Читать книгу: «Можно просто Этери. Дружба, смерть и конный спорт на окраинах Сибири», страница 2

3

Я закрыла за собой дверь пустого кабинета №42 и уселась за первую парту первого ряда – напротив вечно разгребающей документы и тетради Любови Михайловны.

– Ну рассказывай, Александра! – сказала она. – Как прошла олимпиада?

Каждый год я участвовала во всех городских олимпиадах, конкурсах и прочих мероприятиях по литературе. И каждый год они стабильно меня бесили.

Час олимпиады всегда шёл за три, и схема всегда была одна и та же. Школьников пытали тестами по литературе с предполагаемым единственно верным вариантом ответа, а сразу после этого пытались выжать из бедных детей внезапную широту взглядов в сочинениях на заданную тему. Правда, широта взглядов учащихся не должна была выходить за рамки существующих методичек.

Втайне я мечтала дать всем детям абсолютную свободу слова и обсудить искренне любимую мной литературу так, как её действительно воспринимали школьники.

«Думаю, Лермонтов был психически не стабилен и нуждался в профессиональной помощи».

«По-моему, Блок не сочувствует нищим, а наоборот, ставит их ниже себя».

«Я не понимаю Маяковского».

«Почему Цветаева так грустит о любви? В любви нет ничего грустного!».

Но нет – из года в год я копалась в строфах и строках в поисках спрятанного смысла. Из года в год я благополучно оставалась в рамках существующих рецензий из учебников литературы и имела отточенное и согласованное с классной руководительницей мнение, стабильно выигрывающее на всех этих литературных карнавалах.

– Да все нормально, – пробубнила я, грея руки о горячую кружку серого чая из пакетика. – Тест был лёгкий. Как всегда. Стихотворение неинтересное в этот раз, Фет. Не люблю Фета.

Я заткнулась, рассматривая еле заметные чайные листья на дне кружки.

– Ну? А сочинение? Давай выкладывай!

– А сочинение по «Капитанской дочке».

– Вот повезло! – ахнула Любовь Михайловна. – Пригодились рецензии? Ох, да ты на первое место наверняка написала! Вот это мы угадали, а?

Я не хотела прерывать её поток радости и предвкушения окружного этапа олимпиады в Хантах. Или в Тюмени? Видимо, я слишком долго исподлобья смотрела на неё: Любовь Михайловна осеклась и внимательно заглянула мне прямо в душу.

– Ты же воспользовалась критикой «Капитанской дочки» в сочинении? Которую я вчера тебе дала?

Я молчала.

– Так?

– Нет, Любовь Михайловна, не воспользовалась.

– Как это? – она всплеснула руками по-стариковски, как делают классические киношные бабушки из глухих русских селений. – Ты ведь их прочитала? Все?

Мы смотрели друг другу в глаза секунд десять. Я слышала тиканье стрелки на настенных часах.

– Нет. Я вчера не успела их прочитать.

Собственный голос показался мне чужим. Я знала, как Любовь Михайловна радела за мои успехи в литературе. Каждый раз, когда я подводила её, я готова была провалиться сквозь землю от стыда. Это было сравнимо с тем, как если бы я подвела родную маму.

– Чем же ты занималась вчера весь день, раз не успела прочитать? – голос её зазвенел холодом.

Я промолчала. Она и так знает, чем я могла заниматься.

– На конный поехала, да? – спросила она.

– Да.

Я выдохнула.

Любовь Михайловна грузно встала из-за стола и прошлась вдоль чёрной доски.

– А чего ты ждала, Саша? – серьёзно спросила она, обернувшись ко мне. – Что у тебя, как всегда, всё получится на одной интуиции? На чутье на твоём?

Я пристыженно отмалчивалась.

– Я могу понять, что ты пропускаешь домашние задания по русскому и литературе. Я этого не приму и не одобрю, но могу понять. Пока твои оценки не страдают, я молчу.

Она развернулась ко мне и сделала два шага к учительскому столу, громко отстукивая по полу каблуками.

– Но ты хоть понимаешь, что на городской олимпиаде так не работает? Там – другой уровень! Это в школе тебе всё легко, всё – походя! А там сидят равные тебе! Там пишут сочинения дети такие же талантливые, как и ты! И они упорно работают над собой изо дня в день. Потому что если талант пустить на самотёк, то он ничего стоить не будет!

– Я разве не работаю? – я подняла глаза.

– Работаешь, – кивнула Любовь Михайловна. – Работаешь! Когда тебе это выгодно или не лень! И когда тебя не отвлекают лошади!

