Кара небесная

– Я и не пытался. Мне не нужны твои проблемы. Хочешь совета – могу посоветовать, не хочешь – не надо.

– Нужен будет совет, – спрошу. А пока сиди и пей свое пиво.

Ловчев, взяв в руки кружку, сделал два глотка и отодвинул ее в сторону.

– Слушай, Игорь. Может, снимем девчонок да махнем ко мне домой. Хата свободна, места хоть завались.

– Извини, Вадим, но я один не поеду, – сказал Игорь. – Давай пригласим ребят, так будет лучше. Ты заодно и с ними поближе познакомишься. Слушай, а где у тебя предки? Ты что, один живешь?

– Сегодня отец улетел в Прибалтику. У него своя квартира недалеко отсюда, точнее – в Школьном переулке.

– А почему у отца? Ты с ним не живешь? – поинтересовался Прохоров.

– Угадал, я живу с матерью. Они с отцом в разводе уже пять лет. Вот и приходится жить на два дома: то у матери, то у отца. Отец у меня деловой. Они с братом создали несколько предприятий на базе завода «Радиоприбор», вот и качают деньги мешками. Сейчас, отец хочет заняться нефтью, гонять ее в Прибалтику. Говорит, что очень перспективное направление в бизнесе. Представляешь, товар оформляется до Калининграда, поэтому таможенных пошлин нет, а перегружается где-нибудь в Латвии или Эстонии. Расчет «налом», в валюте. Батя договорился с местными нефтяниками, и те готовы отгружать им нефть в больших объемах.

Музыка прекратилась, и к столу стали подходить друзья Прохорова. Увидев за столом Вадима, они с удивлением посмотрели на Игоря.

– Не понял? – произнес Бондаренко. – Что за нашим столом делает этот молодой человек?

– Все нормально, ребята. Это свой парень, мы вместе ехали из Москвы и в дороге расставили все точки над и. Давайте, знакомьтесь, его зовут Вадим, фамилия Ловчев.

Ребята представились и сели за стол.

– Есть предложение: смотаться отсюда с девчонками на квартиру к Вадиму. Как вы на это смотрите? Хата у него пустая, и нам никто мешать не будет.

– Мы «за», – чуть ли не хором сказали Бондаренко и Цаплин. – Сейчас главное снять девочек.

– Тогда – по коням! – резюмировал Цаплин и первым устремился к столику, где сидели девчонки.

***

Прошло около недели. Бондаренко в составе бригады с «Адельки» уехал в Москву. В конце двухнедельной командировки чеченцам удалось вычислить их конспиративную квартиру. Одевшись в форму милицейского ОМОНа, они под предлогом проверки ворвались в квартиру ребят глубокой ночью и перерезали всех, кто там находился. В числе погибших был и Бондаренко.

Утром следующего дня Прохорову позвонили и сообщили страшную новость. Недолго думая, он, по просьбе родителей погибшего, вместе с друзьями поехал за телом Бондаренко в Москву. Перед самым отъездом ему позвонили ребята с «Адельки» и посоветовали ехать через Чебоксары, так как основная трасса из Казани на Москву, по всей вероятности, давно заблокирована нарядами ДПС и милицией. От них Прохоров узнал, что из Казани уже выехали более десяти экипажей, чтобы забрать трупы погибших товарищей и, по возможности, рассчитаться с чеченцами.

Через полчаса к дому Прохорова подъехала иномарка, в которой находились Ловчев и Цаплин.

– Вадим, откуда у тебя такая крутая машина? – поинтересовался у него Игорь.

Тот хитро улыбнулся и ничего не ответил. Трудно сказать, какие аргументы привел он по телефону, но отец разрешил взять машину и съездить на ней в Москву. Чувашию они проехали удачно. За все время движения их ни разу не задержали для проверки документов. Неприятности у ребят начались километров за шестьдесят до Нижнего Новгорода – их остановил пост ДПС.

Лейтенант милиции долго не подходил к машине. Сидевший на заднем сиденье Цаплин стал немного волноваться и, приоткрыв дверцу, крикнул дежурившим на посту работникам милиции:

– Командиры, ну и сколько еще здесь стоять, пока вы соизволите подойти? Нам что, больше делать нечего?

