Дорога домой

На прикроватном столике красовались искусно нарезанные фрукты, пара высоких хрустальных фужеров и бутылка вина. Ну полный комплект!

– Этто чччто? – пролепетала я, тыча пальцем в роскошное ложе.

– Это? Номер для новобрачных! – радостно оповестил нас Фауст. Вот только радость эта была сплошь напускная, на самом же деле феникс был откровенно недоволен таким положением дел.

– Ооо, кажется, я тут лишняя, – вдруг заявила сестричка и, резко развернувшись, потопала на выход. Я ловко поймала ее за шкирку и вернула на место.

– Ссстоять! – шикнула я на мелкую и накинулась на Фауста: – Что, других вариантов совсем-совсем не было?

– Люба, – с нажимом произнес блондин. – Мы обошли все местные постоялые дворы. Кроме этого номера ни одной свободной комнаты нет. Так что либо остаемся тут, либо можем разбить палатку на улице!

Почему-то из двух предложенных вариантов меня не устраивал ни один. Не знаю, с чего я так скептически отнеслась к номеру для новобрачных – видимо, пятой точкой чувствовала, что комнатка эта сулит очередные неприятности для этой самой точки, – но оставаться здесь категорически не хотелось.

– Ну, а может, попроситься на постой к кому-нибудь из местных? У тебя здесь, случайно, знакомых нет?

– Есть, – бодро ответил блондин и каверзно улыбнулся. – И я даже за вас словечко замолвить могу. Так что, если готовы засунуться в скворечник – только намекните, – обрадовал Фауст.

Н-да… Что-то я запамятовала, что домики у гремлинов миниатюрные, а потому мы вряд ли пройдем туда по габаритам. Похоже, вариантов и правда нет…

– В общем, радуйтесь, что хоть что-то нашли. А порядок мы сейчас тут наведем, – пообещал блондин и ринулся к кровати. Сгреб в комок простынь с лепестками роз и решительно направился к окну, чтобы через секунду под наше дружное «Нееет!» вытряхнуть всю эту красоту на улицу.

– Что? – всерьез удивился нашей реакции блондин.

Одним словом, мужик! Ну как можно было так варварски обойтись с лепестками роз? Я, может, на них полежать хотела. Ну когда еще представится такая возможность? А этот… все испортил!

Высказать Фаусту все, что о нем думаю, не успела. Из открытого окна вдруг раздался дружный хор голосов:

– Горько, горько! – Видать, это прохожие весьма красноречиво отреагировали на листопад из роз и сделали свои не совсем верные выводы.

– Ооо, ну вот теперь я тут точно лишняя, – вновь намылилась на выход сестричка. И вновь была за шкирку возвращена обратно.

Нет, ну за что мне такое наказание, а? Одно – белобрысое и порой совершенно не думающее. И второе… просто не думающее.

А дружный хор голосов все не смолкал.

– Горько, горько! – орали за окном.

– Ну сделай уже что-нибудь, – шикнула на блондина.

– Еще чего! – фыркнул Фауст. – Хочешь, чтобы они меня увидели? А когда спустимся вниз, все дружно ринулись нас поздравлять? Неет, я лучше тут отсижусь! – заявил феникс и, швырнув простынь на кровать, принялся разбирать сумку.

А крики продолжались. Теперь к приевшемуся «Горько!» добавилось «Совет да любовь», «Побольше детишек, девчонок и мальчишек» и «Чтоб кровать выдержала».

А вот я не выдержала. И так как самой высовываться на улицу было чревато последствиями, просительно глянула на сестричку:

– Стась…

– Ох, ну что не сделаешь ради родной сестры, – вздохнула эта мелкая притворщица и прошлепала к окну. А потом кааак гаркнет: – А ну, тихо! Вы им сосредоточиться мешаете. Разорались тут, понимаешь ли… Под ваши жуткие крики ни девчонок, ни тем более мальчишек у них не получится.

Ор мгновенно смолк. То ли толпа Стаськиного крика испугалась, то ли недоумевала, как у нас может что-то не получиться. А может, попросту была ошеломлена присутствием в номере для молодоженов ребенка. Пусть и довольно взрослого.

Мы же с Фаустом широко открытыми глазами вылупились на сестричку. Цензурных слов, чтобы прокомментировать ее действия, лично у меня не нашлось. Нецензурных, впрочем, тоже. Зато присутствовал ступор и ясно читающаяся на лбу надпись «Это что сейчас было?»