Я резко выпрямилась за партой, поясница слегка прогнулась, плечи расправились. Подбородок, насупленный, дёрнулся вверх.

– Что, простите? – уточнила я.

– Да, дорогая, когда тебя не отвлекают твои лошади! – отчеканила классная. – Пойми меня правильно, ты знаешь, я очень тобой горжусь за то, что ты занимаешься конным спортом. Но никакой на свете спорт не должен идти в ущерб твоему таланту.

– А если конный спорт – это мой талант? – процедила я. – Вы не думали об этом, а, Любовь Михайловна? Может быть, я гораздо счастливее там, на конном, чем здесь, на уроках и олимпиадах?

Любовь Михайловна села за свой стол, оперлась на локти и наклонилась ко мне:

– А никто и не говорит, что ты должна быть здесь счастливой. Ты должна быть успешной! Как ты не понимаешь? Хорошие оценки, выигранные олимпиады, особенно региональные, позволят тебе поступить на бюджет в хороший университет. Ты станешь профессионалом, окончишь хорошо, найдёшь работу с отличной зарплатой. Понимаешь? А что даст тебе твой конный? Кроме спортивных разрядов, здоровья и счастливого твоего настроения? А?

Я молча сверлила её глазами, до конца не понимая, всерьёз ли наша Любовь Михайловна мне всё это высказывает. Раньше её нравоучения не выходили за пределы школы, а сейчас она взялась рассказывать мне за всю мою жизнь.

– Твой конный тебя не прокормит! – резюмировала она.

– А литература, по-вашему, прокормит?

Любовь Михайловна вопросительно уставилась на меня.

– Я спрашиваю, литература, по-вашему, прокормит? – повторила я уже громче. – Вот вас бы она прокормила, а, Любовь Михайловна? Если бы ваш муж не был федеральным судьёй, вы бы смогли жить в той квартире, в которой живете, как думаете?

– Да как ты…

– Я не договорила! – вскочила я из-за парты. – Кем я могу стать с вашей литературой? Писательницей? Журналисткой? Филологом? Лингвистом? Может быть, учителем русского языка и литературы? М? Как вы считаете?

Любовь Михайловна пыталась вставить слово, но меня уже было не остановить. Умом я понимала: то, что я сейчас говорю, мне ещё триста раз аукнется. Но Остапа понесло.

– Из меня не получится ни юрист, ни экономист, вы об этом знаете. Литературный талант? Оглянитесь вокруг, Любовь Михайловна! Ваш этот литературный талант сегодня не стоит ни гроша!

У двери кабинета я остановилась, обернулась и добавила:

– В отличие от конного. Конный хотя бы дает мне перспективы на спортивное будущее. А где спорт – там и деньги, правда?

Думаю, челюсть моей классной руководительницы захлопнулась одновременно с дверью нашего кабинета.

4

Удивительно, но с Этериной мы стали общаться гораздо больше и как-то даже веселее, чем с Алёной. Честно говоря, я и чувствовала себя совсем по-другому. Мне не надо было ловить каждое её слово и постоянно пытаться отыскать подтверждение тому, что мы – друзья. Что я могу называть её своей подругой.

С Этериной всё было совсем просто. Она просто подходила ко мне каждый день с какими-то шутками или сплетнями, приносила почитать и обсудить журнал «Конный Мир», давала советы, когда у меня что-то не получалось на тренировке. А я и рада была – с каждой тренировкой Этерина показывала всё более выдающиеся результаты, и её быстро закрепили за Даром, красавцем орловским рысаком. Я хотела бы так же ловко справляться с самыми капризными лошадьми, как справлялась она.

Видимо, Алёна всё-таки считала меня своей подругой и не сильно радовалась, что я теперь дружу с новенькой. Поэтому, когда мы уносили препятствия из манежа, она подскочила ко мне, схватила меня за руку и, подмигнув, крикнула:

– Давайте попрыгаем!

Мы, девчонки из конного спорта, довольно странные сами по себе. На конюшне не задерживались дети, которые не сходили с ума от лошадей. Я не знаю, почему. Может, не выдерживали темпа тренировок или не хотели помогать по конюшне. В общем, мы все были явно одержимы – и особенно прыжками.

Поэтому вся группа тут же подхватила идею. Алёна, не дожидаясь приглашения, запрыгнула ко мне на спину, плотно обхватив меня ногами, и заулюлюкала. Почти все остальные девочки тоже разбились по парам и стали изображать из себя всадника и лошадь, которые собираются перепрыгнуть препятствия. Одна Этерина стояла у входа в манеж, скрестив руки на груди, и как-то неопределённо ухмылялась.