Наконец один из них с явной неохотой направился к машине.

– Лейтенант милиции Кудрявцев, – представился он и приложил руку к шапке.

Вадим, достал документы и протянул их ему.

– Что, уже выбраться из машины не можете? – произнес лейтенант, рассматривая документы. – Вы совсем обнаглели, татары. Куда и с какой целью следуете?

– Едем в Москву, товарищ лейтенант, по личным делам, – спокойно ответил Вадим, отдавая доверенность на машину.

Тот, не говоря ни слова, положил документы в планшетку и жезлом указал место, куда необходимо было отогнать с дороги автомобиль. Вадим выполнил указание.

– В чем дело, товарищ лейтенант, что за самоуправство? – возмутился он. – Вы можете хотя бы объяснить причину задержания? Понимаете, мы очень спешим.

– Ты что, парень, права качаешь? – со злостью сказал гаишник. – Думаешь, стоять на дороге и ловить ваших «козлов» из Казани мне доставляет удовольствие? Нам приказали задерживать все машины с татарскими номерами, вот мы, и выполняем приказ. Отменят его – и езжайте, пожалуйста, куда хотите, хоть в Париж. Сейчас пробьем вас по компьютеру, если вы не члены преступных группировок, то поедете дальше, ну, а если таковыми являетесь, то будете стоять, пока не поступит в отношении вас какое-либо указание.

Вадим вернулся к машине и рассказал ребятам о причине остановки сотрудниками ГАИ.

– Слушай, Ловчев, что будем делать, если он всех начнет пробивать по базе? Я точно знаю, что я там есть, – сказал Прохоров и посмотрел на Цаплина.

– Я тоже в этой базе есть. Неужели повяжут на трое суток?

Ловчев снова вышел из машины и направился к гаишнику.

– Товарищ лейтенант, проверьте нас скорее, пожалуйста, мы очень спешим в Москву.

Лейтенант посмотрел на Вадима и направился к зданию ДПС. Проверив его по базе МВД РТ, он остался доволен: парень по базе ОПГ не проходил.

– Давай, тащи документы своих дружков, – сказал лейтенант. – Сейчас мы их тоже пробьем, проверим на «вшивость».

Они вместе вышли из контрольно-пропускного пункта и направились к машине. В этот момент на огромной скорости мимо них пролетела серебристая «девятка» с татарстанскими номерами.

– Ну, гады! Уже не ездят, а летают.

Он сунул документы Вадиму в руки и помчался к припаркованной недалеко от КПМ «девятке», завел ее и устремился вслед за серебристой.

– Кажется, пронесло, он хотел пробить и вас. Ну что, поехали, ребята? – облегченно вздохнул Вадим, садясь в машину.

Они понимали, что им сильно повезло. Если бы не эта «девятка», то их всех, наверняка, закрыли бы на сутки, как минимум, а машину загнали бы на штрафную стоянку.

Чем ближе они подъезжали к Москве, тем чаще их останавливали на постах ГАИ. Но, то ли им везло, то ли недостаточно хорошо работали сотрудники ГАИ, их больше, ни разу не проверяли по базе МВД РТ.

К вечеру они уже въезжали в Москву.

*****

Подъехав к Казанскому вокзалу, Вадим выскочил из машины и скрылся в толпе пассажиров. Он отсутствовал чуть более получаса.

– Куда это он «свалил»? – поинтересовался Цаплин у Прохорова.

Но тот, словно не услышав вопроса, смотрел в окно и молчал. Вадим вынырнул из толпы так же неожиданно. Открыв дверь машины, он протянул ребятам листок бумаги, на котором корявым почерком был написан какой-то адрес.

– Все хорошо, – сказал он. – Я нашел мужика, на квартире которого останавливался в прошлый раз. На наше счастье она пуста, так что поехали туда, я очень устал, хочется вытянуть ноги.

– Ноги ты, Вадим, еще успеешь вытянуть, – произнес, шутя Цаплин. – Вот один из нас навеки протянул свои усталые ноги.

– Цаплин! Кончай каркать! – оборвал его Прохоров. – Раскаркался, как ворона. Не об этом сейчас нужно думать, а о том, чтобы нормально оформить все документы на Бордо и отправить его тело в Казань.

