Расстрел «Белого дома». Черный Октябрь 1993 года

Война компроматов

И подготовка к референдуму, и деятельность Конституционного совещания происходили на фоне разгоравшейся войны компроматов.

Еще 8 октября 1992 г. Совет Безопасности создал Межведомственную комиссию по борьбе с преступностью и коррупцией. Ее возглавил А. В. Руцкой^[410].

«Через некоторое время, – вспоминает о своих взаимоотношениях с Б. Н. Ельциным А. В. Руцкой, – я приношу ему очень острый доклад. Он доклад полистал и с ухмылкой говорит: „Ну-ну“. И все. А потом я выяснил, что Ельцин все пересказывал тем, о ком я писал в докладе. Тогда-то я… решил выступить на Верховном Совете»^[411].

Упоминаемое А. В. Руцким выступление состоялось 16 апреля – в преддверии референдума^[412]. Среди тех, на кого бросали тень, обнародованные им материалы, особое место занимал В. Ф. Шумейко^[413].

Владимир Филиппович был близок к команде Е. Т. Гайдара^[414]. Как уже отмечалось, в 1991 г. способствовал отставке Д. М. Малея и назначению А. Б. Чубайса на пост главы Госкомимущества^[415]. Заняв в июне 1992 г. кресло первого вице-премьера, В. Ф. Шумейко стал курировать силовые органы, т. е. армию, милицию и госбезопасность^[416]. Через полгода его фамилия появилась в списке кандидатов на пост премьера^[417]. Затем ему, а не В. С. Черномырдину президент доверил обновить кабинет. Именно он являлся одним из организаторов референдума^[418].

Как реагировал на разоблачения А. В. Руцкого Б. Н. Ельцин?

28 апреля он отстранил вице-президента от руководства Межведомственной комиссией по борьбе с преступностью и коррупцией и возглавил ее сам^[419], а 3 июня назначил В. Ф. Шумейко сопредседателем Совета по кадровой политике при президенте России^[420].

Между тем 28 апреля Верховный Совет решил создать под руководством заместителя Генерального прокурора Н. И. Макарова комиссию для проверки обнародованных А. В. Руцким фактов^[421]. Ознакомившись с ними, Н. И. Макаров вызвал в Москву в качестве свидетеля по этому делу Дмитрия Олеговича Якубовского^[422].

Когда-то эта фамилия гремела на всю страну. Сейчас она известна немногим. Поэтому приходится напомнить некоторые забытые факты.

Д. О. Якубовский родился под Москвой в 1963 г.^[423]. Решив пойти по стопам отца, стал курсантом Пермского Высшего военно-командного училища ракетных войск^[424], но с первого же курса был отчислен^[425]. Вернувшись домой, поступил во Всесоюзный заочный юридический институт^[426]. И в трудовой книжке замелькали записи. За восемь лет Дмитрий Олегович сменил восемь мест работы, занимаясь главным образом хозяйственными делами^[427].

И вдруг в ноябре 1990 г. его назначают руководителем юридической комиссии по проведению экспертизы имущества Западной группы войск в Германии^[428]. По свидетельству И. И. Андронова, секрет подобного назначения заключался в том, что к тому времени «обаятельный завхоз выгодно женился вторым браком на дочери зампредседателя Мособлисполкома» И. К. Муравьева^[429]. По другим данным, дорогу в Министерство обороны Д. О. Якубовскому проторил председатель Верховного Совета СССР А. И. Лукьянов, дав ему лестную рекомендацию по просьбе своего зятя, полковника ГРУ^[430].

Как утверждает сам А. И. Лукьянов, осенью 1990 г. ему позвонили из Союза адвокатов и сообщили о злоупотреблениях в Западной группе войск, после чего он согласился принять секретаря этого Союза. Им оказался Дмитрий Олегович, который представил спикеру Верховного Совета СССР соответствующую записку. Когда А. И. Лукьянов передал ее М. С. Горбачеву, тот заявил ему: «Не вмешивайтесь»^[431].

