Читать книгу: «Охота на королеву», страница 3
Котик приоткрыл один желтый глаз и огляделся.
– Что ты за хозяйка такая! Дал же Бог на мою чёрную голову!
– Да что с тобой?
– Могла бы проявить сочувствие ко мне! Я маленький, мохнатый и у меня, вообще-то лапки!
Я иронично подняла одну бровь, удерживая зверя на руках и слегка почёсывая его по животу.
– Я переволновался! Такое может случиться с любым порядочным котом!
– А ты – порядочный, значит?
Уголёк открыл второй глаз и дернул задней лапкой.
– Конечно! Стал бы Драйтен посылать к тебе какого-нибудь некачественного помощника? Это же отбор! Ты даже представить себе не можешь, что мне пришлось пройти, чтобы попасть к тебе в помощники.
Я улыбнулась, гладя круглую голову.
– Я поняла. Ты уникальный чёрный кот, специально отобранный для такой ведьмы, как я. Всё верно? Я ничего не упустила?
Уголёк важно кивнул.
– Отпусти меня уже на пол, пожалуйста. Хочу размяться и достичь идеального кошачьего равновесия, знаешь ли. Заодно отслежу, где у нас тут ведьмочки поживают…
Последние слова он договаривал, топая в сторону ближайшей подворотни и размахивая своим пушистым хвостом.
Мохнатый помощник.
Разговор с Угольком немного меня расслабил, и я уже свободнее пошла по улицам городка, тщательно осматриваясь.
Как вдруг меня насторожило ощущение.
Нет, вы, наверное, не поняли.
Это было ощущение.
Словно сам мой Бог смотрит на меня и предлагает мне отправиться на прогулку по тенистым садам. Мрачный, словно сама Тьма, и естественный, словно сама Природа.
Я медленно осмотрелась, отмечая, что вокруг нет ни души. Даже мёртвой.
И пошла дальше, неспеша, даже немного вразвалочку, чтобы, если что, создать ощущение невинной и глупенькой ведьмочки, забравшейся не туда.
Я успела дойти до конца домика, вдоль которого шла улица, как услышала шёпот.
– Эй, пс, – раздалось сбоку и одновременно откуда-то сверху. – Я могу помочь.
Это прозвучало так, словно у меня в руках была вывеска с надписью «Ищу местный ковен». Неужели я выгляжу со стороны так, словно мне нужна помощь?
Да и вообще, как я могу доверять первому встречному в городе, который нашпигован солдатами моего мужа, который ищет меня непонятно зачем?
Подумав так, а это заняло совсем немного времени, я сделала вид, что не слышала никаких «пс» и пошла дальше, наблюдая, как солнце медленно катится к горизонту.
Куда же убежал Уголёк? И почему не взял меня с собой?
– Слушай, я серьёзно ведь, – снова зашептали уже ближе ко мне. – Зачем мне лгать, я даже тебя не знаю.
Я неопределённо пожала плечами. Подумаешь!
– Я знаю главную жрицу ковена Тёмного Бога, – прошептали снова с надеждой.
Я решила остановиться и послушать. И голос, словно понял, зачем я остановилась, продолжил:
– В ковене есть одно правило – никто не должен знать, что ковен существует. Никто, кроме самих ведьм, естественно.
Я улыбнулась. Ну конечно!
– Я не пойду никуда без моего кота – проговорила я в пространство, оборачиваясь на шёпот.
– Никуда и не придётся идти. То, что ты ищешь, уже здесь.
И я нос к носу столкнулась с рыжей хозяйкой харчевни.
– Ох, – произнесла я. – Ох-ох.
– Спокойно! Я тоже из ковена, я своя!
– Тогда почему ты говоришь со мной здесь, а не сказала сразу в харчевне?
Девушка испуганно вытаращила глаза и замахала на меня руками:
– Что ты! Что ты! Там же гвардейцы, и этот чародей! Ты видела, как он смотрит и задает опасные вопросы? Я чуть было не проговорилась, вот тебе клятва! – и она взмахнула правой рукой в воздухе, рисуя треугольник – знак клятвы правды.
– Хм, – оказалось, что в подобных ситуациях я особенно богата словами.
– Я говорю правду! И я знаю точно, куда отправился твой кот!