Они ехали довольно долго. Московские пробки окончательно их добили. Приехав на квартиру, они умылись и, не поужинав, завалились спать. Утром ребята выехали в морг, где занялись оформлением всех необходимых документов для транспортировки трупа в Казань. Никто из них не ожидал, что эта процедура потребует так много времени и денег. Везде, куда бы они ни обращались за справкой, нужны были суммы, по казанским меркам, довольно значительные. Когда бумажная волокита была закончена, они поехали в городской морг.

Первым туда вошел Прохоров. Резкий запах формалина и разлагающихся трупов ударил в нос. В какой-то миг ему показалось, что земля уходит из-под ног. Он уперся спиной о дверной косяк и постарался взять себя в руки.

– Вы что здесь делаете? – спросил мужчина в белом халате и медицинской маске.

– Да вот, друга покойного ищем. Его доставили к вам два дня назад и сегодня должны вскрывать.

– Ваш друг случайно не из Казани? – поинтересовался мужчина. – Говорят, их порезали ночью чеченцы.

Прохоров, молча, кивнул, подтверждая сказанное.

– Все ясно. Мы их вскрыли еще вчера вечером. Пройдите в холодильную камеру, трупы там.

– А где это? – спросил Прохоров.

– По коридору до конца, а затем направо.

Игорь поблагодарил мужчину, и они направились к камере. Там, кроме трупа Бондаренко, лежали несколько тел, укрытых простынями, которые Прохоров из любопытства стал поочередно приподнимать. Он опознал еще троих казанских ребят: все они были с улицы Аделя Кутуя. На трупах виднелись множественные ножевые ранения, а у одного из убитых была отрезана голова, которая лежала рядом с телом. Взглянув на нее, Прохоров и Цаплин сразу же узнали своего приятеля Виктора Смирнова по кличке «Белый».

«Да, похоже, натерпелись наши ребята, прежде чем умереть, – подумал Игорь. – Поиздевались над ними чеченцы всласть».

Официально опознав труп Бондаренко, Прохоров подписал все необходимые документы и вместе с друзьями вышел из морга. Отдышавшись, они направились к машине. Неожиданно к ним подбежали трое молодых людей, одетых в кожаные куртки.

«Неужели чеченцы?» – первое, что пришло в голову Игорю.

– Стоять! Мы из МУРа! – крикнул один из них. – Быстро руки на капот.

Обыскав и не найдя ничего запрещенного, их повели к микроавтобусу, стоявшему за углом здания. Разбирались с ними недолго, так как в этот момент к моргу подъехали сразу шесть автомобилей с татарстанскими государственными номерами.

Увидев машины, друзья направились к ребятам, которые столпились у крыльца морга и что-то горячо обсуждали. Поздоровавшись, Игорь сообщил им, чтобы сразу шли к холодильной камере, где лежат трупы товарищей.

– Прохор, их сильно покалечили? Узнать хоть можно? – спросил один из парней.

– Все нормально, – ответил Прохоров. – Лица узнаваемые. Вот только «Белый» без головы. Вы попросите врачей, пусть ее пришьют, а то перед его матерью будет неудобно.

– Само собой, – ответил парень. – Кто его заберет из морга с отрезанной головой?

– Ну, ладно, пацаны, – обратился к ним Игорь, – нам больше здесь делать нечего, мы поехали.

– Слушай, Прохор! – поинтересовался у него Цаплин. – Ты предупредил ребят, что в автобусе сидят менты?

– Ну, а как ты сам думаешь? – ответил он и, отвернувшись, стал, молча, смотреть в окно машины.

Хотя Игорь и видел труп Бондаренко, он до сих пор не мог поверить в смерть друга.

«Нет, надо заканчивать эти кровавые игры, – подумал Прохоров. – Нужно срочно найти какое-то доходное дело, которое сможет прокормить нас и родителей. Больше так рисковать жизнью нельзя».

Они остановились у дома, в котором снимали комнату. Быстро собрав вещи и расплатившись с хозяином, поехали в Измайлово, в гостиницу. Приведя себя в порядок, направились в ресторан, чтобы помянуть друга.