После этого Д. О. Якубовский принял участие в организации избирательной кампании генерала армии Константина Ивановича Кобеца^[432]. Затем оказался в Швейцарии, в фирме уже упоминавшегося Б. И. Бирштейна^[433].

В конце 1991 г. К. И. Кобец возглавил Комитет по военной реформе и пригласил Д. О. Якубовского к себе^[434]. 4 января 1992 г. последний получил звание лейтенанта юстиции^[435] и 1 марта стал сотрудником названного Комитета^[436]. К. И. Кобец представил его вице-премьеру В. Ф. Шумейко^[437]. 8 июня 1992 г. тот назначил его своим советником^[438]. 8 июля Е. Т. Гайдар упразднил эту должность^[439], но карьере Д. О. Якубовского это не помешало. 16 июля ему присвоили звание майора юстиции, 21 июля он стал полковником^[440] и заместителем начальника одного из управлений Федерального агентства правительственной связи и информации (ФАПСИ)^[441].

А дальше произошло что-то, вообще не постижимое уму.

17 сентября В. Ф. Шумейко подписал документ о создании в правительстве новой должности – «полномочного представителя правоохранительных органов, специальных и информационных служб» и назначил на эту должность Д. О. Якубовского^[442]. Уже был заготовлен проект указа о присвоении ему звания генерал-майора^[443].

Быть бы Диме генералом в 29 лет, если бы в дело не вмешался бывший тогда секретарем Совета безопасности Ю. В. Скоков^[444], а прокуратура не заинтересовалась коммерческой деятельностью будущего генерала. В результате, как писали газеты, 22 сентября Д. О. Якубовский едва не оказался за решеткой^[445].

В спешном порядке Дмитрий Олегович вынужден был уехать за границу. Газеты утверждали, что спасли его В. П. Баранников и А. Ф. Дунаев^[446]. А. Ф. Дунаев отрицает это^[447].

На этот раз Б. Бирштейн отправил Д. О. Якубовского руководить канадским отделения своей фирмы в Торонто, куда беглец переселился^[448] вместе со своей четвертой женой Мариной Краснер^[449].

В конце мая 1993 г. Б. И. Бирштейн позвонил Д. О. Якубовскому и поинтересовался, не даст ли он показания против В. Ф. Шумейко^[450]. Дима согласился и 11 июня прилетел в Москву^[451].

Не позднее 16-го он должен был вернуться за границу^[452]. 17-го планировалось выступление Н. И. Макарова в Верховном Совете по делу о коррупции в высших эшелонах власти^[453]. Обратите внимание, именно 16-го завершился первый раунд Конституционного совещания. 17-го на страницах «Правды» появилась статья «Кого поразит молния».

Дело «о коррупции должностных лиц», одним из фигурантов которого стал В. Ф. Шумейко, было заведено 22 июня 1993 г.^[454]. 24 июня Н. И. Макаров выступил в Верховном Совете^[455] и заявил, что почти все выдвинутые А. В. Руцким обвинения находят свое подтверждение^[456].

На следующий день, 25-го, Д. О. Якубовский срочно покинул страну^[457]. Вслед за ним по совету президента ушел в отпуск и на две недели уехал из Москвы В. Ф. Шумейко^[458]. 26 июня печатный орган Верховного Совета «Российская газета» опубликовала доклад Н. И. Макарова^[459] и статью И. Черняка «Кто вы, генерал Дима?^[460].

Появление этой статьи было неслучайным.

Как пишет С. А. Филатов, «в один из июньских дней» у него «раздался звонок»: «Андрей Караулов, ведущий телепередачи «Момент истины», попросил о встрече, сказал, что есть предложение от Дмитрия Якубовского, который… хочет передать документы, показывающие коррумпированность некоторых… высших должностных лиц»^[461].

