какой-никакой, а головной военный убор с красной звездой.

Лейтенанты сели на пол, осмотрели оружие и убедились в его полной исправности. Не успели они разобраться с нежданной находкой, как из темноты появился старый солдат. Это был тот человек, что не очень давно говорил о заговорённости седого майора.

Несмотря на внушительный возраст, он уцелел при переправе на правую сторону. Хотя он оказался босым, но не был настолько испуган, как молодые бойцы. Видимо, где-то уже воевал и имел личный опыт. Низко пригнувшись, ветеран проскочил мимо большого окна.

В окне не было рамы. Края всех откосов оказались избиты железом так сильно, словно их долго грызли гигантские зубы. Осколки и пули влетали в открытый проём. Они с отвратительным свистом пересекали широкую комнату, впивались в кирпичную кладку и выбивали мелкую, красную крошку.

Боец рассмотрел петлицы Тофика Бабаева, присел возле него и, козырнув, доложил: «Товарищ лейтенант. Товарищ майор видел, как вы плыли к кораблю за солдатами, и решил подождать, пока вы вернётесь. После того, как вы добрались до берега, послал меня и велел передать, чтобы вы немедля включились в наш пехотный отряд. Он здесь, по соседству.

Подавив вздох сожаления, мол, не дали и слегка отдохнуть, бакинцы переглянулись, и Тофик сказал пожилому солдату: «Там лежит две пары сапог. Посмотри, может быть, вам подойдут?»

Старик с радостью бросился в угол, выбрал ту обувь, что была на размер больше, чем требовалась, ловко обулся и подпоясался ремнём и подсумками, что валялись поблизости. Всю остальную одежду он не оставил на месте, а свернул в плотный узел и взял с собой. Мол, пригодиться прочим бойцам.

Все поднялись с пыльного пола и, прячась за стенами, последовали за пожилым провожатым. Он чуть попетлял по развалинам и вывел красноармейцев в небольшую ложбинку. Она шла от реки к горящему городу.

Степан Сергеевич сидел на обломке скалы, был в полной военной форме, но, как и у двух лейтенантов, на голове у него была простая пилотка. Рядом с ним на земле расположились три десятка солдат, уцелевших при переправе. Почти все они потеряли оружие. Многие были без ремней и мешков, простоволосыми и даже босыми.

«Всё бросили, когда добирались до берега… – подумалось Якову. – Хорошо, что хоть сами доплыли. На корабле было более полусотни бойцов, а теперь их осталось лишь половина».

Яков приблизился к Степану Сергеевичу и, забыв о той простоте, с которой общался с ним раньше, доложил по уставу: «Товарищ майор, прибыли по вашему распоряжению».

Не вставая с удобного места, Степан Сергеевич взглянул на четверых новприбывших, вооружённых винтовками. Он перевёл острый взгляд на подсумки, висящие на поясах, и остался доволен тем, что увидел.

Офицер с улыбкой кивнул и приказал Тофику: «Лейтенант, примите под своё руководство ещё два отделения. С личным составом познакомитесь позже, а сейчас нужно двигаться дальше. Речники сообщили, что недалеко от этого места находится воинская часть».

Майор поднялся и устремился на запад. Яков рванулся за ним. За спиной раздалась команда, отданная приглушённым голосом: «В колонну по двое стройсь! Шагом марш к Сталинграду!»

Сталинград

Овражек скоро закончился, и отряд оказался среди тёмных разбитых кварталов. Сзади и спереди гремели мощные взрывы. Здесь было относительно тихо, и в воздухе не свистели осколки и пули.

Отблеск пожаров и фосфорных бомб фашистов, горевших над Волгой, отражались от туч пыли и дыма, висевших над городом. Мерцающее освещение заливало окрестности, но не давало, как следует, рассмотреть обстановку.

Яков едва различал контуры многоэтажных домов, сильно разрушенных немецкой бомбёжкой. Все здания были без крыш. Высокие стены темнели пустыми глазницами окон. Дворы и газоны были завалены обломками каменной кладки.

Между руинами еле виднелась асфальтированная дорога, ведущая к западу. Под ногами скрипела кирпичная крошка, и трещали остывшие уже головёшки. «По-моему, здесь не завод, а жилой пролетарский район», – выдохнул парень.

