Читать книгу: «Путь в бездну перемен», страница 11

– Я теперь женат на Анне. Ты её знаешь.

Из кабинета выбежала бывшая воровка Софина.

– Здравствуйте! – сказала она. – Спасибо за всё. Мужик у меня славный.

– Не стоит благодарности! – бесцеремонно перебил её Михаил. – Где Родион Платонов? Где все?

Супружеская чета, по сути, заново рождённых людей, поделилась с Гировым самыми свежими новостями. Оказывается не так давно, всего лишь, полтора часа назад большинство работников подземной клиники-лаборатории отправились на железнодорожный вокзал. С ними и Родион Тихонович Платонов. Багаж и кое-какое оборудование уже отправлено на самую дальнюю периферию России, туда, где в горах уже существует Таёжная Республика.

Роберта, Анну и ещё несколько человек Родион оставил для того, чтобы охранять оставшуюся технику, медицинские приборы и прочее. С этой же целью не была снята с подземного бункера волновая магнитная и электронная защита.

– Зарплата у нас приличная, – улыбнулся Роберт, – иногда выезжаем в город, по-очереди.

– Магнитных сторожей мы почти не боимся, – пояснила Анна. – Но, всё равно, жутковато.

– Какая зарплата? Какие сторожа? – вспылил Гиров. – Меня интересует Платонов! Как он мог уехать и оставить здесь всё?

– Что, обязательно надо повышать на нас голос? – сказал Роберт. – Мы-то здесь причём? Уехал – и всё!

– Если что, то прошу прощения. Вы абсолютно не причём, – ответил Михаил. – У меня претензии не к вам, а к Родиону Тихоновичу. Понимаете, я принёс свежий… труп. Если ничего не предпринимать, то этот человек может уже никогда не вернуться к жизни.

На это супруги Кранковы среагировали своеобразно. Согласились с тем, что жаль, конечно, но ведь люди умирают каждый день, и всех просто невозможно оживить, точнее, применить к ним, во благо, репродуктивную технологию.

Что ж поделаешь, умер Снегирёв, значит, такая у него судьба. И ведь самое страшное заключалось в том, что об этом спокойно и рассудительно говорили недавние мертвецы. «Не всё изменяется в лучшую сторону, Платонов, – с досадой подумал Гиров. – Не всё». Но если посмотреть на это с другой стороны, то ни Роберт Альфредович, ни Анна Михайловна ничего не смогли бы предпринять для спасения Снегирёва. Нет у них ткой возможности.

– У Родиона Тихоновича в Таёжной Республике имеется и уже действует несколько таких подземных лабораторий-клиник, как эта. Там работать проще, да и все воскрешённые – трудяги, – пояснил Роберт. – Тут, всё же, опасно оставаться. Платонов решил не рисковать.

– И он это от меня скрывал? – возмутился Гиров. – От меня? Ведь многое и существует здесь и там, в тайге, благодаря моему старанию. Мне пришлось взять на свою душу серьёзные грехи…

– Родион Тихонович велел вам передать, – сказала Анна, – что ничуть на вас не обижается. Он всё понимает. У него тогда произошёл нервный срыв.

– Он приглашает вас в Таёжную Республику, – сообщил Роберт. – Вам везде и всюду надо быть вместе. Так считает Платонов. Он уверен, что стоит объединить усилия…

– Моя республика вот! – он указал рукой на мёртвое тело Снегирёва, – и ещё самые разные государственные криминальные службы и карательные органы, которые об меня должны обломать зубы! Но и они кое-что умеют, например, нанести удар в спину…

– Надо уметь прощать, Михаил Семёнович, – просто сказал Кранков. – Если ты и Платонов не научится этой немудреной науки, то все ваши добрые помыслы пойдут прахом. Добро превратится в зло.

Болтология! Кого прощать и на каком основании! Нет у Гирова права прощать тех, кто занимается уничтожением невинных людей. Но ведь, почему-то, Снегирёва он простил. Почему? Ведь Иван – убийца. А Гиров с ним сейчас носится, как курица с яйцом. Значит, нет никакой логики в действиях Гирова. А там, где она отсутствует, не может вестись и речи о справедливости, в данном случае, о равенстве.

