Я не старею, я меняюсь. Разговор с позитивным психотерапевтом

Различают старение биологическое (физиологическое увядание организма) и психологическое. К сожалению, многие люди «умирают» психологически намного раньше старения тела на физическом уровне. Такое чаще происходит с теми, кто по собственной инициативе отстраняется от социума. Человек – существо социальное. Он развивается, расцветает как личность среди людей в детстве и юности и может быстрее разрушиться, увянуть без общения в старости.

Факторы старения – это то, что человек наследует, с чем он рождается и с чем проживает всю свою жизнь. На уровне биологии. То есть доказанных химических и биологических процессов. То, как женщина стареет, определяется несколькими факторами. Это биологические причины, экологические стресс-факторы и механические изменения. И все это большие группы, включающие в себя массу отдельных факторов, сочетание которых сугубо индивидуально для каждого человека.

Биологические факторы – это прежде всего генетическая предрасположенность. Внешне о старости судят по наличию морщин. Наше тело, органом которого является кожа, однажды начинает стареть, то есть теряет способность к нормальному функционированию. Замедляются процессы обновления клеток, нарушается микроциркуляция, затрудняется обмен веществ. А еще ухудшается гормональный фон. И запускается этот процесс рано, еще до тридцати лет. Его нельзя отменить или даже отсрочить. Можно только минимизировать отрицательный эффект.

Второй фактор – экология. Влияние окружающей среды на нашу кожу, которая выполняет функцию непосредственного взаимодействия организма с внешней средой. На кожу воздействует солнце, перепад температуры, загазованность, изменение погоды с разными экстремальными уровнями влажности или сухости. Никто из нас не живет в лабораторных условиях с идеальным ультрафиолетовым излучением, уровнем влажности и химическим составом воздуха, поэтому экологические факторы влияют на всех.

Третий фактор – это механика. У всех нас есть мимика. Мы приводим в движение мышцы лица, они сдвигают кожу и образуются морщины и заломы. Встречаются различные типы старения кожи, в России их преимущественно три: деформационный, усталый и мелкоморщинистый. Первый – наиболее распространенный. Это тот случай, когда круглолицая девушка в молодости подобна румяному яблочку, но с годами лицо «тяжелеет», отекает, расплывается. Такого не случается с жительницами Средиземноморья, лица которых стареют по мелкоморщинистому типу, сохраняя овал. В наших широтах это, скорее, исключение. Овал лица сохраняется при усталом типе старения, но морщины довольно глубокие, и их много. Остается только завидовать азиаткам, лица которых до глубокой старости не знают морщин. Все дело в практическом отсутствии подкожного жира. Это мускульный тип старения.

Три группы факторов одинаково воздействуют на каждую из нас, но типы старения у всех различные, потому что у каждой свой тип кожи, который достается по наследству [5]. Поэтому не стоит упрекать россиянок, что в зрелом возрасте они не выглядят как японки или итальянки. С природой не поспоришь. И что с этим делать? Принять, больше ничего не остается.

Если врачи, в силу профессиональных обязанностей, должны оказывать помощь всем без исключения (в нашем случае иногда с оговоркой: «Чего же вы хотите, возраст!»), то с психологами все не так определенно.

Я работаю психологом. Несколько лет назад услышала такой разговор коллег, им около сорока:

– Возьмешь в работу клиентку?

– А сколько ей лет?

– Шестьдесят два.

– Что? Я с такими возрастными не работаю! И вообще, после пятидесяти к психологу обращаться бессмысленно – клиенты ригидны, меняться не готовы, установки железобетонные, отсюда и результат нулевой. Клиенты приходят за результатом, не хочу никого обманывать.

Конечно, не все психологи придерживаются этого мнения, да и результат работы запланировать трудно. Наша сфера деятельности относится к разряду помогающих профессий, а помощь может быть разной. Иногда человека нужно просто выслушать, выразить сочувствие, и это уже терапевтично. В другом случае требуется психологическое сопровождение клиента в непростой период его жизни, помощь в разрешении трудной жизненной ситуации.

