Поверженный Король

Он лежал с закрытыми глазами и думал о своей жизни.

«Может и прав, «кум», – подумал он. – Что даст мне этот демарш в суде, который хочет устроить этот Разин? Абрамова это не остановит, и он тогда, выполнит свое обещание. Если Рязанцев развязал свой язык, то ему конец! Покушение на жизнь руководящего работника МВД, это не кража кошелька. Здесь могут пришить все что угодно, даже терроризм».

От этой мыли, Лобов с силой сжал свои зубы.

«Если бы у меня была воля? – снова подумал он. – Я бы сорвался отсюда и жил бы там, где тепло и нет никаких проблем».

Он вспомнил свою жену. Она неоднократно советовала ему уехать из Елабуги, и теперь он очень жалел, что не послушал ее. Он снова, уже в который раз вспомнил свой сон и ту старушку, которая стараясь не обидеть его, предупреждала его о будущем. Действительно, вот она эта стена, которая навсегда отделила его прошлое, от будущего. Там за стеной, была власть, деньги, а здесь унижение и полная неизвестность. Что его ожидает после суда, он не знает. Да, жизнь – это дорога. У него было шоссе, по которому он мчался, не замечая поворотов. Ему казалось, что его невозможно остановить, он, словно, танк, подминал под себя людей, предприятия. Деньги, словно дождь, падали на него сверху и он, перестал их уважать, так как просто привык к ним, как привыкает человек к рассвету и закату дня.

Теперь, он, лежа на этой жесткой тюремной койке, понимая, что он тогда просто зарвался, потерял чувство осторожности. Он бросил вызов системе, у которой был карательный орган в лице МВД. Он не учел одного, что система состоит из сотен людей, способных не только думать, но и действовать. И это его пренебрежение к системе, привело его на эти нары. Здесь уже решали ни деньги и не связи, а «паханы», для которых он никто.

От этих горьких мыслей Лобову стало не по себе. Он поднялся с койки, и направился к столу.

– Кто выпил мой «чифирь»? – спросил он.

В камере повисла тишина. Позариться на чужое, не принадлежащее тебе имущество, считалось в камере, большим преступлением.

– Фомич! Может, ты его сам и допил, прежде чем направиться к «куму»? – произнес сосед. – Сам допил, а теперь начинаешь права качать, предъявлять не по делу?

Анатолий окинул взглядом лица сокамерников. Взгляд его не сулил ничего хорошего и многие под его тяжелым взглядом стали отводить свои глаза в сторону.

– Это ты, сука «скрысятничал»? – спросил он и схватил сокамерника, за горло.

Он с силой сжал его горло. Лицо мужчины стало багряным. Глаза стали похожи на два небольших шарика и стали выкатываться из орбит. На помощь мужику бросились осужденные, пытаясь растащить их в разные стороны. Наконец, им удалось это сделать, мужчина повалился на пол и стал откашливаться.

– Фомич, ты что творишь? Я, не при делах! «Чифирь» твой сосед высосал, а не я! Ты с ним разбирайся, а не со мной!

Лобов развернулся и что есть силы, ударил соседа по койке в лицо кулаком. Тот, охнул и, отлетев метра на два, ударился о стенку головой.

– Может, опустим его, «крысу»? – произнес один из арестантов.

– Пусть живет пока, – неожиданно для всех, произнес Лобов и лег на койку.

***

Абрамов вошел в кабинет начальника Управления. В кабинете, кроме начальника, находился Яшин Анатолий Гаврилович.

– Как сходил, Виктор Николаевич? Удалось переговорить?

– Сложности были, он сейчас числится уже за судом. Васильев тоже подсуетился, запретил его выводить из камеры.

– Ну и как тебе это удалось сделать?

– Говорят, не имей сто рублей, а имей сто друзей. Цветаев помог.

– Василий Петрович, что ли? Я его знаю, – произнес Яшин. – Еще тот, взяточник.

– Откуда у вас, Анатолий Гаврилович, подобная информация? – поинтересовался у него Виктор. – Я что-то не слышал об этом раньше?

Высказывание Яшина не понравилось Абрамову и ему стало немного обидно за этого человека. Яшин взглянул на меня, а затем на начальника Управления и произнес:

– Осужденные про него так говорят.

– Интересно. Что они еще говорят? За меня, предположим? Думаю, что люди, обиженные законом, готовы наклеивать подобные ярлыки, на всех людей из правоохранительной системы, которые соприкасались с ними. Если им верить, то все они безвинно осужденные.

– Виктор Николаевич! Я думаю, что здесь не место спорить на подобные темы Вам, Анатолий Гаврилович, ярлыки развешивать, тоже не нужно. Пока вина человека не доказана судом, он для всех порядочный и честный. Что будет, если мы на всех начнем вешать ярлыки: на соседей, на начальников.

– Извините, меня. Я не думал, что Виктор Николаевич так болезненно отреагирует на мое высказывание. Видит, Бог, что я не хотел этих разборов.