– Видимо, мы высадились значительно северней, – ответил майор. – Скорее всего, это посёлок, который зовут «Баррикады». По словам речников, где-то здесь расположен штаб стрелковой дивизии.

Они прошагали с полкилометра и наткнулись на заграждение из проволоки. Оно было устроено из ржавой «колючки» и целиком перекрыло неширокую улицу. Из домов, расположенных с обеих сторон, послышался лязг пары-тройки затворов и донёсся внушительный голос: «Стой! Кто идёт!?»

Майор замер на месте и доложил: «Сводный отряд в составе тридцати пяти человек. Переправились через Волгу и следуем в часть для прохождения службы».

Из темноты вынырнул невысокий сержант. Держа оружие наизготовку, он подошёл ближе к колонне и тоном, не терпящим никаких возражений, потребовал предъявить документы.

Часовой собрал бумаги у трёх офицеров, просмотрел их в свете фонарика и предложил командирам пройти в здание штаба. Следуя за красноармейцем, Яков на ходу обернулся. Парень увидел, что из развалин вышло пять автоматчиков. Они поговорили с бойцами и повели весь отряд в левую сторону.

Нырнув в тёмный проход, офицеры оказались в большом квадратном дворе. От развалин несло свежей гарью, трупным запахом и вонью надворной уборной. Провожатый спустился по ступенькам в подвал, передал своих подопечных дежурному, козырнул и, не мешкая, вернулся на пост.

Степан Сергеевич поговорил с капитаном, который оформлял документы прибывших к ним командиров, и услышал невероятную вещь: «Тут с бумагами не особенно возятся. К какой части пополнение вышло, в той и воюет. До тех пор, пока не… – наткнувшись на яростный взгляд седого майора, он замолчал, неуверенно кашлянул и закончил короткую речь: …пока не придёт новая смена. – Окончание фразы прозвучало так странно, будто дежурный хотел сообщить: …пока всех не убьют!

Стараясь замять эту неловкость, капитан охотно поведал о том, что произошло в Сталинграде за последнее время.

– Неделю назад четырнадцатый танковый корпус фашистов, вошёл в посёлок Гумрак и наткнулся на противовоздушные батареи, расчёты которых составляли зенитчицы. – сообщил он размеренным тоном, – Девушки опустили стволы всех орудий параллельно земле и начали бой с наступавшими фрицами. Пушечная дуэль продлилась до темноты и закончилась к ночи. Враги всё-таки поняли, что им не пройти и повернули назад.

В этот же день самолёты Германии провели ковровую бомбёжку всего Сталинграда. Зажигательные бомбы вызвали множество сильных пожаров и целиком уничтожили центр «старого города».

Пока все, кто только мог, тушили огромное пламя, фашистские танки приблизились к тракторному заводу на полтора километра. Они ворвались на предприятие и обстреляли цеха. В прочих районах произошло почти, тоже самое. На заводе, который зовут «Баррикады» и ещё дальше, на «Красном Октябре».

Что творится за речкой Царицей, на другом краю Сталинграда, – мне неизвестно. Там стоит шестьдесят четвёртая армия, а специально звонить туда, чтобы узнать последние новости, времени нет. Вот выбьем фашистов отсюда, тогда и узнаем всё точно.

После оформления бумаг, прибывшим в часть офицерам сказали, что придётся им разделиться. Майору Степану Сергеевичу Дроздову, лейтенанту Тофику Бабаеву и взводу солдат, который пришёл вместе с ними, предписали отправиться к северу. На рубеж обороны, расположенный возле тракторного завода.

Как сказал капитан, этот участок почти примыкает к реке Сухая Мечётка, где насмерть стоят ополченцы танковой бригады имени Сталинградского пролетариата. Дерутся они хорошо, но нужно их укрепить кадровыми военными.

Поэтому вам, товарищ майор, придётся взять командование над теми подразделениями, которые находятся там. Вы объедините их в батальон, будете держать оборону и ждать подкрепления. Как только появится такая возможность, мы его вам сразу пришлём.

Зенитчика Якова определили в 1077-й полк подполковника Владимира Евгеньевича Германа. На прощание парень услышал напутствие немолодого дежурного: «Данная часть находится в той же окраинной части нашего города. Пойдёшь вместе с пехотой. Доберёшься до административного корпуса, что стоит у южной проходной, и найдёшь штаб полка. Там тебе скажет любой».