Он сейчас слушал Кранкова и частично соглашался с его доводами. Кое в чём ведь прав этот в прошлом (возможно, и в будущем) некрофил, сексуальный осквернитель трупов. Ведь он же простил Платонова за то, что тот задушил его шнурком. Благодаря жестоким действиям Родиона и Михаила по отношению к нему теперь родственники, друзья, знакомые считают Кранкова исчезнувшим трупом, а кое-кто – и бандитом.

Роберт не числится среди мёртвых и живых. Но ведь он нашёл в себе силы простить. Оказывается, и некрофилы бывают такими вот «замечательными» людьми. Парадокс на уровне бреда.

– Если бы тебя, уважаемый, тогда, в морге, не ликвидировал Платонов, – заверил бывшего патологоанатома Гиров, – то это бы сделал я. Мне твоего прощения и сейчас не нужно. Без надобности.

– Я был болен тогда, – сказал Роберт. – Я боялся самого себя. Мне порой хотелось умереть, что уж там говорить.

– Хорошо. Забудем о том, что было, – Михаил был настроен решительно. – Сейчас нам надо попробовать смыть с тела Снегирёва всё лишнее, оставить только кости. А потом мы поместим их в газовую биоэнергетическую, стимулирующую сферу, в саркофаг.

– Мы в этом ничего не соображаем, – откровенно призналась Анна. – Мы помаленьку учимся, но только ведь начинаем что-то понимать.

– Кроме того, все саркофаги отключены, – сообщил Роберт. – На всякий случай.

– Попытаемся подключить один из них самостоятельно, – сказал Гиров. – Иван должен жить. Пусть он законченный подлец, но у него, мерзавца, чистая душа. Я не могу понять, постичь, почему такое может быть, но это так… Я должен видеть его живым!

– Как мне вас жалко, элементалов, – вздохнула Анна. – Я когда совсем была маленькой, что-то читала о самых разных духах и невидимых сущностях. Их порой изгоняют из земной жизни, из других миров, из рая и даже из… ада.

– Да плевать я хотел на сказки убогих теоретиков в этом вопросе! – взорвался Гиров. – В крайнем случае, буду домовым, лешим или, так или иначе, в конце данного отрезка пути кем-нибудь стану. Речь ведь сейчас не обо мне!

– Остался, правда, один саркофаг под питанием. Он контрольный, – вспомнил Кранков. – Но он гигантский. Длина двадцать шесть метров, ширина – пятнадцать. Такой вот… четырёхугольник, с одним сплошным ложем. Специальный отсек для массового восстановления.

– Какая разница. Пойдёмте же! – лицо Михаила просияло. – Сейчас смоем с него всё… лишнее. Я примерно знаю, как это делается. Мне Родион объяснял. Специальная ванна. Всего десять секунд.

Взвалив на плечи тело Снегирёва, Михаил направился вместе в отсек лаборатории «Моментального смыва». Роберт и Анна последовали за ним.

Долго идти не пришлось. Всё компактно, вся рядом.

– Разденьте его! Я уже не в силах, устал, – Гирова охватила нервная дрожь. – Быстрее, пожалуйста, а то он… умрёт. Вернее, я хотел сказать, что время дорого.

– Не волнуйся! – успокоил его Роберт. – У нас времени вагон и маленькая тележка.

Они раздели его и положили тело Ивана в специальную ванну, накрыли его специальным герметическим колпаком. Гиров, сжав зубы, надавил сверху вниз на рычаг, под которым на пластмассовой табличке было большими буквами указано: «Действие смыва». Роберт и Вера с некоторым сочувствием смотрели на Михаила.

Надо же, элементал, а волнуется, как человек. Но десять минут пролетели быстро.

– Всё, – с удовлетворением сказал он, – берите носилки! Вернее, возьму их я и Роберт. Сейчас погрузим и пронесём ивашкины косточки в саркофаг.

Под колпаком лежал ослепительно-белый скелет Снегирёва. Нажав на красную кнопку под ванной, Гиров слил раствор в сток камеры «Хранения отработанных материалов и очищения полезных ёмкостей». Потом он вместе с Кранковым, надев плотные резиновые перчатки, осторожно положил скелет на носилки.

– Осталось, пожалуй, самое главное, – сказал Гиров. – Всё получится. Теперь я в этом уверен или почти уверен.