– Знаете, в целом, я нормальная ведьма, – ответила я на ее восклицания. – Но вот прямо в эту минуту я стою в совершенно незнакомом мне городе, без моего кота, и немного нервничаю, поэтому могу каким-нибудь образом вам навредить. Вы меня понимаете?
Хозяйка харчевни примолкла и снова уставилась на меня, расширив глаза.
– Мне зовут Лукерья, – снова заговорила я. – А вас?
Девушка похлопала глазами.
– А меня зовут Риса, – ответила она и затараторила. – Пойдём скорее, потому что гвардейцы могут снова патрулировать улицы, как вчера. Это никому не нравится!
Кому вообще могут нравится гвардейцы на службе?
И вообще, меня в тот момент осенила поразительная мысль.
И до определенного момента она не давала мне покоя.
Как же страшно, когда ты боишься один.
Именно в тот момент Риса протянула мне ладонь, приглашая, и я, плюнул на все мои душевные противоречия, вложила в её ладонь свою.
Риса топнула ногой дважды, и, вытянув руки вверх, призвала ветер.
А потом мы закружились, исчезая на той темнеющей улице, постепенно появляясь в просторном и светлом здании с высоким сводом.
И это здание мне напомнило святилище Богини.
Бог и Богиня обладают схожим вкусом на свои жилища?
– Да-да, я знаю, – пробормотала Риса, – ты думаешь о том, что их святилища похожи. На самом деле, – начала было она, но осеклась и осмотрелась по сторонам. – На самом деле, нам иногда кажется, что наш Бог очень любит их Богиню, и вообще, они очень похожи. Ну, а впрочем, – она подобрала юбки и шагнула через порог, легко отворив, казавшуюся тяжелой, дверь. – Ты скоро сама всё поймёшь.
Я проследовала за ней, и чуть не упала, засмотревшись на высокий потолок и богатую лепнину колонн.
Да, наш Бог всё же любит больший антураж, чем Богиня. Но, будем честны – он прекрасен, наш Бог. За то мы его и любим.
У алтаря стояли несколько женщин, которые при виде меня, обернули свои длинноволосые головы и присмотрелись.
– Да уж лучше я сгорю! – вскрикнула она. – Неужели сама ведьма Тышт пожаловала к нам?
Широкоплечая Мартина, которая иногда заезжала ко мне за приворотным зельем, стояла среди жриц ковена, и, улыбаясь, смотрела на меня.
Приятно было увидеть в таком месте кого-то знакомого.
– Ты уж не обижайся, но приворотное у меня действительно выходит паршивое, – сказала она, обнимая меня. – Какими нитями к нам?
Я вздохнула, собираясь начать свою историю, как откуда-то сбоку раздался плавный тягучий голос, от которого по спине побежали мурашки:
– Она хочет быть ближе ко мне, и это правильное решение, – я боялась повернуться, замерев на месте. – Потому что прямо сейчас защитить её могу только я и силы, что текут внутри неё.
Подняв глаза, я увидела, как женщины, прикрыв веки и вытянув руки к своду зала, застыли. И, повернувшись, я увидела Его.
Высокий, странный, с вытянутой длинной мордой то ли козла, то ли барана, то ли лошади, трехглазый, в длинном черном плаще и черных одеждах, наш великий Бог стоял между рядами скамеек в зале и смотрел, не мигая ни глазом, на меня.
– Ты погуляешь со мной, Гли? – он протянул ко мне ладонь – узкую и бледную, с длинными тонкими пальцами и поманил к себе.
Разве могла я противиться такому? Как я могу отказать моему Богу?
Он был прекрасно опасен, невероятно силён и худощав, но это только добавляло его образу пугающей простоты.
– Да, – прошептала я, глядя в его круглые глаза. – Да, мой Бог.
Глава третья. Выбор или его отсутствие?
Едва я коснулась его ладони, как, практически мгновенно, мы оказались в душистом тенистом саду. Тёмный Бог повёл меня вперёд, по мягкому ковру из трав.
– Знаешь, – начал он, – есть одна древняя легенда о маленькой пташке. Знаешь её?
Он склонил голову в мою сторону, и я ощутила его величие. То самое, о котором поют в хорах у алтаря Богини.
Величие значимого существа.
Я отрицательно покачала головой, таращась на него во все глаза.