Офицеры спустились в подвал, расположенный по соседству со штабом. Они взяли коптилку, стоящую возле главного входа, зажгли примитивный светильник и нашли комнату, заставленную разномастными железными койками. Видимо, их вместе с матрацами, подушками и одеялами стащили сюда из близлежащих развалин.

Военные поужинали консервами, которые принёс вестовой, завалились на пустые кровати и крепко уснули.

На рассвете их разбудили, хорошо накормили кашей из перловой крупы и напоили слабеньким чаем без сахара. После чего, отвели всех на склад, находящийся рядом. Там каждому дали трёхдневный паёк и плохо постиранные поношенные войсковые шинели. Парень внимательно осмотрел выданное старшиною пальто и нашёл в нём три аккуратные дырки в районе груди.

Лейтенантам вручили по снаряженному «ТТ» и по две запасные обоймы с патронами. Молодые люди осмотрели оружие и с радостью убедились в его работоспособности.

Они выбросили из кобуры старые тряпки, которые ехали с ними от столицы южной республики, вложили пистолеты в чехлы из коричневой кожи и ощутили себя гораздо уверенней. Ведь теперь они легко отобьются от немцев.

Затем офицеров проводили к солдатам, которые отдыхали в другом полуразрушенном здании. Солнце ещё не поднялось над горизонтом, но на улице было довольно светло.

Лейтенанты взглянули на сводный отряд и с облегчением поняли, что всех красноармейцев одели согласно уставу и выдали им нормальную обувь. Правда, на них находилась потёртая форма, снятая с убитых бойцов.

Многие гимнастёрки оказались пробиты осколками с пулями и залиты высохшей кровью. Сапоги были разбиты, бушлаты изорваны, а сквозь прорехи наружу повылезли клочья из ваты. Кроме того, безоружным бойцам дали ещё трёхлинейки, из расчёта – одну на двоих.

«Всё лучше, чем ничего, – выдохнул Яков. – По закону военного времени за потерю оружия могли расстрелять».

Зенитчик и Тофик Бабаев подозвали солдат, оказавшихся рядом, и отдали им винтовки с подсумками, найденные в развалинах у переправы. Майор построил красноармейцев, сообщил им о назначении, которое они получили, и описал положение, сложившееся в Сталинграде на сегодняшний день.

Прозвучала команда: «Шагом марш!» – и сводный отряд двинулся к новым позициям.

Яков шагал рядом с теми людьми, с кем он проехал от Баку до Поволжья и, к которым успел привязаться за время пути. Он думал о скорой разлуке с двумя офицерами, что не раз выручали его во всех ситуациях.

Зенитчик грустил, но не забывал зорко смотреть по всем сторонам. Насколько знал парень, город имени Сталина был построен весьма необычно. Он тянулся вдоль Волги на сорок пять вёрст, но имел в ширину всего лишь четыре, самое большее, шесть километров.

Если честно сказать, центральной части «старого» города не было. Её уничтожили неделю назад. Ковровая бомбардировка фашистов разрушила множество зданий и превратила их в кучи битого кирпича и бетона. Местами торчали уцелевшие стены, непонятно, как устоявшие при чудовищных взрывах.

Под ногами хрустели обломки, спёкшиеся от невыносимого жара, и какие-то головёшки странного вида. Приглядевшись, Яков с ужасом понял, что тут и там, на оплавившемся от жара асфальте, лежат черепа и почерневшие кости людей. Это было всё то, что осталось от горожан. Судя по всему, здесь бушевало воистину адское пламя.

«Если станут взрывать нефтепромыслы, то Баку ожидает такая же участь, – поёжился парень. – По крайней мере, те небольшие районы, что прилегают вплотную к местам добычи», – от этой мысли ему стало дурно.

Парень помотал головой и сглотнул слюну, ставшую горькой и вязкой. Он кое-как отдышался и, чтобы не лишиться ума, перестал обращать вниманье на то, что у него под ногами.

Отряд шёл параллельно реке и удалялся от Волги не более, чем на один километр. До них едва долетал звук канонады, грохотавшей на западе и на востоке. Шум глушили развалины, что находились вокруг.