Пройдя не такой уж и длинный коридор и открыв одну из массивных металлических дверей, все трое оказались перед огромным бассейном-саркофагом со светящейся голубоватой воздушно-газовой сферой.

Они положили скелет в отсек аппарата приёма. Через несколько мгновений кости оказались на месте, под плотно закрытым прозрачным куполом.

– Но мы не знаем, как действовать дальше, – пожал плечами Роберт. – Не имеем понятия и малейшего представления.

– Не такой и сложный процесс. На пульте всё написано, – устало улыбнулся Гиров. – Вот кнопка «Восстановление». С неё и начнём.

Испытывая некоторое сомнение и смятение, Гиров нажал пальцем на неё. Потом прочитал надписи на табличках – «Рост», «Интеллект», «Память», «Физическое состояние», «Жизнеспособность» и так далее.

– Как раз, всего этого, что здесь перечислено, Ивану и не хватало в жизни, – сказала Гиров. – Когда обретёт новую жизнь, то есть продолжит старую, то порадуется за себя.

Под каждой из табличек имелись приборы-показатели с большой чёрной стрелкой, совершающей движения по шкале – от 0 до 50. Михаил не сомневался, что Ване требуется максимум того, что здесь указано. Никак не меньше.

– Славный индикатор! Тут всё понятно, – радостно смеялся Гиров. – Нет сомнения в том, что Платонов гений.

Если всё довести до отметки с числом «50», то на свет появится мудрейший человек и, можно сказать, с бычьим здоровьем. Пусть будет так.

– Не много ли этого для одного человека? – осторожно спросил Кранков. – Я ведь тоже врач, Михаил Семёнович, и мне кажется, что нагрузка на организм вашего Снегирёва может оказаться непомерной, тяжёлой.

– Как врач, и я понимаю степень возможного риска, – согласился с ним Михаил. – Но мы не знаем и не можем знать, чего и сколько требуется. Но пусть, в конце концов, Ваня станет гениальным музыкантом или настоящим честным политиком, а не подстилкой палачей и грабителей. Ему очень много не хватало для достижения своих целей. Одни амбиции. Он был рабом! Он был щенком!

– Успокойтесь, Михаил Семёнович, – сказала ему Анна. – Возьмите себя в руки!

– Конечно. Всё правильно. Я устал, – прошептал Михаил. – Мне пора идти. Дело осталось за малым. Датчики на приборах покажут, что процесс репродукции завершён. Я узнаю об этом, и обязательно появлюсь.

– Не наделай глупостей, Михаил, – пожелал ему Роберт, – будь осторожен! Хоть ты великий психолог и маг, но находишься на грани эмоционального срыва.

– Идите с богом! – успокоила его Анна. – А мы уж тут с Робертом разберёмся уже и сами, доведём дело до конца.

Кивком головы Гиров заранее поблагодарил и направился к лестнице, ведущей вверх из подземного бункера. Достаточно было нажать пальцев на большую зелёную кнопку, чтобы вход открылся, а потом, через пять минут, всё встало на прежние места. Так и будет, исчезнет потайная дверь, но только не для Гирова и не навсегда.

Довольный проделанной работой, Михаил подошёл к «змеевику» с безмятежно спящими в нём полицейскими, открыл дверь в салон автомашины. Немного подумав, он решил сделать так, чтобы всё оружие, которым располагали полицейские, патроны к нему восстановились, наручники и всё металлическое восстановилось. Ему было необходимо попасть в камеру предварительного заключения. Может быть, там что-то прояснится. Заняв место на одном из сидений, Гиров тихо произнёс:

– Вы сейчас проснётесь. Но вы никуда и никогда не ездили за трупом Снегирёва. Про наше путешествие забыть! Подъём!

Спящие блюстители порядка почти мгновенно проснулись. Ефимов браво вытащил из кобуры пистолет.

– Вы арестованы, гражданин Гиров! – смело и сурово сказал старший лейтенант Ефимов. – Руки!

Наручники второй за день защёлкнулись на запястьях Михаила. Шофёр «змеевика», прапорщик Зангин тоже был наготове, держал бородатого колдуна под прицелом своего пистолета.