Всё-таки, я ещё никогда не видела моего Бога вживую! Это же такое важное событие!
Бог положил мою ладонь себе на сгиб локтя и продолжил:
– Жила-была маленькая пташка. Жила себе, горя не знала. И всё-то у неё было хорошо, кроме того, что думала она, что живёт она не так и не тем. Вода в ручье не кристально чистая, а трава недостаточно изумрудная. И полетела она всё дальше и дальше от родных мест, ища себе местечко уютнее, да красивее, чем было прежде. И оказалась в клетке у прекрасной женщины.
Он выразительно посмотрел на меня, моргнув одновременно всеми тремя глазами.
– Женщина очень любила пташку, холила её и лелеяла, создала ей те самые, идеальные условия для жизни. Но и тут пташка страдала – всё же была она в клетке, а не а воле. И так хотелось этой пташке улететь обратно – к своему ручью, да зеленой траве, на гнездышке, которое она успела свить, да не улетишь уже – хозяйка подрезала крылышки у маленькой пташки. Что же оставалось бедному существу? Как ты думаешь, Гликерия?
Он наклонил голову так, чтобы смотреть на меня всеми своими странными глазами.
– Улететь, когда вырастут крылья?
– Возможно. А ещё?
– Ещё? – я замялась. – Жить у хозяйки?
Он улыбнулся своей хищной опасной улыбкой, обнажив, непривычно для своей морды, острые клыки.
– Всегда есть третий выход. Частенько он неочевиден, кто-то даже не берёт его в расчёт. Но он есть. Знаешь, что сделала пташка?
– Что?
– Она убила себя.
Он замолчал, и мы шли, шли вперёд, по длинной протоптанной тропинке в луговых травах, между тенистыми деревьями.
Говорил ли он обо мне, когда рассказывал про пташку?
Или говорил о чем-то, что я пока не рассматривала как вариант развития событий?
– Ковен – это далеко не конец твоего пути, Гликерия, – наконец проговорил он, растягивая слова. – Воспринимай ковен, как Институт Ведьм или что-то вроде того. Здесь ты научишься всему, что тебе потребуется в дальнейшем. И, да, – он остановился, беря моё лицо в свои узкие ладони. – Твоя мать – главная жрица в этом ковене, Гли. Но она не знает, что ты – это ты. Присмотрись ко всему, прежде чем открывать все карты.
Он снова продолжил идти, словно ни в чём не бывало. Мой Тёмный Бог, который зачем-то оберегал меня.
– У меня на тебя особенные планы, Гли, поэтому я тебя так берегу. Твоя миссия в другом, более сложном, чем просто ведьмовство и воздаяние мне.
– О чем ты говоришь, мой Бог?
Он улыбнулся.
– Ты всё узнаешь постепенно. Иди к ним, знакомься. Я ещё приду к тебе, – он провел ладонью перед моими глазами, и я вновь оказалась в святилище, окруженная ведьмами.
Я оказалась ровно на том же месте, где и стояла до этого. Ведьмы стояли по-прежнему, вытянув руки, а я, озадаченная и растерянная, рассматривала их лица, пытаясь понять, кто их них – моя мама.
Какие-то мгновения ничего не происходило, а потом внезапно все задвигались, принимая прежний, благопристойный (ведьмовскопристойный) вид и устремили свои взгляды на меня.
– Наш Бог гулял с тобой? – спросила меня Мартина, и я не увидела в её взгляде тоё теплоты, которая была, когда мы увиделись некоторое время назад.
Позади неё раздались шепотки.
Я кивнула.
– Он велик, но очень редко посещает нас. Мы привыкли думать, что мы слишком малочисленный ковен для его визита. Чем ты его так привлекаешь? – Мартина обошла меня вокруг, принюхиваясь.
– Чем-чем, – раздалось откуда-то сбоку недовольно. – Задайся вопросом, ведьма, почему он выбрал её для своей силы?
В проходе между скамьями сидел Уголёк собственной персоной, облизывая свою пухлую лапку.
Ведьмы повернули головы теперь в его сторону, прекратив рассматривать меня.
– А ты кто ещё такой? – высказала рыжая Риса мнение всех собравшихся, кроме меня.
– Мур, – отозвался мой котик, и без стеснения потерся мне о сапоги.
Ведьмы слаженно перевели взгляд от моих ног на мое лицо и уставились вопросительно-осуждающе.