Зато проклятые «рамы» так же, как прежде парили в утреннем воздухе и наблюдали за разрушенным городом. Заметив отряды красноармейцев, танки или машины они вызывали подмогу. Через какое-то время, появлялись штурмовики и пикировщики фрицев и нападали на всё, что могли.

После первой самолётной атаки, солдаты стали прислушиваться к грозному шуму, долетавшему с неба. Едва доносился рёв авиационных моторов, кто-то кричал: «Внимание, воздух!» – и все бойцы бросались в разные стороны.

Они укрывались в ближайших руинах и ожидали, когда же фашисты исчезнут из вида. Кто-то стрелял по самолётам врага, но Яков не тратил патронов. Он доподлинно знал, что в кабинах немецких машин установлено бронестёкло. А повредить мощный двигатель винтовочной пулей на удивление сложно. Нужно попасть в маслопровод или, что значительно лучше, в трубку, подающую топливо.

Жилой район «Баррикады», по которой продвигался отряд, застраивался в довоенные годы. Высокие кирпичные здания здесь возводились большими кварталами. Поэтому, улицы были ровными, словно стрела, располагались в виде правильной сетки и каждые сто с чем-то метров пересекались между собою под прямыми углами.

На первом же перекрёстке из-за разбитого здания выскочили трое красноармейцев. Все были вооружены трёхлинейками, одеты в потрёпанную советскую форму и явно куда-то спешили. В руках все держали неряшливого вида узлы. Да и двигались они не к линии фронта, а в противоположную сторону.

«Зачем им идти к переправе? – удивился зенитчик. – Ведь никто из них не даже ранен».

Обычно мягкий и интеллигентный Степан Сергеевич вдруг подобрался и рявкнул таким грозным голосом, которого парень ещё ни разу не слышал: «Рядовые, ко мне!»

Солдаты остановились, повернулись на крик и как-то неловко замялись. По лицам было отчётливо видно, бойцам хочется ринуться дальше, но они видели за спиной офицера целый взвод пехотинцев и не решались продолжить свой бег.

Ведь если начнут стрелять вслед, то далеко не уйдёшь. Наконец, дисциплина взяла верх над их нерешительностью. Один за другим, они повернулись и торопливой трусцой направились к седому майору. Подойдя на три шага, они замерли перед офицером в «положении смирно».

– Доложите по форме! – приказал Степан Сергеевич.

– Рядовой Смирнов.

– Рядовой Кошелев.

– Рядовой Пугачёв, – поочередно представились молодые бойцы.

– Где ваша часть? – спросил строго майор.

Старший солдат на мгновенье запнулся, пересилил себя и хмуро сказал: «Разбита фашистами возле села Городище».

– Где командир роты?

– Погиб!

– Командир взвода? Командир отделения?

– Погибли! – набычился красноармеец.

– Согласно приказу № 227, подписанному товарищем Сталиным, за оставление позиций без команды начальства вы подлежите расстрелу на месте! – отчеканил майор.

Бойцы уронили узлы, невольно попятились и сжали руками ремни трёхлинеек, висевших у всех за плечами. Заметив, что офицеры держат ладони на кобурах, с открытыми клапанами, дезертиры немедленно поняли своё положение.

Они не успеют перехватить боевое оружие в нужное для стрельбы положение. Их всех убьют значительно раньше. Солдаты не стали сопротивляться и обречённо понурили головы.

Не обращая внимания на реакцию тройки задержанных, майор сурово продолжил: «Как старший по званию, я откладываю расстрел до выяснения всех обстоятельств вашего дела. Зачисляю вас в сводный отряд и совершенно уверен, что вы честно искупите службой свой неблаговидный проступок».

Напряжённое ожиданье, застывшее на лицах бойцов разом исчезло. Все трое облегчённо вздохнули.

– Лейтенант, – обратился майор к взводному, стоящему рядом, – принимайте бойцов.

– Есть! – козырнул Тофик. Он повернулся к нежданному для него пополнению и приказал: «Встать в середину колонны. На ближайшем привале распределю вас по подразделениям.

Майор направился дальше, а красноармейцы двинулись следом. Через квартал история вновь повторилась, и отряд увеличился ещё на четырех человек. Скоро таких беглецов набралось на два отделения.