Мне ближе подход известного психиатра и психотерапевта, пользующегося заслуженным уважением в профессиональной среде, Виктора Ефимовича Кагана, на семинаре которого мне посчастливилось обучаться.

На своем семинаре он рассказал об опыте работы в одном из геронтологических центров США (нам привычнее название «дом престарелых»). Будучи сам совсем не юным, он как психолог помогал людям далеко за восемьдесят. «Моя последняя сессия, – мрачно пошутил мастер, – часто проходила на кладбище, когда провожали в последний путь очередного клиента». На вопрос участников семинара, которым в основном было между тридцатью и сорока, какие же проблемы волнуют стариков, Виктор Ефимович ответил: «Не поверите, такие же, как и у нас с вами. Это вопросы общения с близкими, переживание одиночества, опасения по поводу здоровья, желание быть счастливым».

Пока человек жив, даже если жить ему осталось несколько дней или часов, он нуждается в участии, сострадании и имеет полное право это получить. Родственникам, даже любящим, тяжело смотреть, как угасает жизнь близкого человека, и в этой ситуации помощь психолога оказывается неоценимой. И все же многие мои коллеги не готовы работать с возрастными клиентами. С детьми – пожалуйста (в нашей стране массово выпускают педагогов-психологов, и это правильно, детскую психику надо беречь), с подростками – трудно, но интересно. К работе со взрослыми клиентами психолог созревает через некоторое время, после приобретения определенного жизненного и профессионального опыта.

По моему опыту, люди за пятьдесят обращаются к психологу нечасто, шестидесятилетние – еще реже, семидесятилетних не видела вообще. Наблюдается негласное движение психологов и их потенциальных клиентов в противоположные друг от друга стороны. Но все же нельзя сказать, что все мои коллеги-психологи люди черствые, не желающие помогать пожилым. Большинство из них ответственные профессионалы и прислушиваются к своей внутренней неготовности работать с возрастными клиентами.

В нашем обществе до недавнего времени обращение к психологу воспринималось негативно («Мне не надо к психологу, что я – псих?»). Сегодня ситуация изменилась к лучшему, посещение психолога в некоторых кругах даже стало модно, престижно. Поскольку на Западе традиция иметь своего психолога (так же как адвоката) давно укоренилась, иногда складывается впечатление, что эти двое идут по жизни вместе с клиентом рука об руку. Не могу сказать, насколько это необходимо в наших реалиях. Истина, видимо, как всегда, где-то посередине.

Итак, женщины пятидесяти лет и более – нечастые клиенты психолога (именно женщины, так как пятидесятилетних клиентов-мужчин, по моим наблюдениям, несколько больше). Возможно, жизнь женщин прекрасна и гармонична? Нет проблем, волнений, стрессов? Хорошо бы, но практика показывает, что это не так.

Что же мешает переступить кабинет специалиста-психолога большинству женщин в возрасте? Вот ответы некоторых из них:

– Я как-то сама привыкла решать свои проблемы, если надо – и другим готова давать советы.

– Не хочу тратить деньги на разговоры, от которых, еще неизвестно, будет ли польза.

– Не верю, что другой человек сможет разобраться во всех перипетиях моей сложной жизни.

– Я бы послала к психологу своих взрослых детей (или мужа), чтобы им вправили мозги, а со мной всё в порядке.

Давайте обратимся к опыту признанных классиков. Карл Юнг придавал большее значение изучению проблем, как он называл, «второй половины жизни» человека. Для него середина жизни являлась критическим поворотным моментом, когда перед индивидом открываются новые возможности для саморазвития. Человеку уже не требуется устанавливать множество внешних связей, ему не нужна форсированная социализация. В зрелом возрасте человек в основном поглощен внутренней работой самопознания (самореализации), которую К. Юнг назвал «индивидуацией». Человек во второй половине жизни может обрести новое полновесное развитие личности.