А я-то что? И я решительно уставилась на них, приняв как можно более осуждающий вид.
– Ладно, девочки, разойдитесь, – раздалось со стороны входа в храм нашего Бога. – Я знаю Гли, и знаю, почему Он привел её к нам.
Все синхронно выдохнули, принимая расслабленные позы и вообще, как-то заулыбались даже.
– Верховная, – поприветствовали они её.
И то, кого я увидела – поразило меня настолько, что я едва не кинулась к Верховной.
Между скамьями стояла немного постаревшая копия меня.
– Мама, – прошептала я, прикрывая ладонью лицо. – Мама! – выкрикнула я, устремляясь к ней. – Мама!
Верховная раскинула руки в стороны, и я упала в её объятия, такие долгожданные мной. Я и не думала, что именно здесь, в этом городишке я найду маму.
– Мама? – Мартина язвительно поинтересовалась, изгибая бровь. – С каких пор у Верховной есть дочь?
Объятия распались, и мама выступила на полшага вперед.
– Примерно с того момента, как я её родила, Мар, – проговорила она. – Надеюсь, все здесь присутствующие знают историю моей жизни, и мне не придется пересказывать её в очередной раз, тратя на это время, – она повела плечом, указывая на меня. – Гли – дочь советника прежнего императора. Да, моя кровь и кровь нашего Бога сделали свое дело, и моя Гли стала настоящей темной, как и мы с вами.
Ведьмы встрепенулись.
– Кровь нашего Бога? – Риса переспросила дрожащим голосом.
– Да, всё верно. Будучи совсем ребёнком, Гли попала в одну неприятную ситуацию во дворе нашего загородного дома, и едва не погибла. Я попросила Его спасти мою дочь взамен на моё вечное служение Ему. И Он услышал меня.
Все ведьмы разом выдохнули, издав шумное «Аххх!» и застыли, ожидая продолжения.
– Наш Бог явился мне и дал мне своей крови для ритуала, который смог вернуть душу Гли обратно в наш мир. Его кровь усилила Гли, и её темные силы. И потом Бог взял с меня обещание, что я не буду препятствовать никакому решению Гли. И забрал меня к себе, обучая всему, что я записала в книгах, по которым вы учились, и продолжает меня обучать.
– О, Верховная, почему ты раньше не рассказывала нам эту историю? Она же объясняет многие вещи!
– Например, – мама смотрела на говорившую слегка наклонив голову, словно изучая.
– Например то, что Бог очень редко появляется нам, хотя мы так любим Его!
– Бог – это вам не подружка, дорогие мои, – Верховная улыбнулась, рассматривая женщин. – Он велик и прекрасен, и знания его непостижимы. Если он выбрал Гли, чтобы что-то её сказать лично, значит это имеет большое значение для всех нас.
– И что же он сказал тебе? – Мартина задавала вопрос мне, но смотрела на маму.
– Он сказал, что выбор не всегда очевиден. Ну, это если кратко, – ответила я, наблюдая за поведением Мартины.
– Выбор? Какой выбор?
Повисла напряженная пауза.
– Фффф, – фыркнул Уголёк из-под юбок ведьм. Сверкнули его желтые глаза на пушистой мордахе. – Какие же вы ведьмы бываете глупыми!
Он медленно прошествовал до меня, и, протянув лапки, попросился на ручки.
Мой милый пушистик. Мой славный демонический котик.
– Да ладно вам, ведьмочки, – продолжил Уголёк, разглядывая их своими круглыми глазёнками. – Неужели вы до сих пор так и не поняли, между чем вы выбираете?
Ведьмы не понимали, ясное дело.
И я не очень-то понимала тоже, если честно.
– И ты туда же! – возмутился кот. – Опомнитесь, девоньки! Ваш Бог – мужчина и любит он, как и все мужчины, быть единственным в жизни женщины, даже если эта женщина – жрица.
Мы дружно похлопали глазами, осмысливая сказанное.
– Ты хочешь сказать, что я…, – не договорила Риса, нервно накручивая рыжую прядь на аккуратный пальчик.
– Именно, – кивнул кот, устраиваясь у меня на руках.
– И получается, что мы все сознательно отказались от своих мужчин ради Нашего Бога? – жалобно пробормотала Мартина, и я даже была уверена, кого она вспомнила в тот момент.