Сергей Александрович понимал, если бы речь шла о должностных лицах из списка А. В. Руцкого, А. Караулов не стал бы его беспокоить. Но на всякий случай поинтересовался, «о ком идет речь». «Андрей ответил уклончиво, но одну фамилию назвал: Руцкой». От этой новости у Сергея Александровича перехватило дыхание. «Можете представить себе мое состояние – пишет он, – этот человек затерроризировал страну компроматами на высших должностных лиц, а сам, видимо, погряз тоже в каких-то делишках»^[462].

После разговора с А. Карауловым С. А. Филатов пригласил к себе известного адвоката Андрея Макарова^[463], затем встретился с президентом и договорился, «что за документами слетает [начальник Контрольного управления Администрации президента – А.О.] А. Н. Ильюшенко… а прикрытие организует М. И. Барсуков»^[464].

Поскольку 29 июня Б. Н. Ельцин отправился в Грецию^[465], этот разговор мог иметь место не ранее 25 – не позднее 28 июня. После этого А. Н. Ильюшенко вместе с А. Макаровым полетел за границу^[466]. А. Караулов утверждает, что вместе с ними в Цюрих летал и он^[467].

Через несколько дней А. Ильюшенко и А. Макаров вернулись в Москву. «Встречаемся. – пишет С. А. Филатов, – Они выкладывают материалы – счета, чеки, накладные, показывающие, что в Москве и Цюрихе на жен В. П. Баранникова и А. Ф. Дунаева израсходованы фирмой «Сиабеко» значительные суммы, исчисляемые в сотнях тысяч долларов…»^[468].

Получается, что летали за компроматом на А. В. Руцкого, а привезли компромат на В. П. Баранникова и А. Ф. Дунаева!

Если верить С. А. Филатову, он решил придержать привезенные документы «до окончания Конституционного совещания»^[469]. Между тем уже 4 июля В. Ф. Ерин потребовал от А. Ф. Дунаева заявления об отставке. А когда тот отказался сделать это^[470], 5-го отправил его в отпуск^[471]. Видимо, тогда же был отправлен в отпуск В. П. Баранников. Отдыхали они на Черном море под Сочи в поселке Бочаров ручей. «Случайно» здесь оказался и В. Ф. Шумейко^[472].

Вслед за этим телефонный разговор Б. И. Бирштейна с Д. О. Якубовским, из которого явствовало, что последнего склоняли дать компромат против В. Ф. Шумейко по инициативе А. В. Руцкого, был оглашен в телеэфире^[473] и появился в печати^[474]. Затем в передаче «Момент истины» А. Караулов обнародовал интервью с Д. О. Якубовским, в котором тот обвинял А. В. Руцкого не только в стремлении скомпрометировать В. Ф. Шумейко, но и в криминальной деятельности^[475]. По некоторым данным, в той же передаче прозвучали обвинения в адрес В. П. Баранникова^[476].

11-го, после того, как президент вернулся из Токио, где он находился с 7 по 10 июля^[477], состоялся разговор С. А. Филатов с Б. Н. Ельциным. «…накануне совещания, – пишет Сергей Александрович, – когда я был на докладе у президента, он спросил о материалах, за которыми ездил Ильюшенко. И тут, конечно, пришлось доложить, что привезены материалы… на Баранникова»^[478].

«Западная фирма «Сиабеко», которой руководил Борис Бирштейн, пригласила в Швейцарию на три дня жену Виктора Баранникова и жену первого замминистра внутренних дел Дунаева. – пишет Б. Н. Ельцин, – И там они килограммами, авоськами скупали и сгребали духи, шубы, часы и прочее, и прочее… на сумму более чем 300 тысяч долларов. В Москву жены привезли двадцать мест багажа, а за перегруз фирма заплатила две тысячи долларов, что в три раза дороже, чем сами билеты на самолет в Швейцарию»^[479].