***

Ребята заняли столик в глубине зала. Обслужили их довольно быстро Прохоров разлил по рюмкам водку и, встав из-за стола, предложил выпить за упокой души их товарища Бондаренко. Парни, молча, выпили.

– Ну что, Цаплин, нет с нами больше нашего школьного приятеля Бондаренко. Я ведь с ним с первого класса дружил. Это ты пришел к нам в класс, по-моему, когда мы учились в пятом. Никогда не думал, что мне придется пить на его поминках. Он ведь был таким здоровым, что я даже не помню, болел ли он когда-нибудь.

Прохоров замолчал, и всем стало понятно, как ему тяжело говорить о Бондаренко в прошедшем времени. Ловчеву показалось, что в глазах Игоря сверкнула скупая слеза, за которую не бывает стыдно мужчинам.

– Да, – произнес Цаплин, – природа отмерила ему большую жизнь, а эти «зверьки» просто так взяли и зарезали его как свинью.

Ловчев сидел за столом и чувствовал себя неловко. Он недолго был знаком с Бондаренко и поэтому не знал, что ему следует говорить и как себя вести.

Недалеко от них сидела компания из четырех человек, один из которых явно был родом с Кавказа. Они о чем-то тихо разговаривали, не привлекая к себе внимания. Первым кавказца заметил Цаплин. Он посмотрел на него, не пытаясь скрыть свою злость и ненависть. Выпив еще рюмку водки, Цаплин поднялся и направился к ним.

– Ты что, черт нерусский, на нас уставился, словно мы витрина магазина? – обратился к кавказцу Цаплин. – Тебе что от нас нужно?

Сидевшие за столиком люди оцепенели от подобной наглости. Один из них начал громко возмущаться, высказывая что-то Цаплину на смеси русского и английского языков. Его остановил мужчина, сидевший рядом с иностранцем.

– Ник, не нужно шуметь. Мы сейчас урегулируем эту ситуацию, и все станет на свои места, – сказал он и обратился к Цаплину:

– Молодой человек! Если у вас плохое настроение, то не надо портить его другим. Это наши друзья, один из Америки, а этот, о котором вы здесь начали говорить, никогда не жил на Кавказе, он – из Ярославля. Давайте не будем лишний раз привлекать к себе внимание милиции.

Заметив назревающий скандал, Прохоров, схватил Цаплина за рукав куртки и потащил его обратно к своему столу.

– Ты что, забыл, где находишься? Это тебе не Казань! Здесь милиция быстро склеит ласты. Нашел, где рисоваться.

Цаплин сел за стол. Посмотрев на Игоря, он, молча, налил себе полную рюмку водки.

– А что он, в натуре, уставился на нас? Ему не нравится, что мы сидим в ресторане в спортивных костюмах? Да мне лично наплевать на его мнение! Сам, наверное, недавно спустился с гор, а корчит из себя черт знает кого.

– Хорош, Цаплин, выступать, – осадил его Прохоров. – Мы здесь не для того собрались, чтобы устраивать разборки. Мы пришли сюда помянуть нашего товарища.

Игорь налил себе апельсинового сока в фужер и, подняв его, произнес:

– За память мы выпили, теперь предлагаю выпить за нашу дружбу! Пусть нас осталось мало, но мы по-прежнему верны друг другу.

В ресторане заиграла музыка, и на танцевальной площадке закружились пары. Внимание Прохорова привлекла молоденькая симпатичная девушка, сидевшая с подругой за дальним столиком. Он встал и направился в ее сторону. Улыбаясь, протянул ей руку:

– Мадмуазель, разрешите пригласить вас.

Она покраснела, но от приглашения не отказалась. Они вышли на площадку и медленно закружились в танце.

– Девушка, по-моему, я вас где-то видел, то ли во сне, то ли в мечтах. Если это небольшой для вас и государства секрет, то скажите, где вы живете? – спросил ее Прохоров.

Девушка вновь покраснела и произнесла красивым голосом:

– Сама я из Казани. В Москве учусь в консерватории, вот уже три года.

– Насколько я знаю, в Казани тоже есть консерватория. Скажите, что за необходимость ездить для учебы в Москву, снимать квартиру? – поинтересовался Игорь.

– Я живу в своей квартире. Ее мне купил папа. А учусь я здесь потому, что в этой консерватории преподают самые лучшие педагоги.