Как жаль, конечно, что мы не можем знать наперёд, что произойдёт.
Возможно, наши жизни были бы намного скучнее, чем есть сейчас.
Я была бы сейчас императрицей? Или Лука бы отказался от престола и империей правил бы Тит?
В голове моментально возникло несколько вопросов, которые потребовали сиюминутного ответа.
Но я-то понимала, что они риторические.
Поэтому медленно погладила мягкую шерстку моего круглоглазого друга и вздохнула.
В конце концов, меня никто не заставлял сбегать в неизвестность от Луки в нашу первую замужнюю ночь. И никто не обещал мне, что однажды, когда я пожалею об этом, я смогу всё вернуть.
И наши те чувства тоже.
Тогда мне казалось, что я не верну никогда те чувства обратно. В душе моей поселились холод и пустота, которые сковали во мне все яркие эмоции, и оставили мне только ясный ум и усилили мои темные силы.
Хотела ли я тогда вернуться к Луке?
Не уверена, что ответила бы да в тот момент.
В тот момент мною двигало единственное желание стать одной из самых могущественных ведьм нашего мира. И уж точно я не помышляла о том, как связать свою жизнь с императором ещё крепче, чем наши парные браслеты.
Верховная с пониманием отнеслась к нашим застывшим лицам и задумчивым взглядам, наверное, вспоминая себя тогда, когда ей пришлось оставить меня и папу одних, и бросится к единственному повелителю её жизни – Нашему Богу.
– И что теперь? Вы уйдёте из ковена и броситесь обратно к своим любимым, чей образ так бережно хранили в своем сердце все эти годы? – она скептически осмотрела нашу своеобразную компанию во главе с Угольком.
Мы кивнули, но как-то не очень дружно, и это совершенно не удовлетворило мою маму-грозную-ведьму, да так, что она расхохоталась перед нами, неловко вскидывая ноги.
– Вы такие смешные, на самом деле! – в перерывах между очередной порцией «ха-ха-ха», она высказывала всякое, что меня, например, немного остудило и дало направление мыслей.
А что, если она права?
А что, если ведьмовство – и есть тот самый путь, на который нас подтолкнула сама Судьба, и наше решение – единственно верное?
И что Бог – единственный наш возлюбленный, которого мы можем по-настоящему любить?
Когда Верховная устала смеяться над нами, она громко выдохнула.
– В общем, делаем так, – она сделала паузу и окинула нас материнским взглядом. – Расходимся по домам, помня о том, что император со сворой ищут нас и Гли, поэтому быть всем предельно аккуратными! Не светиться! И передвигаться исключительно пешком!
Пешком.
А что, есть варианты?
Видимо, в моем взгляде загорелся и погас вопрос так явно, что ведьмы заулыбались.
– Можно на метле!
– Или прыгать по веткам деревьев!
– Или оседлать козла!
– Или все вместе!
Они наперебой выкрикивали варианты, и я поняла очень важную вещь.
Как же скучно я жила до сих пор!
Ведьмы, похихикивая, расходились, надевая при выходе из зала святилища свои привычные образы.
Вот, ушла Мартина, раскачивая бедрами из стороны в сторону, призывно поглядывая по сторонам. Сколько её знала, она всегда была разбитной красоткой, покорявшей мужчин и юношей направо и налево.
Вот, ушла Риса, скромно придерживая подол своего длинного платья. Весь её образ – образ невинной девушки, взгляд из-под ресниц – сражал на повал, как бы призывая оказать ей услугу или просто улыбнуться.
У каждой была своя роль – доброй соседки, смелой девчонки, роковой женщины или кроткой мирянки.
А какой же образ должен быть у меня?
И где теперь мне жить?
Лука точно знает, что далеко я уйти не могла. Куда мне спрятаться от него так, чтобы он меня не нашел?
И нужно ли мне прятаться от него?
Внезапно в памяти всплыл наш поцелуй в избушки на окраине Тышт, в нос ударил его запах – запах моего Луки. Неповторимый.
Сколько раз я пыталась воссоздать его?
Едва уловимый аромат луговых трав, вереска и прелой листвы и немного запах его кожи в области шеи.
Так пахнет Лука, если его обнять и уткнуться носом в ключицу.