– Стася… – первым опомнился блондин и сквозь стиснутые зубы зашипел на мелкую. Да так грозно, что мне стало за нее страшно. – Что ж ты за недоразумение такое?!

– А? Что? Я ни при чем! – Сестричка вмиг сообразила, что ей светит по меньшей мере секир-башка, и дала стрекача. Дернула ручку боковой двери и скрылась в ванной.

Фауст рванул следом, но не успел. С той стороны щелкнул замок, ясно свидетельствуя, что Стаська теперь недосягаема.

А спустя секунду раздалось:

– Ни фига себе, ванная. Лу, да тут джакузи! Для двоих, кстати. – Послышался проказливый смешок и следом: – Ну, это… Вы там остыньте пока. Кровать опробуйте. А я ванну приму, – сообщила Стаська, и следом раздался шум льющейся воды.

Прекрасно… Вообще-то, я первая хотела освежиться… Вот же зараза!

Ладно, значит, пока вещи разгребу и оденусь во что попроще, чтобы удобнее было. Да и собранные под шляпкой волосы охота распустить. А то корни уже неприятно тянет. И как здешние барышни вечно ходят с высокими причёсками?

Неспешно подошла к трюмо с полукруглым зеркалом. Стащила головной убор и, на миг прикрыв глаза, с удовольствием встряхнула освобожденными волосами. А когда открыла, обнаружила, что в зеркале отражаюсь не только я, но и стоящий за спиной Фауст.

Дернулась от неожиданности, но большие ладони, легшие на плечи, тут же успокоили.

– Ну ты чего? Это же всего лишь я…

Ага… всего лишь… А в комнате-то помимо нас, считай, никого нет. С ума сойти, мы наедине в номере для молодоженов. Как будто кто-то сверху нарочно над нами потешается, так и подталкивая к необдуманным поступкам.

– Вижу, что ты. Зачем подкрадываться незаметно? – пробурчала обиженно и дунула на прядку волос, упавшую на глаза.

Прядь оказалась упрямой и сдуваться решительно не хотела. Фауст же ловко подцепил ее пальцами и аккуратно заправил за ушко. А потом и вовсе запустил пятерню в мои волосы и легонько помассировал корни.

Никогда бы не подумала, что в мужском исполнении это может быть столь приятно. Просто кайф… Интересно, а полноценный массаж Фауст делать умеет? Мне б сейчас не помешал.

Словно услышав мои мысли, мужчина скользнул рукой на шею и помассировал верхние позвонки, хотел спуститься ниже, но воротник-стоечка помешал. А жаль. Следовало бы снять жакет, вот только боюсь, если начну сейчас раздеваться, феникс опять сорвется.

А эти срывы… меня они, честно говоря, уже достали. Ласка ведь не должна быть навязчивой или грубой. А в порыве это зачастую так и бывает. Мне же хотелось нежности, заботы и внимания. Чтобы все было неторопливо, постепенно. Чтобы прочувствовать каждый момент и понять, что тянет не просто к симпатичной мордашке и красивому тренированному телу, но и к самому человеку. Со своими достоинствами и недостатками. Привычками и принципами. Желаниями и надеждами. Планами, которых громадье. И странной необходимостью казаться взрослым и самостоятельным.

А еще очень хотелось, чтобы он сказал, что что-нибудь придумает. И пускай бы соврал, но… Тогда я смогла бы себя отпустить. Забыть хоть на время про грядущую разлуку и отдаться во власть чувства, что с каждым днем все ярче горело в груди. Заставляя меня саму то срываться на неуместные провокации, то, наоборот, закрываться, боясь, что сделают больно, или вот таять, как сейчас, от каждого прикосновения, от восторженного взгляда, что то и дело прорывается сквозь маску безразличия и язвительности. Давно пора ее снять. И не так, на время. Насовсем. Ему ведь тоже нужно отпустить себя. Даже больше, чем мне. И стыдно признаться, но я с нетерпением жду этого момента.

– Ты о чем задумалась? – Мягкий шепот вырвал из мыслей, блуждавших в голове, а сам Фауст обнял, притягивая к груди.

Я подняла взгляд и поймала наше отражение в зеркале. Хммм, а ведь он на целую голову меня выше! Чувствую себя коротышкой. Хотя… с другой стороны, удобно. Фауст положил подбородок мне на макушку, и я легонько усмехнулась.

– Что? – Блондин тоже смотрел на наше отражение.