– Теперь все понятно, – ответил Прохоров.

Танец закончился, Игорь проводил ее до столика и направился к приятелям. Он заметил, что на его месте сидит мужчина и о чем-то говорит с ребятами. Прохоров пододвинул свободный стул и сел. Мужчина, взглянув на Прохорова, представился:

– Селезнев Сергей Павлович, искусствовед, занимаюсь антиквариатом.

– Прохоров Игорь.

– Пока вы отсутствовали, молодой человек, я познакомился с вашими друзьями. Выходит, вы все из Казани? Я много слышал об этом городе и всегда мечтал побывать там, но мне так и не пришлось. Сколько у вас старины, один Бог знает. Вот скажите, какие есть старинные храмы в вашем городе? Что молчите, тоже, наверное, не знаете? Стыдно, молодой человек, жить в таком прекрасном городе и ничего не знать о его истории. Один Петропавловский собор в Казани может рассказать многое. Селезнев сделал небольшую паузу. Он посмотрел на ребят, словно стараясь угадать, о чем они думают.

– Скажите, Игорь, вы часто бываете в Москве? – спросил он, обращаясь непосредственно к нему. – Вы не окажете мне небольшую услугу, не привезете ли в следующий раз буклеты ваших монастырей и соборов? Многие мои товарищи обещали это сделать, но так и не привезли. Если все упирается в деньги, то я готов авансировать свою просьбу.

Селезнев полез в карман и достал бумажник. Вытащив из него две сотенные купюры американских долларов, протянул Игорю.

«Какой у него красивый перстень, – подумал Прохоров. – Наверняка, стоит больших денег».

Он взял деньги и сунул в карман спортивной куртки. Игорь никогда не отказывался от денег, если с ними добровольно расставались их владельцы.

– Как же мы с вами встретимся? – поинтересовался он у Сергея Павловича. – Где мне вас искать в Москве?

– Вот вам мои телефонные номера: один – домашний, другой – рабочий. По ним вы обязательно найдете меня. Единственно, о чем я вас попрошу, обязательно сделайте звонок при выезде в Москву, чтобы я вас ждал.

Селезнев галантно извинился, встал из-за стола и направился к своему столику.

– С ума сойти можно! – сказал Цаплин. – Совершенно не знает человека и сразу же – двести долларов. Ты, Прохор, видел, сколько у него в бумажнике «капусты»? Если он с собой столько таскает, то сколько у него денег дома?

– Ты, Цаплин, на чужой каравай рот не разевай, – вдруг произнес молчавший все это время Ловчев. – Это у вас не бывает денег, поэтому вы и мыслите так, а для него двести долларов – пустяк. Я вот посмотрел на мужика и сразу все понял. Он цену себе знает. Вы видели его перстень? Ему цена тысяч десять зеленью, а ты про двести долларов ведешь речь. Думаю, что неспроста он к нам подсел. Видимо, ему нужно что-то от нас. Игорь, мое личное мнение – лучше с ним не связываться. Скользкий он какой-то, неприятный.

– Да брось ты, Вадим. Посмотрим, кто из нас круче. Мы еще и не таких вертлявых видели.

– Дай Бог, я просто высказал свое мнение, – недовольно ответил Ловчев. – Остальное за вами, как говорят: хозяин – барин.

В зале вновь заиграла музыка. Игорь, встав из-за стола, направился к дальнему столику, где сидела приглянувшаяся ему девушка.

***

Жанна, так ее звали, с интересом наблюдала за Прохоровым, который, не обращая внимания на окружающих, направлялся к ней. Его накачанная фигура в спортивной куртке явно выделялась среди одетых в костюмы клиентов ресторана.

Глядя на приближающегося Игоря, Жанна старалась припомнить, на кого из артистов он похож. Разворот головы, темно-русые, слегка вьющиеся волосы напомнили ей популярного в свое время актера Урбанского.

Игорь, молча, протянул ей свою большую и сильную руку и закружил в вальсе. Нужно отдать должное: Игорь мог свободно вальсировать, и этим отличался от всех ее друзей.

– Как тебя зовут? – спросил девушку Игорь, прижимая ее к себе.

– Жанна, – ответила она. – А ты сам откуда?