Яков с долей зависти сказал про себя: «Пока они доберуться до мест назначения, Тофик станет командиром роты».

Прошагав около пяти километров, разросшийся взвод покинул район «Баррикады», вышел с юга к большому заводу и оказался перед руинами какой-то постройки.

Некогда высокий забор был совершенно разрушен на всём протяжении. Цеха пострадали от недавней бомбёжки, но всё же не в той сильной степени, как жилые дома.

Видимо, пожарные части прибывали сюда в первую очередь и боролись с огнём намного упорней, чем в рабочих кварталах. А может быть, немцы решил захватить весь объект относительно целым и не стали бросать на него «зажигалки» из фосфора?

Заметив корпус, который весьма отличался от производственных сооружений, Яков решил, что это и есть административное здание. Он пригляделся и прочитал на фасаде длинную надпись: «Сталинградский тракторный завод им. Ф. Э. Дзержинского».

– Мне, наверно, сюда, – уныло сказал зенитчик и кивнул на проходную, от которой мало что сохранилось. Он попрощался за руку со Степаном Сергеевичем, обнялся с Тофиком и направился к новому месту несения службы.

Парень шагал среди развалин и горестно думал: «Сколько раз везучесть Степана Сергеевича спасала нас всех от неминуемой смерти? Как я теперь обойдусь без помощи «заговорённого» седого майора?»

Возле крыльца Якова остановил часовой с автоматом ППД и спросил, куда он направляется? Узнав, что офицеру нужен штаб полка, солдат проверил документы зенитчика и пропустил его внутрь вестибюля, заваленного строительным мусором.

Следуя стрелкам, нарисованным углем на стенах, лейтенант нашёл лестницу, ведущую вниз. Он спустился по бетонным ступеням, попал в коридор большого подвала и вошёл в кабинет немолодого дежурного.

Там ему очень обрадовались. Капитан прочитал все бумаги, поданные ему лейтенантом. Он подвёл Якова к листу ватмана, висевшему на голой стене, и указал на грубую схему, нарисованную карандашом.

В нижней части того чертежа начиналась волнистая линия, обозначавшая берег великой русской реки. Под ней было написано: – «Волга». Она шла вверх и вправо. Параллельно главному руслу находился вытянутый наискосок прямоугольник с крупными буквами «СТЗ».

Южный конец огромной площадки был срезан так, что вся площадь завода смахивала на тупое зубило. Над северным краем забора виднелась ещё одна надпись: – «пос. Спартаковка».

Капитан ткнул пальцем в верхнюю половину листа и сказал: «Рядом с главным сборочным корпусом расположены противовоздушные батареи зенитных орудий. В каждой имеется по четыре 85-миллиметровые пушки.

Мне сообщили, что на третьем участке недавно погиб командир. Поедешь туда и примешь под своё руководство». – Не обращая внимания на опешившего молодого бакинца, офицер сел за стол и подвинул к себе телефон. Он набрал несколько цифр и вызвал к себе старшину.

Тем временем парень стоял перед схемой и пытался собраться сумбурными мыслями: «Как это возможно? Меня, вчерашнего выпускника войскового училища, ставят командовать батареей зениток. Да мне месяц назад исполнилось всего восемнадцать.

Как я смогу управлять такой оравой людей? Мне бы с одним орудием справиться, а тут их целых четыре. Плюс ко всему, будут прожектористы и расчёт управления артиллерийским огнём, а это самое малое десять бойцов».

Пока Яков так размышлял, в дверь постучали. Вошёл усатый пожилой старшина и поинтересовался у своего командира: «Вызывали меня?»

– Ты сейчас едешь в сторону главного корпуса… – то ли спросил, то ли отдал приказ капитан. – Отвезёшь туда снаряды, бинты и еду. Заодно захватишь с собой командира батареи под номером три и отделение пехоты.

– Да я вчера отвёз туда лейтенанта с солдатами, – удивлённо сказал старшина.

– Больше суток там никто… – офицер вдруг замялся так же, как тот капитан, что оформлял парню бумаги в штабе дивизии. Он сделал паузу и закончил намного нейтральней, чем, видимо, хотел завершить – …не выдерживает.