Так пахнет то самое чувство, которое я променяла на служение Рогатому Богу, и никогда ещё не жалела, что сделала этот выбор.
И выбор ли это, действительно был?
Пока я мысленно рассуждала о выборе, рассматривая стены и потолок святилища, ведьмы по одной ушли, растворились в лесу да в городе, словно и не было их здесь. Остались я и мама, которая, замерев, смотрела на пламя свечей, расставленный по алтарю.
Алтарь в святилище Бога очень напоминал алтарь в святилище Богини. Это одновременно и удивляло, и заставляло задуматься – так ли отличаются Боги темных и светлых сил? Всё ли мы знаем о тех верованиях, которыми живём?
– Я знаю, ты сейчас думаешь о Богах, об их сходстве. Я угадала? – Верховная повернулась ко мне, улыбаясь. – Они похожи внешними атрибутами, но само содержание сильно отличается. Рогатый Бог помогает нам понять природу, которая нас окружает, наш мир, который наполнен первозданной, страстной и животной энергией. Эта энергия и дает нам наши, так называемые, тёмные силы. Я склоняюсь к тому, что это название не совсем правильно. Правильнее называть наши силы первобытными, животными. Мы не черпаем силы из души или чего-то подобного, мы черпаем их из стихий, которые верно нам служат.
Я внимательно слушала её, осознавая, что эта женщина мне – чужая. Она очень похожа на мою маму, но это уже совершенно другой человек, который не то, что не любит меня, нет.
Она может любить только Нашего Бога.
Готова ли я быть настолько привержена Ему, что отдам всю свою любовь, мечты, желания взамен на это служение?
– На самом деле нет никакого выбора, в котором ты так сомневаешься. То, что ведёт тебя к жизни ведьмы, не является какой-то там особенно судьбой. У любой ведьмы может быть муж, дети, и она по-прежнему может быть предана Тёмному Богу.
– Тогда почему все эти женщины – одни? – задала я самый острый вопрос, который вертелся на языке.
Верховная хмыкнула.
– Потому что они когда-то для себя решили, что ведьма, которая любит мужчину, даже пусть чародея или колдуна, не способна также безусловно любить нашего Бога. Но они ошибаются, очень ошибаются.
Она наклонила голову, рассматривая меня.
– Ты выросла, и в тебе совсем ничего нет от той маленькой девочки, которая умирала у меня на руках. Ты не помнишь тот день?
Я отрицательно помотала головой.
– Наверное, Он пока не позволяет помнить тебе, но ты однажды вспомнишь, и, может быть, твое восприятие изменится.
Я не знала о чем она говорит. И не хотела знать.
– Что мне делать? – спросила я, пытаясь сгладить молчание, повисшее между нами.
– Жить дальше, убегать от своего мужа, если ты считаешь нужным, позволить другой женщине занять твое законное место, лечить людей, варить зелья, создавать заклятья, ну и всё то, что ты делала до этого, – Верховная грустно улыбалась, перечисляя.
Стоп.
– Другой женщине? – воскликнула я.
– Да ладно, – махнула рукой мама, – как будто бы ты не знала о ней! Все только о ней и говорят. Вообще, – она доверительно наклонилась ко мне и шепнула, словно секретничая. – Говорят, что она и есть императрица. И, будто даже кто-то видел её парный браслет, как у тебя, – и она ткнула пальцем в тонкую золотую полоску на моем запястье.
Что за чушь?
– Лука не может меня предать. Я бы почувствовала, если бы он мне изменил!
Ведьма засмеялась.
– Почему ты должна вдруг его чувствовать? Ты убежала от него, отказалась от вашей общей судьбы, которую даже Светлая Богиня признала истинной, если кто и может чувствовать другого, так это Лука, и он, скорее всего, чувствует тебя, поэтому и находит.
– У Луки не может быть другой женщины!
– Почему?
– Потому что он любит меня!
– И почему это должно ему мешать на протяжении семи лет лишать себя простых человеческих удовольствий?
Я замерла, осознавая её слова.
Она была права.
Она была права сто сотен раз, а я не видела очевидного.
Возможно, первые годы он и был мне верен, но сейчас? Когда я снова от него убежала? Когда прогнала его? Что он может чувствовать ко мне?
Мой Лука! Лука только мой!