– Ты, Гиров, подозреваешься в убийстве, – серьёзно предупредил Гирова офицер, – жестоком преступлении! Ты убил своего знакомого молодого композитора и руководителя крик-группы «Смерч» Ивана Аркадьевича Снегирёва!

– Я его не убивал, – возразил Гиров. – Вы заблуждаетесь и обязаны разобраться в том, что происходит.

– Я хорошо знаю свои обязанности. Разберёмся! – сказал Ефимов. – Да тут всё ясно. Снегирёв умер от тяжких побоев. А ты, Гиров, мастак махать руками и ногами.

– Так что, Егор Петрович, едем? – спросил офицера прапорщик. – Или немного подождём?

– А чего ждать, Максим Фатьянович? – ответил Ефимов. – Едем в отделение. Только никак не могу понять, где наша группа захвата.

Машина тронулась с места и водитель сказал:

– Вы их прямо на дороге, господи старший лейтенант, отпустили… за грибами. Говорят, что маслят в лесах полно, да и всяких других грибов.

– Да, вспомнил, – сказал офицер. – Я даже дал им отгул на три дня, хотя на это права не имею. Но ничего, отмажусь. Найду, что сказать. Главное, что мы с тобой взяли опасного преступника.

С глубоким удовлетворением Ефимов заверил Гирова, что следственный изолятор заставит его признаться в совершенном преступлении. А куда деваться? Такие места запросто ломают и не таких крутых магов и колдунов.

При этом офицер согласился с тем, что, конечно же, Иван Аркадьевич Снегирёв, в какой-то степени, аморальный тип, но убивать его за это не следовало… Поэтому он, следователь Егор Петрович Ефимов, рекомендует бородатому разбойнику не запираться и активно сотрудничать со следствием.

– Спасибо за подсказку и добрый совет, – сказал Михаил. – Вам, вероятно, очень хочется, именно, меня осудить по всей строгости, так сказать, закона за преступление, которого я не совершал.

– Мы сумеем, гражданин Гиров, убедить тебя в том, что ты не прав, – саркастично заметил офицер. – Опыт кое-какой имеется.

При этом он сообщил, что искалеченное тело Снегирёва было найдено за городом, в роще. Что тут доказывать? Ясно, что, именно, Гиров парнишку и отправил на тот свет. Найдутся и улики, и свидетели.

В камере предварительного заключения, куда поместили Михаила, находилось ещё трое задержанных. Люди разных возрастов. Самый старший, видно, смотрящий, был тут очень своим и, разумеется, главным. Жилистый мужик, под пятьдесят лет, с густыми наколками на руках и, вероятно, на всём теле.

Звали его уважительной кликухой Ястреб. Погоняло, то есть погремуха для пахана, что надо, в самый раз. На птицу такого вида он немного смахивал, прежде всего, своим крючковатым носом и близко поставленными к переносице мутно-серыми глазами.

Второй, явно, ходил в сявках, в козявках всяких, то есть шестерил. Он был из тех, кто умело и вовремя подпевал не только ворам в законе, но и «простым» авторитетам… Разве мало таких господ, перед кем можно прогнуться?

Ни в коем случае ни «под кого-то». Правда, так простительно и допустимо выражаться, к примеру, какому-нибудь американскому ковбою, который взял, всего лишь, пару уроков по изучению русского языка. Ну, понятно, не у специалиста, а допустим, у «мудрого редактора», мэтра, завсегдатая и, на самом деле, смотрящего за всем, что происходит на широких полях интернета. Таких чудес предостаточно имелось и в той, как бы, запредельной России.

Этот почти тщедушный человек, гнущийся перед теми, кем надо, лет тридцати, с рябым прыщавым лицом гордо носил кличку Моргун. Видимо, часто и много хлопал ресницами. Он не входил даже в число посредственных карманников-щипачей, а тусовался в «колоде» вокзальных чемоданных воров.

Что касается третьего сокамерника Гирова, то это был сорокалетний господин, с морщинистым, в шрамах лицом, с юркими и маленькими глазками тёмно-зелёно цвета. Но суровости матерого рецидивиста в них не прослеживалось, скорее, угодничество и полное почитание буквально всех тех, кто считался среди зэков пусть относительно и условно, но уважаемым.