– Вот что, Виктор Николаевич. Теперь у вас есть начальник отдела и поэтому вам необходимо передать ему излишние свои функции. Пусть он теперь непосредственно руководит подчиненными, а за вами останется – общее руководство этим направлением.

– Хорошо, – произнес Абрамов. – Я, готов передать Яшину, все дела. Думаю, что если у него возникнут сложности, он может рассчитывать на мою помощь.

– Тогда у меня, все. Больше, я вас не задерживаю.

Они вышли из кабинета и направились в различные концы коридора, где находились их кабинеты.

***

Утром Виктор выслушал доклад дежурного по МВД и направился в свой кабинет. В коридоре его перехватил Костин. Абрамову нечего не оставалось, как проследовать вслед за ним в его кабинет.

– Ты в курсе, что сегодня суд Лобова?

Абрамов кивнул.

– Как ты думаешь, им удастся сломать дело?

– Не думаю, Юрий Васильевич. Слишком серьезны доказательства, этих преступлений.

– Ты как всегда, Абрамов, недооцениваешь политическую составляющую, этого процесса. Это же первое дело по статье бандитизм в новейшей истории не только в Татарстане, но и в России. Одного нашего желания осудить Лобова по этой статье мало, нужно желание верхов.

– Вы, знаете, я за эти «верхи» не отвечаю. Мы с вами, честно сделали свое дело, разоружили такую большую банду. Вы только вспомните, сколько оружия мы у них изъяли? Этого оружия вполне хватило бы вооружить целый взвод солдат. Пусть, наше правительство подумает не только о престиже республики, но и жителях. Вы же знаете, что даже не заряженное оружие, раз в год стреляет. Все что можно, я сделал, Юрий Васильевич. Думаю, что Лобов выберет лучший вариант. Сейчас он на мели – денег у него нет.

– Ладно, посмотрим, что выкинет этот Разин в Казани. Кстати, Абрамов, почему никто из вас ночью не выехал на убийство? – поинтересовался он у Виктора.

– Извините меня, Юрий Васильевич, но меня никто ночью не поднимал. Поднимали ли Яшина, я пока не знаю, разберусь, доложу.

– Разбирайся, а иначе я сам с вами разберусь – произнес он.

Виктор повернулся и вышел из его кабинета.

«Странно, – подумал он, направляясь к себе в кабинет. – Нужно разобраться в этом деле».

Войдя в кабинет, он поднял телефонную трубку.

– Привет! Скажи, вы поднимали ночью Яшина? Почему он не выехал на убийство? – спросил он дежурного.

– Виктор Николаевич! Я лично, поднимал его ночью. Направили за ним дежурную машину. Машина простояла около его подъезда минут сорок, но он так и не вышел из дома. Когда я вторично ему позвонил, то он сослался на свое здоровье. Говорит, что выехать не может, так как у него неожиданно поднялось давление.

– Тогда почему, вы не подняли меня?

– Пока ждали Яшина, пока разбирались, кого поднимать, необходимость в этом, автоматически отпала, – ответил дежурный и положил трубку.

Услышав гудки отбоя, Абрамов положил трубку на рычаг телефона. Он открыл сейф и, взяв необходимые документы, направился в суд.

***

Виктор вошел в здание суда. Спросив охранника, как пройти в зал заседания, он поднялся на второй этаж. Около зала толпилась довольно большая толпа из числа друзей Лобова, которые увидев его, сразу же замолчали. С десяток глаз, посмотрели на Абрамова с явным страхом, в других же, как ему показалось, было больше любопытства, чем ненависти. Валентина, жена Лобова, стояла в сторонке от этой толпы и, волнуясь, перебирала концы своего шарфа. Увидев его, она отвернулась в сторону и сделала вид, что не заметила Виктора. Выбрав место, он присел на лавку и стал ждать, начала суда.

– Встать, суд идет! – громко произнес секретарь суда и все присутствующие в зале, поднялись со своих мест.

Проверив полномочия адвоката, суд приступил к рассмотрению дела. Неожиданно для всех присутствующих, со скамьи подсудимых поднялся Лобов и заявил об отводе своего адвоката. Его заявление прозвучало словно гром, средь ясного неба. Абрамов увидел удивленное лицо Разина, который беззвучно шевелило своими губами. Лицо Васильева, на какой-то миг побелело, но в следующий момент, он сумел взять себя в руки и с интересом посмотрел на Анатолия.

– Подсудимый! Вы даете отчет своим словам? – спросил Лобова судья. – Вы знаете, что суд не может рассматривать это дело в отсутствии у вас адвоката?

– Да, ваша честь, я знаю об этом и прошу вас назначить мне государственного адвоката, – произнес Лобов.

«Начинается, – подумал Виктор. – Сейчас, судья отменит заседание и перенесет рассмотрение на следующий срок».

Судья поднялась с кресла. Он окинул зал взглядом.

– В связи с внезапно возникшими обстоятельствами, переносится на неопределенный срок. Дата будет озвучена дополнительно.