И не знаю, как ему, а мне картинка очень даже нравилась, хоть мы и выглядим полными противоположностями. У него глаза синие, у меня зеленые. Волосы у него светлые и длинные-длинные, а у меня короткие и темные. Черты лица у Фауста тонкие, правильные, какие-то аристократические. У меня же, напротив, чуть крупноватые. И родинка на правой щеке. Интересно, а у Фауста родинки есть? Я бы поискала…

Хихикнула и закинула руку наверх. Обхватила сильную шею, а потом потянулась к волосам и дернула за стягивающую их ленточку. Пшеничные прядки рассыпались шёлковым водопадом. Сцапала, сколько поместилось в ладонь, и перекинула себе на плечо, поближе к лицу.

– Мне идет? – спросила шутливо, прикидывая, каково это, быть блондинкой.

– Нееет, – сморщив нос, протянул феникс и откинул волосы обратно за спину. – Тебе и так хорошо. И это платье тебе очень к лицу.

Я чуть смутилась от неожиданного комплимента. Фауст же коснулся кончиками пальцев круглых перламутровых пуговичек на груди. Будто расстегнуть хотел. Но, переборов желание, вновь вернул руку на талию.

Хммм, что-то он сегодня робкий… И есть в этом нечто удивительно милое. В том, чтобы просто стоять в обнимку. Слушать дыхание друг друга. Касаться ладони. И понимать, что этого мгновения никто не отнимет. Никто не испортит…

Но все хорошее, к сожалению, имеет свойство заканчиваться. Вот и наш миг уединения очень быстро подошел к концу. Правда, на сей раз помешала нам не Стаська, помешал раздавшийся стук в дверь.

Блин, и кого ж там такого воспитанного принесло?

– Я открою. – Фауст отпрянул, выпустив меня из объятий, и сразу стало так тоскливо.

Я тяжко вздохнула и, бросив последний взгляд на свое отражение, повернулась к пришедшему.

Им оказался гремлин. Рыжий. Кучерявый. Курносый, как и вся их братия. Молоденький. Примерно моего возраста. Может, чуть младше. Роста он был почти человеческого. Тоже примерно с меня. Но на фоне высокого блондина смотрелся сущим карликом.

– Здорова! – радостно поприветствовал Фауста наш нежданный гость.

Кажется, они были знакомы. А по шальной улыбке, осветившей лицо феникса, я поняла, что эти двое закадычные приятели, не меньше.

– И тебе не хворать! – поприветствовал гремлина блондин и по-дружески похлопал того по плечу. – От тебя вообще возможно скрыться? Я каких-то полчаса в городе, а ты уже тут как тут.

– Ну так что ты хотел? Городок маленький. Новости разлетаются быстрее, чем горячие пирожки в лавке косого Беляшко.

Фауст лишь усмехнулся и чуть отступил от двери, пропуская друга в номер.

– Ну проходи. Чего стоишь на пороге?

Блондин втолкнул приятеля внутрь. И только теперь гремлин заметил меня.

– Опа-на! – очень красноречиво, а главное емко, отреагировал рыжий и резко вырос в размерах. Теперь он был лишь на полголовы ниже Фауста и, соответственно, на столько же выше меня.

Опять двадцать пять! Что ж они все такие предсказуемые? Или у них в городе дефицит симпатичных девушек?

Гремлин тем временем перевел взгляд с меня на убранство номера и, обратившись к Фаусту, сказал то, чего я больше всего боялась:

– Так тебя можно поздравить?

– С чем? – не сразу понял блондин.

– Как это с чем? Со свадьбой, разумеется! – во все зубы улыбнулся гость и полез обниматься к Фаусту.

– Да какая, к троллю, свадьба? – Феникс ловко увернулся от его рук и обвинительным тоном заявил: – У вас тут поселиться негде. Хоть палатку во дворе ставь!

– Это да… Приезжих в этом году тьма, – согласился рыжий и аккуратно уточнил: – Так ты не женился?

– Нет и в ближайшее время не планирую, – резким, ультимативным тоном сообщил Фауст.

А у меня случился кратковременный ступор. И как это прикажете понимать?

– Эх, а я уж обрадовался, что на свадьбе погуляем, – с тяжким вздохом разочарования пожаловался гремлин, а я…

– То есть как это – не планируешь? – нагло влезла в разговор я, пребывая в полнейшем замешательстве относительно услышанного.

Теперь оба мужчины одновременно обратили свои взгляды ко мне. У Фауста вид был такой, будто он сквозь землю готов провалиться. На лице же его рыжего приятеля ясно проступил интерес и предвкушение дальнейшего развития событий.