Этот, с прозвищем Матрас, принадлежал к числу тех, кто попадает «под замок» по своей или чужой дури, как правило, по пьяному, бытовому бузотёрству, порой и с фатальным исходом.

– За что пожаловал к нам, борода? – слегка по-отечески спросил у Гирова Ястреб. – Видать, растратчик, или не тому взятку дал. Сколько лет собираешься на зоне своей бородой углы мести.

– Убийство на меня вешают, – просто ответил Михаил. – Мне это не понятно.

– А ты, значит, не убивал? – ухмыльнулся смотрящий. – Ну-ну. Не по делу сюда попал.

– Не убивал, – сказал Гиров. – Не имело смысла.

– Он не убивал, робя! – Моргун упал на нары, на спину, и задрыгал ногами. – Он не убивал! Умора! Ещё один из невинных барашков.

– Мокруха, понятно, разная случается. Но, я думаю, если ты порешил кого-то, – сочувственно сказал Матрас, – то в отказ нет смысла идти. Лучше со всем соглашаться, поменьше припаяют. Может, не расстреляют и не засунут в преобразователь, не сделают каким-нибудь рябчиком. Понятно, если есть возможность, то всё отрицать надо. Но лучше будет, когда соглашаешься.

– Ты говоришь точно так же, как следователь, старший лейтенант, как его… – Гиров продемонстрировал озадаченность на своём лице. – Быстро называй фамилию следователя!

– Ефимов! – выпалил Матрас. – Егор Петрович…

– Вот видишь, Матрас, оказывается, что ты – не простая утка, а подсадная, – сделал вывод Михаил. – Видно, тебе за твои старания чего-то пообещали. А может быть, ты из полицейской компании? А корчишь тут из себя обычного мужика, скажем так, скромного баклана. Ваша служба и опасна и трудна?

– Слышь, как тебя звать, брода? – поинтересовался Ястреб. – Имя или кликуха какая-нибудь имеется?

– Михаил, – ответил Гиров. – Погоняла у меня нет, да и не предвидится.

– Ты, Миша, не наговаривай напраслину на человека, – предупредил Гирова смотрящий. – Не хорошо это. За такое можешь пострадать.

– Слышь, Ястреб, – игриво продолжал шестерить Моргун, – может, мы эту бороду опустим по полной программе. Он же в отказ пошёл. Он, получается, и не мокрушник.

– Меня считать подсадной уткой? – пробормотал Матрас. – Но как же в такое можно въехать? Никак и ничего не срастается.

– Ты бы, Моргун, заткнулся! – предупредил шестёрку Ястреб. – Ты что, не в теме? Не знаешь, что, по-культурному говоря, фаллос снят с вооружения на зонах и в кутузках. Смысла уже нет. Времена меняются. Поэтому разговоры твои вредные.

– Да я так, шуткую, Ястреб, – начал оправдываться Моргун. – Наказание можно и другое придумать. Оно ведь так?

– А ты меня обидел, Миша, – сказал Матрас. – Я – человек не злой, но вот ночью могу тебя прирезать, как поросёнка. Да и они, видишь, что-то замышляют. Они – сила!

Гиров ухмыльнулся.

– Чего скалишься, обросший пень? – Ястреб встал на ноги. – Рёбра тебе сейчас пересчитывать будем и зубы… лечить!

– И знаете, кто вы, господа? – Михаил отошёл к стене. – Вам интересно узнать?

– Да кто же, например я? – Моргун тоже был на ногах, как, впрочем, и Матрас. – Давай! Выкладывай перед смертью!

– Вы – суки, продавшиеся таким же сукам, но при некоторой власти, при должностях и при погонах! – ответил Гиров. – Надо же, прикупили всех троих, даже, как бы, и смотрящего, держащего мазу. Дешёвки!

– Ну, вот, Миша, ты и договорился! – Ястреб вытащил, откуда-то, из за пазухи небольшую, пику-шило. – Такой щебет нам списывать не придётся!

Но смотрящий не успел воспользоваться холодным оружием. От всей души Гиров нанёс ему мощный удар ногой в голову. Ястреб никак не ожидал такой прыти от бородача и вырубился мгновенно. Моргун и Матрас тоже незамедлительно получили своё. Всё это происходило быстро, тихо, без крика и шума. Трое мужиков валялись без признаков движения у ног Гирова.