Когда, по воспоминаниям С. А. Филатова, все эти документы легли на стол президента, он «побледнел», «обхватил руками голову и припал к столу», «потом сказал: «Все нужно тщательно проверить»^[480].

На следующий день, 12 июля, в присутствии М. И. Барсукова, В. Ф. Ерина, В. В. Илюшина, А. В. Коржакова, В. С. Черномырдина, В. Ф. Шумейко Борис Николаевич поставил вопрос: что делать с В. П. Баранниковым? После этого президент подписал указ о создании рабочей группы для проверки привезенных материалов. В нее вошли В. Ф. Ерин, А. Н. Ильюшенко, Ю. Х. Калмыков, А. А. Котенков, А. М. Макаров^[481].

Они почти сразу же заявили об обоснованности обвинений против В. П. Баранникова и А. Ф. Дунаева^[482].

13 июля Борис Николаевич отправился в отпуск. Однако отдохнуть ему не удалось^[483]. 17-го к нему на Валдай экстренно выехали лидеры «Демократической России» С. А. Ковалев, Л. А. Пономарев и С. Н. Юшенков. На следующий день, благодаря А. В. Коржакову, они встретились с президентом^[484] и не только попросили его срочно вернуться в столицу, но и поставили вопрос об отставке В. П. Баранникова^[485].

Чем был вызван этот демарш, пока остается неясным. Но в середине июля в столице действительно произошло резкое обострение ситуации.

Именно в это время, сразу же после возвращения президента из Токио, в правящих верхах развернулась борьба вокруг программы реформ и вопроса о приватизации.

20 июля Верховный Совет приостановил действие президентского указа «О государственных гарантиях права граждан Росии на участие в приватизации», 21-го нанес удар по Госкомимуществу как главному штабу приватизации и принял решение передать его права по распоряжению федеральной собственностью правительству^[486]. К этому времени 20 областей приостановили чековые аукционы^[487], а Верховный Совет подготовил законопроект «о приостановлении действия Госпрограммы приватизации 1992 года» на всей территории страны^[488].

22-го был произведен обыск в кабинете М. Н. Полторанина^[489].

Сразу же после этого состоялось заседание Координационного совета «Демократической России». Он принял решение о необходимости экстренного возвращения Б. Н. Ельцина из отпуска^[490]. Тогда же В. Ф. Ерин отозвал из отпуска А. Ф. Дунаева^[491].

23-го Верховный Совет дал согласие возбудить уголовное дело «в отношении бывшего народного депутата России Владимира Шумейко»^[492]. Одновременно возник вопрос о привлечении к уголовной отвественности некоторых активистов «Демократической России»: депутатов Виктора Миронова, Льва Пономарева и Глеба Якунина^[493].

Вечером того же дня в 22.40 в Москве^[494] приземлился президентский авилайнер. Однако из самолета вышел не президент, а Д. О. Якубовский. По имеющимся сведениям, его встречали А. Ильюшенко, А. Караулов, А. Макаров и Б. Просвирин^[495].

Поскольку В. П. Баранников сразу же узнал об этом^[496], пограничники, по свидетельству А. В. Руцкого, попытались задержать Д. О. Якубовского на аэродроме, но его взяла под охрану группа «Альфа» и доставила на один из объектов ГУОП^[497]. Этим «объектом» был Кремль. Там, если верить газетам, «канадский постоялец» «дорабатывал бумажный криминал, получая директивы от самого президента»^[498].

«Историю с компроматом, – утверждает Д. О. Якубовский, – выдумали министры-силовики… Собирать… компромат – очень сложное дело. Есть более простой путь убрать чиновника. Для этого берется одно-два его распоряжения, как правило, из финансовой области, отслеживаются те, в которых исполнителями были коммерческие структуры… Все это можно сделать официально, чем я и занимался, когда сидел в Кремле. Как правило, все эти распоряжения принимались в нарушение установленного порядка выхода документов… В итоге государству причинялся ущерб»^[499].