– Я из Казани, живу на улице Достоевского. Ты, наверняка, знаешь, где эта улица.

– Да, мне приходилось бывать на твоей улице, там живет моя школьная подруга. Сама я живу на Маяковского, в самом начале, в одном из «обкомовских» домов. Отец у меня работает в правительстве, занимается земельными проблемами.

Игорь посмотрел ей в глаза, они словно светились изнутри десятками маленьких звездочек.

– Знаешь, Жанна, мне, в отличие от тебя, хвалиться нечем. Мои родители – люди простые, рабочие. Имею двух сестер, но они уже с нами не живут, вышли замуж и разъехались в разные концы России.

– Игорь, а чем ты занимаешься: работаешь, учишься? – поинтересовалась она.

Он загадочно улыбнулся и, прижав девушку поближе к себе, прошептал на ухо.

– Я работаю простым учителем физкультуры в школе. Денег нет, но есть привязанность к профессии и детям. Что поделаешь: кому деньги, а кому и дети.

– Игорь, если ты не шутишь и действительно работаешь учителем, то почему ты сейчас в Москве, а не в Казани? Каникулы, по-моему, еще не начались? – спросила его Жанна.

– А у нас здесь проходили курсы по повышению квалификации. Самое главное, Жанна, ничему они нас новому не научили. Все по-прежнему: ноги на ширине плеч, руки на бедрах.

Жанна звонко рассмеялась и еще плотнее прижалась к Игорю. Он галантно проводил девушку до столика.

– Следующий танец, надеюсь, тоже за мной? – получив согласие, он направился к своим друзьям.

Цаплин уже опьянел и, словно куль, полулежал на стуле.

– Вадим, ты, что не остановил его, видишь, он набрался, – обратился Прохоров к Ловчеву. – Скажи ему, пусть больше не пьет. Не на себе же его тащить в номер.

– Хорошо. Я тоже, как и ты, хотел потанцевать вон с той пышной блондинкой, но его же не бросишь одного? Я и так всю водку вылил в кувшин из-под сока, но он все пытается заказать ее, хотя сам явно «тяжелый». Как поедет завтра домой с такой головой, не знаю.

– Ну ладно, ты следи за ним, а я еще раз приглашу эту Жанну.

Прохоров посмотрел на столик, за которым сидел Селезнев, но тот оказался пуст. Перехватив его взгляд, Вадим произнес:

– Они ушли минут пять назад. Тебе велели передать большой привет.

Прохоров направился в сторону Жанны. Она встала из-за стола и пошла ему навстречу.

– Игорь, у тебя в квартире есть телефон? – спросила она, кружась в танце. – Я вот записала свой московский номер, надеюсь, ты мне обязательно позвонишь. Если хочешь, то я напишу и казанский телефон. Кстати, через две недели у моего папы день рождения, и я обязательно приеду в Казань, там и увидимся.

– Я обязательно буду звонить тебе каждый день и с нетерпением ждать в Казани.

Он прижал ее к себе и нежно поцеловал в губы, мгновенно почувствовав, как по телу Жанны пробежала волна. От этого ощущения его дыхание стало глубоким и прерывистым. Жанна пристально посмотрела ему в глаза, а он еще сильнее прижал ее к себе. Однако танец закончился, и он, взяв ее под локоть, проводил до столика.

Подруга Жанны, высокая худая девушка с окрашенными в каштановый цвет волосами, внимательно взглянула на Игоря, будто оценивая его. Он выдержал ее цепкий взгляд. Поблагодарив Жанну за танец, он развернулся и пошел к своему столику.

– Жанна! – капризно протянула подруга. – Нам пора уходить. Мы и так с тобой засиделись здесь. Все наши девчонки давно ушли, лишь мы с тобой толкаемся в этом ресторане.

Жанна понимающе взглянула на подругу. Встав из-за стола, они направились в гардероб. Увидев, что Жанна уходит, Игорь бросился вслед за ней. Он взял ее за руку, стараясь остановить. Но она осторожно высвободила ее и нежно поцеловала его в щеку.

– Игорь, я очень буду ждать твоего звонка, – прошептала она. – До встречи.

Через минуту их машина скрылась в темноте улицы.