Чтобы перевести разговор на менее неприятную тему, он повернулся к ошеломлённому Якову и сообщил: – Во время последнего налёта фашисты там повредили пару зениток. Ночью туда ушли тягачи с группой ремонтников и повезли с собою снаряды и два новых орудия».

Пропустив слова капитана мимо ушей, Яков спокойно подумал: «Значит, мне и жить-то осталось не более суток». Он произнёс эти слова про себя и так отстранённо, словно речь шла не о нём, а ком-то другом.

«Ну что же, другие даже до фронта не успели доехать. Бесславно погибли, кто в акватории Каспия, кто в эшелона, а кто на переправе. Мне ещё повезло. Может быть, даже успею пострелять по фашистам. Если не убьют по дороге». Отбросив горькие мысли, он козырнул капитану и спросил ровным голосом: «Разрешите идти?»

– Идите, лейтенант, – сказал офицер и занялся другими бумагами. Как только Яков покинул небольшой кабинет, он сразу забыл о зенитчике. Ничего не поделаешь, круговерть Сталинградского фронта дала знать о себе. Таких пацанов, как этот «зелёный студент», проходило перед глазами дежурного до десяти и более в день. Если всех удержать в голове, то с ума точно сойдёшь.

Парень вышел за дверь и вновь оказался в коридоре подвала. Подземные помещения проектировались, как бомбоубежище и теперь пригодились именно в этом неожиданном качестве. А ведь раньше никто и не думал, что война сможет дойти до Поволжья. Все люди считали, что это бестолковая трата государственных денег.

Увидев старшину, стоявшего у подножья узенькой лестницы, Яков поправил пилотку и устремился к нему. Старожил штаба полка вывел зенитчика в дальнюю часть вестибюля. Здесь тоже не сохранилось ни окон, ни дверей. Весь пол был усыпан битым стеклом и осыпавшейся с потолка штукатуркой.

Проводник повернул вглубь административного здания и быстро пошёл по маршруту, знакомому только ему. По дороге он заглянул в каптёрку хозвзвода и прихватил трёх солдат.

Двигаясь маленькой группой, они прошли по переходу, неосвещённому лампами, и оказались в огромном полуразрушенном цехе. Золотые лучи яркого солнца проникали сквозь дыры, пробитые в крыше снарядами. Они косо падали в глубину мрачного здания и освещали станки, заваленные обломками кирпича и бетона.

Прошагав сорок метров, лейтенант с провожатыми очутился у закрытых дверей. Судя по надписи на пыльной стене, здесь размещались помещения складов. Возле них находились две бортовые полуторки.

Старшина достучался до кладовщиков и долго ругался с ними по очереди. Он потрясал пачкой бумаг и требовал всё, что обозначено в его документах. Вплоть до последней пачки махорки.

Наконец, всё необходимое было получено и погружено в автомобили. Яков встал на подножки машин, заглянул в кузова и в полумраке увидел привычную вещь. Всюду лежали длинные ящики со снарядами для 85-миллиметровых зенитных орудий.

Ничему не удивляясь теперь, он проследил, как солдаты уселись на боеприпасы и влез в небольшую кабину второй, очень старой полуторки. Как и следовало всем ожидать, старшина разместился в первом «ГАЗоне».

Грузовики проехали между рядами разбитого в прах оборудования. Они выскочили из широких ворот, у которых осталась одна только створка и, набирая приличную скорость, рванулись на север. Петляя между корпусами, машины мчались вперёд. Яков смотрел по сторонам и видел повсюду огромные здания без окон и дверей и с упавшими крышами.

Объезжая воронки, они проскочили с полкилометра. Солдаты, сидящие в кузове, вдруг взволновались. Они услышали в небе гул авиационных моторов, заметили самолёты фашистов и закричали: «Воздух!»

Прекрасно знакомый с данной командой, Яков схватился за ручку узенькой дверцы и приготовился выскочить из тесной кабины, как только шофёр затормозит. Однако водители даже не думали сбрасывать скорость. Они прибавили газу, и обе машины помчались намного быстрее.

Сверху и сзади послышался вой пикировщика и застрочили два пулемёта. Каким-то шестым, таинственным чувством парень вдруг понял, что же творится у него за спиной.