24-го В. Ф. Ерин снова потребовал от А. Ф. Дунаева заявление об отставке^[500]. А когда опять получил отказ, отправился к Б. Н. Ельцину и добился подписания им указа об отстранении своего заместителя^[501].

Борис Николаевич вернулся в Москву 25-го^[502].

Несмотря на то, что это было воскресенье, в тот же день президент встретился с М. И. Барсуковым, Г. Э. Бурбулисом, П. В. Грачевым, А. М. Макаровым, М. Н. Полтораниным, В. Ф. Шумейко^[503]. Что они обсуждали, мы не знаем, но 26 июля состоялось заседании Совета безопасности, на котором В. П. Баранников подвергся критике за трагедию, произошедшую на таджикской границе, когда нарушители границы расстреляли целую заставу^[504]. Но все ограничилось выговором^[505].

В тот же день, «поздно вечером, – пишет С. А. Филатов, – приехал ко мне на дачу В. Г. Степанков». «Валентин Георгичевич предупредил меня, что Баранников дал команду срочно собирать кормпромат на всех членов комиссии и тех, кто с ними сотрудничает. По его словам, уже было заведено семь уголовных дел», в том числе на Д. О. Якубовского. Медлить было нельзя: «Теперь – кто кого»^[506].

Утром следующего дня С. А. Филатов поставил в известность об этом президента, и уже в 11.40 тот сообщил, что подписал указ об отставке В. П. Баранникова^[507]. Временно исполняющим обязанности министра безопасности стал Николай Михайлович Голушко^[508].

В истории этой отставки много неясного.

Прежде всего необходимо иметь в виду, что «западная фирма «Сиабеко», которой якобы удалось «купить» министра безопасности, на самом деле была не совсем западной, а может быть, и совсем не западной.

Курировавший с лета 1992 г. силовые министерства, а значит, и Министерство безопасности, В. Ф. Шумейко утверждает, что глава этой фирмы Б. И. Бирштейн был российским разведчиком^[509].

Когда советская империя начала трещать по швам, именно «Seabeco» использовалась для перевода партийных денег за границу. Именно под ее крышей нашел приют занимавшийся тогда подобной деятельностью полковник КГБ СССР В. Веселовский^[510].

По свидетельству Б. И. Бирштейна, Д. О. Якубовский тоже имел связи с КГБ СССР^[511]. «Уточню от себя: – пишет И. И. Андронов, – Дима не был, как мне пояснили, кадровым сотрудником, а лишь, так сказать, внештатным»^[512].

Получается, что министра безопасности «сдали» президенту сотрудники российских спецслужб! Из-за чего? Из-за 300 тысяч долларов! Даже если все это было бы правдой, невольно напрашивается вывод, что мы имеем дело с провокацией.

В связи с этим нельзя не обратить внимания на то, что Б. И. Бирштейн фигурирует в печати как «двойной агент», связанный с израильской разведкой^[513]. Имеются сведения и о связях Д. О. Якубовского с Канадской службой безопасности и разведки^[514], которая, по мнению некоторых специалистов – всего лишь филиал ЦРУ^[515].

Но тогда получается, что к этой провокации были причастны не только российские, но и зарубежные спецслужбы.

По всей видимости, 27 июля В. П. Баранников попытался объяснить это Б. Н. Ельцину, выразив удивление, что президент доверяет сведениям, предоставленным «какими-то гомосексуалистами»^[516].

Кого именно В. П. Баранников имел в виду, Борис Николаевич не уточняет. По сведениям, появишимся в печати, речь шла о Д. О. Якубовском и А. М. Макарове, последний из которых, кроме того, именовался агентом КГБ (по кличке «Татьяна»), тоже якобы перевербованным зарубежными спецслужбами^[517].