– Сашка, вперёд, на крестовик¹⁶! – скомандовала Алёна, шуточно взмахнув рукой.

Я изобразила взбрыкивание и понеслась на барьер. Сказать по правде, скакать под Алёной мне было тяжело. Это лошадям наш вес кажется ничтожным – им прыгать с человеком на спине всё равно что приседать с гантелькой. А мне вес Алёны ничтожным вообще не казался. Но я виду не подавала, бодро изображала галоп и перепрыгивала через крестик. Мы хохотали, взвизгивали и бегали наперегонки – в общем, были вполне себе счастливы.

– Алёна! – раздался крик Ольги Николаевны за моей спиной. Я с перепугу остановилась как вкопанная, и Алёна сползла с моей спины.

– Алёна-Алёна, – рассмеялась тренер каким-то зловещим тоном. – Ну чего ты за Сашу прячешься! Твои волосы белые с улицы видать!

Мы виновато развернулись лицом к тренеру. Сейчас накажет.

– Мы технику безопасности помним, барышни? – крикнула она.

Девчонки сгруппировались в кучку и синхронно закивали.

– Можно шуметь на конюшне, скажите мне, барышни? – продолжала тренер.

Мы замотали головой. Видимо, произносить что-то вслух не хотел никто.

Тут произошло невероятное: Этерина сдвинулась со своего места и медленно подошла к тренеру. Они о чём-то тихо поговорили – чёрт его знает, о чём. Я не понимала по их жестам, что за диалог они ведут. Но тут Ольга Николаевна махнула рукой и крикнула:

– Всем по сто приседаний, барышни! Этерине тоже!

И ушла.

Этерина, покачивая головой и гогоча, спустилась к нам. Мы, конечно, стаей рванули к ней. Что бы она ни говорила тренеру, в моих глазах было невероятной смелостью вот так запросто взять и подойти к ТРЕНЕРУ. Самой. И что-то такое сказать. Разве это не нарушение дисциплины?

– Да тихо вы, – отмахнулась Этерина от наших вопросов и жестом попросила нас притихнуть. – Я просто думала, может, договорюсь. Жалко вас. Так прыгали круто! – она посмотрела на меня и затем на Алёну. – Но с террористами переговоров не ведут. Давайте наприседаемся!

Наказания в духе сотни приседаний или десяти кругов по манежу бегом были в духе Ольги Николаевны. С одной стороны, дисциплина, с другой – физподготовка. Одни плюсы!

Мы старались больше не шуметь – это действительно запрещено по технике безопасности – но не смеяться мы просто не могли. Этерина встала рядом со мной и Алёной и время от времени щипала кого-то из нас, от чего мы непроизвольно взвизгивали и тут же закрывали себе ладонью рот.

Я пару раз пыталась пошутить, чтобы поддержать атмосферу хохота, но тут же спохватывалась, краснела и затыкалась. И что со мной не так? Вот сейчас не понравлюсь Этерине, и больше у меня вообще друзей не будет.

– Ой, девки, – выдохнула Этерина где-то на девяносто пятом приседании и плюхнулась на землю. – Сашка, Алёнка, а пойдёмте завтра гулять?

– Пойдёмте, – рассмеялась Алёна, похлопав себя по ногам. – Если я, конечно, смогу ходить.

Я уставилась на неё во все глаза. Так это было так просто? Надо было всего лишь позвать?

5

Я обожала чаепития в тренерской. Только когда кто-то из упавших спортсменов приносил тортик в качестве компенсации своего спортивного провала, мы все забывали о внутренних междоусобицах и становились единой целой командой.

Старшие спортсменки хихикали вместе с нами, девчатами из младшей группы, и никто не пытался поспорить с одним-единственным мальчишкой в нашем коллективе – неразговорчивым семнадцатилетним Славиком, на котором мы отыгрывались за обиды на весь род мужской. Тренер – наша богиня и безусловный генерал клуба – сидела с нами за одним столом и искренне интересовалась, как у нас дела. Только с Мариной Станиславовной – исполнительным директором ДЮКСК «Белый всадник» – никто особой связи не чувствовал даже в такие семейные моменты.

Мы сидели втроём в ряд – я, Алёна и Этери. За пару недель, которые прошли с наших безумств в манеже, мы с ней заметно сблизились. Алёне она, правда, сначала не очень понравилась, но пара совместных выравниваний манежного грунта с помощью простых лопат и грабель – и мы втроём стали не разлей вода.