Первым ожил Ястреб, но тут же получил внушительный удар ногой в грудь, не успел подняться на ноги.

– Того, кто шевельнётся, – предупредил Михаил, – буду бить нещадно. У меня, что-то, сегодня плохое настроение.

Ястреб, всё же, попытался попробовать ещё раз встать на ноги, но получил очередной удар ребром ладони в челюсть.

– Гнида, – застонал Ястреб, – ты мне все кости на лице сломал!

После этого грозный и мудрый смотрящий притих, как мышь.

– Вот так, мальчишки, – поставил в известность побитых сокамерников, – мозги свои на вас расходовать не желаю, но бить буду. Я решил это делать до тех пор, пока ни услышу от вас что-нибудь интересное. Вопрос первый! Кто замешан в убийстве Снегирёва?

Сказав это, Гиров наносил лежачим удар за ударом. Но как же? Ведь лежачих не бьют. Таких следует учить жизни, в каком бы положении они ни находились.

Такого рода и вида сволочи опасны и непредсказуемы в любом положении и состоянии.

– Ох, – стонал Ястреб, – не знаю. Гнида!

– Не убивай, борода! Не знаю, гадом буду! – бормотал Моргун. – Не знаю.

– Это следователь Ефимов, – быстро заговорил Матрас. – Он велел нам тут тебя… раскатать. А потом тебе организовать… самоубийство. Это задание Ефимов получил от главных своих начальников. Нам сказал, что это дело государственной важности.

– А мы, хоть и зэки, но патриоты, – начал оправдываться Моргун. – Да мы за родное государство и правительство, сам понимаешь, Миша.

– Можете встать, нехорошие люди! – приказал сокамерникам Гиров и обратился к Ястребу. – Какой же ты после всего этого смотрящий? Ведь продался…

– Не знаю ничего, – стоял на своём Ястреб. – Пику-то верни!

– Пику? – переспросил Гиров и резко ударил главного бандита в разбитую челюсть. – Наглость твоя без границ.

Ударившись головой о стену, Ястреб притих.

– А ты, Матрас, – сказал Михаил, – садани-ка своей ногой дверь! Вышиби её!

– Ты чего говоришь? – прошептал Матрас. – Я же ведь не бульдозер, да и она железная и вовнутрь открывается.

– Я даю тебе могучую силу для того, – пояснил Михаил, – чтобы снять эту фанерку с петель. Только на этот случай. Бей, Матрас!

Подчинившись воле бородатого колдуна, Матрас ударил ногой по двери, и она, мощная, обитая толстым железом, с решёткой разлетелась на куски, будто это был кусок тонкой фанеры.

– Бывайте, граждане уголовники и провокаторы! – отчётливо сказал Гиров. – На пути моём не попадайтесь! Не пощажу. Особенно, тебя, так сказать, Ястреб.

Испуганные уголовники открыли от удивления рты. Разве же мог предполагать Матрас, что он обладает такой невероятной физической силой? Пусть даже ненадолго, на какой-то момент, но он стал, как бы, былинным богатырём, а не мелким бузотёром и подсадной уткой. Но, в основном, бывшие сокамерники Михаила так ничего и не поняли.

Он уже бежал по длинному коридору к выходу из здания отделения полиции. Навстречу ему довольно-таки резво бросились несколько вооружённых сотрудников правоохранительных органов.

– Оружие подайте мне, сюда! – скомандовал Гиров. – Идите домой! Хватит! Навоевались! Пришла долгожданная свобода! Домой!

Кто-то, не услышавший голос Михаила, не поняв смысл сказанного, всё же, успел выстрелить в Гирова, но, разумеется, промахнулся. Остальные, покорно отдав, бородатому магу своё табельное оружие, убежали прочь. Он привлёк, притянул к себе правой рукой незадачливого стрелка, потом взял его за шиворот, как щенка:

– Ты что, не слышал моей убедительной просьбы, бандит при погонах?

Чёткого ответа на вопрос Гиров ожидать от полицейского не стал, ударил его по затылку рукояткой его же пистолета, который оставил себе. Из остальных вынул обоймы с патронами, рассовал их по карманам, а лишние «стволы» просто бросил тут же, в урну.