Абрамов вышел из зала и направился на улицу. Около здания Верховного суда, стояла жена Лобова и внимательно слушала Разина, который, что-то объяснял ей, жестикулируя руками. Насколько Виктор понял, Разин не знал, что ему сейчас предпринимать, защищать ли Лобова дальше или уезжать к себе в Москву. Проходя мимо их, Абрамов услышал его реплику о том, что он без согласия Лобова, больше этим делом заниматься не будет.

Для Виктора, все стало ясно, Лобов очередной раз сломался и отказался, от уже хорошо отрепетированного спектакля. Теперь, все зависело от политической воли руководства республики.

***

Абрамова все чаще и чаще мучили боли в сердце. Иногда они становились столь нетерпимыми, что он, закрыв свой кабинет на ключ, ложился на стулья и минут пятнадцать лежал без движений, чтобы снять эти боли. Почему он не уходил на бюллетень, он не знает до сих пор. О его проблеме каким-то образом узнал начальник Управления. Он вызвал Виктора к себе и, стараясь быть строгим, заговорил:

– Мне непонятно твое упрямство, Виктор Николаевич. Ты словно пытаешься кому-то что-то доказать. Ты, почему не возьмешь хоть три дня для отдыха? Кому вообще это все нужно? Ты думаешь, что это оценит руководство МВД? Ты ошибаешься! Системе ты нужен здоровый! Система автоматически отторгает всех больных.

– Время еще не то, чтобы я спокойно ушел на бюллетень. Вот пройдет суд над Лобовым и я, займусь своим здоровьем.

…Абрамов вошел в здание Верховного суда и направился в знакомый ему зал. На этот раз представителей Елабуги практически не было. Около окна стояла жена Лобова и Хлебников. Увидев его, Валентина поздоровалась и отвернулась от него. В зале заседаний, кроме представителей средств массовой информации, больше никого не было. Лобова ввели под конвоем. Он был чисто выбрит и держался довольно бодро. Заседание протекало довольно вяло. Анатолий признал все факты своей преступной деятельности и попросил прощение у родственников, расстрелянных милиционеров и сына Шигапова. Защищал его государственный защитник, который особой активностью на процессе не отличался. Он больше молчал или соглашался с председательствующим. Абрамова допросили второй половине дня. Его выступление не вызвало особой реакции, ни у Лобова, ни у его родственников.

На другой день, суд вынес приговор. Лобов был признан организатором бандитской группировки. Его обвинили в организации целой серии убийств, преступных захватов предприятий. В результате всей этой совокупной преступной деятельности, он был осужден на двенадцать с половиной лет. Услышав приговор суда, Лобов вздрогнул. Он повернулся к Виктору лицом и выкрикнул:

– Абрамов! Первое, что я сделаю, когда я освобожусь, это убью тебе! Поэтому, прошу тебя, ты не умирай сам, дождись меня!

Все посмотрели на Виктора. Чувствуя на себе десятки глаз, он, молча, улыбнулся и помахал ему рукой. Суд закончился. Он вышел из здания суда и медленно направился в сторону министерства. Ему верилось, что он смог перебороть столько недругов, чтобы добиться этого результата. Вроде бы, мне нужно было бы радоваться, что он довел это дело до логического конца, но радости он почему-то не испытывал, в душе была пусто.

Нужно отдать должное, Лобов был достойным соперником. Однако, это все будет потом, а пока он возвращался к себе на работу, где Абрамова ожидали новые не раскрытые преступления.

П Р О Л О Г

Освободившись из мест лишения свободы, Лобов, окончательно перебрался жить в Мордовию. Он поселился в практически заброшенной людьми деревне и через месяц, перевез туда свою семью.

Раза три он приезжал в Елабугу. Друзей у него в городе не осталось, так как многие из его верных ребят уже давно сложили головы, на полях криминальных боев. Он, проходил по улицам и его, некто могущественного в городе человека, никто не узнавал.

Зайдя в кафе, в котором он когда-то познакомился с Шигаповым, где коренным образом изменилась вся его дальнейшая судьба, он заказал себе сто грамм водки. Выпив водку, он сел за столик, за которым раньше любил сидеть и взглянул в окно. Его воспоминания прервал окрик официанта:

– Ты что, мужик! Ночевать здесь собрался? Выпил свои сто грамм и вали отсюда.

Лобов вышел из кафе и, остановив машину, поехал на кладбище. Он, молча, постоял над могилой матери, положил два цветка на холмик своего верного товарища Пухова и поехал обратно к себе в Мордовию.

«Как, же так, – подумал он. – Неужели мне понадобилось двенадцать с лишним лет, чтобы снова оказаться в исходной точке своей жизни?»

От этой горькой мысли ему стало не по себе. Скупая мужская слеза появилась у него на глазах. Испугавшись этой слабости, он смахнул ее рукой и направился на автовокзал, чтобы поехать к себе домой, в Мордовию.