Представляет интерес применение принципа компенсации, предложенного Альфредом Адлером. Поскольку с возрастом снижение физических и физиологических возможностей не позволяет вести прежний образ жизни, невольно попадаешь в ситуацию, когда что-то надо менять. На начальной стадии старения поможет занятие любимым делом, хобби (вязание, выращивание цветов, пение в хоре). На более поздней стадии – изменение круга социального общения. Как это выглядит на практике, можно увидеть в документальном фильме “Present Perfect” режиссера Эвана Бриггса. Фильм рассказывает о взрослении и старении в Америке. Пожилые люди проживают в геронтологическом центре. Несколько дней в неделю малыши из детского дома приходят в гости к старшему поколению, чтобы вместе заниматься музыкой, танцами, искусством, рассказывать друг другу истории, готовить обед и делать еще много других увлекательных вещей. У детей таким образом оказывается много любящих бабушек и дедушек, а пожилые жители центра вновь чувствуют свою нужность, востребованность, они рады поделиться своим опытом и любовью.

Также заслуживает внимания психологическая концепция старения Эрика Эриксона. Диапазон средней зрелости по Эриксону длится от двадцати шести до шестидесяти четырех лет [6]. Что, казалось бы, общего между двадцатишестилетней девушкой и пожилой женщиной шестидесяти лет? Думаю, девушка будет против такого сравнения. По сути, в любом возрасте все мы люди со своими чувствами, эмоциями, желаниями. Период зрелости может отличаться продуктивностью (в случае позитивного развития) или инертностью. Продуктивность Эриксон связывает с заботой о подрастающем поколении, стремлением передавать свой опыт. Инертный вариант проявляется в поглощенности собой, своим здоровьем, желании уберечь свой покой. Именно продуктивный период зрелости позволит в старости реализовать осмысленность, любовь как переживание мирового порядка, принятие своего жизненного пути как единственно возможного и не нуждающегося в замене, позитивное отношение к изменяющейся жизни и культуре. Такой человек достигает гармонии и не впадает в состояние отчаяния и уныния. Достижение гармонии в старости, таким образом, требует предварительной подготовки в течение жизни (старости, по Эриксону, предшествуют семь стадий развития личности), когда человек научился проявлять заботу в отношении других людей, приспособился к переживаниям жизненных успехов и разочарований и обрел высший уровень целостности личности. Если человек не принимает свою жизнь целиком, такой, какая она есть, у него возникает чувство отчаяния, жизнь представляется напрасной тратой сил и чередой упущенных возможностей.

Завершить мысль хочется цитатой из книги современного автора Евгения Ильина «Психология взрослости»: «Старость не является болезнью в современном понимании этого слова. Старость, как правило, болезненна. Эта болезненность естественна в том смысле, что она отражает естественные, сущностью старения обусловленные недуги старости» [4]. Физиологи утверждают, что смерть от истинной старости встречается не чаще, чем одна на сто тысяч.

Попробуйте ответить на вопросы:

• Какие факторы старения вы наблюдаете в собственном организме?

• Насколько физическое самочувствие ограничивает ваши жизненные возможности?

Это страшное слово «эйджизм»

В каждой культуре формируется свое отношение к старости и пожилым людям. Не всегда это отношение позитивное. Существуют представления о пожилых людях как социальных изгоях, удел которых – низкие доходы и скудные возможности, что объясняет озлобленность стариков, их вечное недовольство жизнью. На это хотелось бы возразить, что в любой возрастной группе найдутся очень разные персонажи – и герои, и изгои. Не стоит всех стричь под одну гребенку. Негативное отношение к пожилым людям приводит к недопустимым последствиям.

Слово «эйджизм» неприятное. Явление, которое оно описывает, гадкое. Термин происходит от английского age – «возраст» и означает дискриминацию человека на основании его возраста. Это понятие ввел директор национального института США по проблемам старения Р. Н. Батлер в 1969 году, и речь шла прежде всего о незаконном ограничении прав пожилых людей. Но не только. Так, если невзрослого человека грубо прерывают и не выслушивают его мнение только на основании того, что он слишком молод, – это тоже эйджизм. Эйджизм пожилых как явление возник под влиянием геронтофобии – беспричинной боязни, ненависти или враждебности по отношению к пожилым людям. А это откуда? От страха собственной смерти, собственного старения. Старики ассоциируются со старением и смертью, поэтому молодые люди стараются быть подальше от стариков, наивно полагая, что это отсрочит их собственную старость, а смерть, видимо, и вовсе отменит. В обществе есть устойчивое мнение, что молодость и молодые – лучше, а старость и старые – хуже.