Гиров довольно быстро отыскал кабинет следователя, старшего лейтенанта Ефимова. Находящийся в бодром состоянии духа, Егор Петрович, в гражданской одежде, если не изучал, то просматривал содержимое одной из папок – «важные бумаги». Следователь, мельком увидев лицо Гирова, сурово сказал:

– Я никого не вызывал на допрос! Уведите подследственного!

– Лапы на стол! – приказал следователю Михаил, направляя на него ствол пистолета. – И без шума и возни! Не создавай паники! Я не собираюсь перестрелять тут всё твоё начальство. Ключ от кабинета и оружие быстро положил на край стола!

Ефимову ничего не оставалось делать, как подчиниться. Сначала он положил, куда следует, ключ, потом пистолет, осторожно извлекая его из кобуры, находящейся под пиджаком.

– Сиди смирно, глупая канарейка! – приказал ему Гиров, запирая дверь в кабинет на ключ. – А теперь выкладывай начистоту, кто и почему убил Снегирёва. Я жду! Я повелеваю! Ты раб мой!

Первым делом Ефимов под воздействием моментального внушения сообщил Михаилу, что его, Гирова, было приказано, что называется, сверху ликвидировать при первой же возможности.

Слишком опасен «бородатый негодяй» для государства.

– А случилось всё просто, – начал спокойно и без утайки рассказывать Ефимов. – Пьяный Снегирёв попал в отделение полиции за хулиганство. Его не хотели арестовывать… Уважаемый человек. Но он начал угрожать полицейским.

– И вы все перепугались?

– Нет. Но он стал кричать, что если пожелает, то всех нас уничтожит. Пьяный бред, в общем. Но я кое с кем посоветовался по телефону, и мне настоятельно порекомендовали убрать Снегирёва, а повесить это убийство на тебя, Гиров. Чтобы кого-то сделать преступником большого ума не требуется. Да и кто там будет разбираться, если, оказывается, распоряжение на счёт тебя поступило из Министерства внутренних дел.

– Что произошло дальше?

– Как и требовалось, ребята крепко поддали ему, со смертельным… исходом. Хорошие ребята, исполнительные, все кандидаты в члены Партии Справедливости. Мы такими молодыми людьми гордимся.

Чем больше Ефимов говорил, тем неприятней Михаилу было его слушать. Надо же! Для того, чтобы, что называется, сшить дело белыми нитками, против него, Гирова, они не пожалели даже того, кто, по сути, уже был готов служить верой и правдой власти палачей, бандитов, олигархов и разного негодяев.

После такой процедуры они преспокойно вывезли труп руководителя крик-группы «Смерч» за город и бросили его неподалеку от заброшенного дома, в котором обитал Гиров. Но ведь его в то время не могло быть там, точно так же, как и Снегирёва. Впрочем, это им без разницы, таким вот… полицейским и работникам прокуратуры.

Так ведь и есть на самом деле: был бы человек, а любое дело на него навесить можно. А порой, как в этом случае, даже нужно, необходимо, в целях безопасности мерзкой кучи негодяев, объявившим себя государством. Кроме всего прочего, там ещё и море прихлебателей, которых надо сытно кормить.

– Довольно! Я устал слушать все эти гадости! – оборвал его Гиров. – Я надеюсь, что ты, Ефимов, окончательно понял, что со мной тебе бороться бесполезно.

– Понял. Но я вины своей не чувствую. Я даже, как видишь, рассказал тебе всё, что мне известно. Главная задача и уже давняя – ликвидировать тебя. Как ты знаешь, попытки мы уже делали. А теперь вот на законном основании тебя можно за убийство отправить в камеру преобразователя или сделать это принародно с помощью специального портативного оборудования.

– Вы не сможете дотянуться до меня своими грязными лапами, – заверил Ефимова Михаил. – Скорей небо упадёт на землю.

Для Гирова не являлось проблемой узнать то, где сейчас находятся эти «славные» ребята, которые с большим наслаждением медленно убивали Снегирёва, под присмотром, под началом Ефимова. Дико и глупо. Ведь это делалось только для того, чтобы называется, подставить, обвинить Гирова в несуществующих грехах, но на так называемых законных основаниях. А проще у них никак не получалось.