***

Встав рано, как уговорились еще накануне, ребята встретились на первом этаже гостиницы.

Цаплин, судя по виду, переживал не лучший свой день. Принятый накануне алкоголь отчетливо отпечатался на его круглом лице. Он сидел в кресле и жадно пил холодную минералку.

Расплатившись и сдав ключи, они вышли на улицу и направились к автостоянке, к машине Ловчева. Несмотря на сильный мороз, двигатель завелся сразу. Они постояли у автомобиля, давая ему прогреться, а затем поехали в сторону объездной дороги. Плутая по утренним, еще безлюдным московским улицам, Ловчеву удалось сравнительно быстро выехать за пределы города.

– Ну, все. Сейчас только вперед, в Казань.

В шестидесяти километрах от Чебоксар их остановил сотрудник местного районного отдела ГАИ. Затормозив у обочины, Ловчев вышел из машины и направился к нему.

– В чем дело, командир? – спросил сотрудника Ловчев. – Едем, правил не нарушаем, и вдруг вы тормозите нас.

Достав из бумажника документы, он передал их работнику ГАИ. Тот внимательно посмотрел на Вадима, сличая его внешность с фотографией на правах, и, убедившись в идентичности стоявшего перед ним человека с фото, положил водительское удостоверение в карман своей куртки. Все остальные документы он изучал так же внимательно и медленно.

– Слушай, командир, нельзя ли быстрее, я уже замерз стоять на дороге, – попросил его Ловчев.

– Быстры лишь кошки, – ответил работник милиции. – Закон требует, чтобы я внимательно изучал предоставленные водителем документы. Давай, открывай капот, будем сверять номера двигателя с техпаспортом.

Вадим вернулся к машине, надел куртку и открыл капот. Процедура сверки длилась минут двадцать. Не найдя место крепления идентификационного номера, сотрудник ГАИ положил техпаспорт, в свой бездонный карман.

– Командир, не томи, мне ехать нужно, – вновь обратился к нему Ловчев.

– Сержант! – крикнул гаишник своему напарнику. – Ты случайно не знаешь, где крепится номер двигателя на этой машине?

– А черт его знает, где крепят номер эти буржуи, – произнес тот, разбираясь с очередным водителем, машину которого он остановил буквально минуту назад.

Достав из кармана водительское удостоверение, гаишник уже в который раз громко прочитал фамилию Ловчева.

– Значит, говоришь, автомобиль отца? – переспросил он.

И получив утвердительный ответ, попросил предъявить доверенность на право управлять машиной. Вадим совершенно спокойно сказал:

– Эта доверенность лежит у вас в кармане вместе с другими моими документами.

– Серьезно? – тот достал их из кармана.

Вадим быстро вытащил из кучи документов доверенность. Младший сержант, молча, прочитал ее текст и, ехидно улыбнувшись, потребовал у него страховой полис.

– Зачем он вам? Неужели вы сомневаетесь, что я вписан туда?

– Если спрашиваю, значит, надо, – отрезал гаишник.

Вадим достал из-под козырька страховой полис.

– Хорошо, Ловчев, хорошо, – произнес тот загадочно. – Скажи, а аптечка в машине имеется?

– Разумеется, – ответил Вадим.

Он открыл багажник и достал аптечку. Работник ГАИ, словно опытный фармацевт, стал перебирать медицинские препараты, выкладывая их на капот.

– Так и есть! – воскликнул он с нескрываемой радостью. – У вас валидол просрочен. Срок годности истек, к сожалению, буквально вчера. Выходит, что ваш автомобиль не оборудован минимальным количеством необходимых медикаментов, предусмотренных Минздравом России. Так что с вас штраф, товарищ Ловчев! Если желаете, то можете заплатить его здесь, на месте, без составления протокола.

– Командир, скажи, сколько я тебе должен, и мы быстро разъедемся в разные стороны, – предложил Вадим.

Сержант на листочке бумаги написал несколько цифр. Вадим полез в карман и, достав деньги, передал их сотруднику ГАИ.

– Ты не обижайся на меня, нас ведь двое, да и командиру взвода нужно отвалить.

Он вернул Вадиму документы и вполголоса, словно на дороге стояла толпа любопытных, сказал:

– После нас будут еще два поста ГАИ. Если свернете по дороге на Марийку, там их нет, и можете ехать прямо до Казани. Иначе везде придется платить.