– Люб, только не говори, что ты… – начал было блондин. Но я резко его прервала. Не хватало еще, чтобы он думал, будто я горю желанием выскочить за него замуж.

Нет, мне, конечно, хотелось бы. Но здесь и идиоту понятно, что в этом плане мне ничего не светит. Так что глупыми надеждами на сей счет я себя не тешу. Волнует меня иное.

– Вообще-то я имею в виду Тиарну.

– А… О! – выдал непонятный набор звуков Фауст.

Неужто я умудрилась поставить его в тупик?

– А разве я не говорил? – кажется, искренне удивился блондин.

– О чем?!

– Ну… Что мы с Тиа больше… не жених и невеста…

– В смысле? – Глупый вопрос, но как-то мне с трудом верилось в сказанное.

– В прямом смысле. Мы разорвали помолвку, – еще раз подтвердил Фауст, и в его голосе слышалась горечь и какое-то… сожаление?

А я вдруг поняла, что с трудом стою на ногах.

Оперлась одной рукой о трюмо, вторую же поднесла к голове и потерла пальцами лоб. Вот уж и правда шокирующая новость.

– Ты чего? Все в порядке? – обеспокоился феникс и сделал порывистый шаг ко мне.

– Ага, в полном! – бодренько ответила я и как-то загробно добавила: – Я, пожалуй, присяду. – И шатающейся походочкой двинулась к кровати.

Нет, никаких нервов с этим фениксом не напасешься.

Фауст тут же оказался рядом, поддержал под локоть и усадил на кровать. Ту самую. Огромную, круглую. С изголовьем в виде сердца.

Лучше б он меня на нее уложил. Сразу. Эффективнее бы было… Ну, в смысле, в чувство я бы пришла быстрее. И не забивала бы голову всякими глупостями.

А так глупости так и лезли. Одна за другой. Одна за другой.

И, по-хорошему, мне бы сейчас радоваться. Повиснуть у него на шее. Зацеловать до смерти. Но та нотка сожаления, проскользнувшая в голосе феникса, все не давала покоя.

А вдруг это Тиа его бросила, и Фауст теперь расстроен? Вдруг это я виновата?

Он же объяснял. Рассказывал, почему так важен этот брак. А теперь помолвка расторгнута.

Блин, и почему я чувствую себя виноватой?

– Лююб, – все еще сидя передо мной на коленях и сжимая ладони в руках, протянул Фауст. – Ты чего? Ты расстроилась, что ли? Ты ж сама говорила, что Тиа мне не пара. Разве нет?

– Ну говорила. Только… – Я замялась, не зная, стоит ли спрашивать, но все же решилась: – Просто мне показалось, ты расстроен.

– Да нет. С чего ты взяла? – попытался отмахнуться Фауст и резко поднялся, выпуская мои руки. А потом подумал и сел рядом со мной на постель.

– Так что случилось? Я надеюсь, это не из-за меня? – спросила я, хотя хотелось верить в обратное.

Очень хотелось, чтобы это было из-за меня. Ради меня. Чтобы быть со мной. Но нет…

– Нет, не волнуйся. Просто эта су… зараза не уважает мою семью и мои решения. – В голосе блондина прорезались жесткие металлические нотки, а оговорочка дала ясно понять, как он относится к уже бывшей невесте. – В последний наш разговор она практически поставила меня перед выбором – или она, или брат! Ну и, разумеется, я выбрал…

– Брата… – закончила за него.

– Вот су… зараза белобрысая! – не сдержался гремлин, что все это время, оперевшись плечом о стену, следил за нашим разговором. – Что, прям так и сказала?

– Ну, не прям так. Но по факту она запретила мне выезжать из замка. А это равносильно тому, чтобы отказаться от брата… Так что… Пришлось ее послать. Со всей ее семейкой, договором и помолвкой.

Вот, значит, как. Попыталась подрезать крылышки нашему фениксу. А ему это не понравилось. Да еще и братские чувства задела.

– И правильно сделал, – поддержал друга рыжик. – А я сразу говорил, тебе эта фифа с четвертым размером весь мозг вынесет, коли что не по ее будет.

– Если б все было так просто. – Фауст поднялся одним плавным текучим движением и запустил руку в волосы. Взад-вперед прошелся по комнате. – Мы были помолвлены почти два года, и наши семьи уже успели начать совместные раскопки. Теперь же, по договору, все эти разработки перейдут к роду де Виньяж. А туда, помимо средств, еще и уйма сил была угрохана. Отец лично несколько раз выезжал к шахтам. Планы составлял, следил за работами. Качество жилы оценивал. Да и я бывал. – Фауст махнул рукой. – Все коту под хвост. А еще с матерью поссорился…

– Почему? – искренне удивилась я.