Молодые перспективные парни, оперативники, на чьих руках, скорей всего, была не только кровь Снегирёва, но и других людей, теперь находились в поле зрения Гирова. Михаил не сомневался, что это преступники высокого ранга, убийцы-умельцы. Все трое оказались на службе. Не совсем простые люди, а будущие, возможно, удачливые лакеи интервентов и оккупантов, захвативших власть в России.

Сержант Валерий Откосов изображал, по долгу службы, из себя таксиста, был в гражданской одежде, кого-то выслеживал на небольшом и довольно комфортабельном «попрыгунчике». А рядовые полицейские, оперативники, тоже очень крепкие ребята Айзек Кайманов и Никифор Стрекин несли патрульную службу на небольшом «змеевике», на улицах Большого Города.

Легко и свободно Гиров вместе с Ефимовым переместился в один из дальних горных районов России. Стоило Михаилу пожелать, как они оказались на краю обрыва. Внизу – глубокое ущелье. На дне этой пропасти по острым камням протекла маленькая речушка. Отсюда, сверху она казалась, всего лишь, тонкой светло-синей ниточкой.

– Где мы? – предчувствуя недоброе, спросил Ефимов. – Что за такие странные места? Никогда здесь не бывал.

– Вот уже и ты и прибыл сюда, Егорушка, – сказал Гиров. – Согласись, ведь многое случается первый раз в жизни. А в ногах правды нет. Присядем вот на эти камешки!

Они устроились на плоских гранитных валунах, прогретых солнечными лучами. Ефимов вопросительно смотрел на злого и неподкупного бородатого экстрасенса, но находился полностью в его власти. Даже не пытался куда-то от него бежать, ему это в голову не приходило и уже не могло прийти.

А первым появился, неизвестно откуда и каким образом, сержант полиции Валерий Откосов. Он немного удивился тому, что произошло, но виду не подал, держался молодцом. Подошёл к сидящему на камне Ефимову.

– Где это мы, Егор Петрович? – поинтересовался он у старшего по званию. – Не совсем понятно, но кто-то меня сюда телепартировал, что ли, перенёс.

Откосов никакого внимания не обращал на Гирова. Сидит себе на камне какой-то бородач. Пока не дёргается, значит, можно особо не волноваться. Но Михаил задал только что прибывшему полицейскому обычный и прямой вопрос:

– Зачем ты и твои подельники убили Снегирёва?

– Какого ещё Снегирёва? – возмутился здоровяк. – Больно я там помню кого-то. А ты что свою пасть открыл, бородатый пёс?

– Иди! – приказал ему Гиров. – Держи руки на бёдрах, по швам!

– Куда? – удивился сержант. – Куда я должен идти?

– Туда, – показал Михаил рукой на край пропасти. – Если ты в полёте обретёшь крылья, значит, мои старания и добрые помыслы ничего не стоят.

Как ни упирался Откосов, сами ноги привели его к… смерти. Протяжный крик, последний в его мерзкой жизни, отозвался эхом в горах.

Потом одновременно появились Кайманов и Стрекин. Перед смертью они даже шутили, что места красивые, можно сказать, водочные. Природа так и поёт! Но история повторилась. Конечно же, они поняли, за что покарал их бородатый колдун, за какие такие грехи.

– А чего же ты ждёшь, Ефимов? – спросил у следователя, старшего лейтенанта Гиров. – Действуй!

– Мне тоже надо прыгать?

– Но не мне же. О тех, кто в министерстве, числятся в депутатах, при президенте и на кулях с кровавыми деньгами, я тоже позабочусь.

– Как это… прыгать?

– Очень просто. Там, в одном из чёрных обителей, у вас собирается довольно большая, но дружная компания. Не тяни время!

«Никто меня не убедит в том, – подумал в след идущему к пропасти Ефимову Михаил, – что я поступаю неправильно и творю зло. Никто! Если не обрету человеческой души, то уйду в иные миры отсюда со спокойной совестью». Кто знает, может быть, жестокий и кровавый элементал был прав. Тут ведь, как раз, уместен старый и мудрый лозунг: «Кровь – за кровь, смерть – за смерть!». Другого варианта он не видел. Скорей всего, его и не существовало.