– У меня для вас новости, – сказала старшая спортсменка Лена, звезда «Белого всадника». – Через неделю я переезжаю в Москву.

Слова отдались звоном по маленькому помещению с холодными голубыми стенами. Все разом замолкли, обернулись на Ольгу Николаевну и даже перестали жевать бисквитный торт.

Тишина стояла с минуту. Её нарушила Этерина:

– Кто же тогда сядет на Хеппигуль?

Девчонки перестали сверлить взглядом Лену и Ольгу Николаевну и хором повернулись на новенькую. Этерина была спортсменкой «Белого всадника» всего неделю, а уже без спросу лезла в тонкости иерархии нашего клуба.

Все дети, занимающиеся в детско-юношеском конноспортивном клубе «Белый всадник», делились на спортивные и учебные группы. Учебная группа была одна – для новичков. Спортивных групп было две – младшая и старшая. В спортивных группах тренировки проходили более системно: каждая спортсменка была закреплена за определённой лошадью, так образовывались спортивные пары. Работа спортсменок отличалась от работы в учебной группе тем, что преследовала конкретную соревновательную цель: что-то выиграть, получить разряд, развить навыки лошади. А новички из учебной группы просто старались не выпасть из седла.

Так вот, последние пару лет самой знаменитой спортивной парой «Белого всадника» считались Лена и Хеппигуль. Сама Лена была отвратительной девушкой, но первоклассной спортсменкой. Она не боялась вообще ничего, обладала железными нервами и молниеносной реакцией. Хеппигуль была знаменита на весь Ханты-Мансийский Автономный Округ. Порода у кобылы была удачной, но очень редкой – помесь немецкого тракена, известного техникой в прыжке, и восточного ахалтекинца, известного невероятной скоростью и лёгкостью в движении.

Вместе Лена и Хеппигуль были непобедимы. Они годами выигрывали каждый окружной чемпионат по конкуру, и конюшни всей Тюменской области спали и видели, как одна из них заболеет и пропустит какие-нибудь соревнования.

И вот, Лена выбывает из игры, а Хеппигуль снова свободна.

Для любой из нас сесть на Хеппигуль – значит получить кандидата в мастера спорта уже к осени, к концу этого соревновательного сезона.

Видимо, о чём-то таком и думали все затихшие девочки из обеих спортивных групп.

– Это неожиданная новость, – сказала Лене Марина Станиславовна. Она даже бровью не повела – может быть, знала обо всём заранее?

– Пока что место спортсмена на Хеппигуль займу я сама, – ответила Ольга Николаевна на вопрос Этерины. – Но после соревнований в Хантах я выберу для неё новую спортсменку.

На этом тренер собиралась закончить разговор: она вернулась к своей пластиковой тарелке с тортом. Но Этерину не устроил такой ответ:

– А чем будете руководствоваться при выборе спортсменки, можно узнать?

Ольга Николаевна посмотрела на неё резко и довольно оценивающе. С её лица пропала лёгкая улыбка. Я боялась такого взгляда тренера и всегда старалась его избегать. Закон клуба гласил: «Исполняй приказы и не задавай вопросов».

– Конечно, можно, – после паузы улыбнулась Ольга Николаевна. – Сейчас у нас есть прекрасно сформированные спортивные пары. При выборе спортсмена нужно будет сохранить этот баланс. Иначе мы много ресурсов затратим на то, чтобы новые спортсмены привыкли к новым лошадям. Открытие стартового сезона на носу, мы не можем себе такой роскоши позволить.

– Эх, Лена, что ж ты в октябре не ушла? – хихикнула Алёна. Я всегда завидовала её непринуждённости в общении буквально со всеми.

– Надеюсь, я ответила на твой вопрос? – спросила тренер у Этерины.

– Да, спасибо, ответили, – буркнула она. Все сделали вид, что расслабились, но я чувствовала, как переглядываются между собой девочки.

Я знаю всех девчонок в клубе. Каждая из нас способна на что угодно за прямой билет в КМС¹⁷.

6

У доски я чувствовала себя неуютно.

– Я хочу связать свою жизнь с конным спортом, – прочитала я первую строчку доклада. Ирина Геннадьевна, непримечательная учительница истории и обществоведения, оторвала выцветшие глаза от классного журнала и уставилась на меня.