– Ну, а пока ты сражаешься со своей гордыней, я предлагаю тебе пойти к Рисе, и предложить ей свои услуги травницы. Она может посоветовать тебе неплохой домик на краю городка, как раз, как ты любишь.
– А что мне делать с…? – я сделала паузу, вопросительно глядя на маму.
– Ты правда ждёшь ответа от меня в решении такого вопроса?
Я ждала, да.
Я вообще очень хотела, чтобы мне сказали, что делать.
Нужно ли мне преследовать Луку?
Нужно ли к нему возвращаться?
Стоит ли делать вид, что ничего не произошло?
Нужно ли мне перестать быть тёмной ведьмой?
Я закрыла глаза руками, пытаясь отгородиться от проблем.
Как же было прекрасно в Тыштах! Я жила себе и горя не знала! Никакой любви, никаких сомнений!
А теперь я вся и есть – одно большое сомнение, и совершенно не знаю, что мне делать дальше.
– А дальше – тебе нужно продолжать жить. Жить так, как ты считаешь нужным, потому что тебе никто не подскажет, как правильно поступить, особенно в твоих отношениях с мужем. Иди к Рисе, она тебе поможет с жильём. Я не могу привлекать к себе внимание сейчас, потому что Бог что-то затеял, раз привёл тебя в наш ковен.
– Но я сама хотела найти ковен! Это намного лучше, чем жить и служить Богу в одиночестве.
– Не правда, и ты сама знаешь, – она кивнула, и легонько подтолкнула меня к выходу. – Иди, мы еще встретимся с тобой много раз.
И я пошла.
Когда я оказалась в харчевне Рисы, уже стемнело. Казалось бы, какая ерунда! Святилище было за стенами города, почти в лесу, но добралась я ближе к вечеру.
За столами в зале никого не было. За стойкой всё так же стоял мёртвый парнишка, протирая стаканы. Он взглянул на меня мельком, узнал, и продолжил своё нехитрое дело.
Словно услышав меня, со второго этажа спорхнула Риса, слегка помахивая подолом платья. Из-под верхней юбки стыдливо выглядывали кружева нижних юбок.
Когда это я в последний раз носила такую красоту?
Ну, чтобы кружева в несколько слоев, тонкая ткань изящного платья.
Конечно же, Риса носила одежду проще, чем я когда-то, будучи дочерью советника императора.
Я вздохнула, прогоняя непрошенные мысли о прошлом и улыбнулась.
Вежливость. Улыбка. Мы хотим здесь остаться, Гли? Верно?
– Риса, помоги мне найти жильё, будь добра, – попросила я, складывая ладошки лодочкой. – Не представляю, где поселиться у вас.
– Ты планируешь задержаться у нас? – мы разыгрывали свои роли так, будто здесь, кроме бармена-зомби был целый зал людей.
– Ну да, что-то мне у вас понравилось. Тихо, природа вокруг красивая, да я, чувствую, со своими травками здесь пригожусь.
Я вытерла о кожу штанов разом вспотевшие ладони. И чего это я стала такая нервная?
– Слушай, тут есть на окраине свободный домик. Он пустует уже несколько лет. Когда-то это был дом местного лекаря, вот, словно ждал тебя. Я тебе дам путевик, – Риса протянула мне камешек, пульсирующий розовым. – Он поможет добраться. С освещением у нас тут не очень, сама понимаешь, мы некрупный городок.
И Риса указала мне на стену у входа в харчевню, где висели фонари и фонарики разных видов и размеров.
Ну конечно. Фонари.
Уголёк пофыркивал за спиной, вновь повиснув на мне черной шкуркой без признаков жизни (кроме звуков). Мы медленно шли, изучая вечерний молчаливый город.
Я думала о Луке, о другой женщине и маме.
Какая она – эта женщина? Красивая? Знатная?
Как начались их отношения? Любит ли она его?
А Лука любит эту женщину или у них только так?
Горестно и как-то совсем тяжело вздохнув, я увидела, наконец, домик, острая крыша которого упиралась в ветки деревьев.
Уютно, именно так, как я и люблю.
И что странно – на пороге домика сидел маленький толстенький бобёр.
– Уголёк, – позвала я кота. – Ты его тоже видишь?
Кот тяжело подтянулся на лапах (видимо, спал), и, выставив морду над плечом, выглянул и посмотрел в сторону бобра.