Пожилая женщина, на вид вполне бодрая, рассказала, как однажды покупала продукты в супермаркете и попросила кассира проверить стоимость ее покупки. Совершенно неожиданно стоявший впереди и уже расплатившийся мужчина резко повернулся и произнес: «Бабушка, посмотри, какое дорогое молоко ты купила. Дешевле надо молочко брать, тогда и не будет дорого». Это было неприкрытое унижение. Женщина остолбенела, растерялась, не нашла, что ответить, и почувствовала себя древней старухой.

Да, мир не идеален, хамы встречаются нередко. Что побуждает таких, с позволения сказать, мужчин в грубой и резкой форме высказываться в адрес другого человека? На каком основании? Только на том, что перед тобой беззащитная пожилая женщина? Есть и пострашнее примеры, когда по отношению к пожилым женщинам совершается насилие просто так, походя, безо всякой на то причины. Пугающе.

Вспомните, как с нами порой общаются врачи. Думаю, и вы можете припомнить случай пренебрежительного отношения к вам в поликлинике. Иногда врачи да и другие медицинские работники относятся к пожилым пациентам снисходительно, а то и вовсе пренебрежительно. Да, старые люди бывают глуховаты, иногда у них замедленная реакция, но это не повод при общении с любым пожилым пациентом орать ему в ухо и общаться как с умалишенным. На приеме у врача я нередко была свидетелем, как он перебрасывался парой фраз с медицинской сестрой:

– Кто там опять?

– Да снова эта ненормальная старуха, все ходит и ходит. Я же ей русским языком сказала…

Формально, возможно, они и правы, не всем могут помочь, но по-человечески недопустимо.

Чаще всего в ответ на жалобы возрастного пациента звучит: «А чего же вы хотите – возраст!» Действительно, чего я хочу? Жить, как ни странно. Это основное желание. И еще чтобы со мной обращались как с любым другим живым человеком.

Однажды, когда моей маме было за восемьдесят, пришлось пригласить врача на дом – появились боли в области сердца. Несколько лет назад она перенесла инфаркт, эти симптомы нельзя было оставлять без внимания. Врач, женщина лет сорока, сразу заняла позицию игнорирования пациента. Она обращалась исключительно ко мне с вопросами: «На что бабушка жалуется? Какие именно у нее боли, не отдают ли под лопатку?» и т. д. Мое предложение поговорить непосредственно с больным вызвало легкое раздражение («Тороплюсь, много вызовов, некогда мне с каждым разговаривать»). Нехотя она все-таки обратилась к пациенту. Громко и нарочито четко проговаривая слова, объяснила, что сейчас сделают кардиограмму. После процедуры углубилась в заполнение документов. Ничего не комментируя, приступила к выписыванию рецептов. Мама спросила: «Что вы мне предлагаете принимать?» – и, практически без остановки, разразилась монологом, профессионально анализируя собственный случай (мимолетного взгляда на кардиограмму ей было достаточно, чтобы оценить ситуацию) и аргументированно объясняя возможные варианты приема препаратов. Врач совершенно преобразилась. «Коллега, да вы лучше меня знаете, что с вами происходит», – и живо начала рассказывать о преимуществах более современного лекарства. Расстались друзьями, врач извинилась, назвала пациентку по имени-отчеству (медицинская карточка все время была перед ней, а там все написано). Кричать ей не пришлось, со слухом у старушки было все в порядке. Впрочем, как и с интеллектом. Моя мама всю жизнь работала врачом, но не кардиологом. Всегда была отличным диагностом. Иногда высказывалась о диагнозе в форме предположения, которое впоследствии подтверждалось. На мой вопрос: «Как это тебе удается? Без оборудования, без приборов?» – отвечала: «Какие приборы в послевоенном уральском селе? У меня была обширная практика, а больным все равно, какая у тебя специализация, если ты – единственный доктор на всю округу. Жизнь научила».