Две цепочки из пуль впиваются в разбитый асфальт и стремительно мчатся за грузовиком. Через пару секунд они догонят полуторку, свинцовым дождём ударят по заднему борту и обрушатся на несчастных солдат, находящихся в кузове. Пули пронзят их тела и вопьются в длинные ящики с боеприпасами. Зенитные снаряды взорвутся и разнесут их полуторку в мелкие клочья.

Не понимая, в чём дело, парень решил не испытывать злодейку-судьбу. Он приоткрыл створку и приготовился спрыгнуть на полном ходу. За миг до того, как Яков хотел это сделать, всё изменилось. Автомобиль, в котором был старшина, резко вильнул в левую сторону и устремился к длинному цеху. Вторая машина не отставала первой. Зенитчик замешкался, посмотрел на кирпичную стену и увидел пролом, пробитый немецким снарядом.

Дыра от мощного взрыва получилось очень большой. Грузовики влетели в неё, не задев рваных краёв. Они нырнули в непроглядную тьму огромного здания, откатились от «входа» на несколько метров и лишь после этого, затормозили.

Снаружи перестали стучать пулемёты фашистов. Раздался глухой взрыв «лёгкой» бомбы, и самолёт сделал круг над заброшенным цехом. Он не нашёл ускользнувшую куда-то добычу и улетел на поиск другой.

Яков глянул перед собой и испугался уже по новому поводу: «А если бы возле пролома оказались станки или куча битого кирпича и бетона? Мы бы врезались в них со всей скорости и…»

Затем парень понял, что водители гоняют этим маршрутом по несколько раз каждый день. Поэтому знают, куда можно влететь на полном ходу, а куда и нельзя. Ну а тех, кто хоть раз в этом ошибся, наверняка, уже нет в живых

Через пару минут, машины выехали наружу и отправились дальше. Площадь завода оказалась просто огромной. Пока две полуторки добирались до главного корпуса, на них ещё дважды нападали фашисты. Каждый раз, им приходилось гнать, что есть мочи и прятаться от пикировщиков в зданиях. Автомобили ныряли в открытые настежь ворота, а то и просто в проломы.

Оказавшись в укрытии, Яков осмотрел пустой цех с обвалившейся кровлей и печально сказал: «Такое прекрасное предприятие встало из-за проклятого Гитлера».

– Ничего подобного! – ответил шофёр. – Оно продолжает работать! – Заметив удивлённый взгляд лейтенанта, водитель всё объяснил: – Под каждым цехом завода имеются большие подвалы. Как только возникла опасность бомбёжки, всё ценное оборудование немедленно сняли, установили внизу и так же, как прежде, выпускают продукцию.

В первую очередь делают гусеничные тягачи, танки «Т-34», а к ним пулемёты и 76-миллиметровые пушки. Краем уха я слышал, что в июле собрали четыреста пятьдесят бронемашин, а в августе на семьдесят штук больше, чем раньше.

Мало того, собирают всю подбитую поблизости технику. Её цепляют железными тросами и тягачами тащат сюда. Здесь ремонтируют и снова отправляют на фронт.

Вот только эмаль у них вся уже кончилась. Так и идут наши танки на фронт неокрашеными. Кстати сказать, я видел в цехах не только наши машины, но и чужие «коробки». По сравнению с «Т-34», это жуткая дрянь. И броня очень тонкая, и пушки на удивление слабые. Однако, их тоже приводят в порядок, счищают с башен кресты и гонят на немцев.

А посмотришь на их лучший танк, что называют «Т-3» – и поневоле задумаешься, как его не сожгли по дороге и как фашисты добрались до Волги? Мне, например, непонятно… – он чуть помолчал и добавил: – Хотя при мощной поддержке воздушными силами, чего им не рваться вперёд? Их самолёты летают, как дома, и нападают на всё, что хотят. И где, интересно, находятся наши хвалёные «красные соколы»?

Оборвав себя на незаконченной фразе, водитель вернулся к ранее начатой теме: «К сожалению, далеко не всё удалось перебросить под землю. Сверху остались два самых больших производства, которые невозможно убрать с прежнего места: литейка и сборочный конвейер бронемашин.

Их защищают те батареи, куда мы едем сейчас. Нужно сказать, зенитчики работают здорово и не дают проклятым фашистам свободно бомбить эти большие цеха.