Вадим поблагодарил его за информацию и, сев в автомобиль, погнал в сторону Казани. Проехав километров сорок, он свернул с основной трассы и ушел в сторону Йошкар-Олы.

– Ты куда это поехал? – поинтересовался у него Прохоров.

– Да, мент посоветовал. Говорит, что если ехать через Марийку, то постов ДПС там уже нет. Вот я и свернул, посмотрим, соврал ли он, – ответил Ловчев, увеличивая скорость.

Сотрудник ГАИ оказался прав: на трассе до самой Казани ни одного поста они больше не увидели.

«Вот что делают деньги, – думал Ловчев, въезжая в Казань. – За эти засаленные бумажки даже менты продаются, как проститутки».

Вадим быстро развез своих друзей по домам и, поставив машину в гараж, направился в квартиру матери.

***

Через пять дней после их возвращения в Казань состоялись похороны Бондаренко на Арском кладбище. Народу было много, особенно молодых ребят спортивного телосложения. Путь от подъезда дома, где жил Бондаренко, до катафалка был усыпан красными гвоздиками.

Работники милиции, не скрывая камер, снимали похоронную процессию, стараясь документально запечатлеть всех активных участников молодежных группировок города.

Прохоров хорошо знал эту тактику милиции и поэтому не явился на вынос тела. Накануне он вместе с Цаплиным пришел на квартиру к родителям Бондаренко, чтобы попрощаться со своим товарищем. А вечером Игорь приехал в «Грот-бар», где встретился с Ловчевым.

– Ну, как дела? – поинтересовался он у Вадима. – Теперь, наверное, жалеешь, что связался с нами? Если решишь свалить, обижаться не буду. Ты не клялся нам в верности и никаких обещаний не давал. Ты, Вадим, совершенно другой человек, не такой, как мы с Цаплиным, ты учишься в университете, у тебя есть буквально все: квартира, машина. Отец, с твоих слов, – денежный мешок. Мы живем улицей, щемим киоски, продавцов. Жизнь у нас полна риска: сегодня ты завалишь кого-то, завтра завалят тебя. Ты думаешь, мы с Цаплиным качки и нас боятся другие ребята? Это неправда. Для улицы это не самое главное: чем больше человек, тем проще попасть в него из пистолета. На улице главное иметь силу в пальце, который нажимает на курок.

Ловчев старался не перебивать своего товарища и внимательно слушал его своеобразную проповедь. То, о чем сейчас говорил Прохоров, он уже давно хорошо знал.

Бывая у отца в коттедже, Вадим узнал, где отец хранит два пистолета, приобретенные по случаю в Ижевске. Часто, когда Вадим оставался один, он доставал их, разбирал и аккуратно смазывал оружейным маслом. Оружие не просто нравилось Вадиму, оно притягивало к себе как магнит.

– Слушай, Прохор, что ты несешь пургу? Я с первой встречи догадался, кто вы с Цаплиным. Поэтому лечить меня не надо. Есть претензии – говори, если нет, то пей свой сок или пиво.

Игорь не ожидал от Вадима такого прямого ответа и на какой-то миг растерялся. Придя в себя, он внимательно посмотрел на приятеля и признался:

– Ты знаешь, Вадим, меня с сегодняшнего дня не интересуют уличные дела. Сейчас многие, с кем я когда-то бегал по улице и делил асфальт, стали другими людьми: кто-то ушел в бизнес, кто-то подался за бугор с большими деньгами. Только я продолжаю эту никому не нужную войну, не имея за душой ни копейки. Ты можешь мне не верить, но я говорю правду. Я еще в Москве, а вернее, там, в морге, понял, что живу не так, как хотел бы. Я хочу жить в окружении своих друзей и близких, а не хоронить их. Я отныне не боевик и убивать просто так никого не буду.

Он сделал большой глоток пива и замолчал. Вадим, словно в состоянии гипноза, сидел неподвижно, не спуская с Прохорова глаз. Он не верил в его минутную слабость, но и не считал, что Игорь устраивает ему очередную проверку. Так мог говорить только тот, кто решил окончательно порвать со своим прошлым.