– Я хочу связать свою жизнь с конным спортом, – громче, но уже не так уверенно повторила я. Поднять глаза и посмотреть на одноклассников я не решалась. – Конный спорт – это олимпийский вид спорта, включающий в себя несколько дисциплин и направлений. Среди направлений выделяют два наиболее распространённых: английская езда и вестерн. В России распространена английская классическая езда. До распада Советского Союза были популярны такие отдельные дисциплины, как скачки и их разновидности. Например, существовали советские сборные по стипль-чезу и бегам. Я уже четыре года занимаюсь конкуром – это олимпийская дисциплина классической английской езды, которая подразумевает преодоление препятствий верхом на лошади на чистоту и скорость. Конкур является такой же популярной дисциплиной конного спорта, как и выездка – обучение лошади усложнённым аллюрам и их последовательная демонстрация в ограниченном пространстве.

Я прервалась, услышав краем уха разговоры в дальнем конце класса. Ирина Геннадьевна не обратила на них внимания. Впрочем, она не обращала внимания и на меня.

– В летние Олимпийские игры включены три дисциплины – конкур, выездка и кросс, то есть преодоление природных барьеров на пересечённой местности. В России соревнования по всем трём дисциплинам проводятся только в крупнейших конных центрах, например, в Национальном конном парке в Москве. Куда более популярны конкур или выездка. Некоторые спортсмены удачно совмещают оба вида спорта, так как такое совмещение дает и всаднику, и лошади дополнительные преимущества на соревнованиях.

– Хорошо, – прервала меня Ирина Геннадьевна. – Мы поняли. Расскажи лучше, как ты видишь собственное продвижение по спортивной лестнице. Ты собираешься поступать в физкультурный университет?

– Нет, к сожалению, в России нет направлений по конному спорту в университетах…

– Тогда какое ты собираешься получать образование? Сельскохозяйственные академии, ветеринарное?

Меня передёрнуло. Высшим оскорблением для меня было уравнение карьеры в конном спорте с поступлением в сельскохозяйственную академию.

– Извините, конечно, но лошадь – не корова, чтобы в сельхоз поступать, – с холодком сказала я, снова разворачивая перед собой доклад. – Образование в сфере конного спорта на сегодняшний день можно получить только за рубежом. Вообще лидеры в выездке и конкуре – это Англия и Германия. В Англии можно получить высшее образование, там есть несколько направлений, они больше связаны с генетикой и разведением спортивных пород. В Германии можно получить средне-специальное образование спортсмена в любой дисциплине.

– И тебя родители отправят учиться в Германию? Или в Англию? – ехидно поинтересовалась Ирина Геннадьевна под дружный смешок моих одноклассников.

– Нет, – я покраснела. – У нас нет такой возможности. Но для того, чтобы попасть, например, в сборную Югры, а потом и в сборную России, мне не нужно высшее или средне-специальное образование, мне нужны спортивные разряды и рейтинг в Федерации конного спорта. А уже с высоким рейтингом в международной Федерации я могу получить льготы на обучение в профильных учебных заведениях.

– Звучит красиво, – с усмешкой отозвалась учительница. – А из чего будет состоять твой заработок?

– Из спортивных субсидий, грантов и выигрышей, плюс, спортивные клубы платят выступающим спортсменам. Также я могу брать плату за подготовку чужих лошадей и за частные уроки.

– Не густо… Ладно, можешь садиться.

Я на нетвёрдых ногах двинулась к третьей парте третьего ряда. Взгляды одноклассников я чувствовала кожей, их смешки и едкие перешёптывания заставляли меня краснеть и потеть в три раза обильнее нормы.

– Саша, скажу честно, всё это курам на смех, – резюмировала Ирина Геннадьевна, как только я опустилась на стул. – Вижу, что ты подготовилась, поэтому поставлю четвёрку с минусом. За старание. Но если такая умная девочка, как ты, отправится лошадей всю жизнь чистить… Без образования! Такие мечты, Саша, до добра не доводят. У тебя есть все шансы поступить на бюджет, обеспечить себе тыл на всю жизнь в виде надежной профессии! А ты что собираешься делать? А если травма? Или ребенка родишь? Ты же не сможешь работать несколько лет, это же не офис! Нет, Саша, надеюсь, это твои юношеские фантазии, а не реальный план на жизнь…

Я пыталась сдержать слёзный комок, который уже подступил к горлу и нестерпимо давил. Глаз от парты я не отрывала – и без того знала и слышала, что одноклассники надо мной посмеиваются. По ушам несколько раз резануло слово «сельхозка».