– Так они вроде как подругами были. А тут такая неожиданность. Матушка расстроилась сильно.

Н-да. Ну и матушка. Для нее что, фальшивая женская дружба важнее счастья сына? Да не может быть такого!

– А ты ей рассказал? Что она того… и по мальчикам, и по девочкам.

Гремлин присвистнул.

– Ого!

Блондин кивнул.

– Лично застукал. И да, матери пришлось рассказать. Но от этого только хуже стало. Обиделась, что я раньше ей ничего не говорил. Что скрывал. Я ж как лучше хотел, чтобы не волновалась. Да и понимал, что этот брак нам нужен. А получилось, что отдалился и, по ее словам, родной матери не доверяю. На отца тоже взъелась.

– Так ты из-за мамы расстроен? – подала голосок я, а внутри распускалась робкая надежда, что это единственная причина плохого настроения феникса.

– Ну разумеется! – как-то чересчур эмоционально отреагировал мужчина. – Не из-за этой же стервы мне расстраиваться.

Кажется, я начала глупо улыбаться. И внутри так хорошо стало, так тепло. И сомнения все исчезли. И понимание пришло, что теперь между нами еще на одну преграду меньше, чем раньше. Ненаглядный-то мой теперь свободен. Вот совсем. Брать, что ль, пока тепленький?

Эх… были б мы сейчас наедине…

– Ладно. Не расстраивайся, – попытался поддержать приятеля гремлин. – С матушкой помиритесь. Никуда не денется. А богатство – это все наживное. Счастья на него не купишь. Да и вообще, кому оно нужно?

– Ага, не нужно, вот совсем, – язвительно отозвался Фауст. Кажется, к нему возвращалось прежнее язвительно-шутливое настроение. – То-то вся ваша братия так дорого берет за свои услуги. Сам-то за бесплатно поработать на кого-нибудь не хочешь?

– Ну… На тебя, может, и поработал бы. Бесплатно. Годик. А потооом, – лукаво сощурив зеленющие глаза, продолжил рыжий, – когда ты прочувствуешь всю прелесть нашего сотрудничества и жизни своей не будешь мыслить без меня, такого шустрого, умного, ответственного и вообще со всех сторон профессионального, я на последующие годы тебе тройную цену заломлю! Чтоб жизнь медом не казалась.

– Да, всегда поражался твоей самооценке, – усмехнулся блондин, кажется, окончательно переключившись на другую тему. – Ты в этом году-то наниматься планируешь?

– У тебя самого самооценка не ниже, – ответил ему тем же приятель. И я с этим была готова полностью согласиться. – И, да, я как раз закончил обучение и буду наниматься. А что, ты уже горишь желанием заключить контракт? – весело подмигнул этот прохвост.

А я вдруг представила, что будет, если Фауст наймет этого остроухого и дальнейший путь мы продолжим уже в его компании. Это ж перепалки не только у нас с Фаустом будут, но еще и с гремлином. Этот-то точно за словом в карман не полезет. Эх, мало мне Стаськи было…

– Весь в нетерпении, – в таком же тоне, смеясь и передразнивая, ответил гостю феникс.

– Ладно, ты сначала испытание умудрись пройти. А потом уже будем разговаривать.

Ууу, вот это он зря усомнился в способностях пернатого. Тот ведь, как петух, сломя голову понесется доказывать свою… кхм… состоятельность.

– Я пройду, не сомневайся, – со всей серьезностью заявил блондин. Вот ведь самоуверенный баран! – И еще подумаю, стоит ли тебя на службу брать, – беззлобно поддел приятеля Фауст.

Тот, к слову, ни капли не обиделся. Видимо, взаимные подначки у приятелей были нормой. В общем, мальчики восполнили дефицит общения и вновь вспомнили про меня. Точнее, гремлин вспомнил, что мы до сих пор друг другу не представлены.

– Кстати, ты нас не познакомишь? А то я торчу здесь уже уйму времени, а до сих пор не знаю имени твоей прекрасной спутницы.

– А сам что, представиться не можешь? Вроде не маленький, – хмыкнул Фауст, а я была до глубины души поражена его манерами. Нет, ну нормальный вообще? А еще что-то мне предъявлял насчет воспитания.