– Кого? Бобра? – он похлопал сонными глазками, ловя фокус. – Ну да, симпатичненький. Наш новый питомец?
При слове «питомец» бобёр странным образом оскалил зубы, зашипел и в одно стремительное движение исчез из поля зрения.
– Кажется, нет. Не наш, – я прошептала в ответ. – Пойдем осваиваться.
По старинным традициям, я поздоровалась с духами дома, разулась и, поднявшись по ступенькам, оглянулась.
Бобёр теперь сидел на дорожке, по которой я пришла к домику.
Неужели тут рядом плотина или что-то такое?
Почему тут бегает бобёр?
Покачивая головой, в недоумении, я прошла в дом, поставила фонарь на первое попавшееся место и огляделась.
Как всё похоже на мой домик в Тыштах, только просторнее.
Жизнь налаживается.
– Давай спать уже, Гли, – прокомментировал Уголёк, заваливаясь на сундук у входа. – Я устал так, что лапы не держат. Завтра утром со всем разберёмся.
Я кивнула, соглашаясь.
И правда. Утро вечера мудренее.
***
Я шёл, не разбирая дороги.
После разговора с Милавой днём я знатно набрался в той харчевне.
Мой мир давал трещину, и она увеличивалась день за днём.
Я понимал, что с каждым днём надежда вернуть Гликерию становилась всё призрачнее, и мои чувства остывали еще на некоторую долю градуса.
Я очень устал.
Устал бежать, стремиться, искать и преследовать.
Я всё больше склонялся к мысли остановиться и просто жить. Жить так, как жил Флавиан без жены почти всю жизнь – одинокий для всех, но счастливый с женщиной, которая вырастила Гли и нас с Титом. Никто не говорил о ней, но мы, мальчишки, знали нелегкую судьбу мужчины, оставшемуся с маленькой дочкой на руках.
Возможно, такой женщиной могла бы стать для меня Милава.
Милава красива, уравновешена, владеет светлой магией, и дети от неё могут наследовать империю без изменения законов о смешении магии.
А я… я слишком устал, чтобы продолжать. Возможно, мне был нужен перерыв. И таким перерывом стали те несколько бутылок крепкой выпивки в харчевне рыжей хозяйки.
Как там её звали? Киса? Лиса? Неважно.
И вот, я, пьяный, морально вымотанный, неудовлетворённый после ссоры с Милавой, шёл к лесу, не разбирая дороги, допивая последнюю бутылку, которую мне подсунул зомби-бармен.
Хорошая, крепкая штука! Чувствовал я себя замечательно.
И вот, делая почти последний глоток из бутылки, я увидел в темноте бобра.
И подумал: какая странная выпивка. Вижу не белочек, о которых все рассказывают, кто хоть раз перепивал, а бобра.
Такой, хороший бобёр, кстати. Очень даже упитанный. Шерстка гладкая, видно, как блестит.
Собственно, что тоже странно, что блестит – вокруг, хоть глаз коли.
Бобёр странно цокнул, подпрыгнул и как припустил вперёд, иногда оглядываясь назад. Так он пробежал какое-то расстояние, и остановился, оглядываясь.
Мне определённо нравился этот парень!
Настроение немного улучшилось. Ещё бы! Часто ли вы встречаете бобров ночью?
Свет вокруг бобра мерцал, слегка освещая дорогу рядом с бобром. Может быть, это какой-то зачарованный бобёр? Бобёр-путевик, или что-то в этом роде.
И я пошёл за ним.
А что мне оставалось делать? Я был пьян, истощен, и мне хотелось перемен.
Чем не перемена этот прекрасный бобёр, будь он неладен!
Мы какое-то время шли. Я и бобёр по ночному полеску. Где-то недалеко от нас молчал странный город.
И вдруг бобёр вильнул, обогнул куст и вывел меня на полянку, где, в окружении деревьев, стоял домик, упираясь в деревья крышей.
Чудесное местечко для пьяного меня! Бобёр точно знал моё состояние, поэтому подвёл меня к крылечку, проследил, что я добрался до двери и цокнув, исчез.
Дом молчал, молчал лес. Тихое место для меня, уставшего и пьяного Луки, который именно в тот момент понял, что хочет спать.
Я дернул дверь на себя.