На коллегии Министерства безопасности В. П. Баранников отверг предъявленные ему обвинения, заявил, что они сделаны «на основании подтасованных данных» и поставил вопрос о проведении по этому поводу специального прокурорского расследования^[518].

Прошло совсем немного времени, и Генеральная прокуратура была вынуждена закрыть это уголовное дело «за отсутствием состава преступления»^[519].

Несмотря на отставку В. П. Баранникова, 29 июля Д. О. Якубовский снова отправился за границу. Поскольку существовали опасения, что его могут перехватить в аэропорте, ему купили билет на ростовский поезд с Курского вокзала^[520]. Однако когда он приехал туда, там его уже ждали омоновцы и журналисты^[521].

«Сопровождавший Якубовского журналист Караулов, – пишет И. Бланка, – не дожидаясь момента истины, который мог бы оказаться весьма болезненным, первым выскочил из автомобиля на перрон. Сообщил журналистам, замирающим в сладостном предчувствии сенсации, что встречает маму. Отверг любезное предложение прессы повстречать маму вместе, прыгнул обратно в машину. Машина шаркнула шинами и рванула в сторону Окружной дороги»^[522].

Эту ночь с четверга на пятницу, то есть с 29 на 30 июля, Д. О. Якубовский провел на бывшем секретном объекте КГБ Волынское (дача И. В. Сталина)^[523]. На следующий день^[524], около 23.00^[525], они, по словам А. А. Котенкова, на двух БМВ рванули из Волынского на юг^[526].

Сначала добрались до Воронежа, оттуда до Ростова-на-Дону, затем – Сочи и Адлер. Здесь их ждал личный самолет президента Армении Левона Тер-Петросяна. Самолет сразу же взмыл в воздух и через полтора часа был в Ереване. На следующий день, в воскресенье 1 августа^[527], Д. О. Якубовского снова обнаружили^[528].

Связавшись с Израилем, Дмитрий Олегович заказал частный самолет до Греции^[529]. Он уже подлетал к Турции, когда она закрыла для него воздушное пространство. Пришлось лететь в столицу Арабских Эмиратов Дубаи. Отсюда Д. О. Якубовский добрался до Цюриха^[530] и 4 августа отправился в Торонто^[531].

7 августа сопровождавший его А. А. Котенков вернулся из Канады в Москву с «копией» сенсационного документа – «трастового договора Руцкого», который представлял собою доверенность – поручение иностранному адвокату «спрятать тайно три миллиона долларов в швейцарском банке»^[532]. В Кремле А. А. Котенков объяснил, что «документ ему привез Якубовский за пять минут до посадки в самолет»^[533].

Д. О. Якубовский утверждает, что 14 сентября 1993 г. в Канаде А. Ильюшенко и А. Макаров «в присутствии королевской конной полиции, нотариусов, адвокатов и прочих граждан» засвидетельствовали, что «до настоящего времени» «никаких документов» им он не передавал^[534].

Не передавал им. А Котенкову?

Этот вопрос Д. О. Якубовский предпочел обойти стороной. И не случайно. «Трастовый договор» сразу же вызвал сомнения. Если верить А. Караулову, в ночь с 17 на 18 августа он поделился ими с А. Макаровым. Тот заверил его, что поставит в известность об этом президента^[535]. А днем на специальной пресс-конференции в компании с А. Ильюшиным, Ю. Калмыковым и А. Котенковым представил этот документ как подлинный^[536].

Прошло совсем немного времени, и в конце 1993 г., когда А. В. Руцкой находился в тюрьме, прокуратура признала договор фальшивкой^[537]. Такой же, как и документы против В. П. Баранникова и А. Ф. Дунаева.

В отношении членов межведомственной комиссии возбудили уголовное дело по «обвинению их в изготовлении подложного документа», но затем прекратили его «за отсутствием состава преступления»^[538].

Ну, какое это преступление?

Ведь люди старались не для себя.

Для демократии.