Короче, блондин погрузился в изучение содержимого своей сумки. Точнее, поиску чего-то в оной, его же рыжий приятель галантно поклонился и произнес:

– Позвольте представиться Дорвигус Сиятельный. – И протянул руку в желании завладеть моей ладонью.

Я не сдержалась и прыснула в кулачок.

– А Сиятельный – это фамилия или… самоощущение?

– Эммм, – задумчиво пожевал губу Дорвигус. – Скорее второе. В общем, для друзей и друзей моих друзей просто Дор.

– Люба, – представилась я и все же протянула ему ладонь. Гремлин тут же сжал мои пальчики и приложился губами к выступающим костяшкам. Надолго так приложился. Пришлось даже немного потянуть руку на себя, чтобы этот шутник-прилипала отстал.

– Дор, – спокойно произнес Фауст, который по-прежнему копался в сумке и даже головы к нам не повернул. – Ручки не распускай. И губки тоже. А то я тебе их быстро бантиком завяжу.

Ничего себе… А пернатый-то ревнует.

– Ну вот, – обиделся рыжик. – Почему, стоит мне запасть на симпатичную девчонку, как она оказывается занята?

– А ты западай на свободных, – посоветовал ему блондин и, наконец выудив из недр поклажи какую-то коробочку, направился к гремлину.

– Вот, держи. Тебе дядя передать просил. – Фауст вручил приятелю находку, а я вновь почувствовала, что чего-то не знаю.

– Дядя?

– Да, Дор – племянник Тревура. – О, так вот оно что! А похожи… Хотя гремлины все в какой-то мере похожи. – Собственно, он какое-то время служил в Осколке неба, практиковался, так сказать, оттуда мы и знаем друг друга.

– Кстати, а чего дядя сам мне посылочку не передал? Мог бы и заглянуть.

– Занят он. У нас в гнезде гости. Важные. И крайне нежеланные, – сдвинув брови, сообщил Фауст.

– Что, опять куда-то влип?

– Ну… Скорее, это она влипла, – кивнул в мою сторону феникс. – А я за компанию.

– Ууу, так ты у нас на сей раз доблестный рыцарь, радеющий за честь прекрасной дамы? – Дора вновь пробрало на пошутить. – А в былые времена ты, помнится, и думать не желал о…

Закончить гремлин не успел. Хотя окончание фразы мне бы очень хотелось услышать.

Но нам всем резко стало не до окончания, так как случилось Нечто. И это «нечто» было вновь в исполнении моей сестры.

С громким стуком распахнулась дверь ванной – это она с размаха долбанулась о стену – и в комнате нарисовалась Стаська. Босая, с мокрыми волосами, в одном банном полотенце, обернутом вокруг тела.

– Ванна свободна! Кто следующий? – радостно возвестила мелкая и только потом догадалась окинуть взором присутствующих.

– О-па-на! – изрек Дор, круглыми глазами глядя на эту недоросшую русалку.

– Аааа, – завизжала Стаська, увидев рыжего, и сиганула обратно в ванную. – Вы что, сказать не могли, что тут посторонние? – раздалось уже из-за двери. Причем весьма гневное.

Но это меня как раз не удивило. Удивило другое: почему это моя младшенькая стесняется гремлина и ни фига не стесняется Фауста? Как так? Или настолько верит в его порядочность, что считает, будто он сам отвернется? Нет, она, конечно, еще маленькая, но ведь уже совсем не маленькая. Тьфу ты! В смысле, она еще не взрослая, но уже и не маленькая, чтобы, словно годовалый малыш, голышом тут разгуливать.

– Да тут все свои, выходи! – крикнул ей в ответ Дор. А лицо у него было такое довольное-предовольное. Радостное-прерадостное. Скалился так, что, казалось, сейчас челюсть сведет.

Вот же ж… Даже не знаю, каким словом обозвать.

– Ладно, идем. – Фауст все же оказался на редкость порядочным. Феникс положил руку на плечо друга и развернул того к выходу. Рыжий заупрямился.

– Погоди. Куда? Я ж еще со второй не познакомился.

– Успеешь еще. – Блондин подтолкнул гремлина в спину, придавая тому ускорения. – А вы тут переодевайтесь пока и через час спускайтесь вниз. Только не опаздывайте, а то Лавка Чудес закроется.

– А мы в Лавку Чудес пойдем? – мгновенно загоревшись идеей, неверяще глянула я на Фауста.

– Пойдем, пойдем. Если вы задерживать не будете, – усмехнулся феникс и, наконец вытолкнув чересчур любознательного товарища из номера, скрылся в коридоре.