Читать книгу: «Зверь. Том первый», страница 3

Глава 5

– Отец, зачем вам этот ведьмак? – спросила Елена, когда машина выехала на широкий Кутузовский проспект. – Неужели своих мало?

– Своих вполне хватает, но Гамаюн выбрала его. А сама знаешь, что она никогда не ошибается.

Елена поморщилась, потерла плечо. Процесс подливания ведьмаку зачарованного зелья растянулся во времени на час. Сначала его подловили в замызганной разливайке, а потом внушили ехать в крутой клуб. Там уже понемногу притупили ведьмачий нюх различными вливаниями настоев. Медленно, тщательно, чтобы он ничего не заподозрил. И уже в конце ему добавили в самогон зелье Неприкосновения. Оно позволяло владельцу зелья оставаться уверенным в том, что выпивший не причинит вреда.

– Но чем он так уж хорош? Обычный ведьмак, каких сотни.

– Необычный, – покачал головой император. – Очень необычный. И сдается мне, что именно за эту необычность выбрала его вещая птица.

Елена уставилась в окно. Мимо проносились огни столицы. В отражении витрины большой черный автомобиль проплыл диковинной глубинной рыбой. Опасной рыбой, от которой легковые мальки предпочитали держаться подальше, уступая дорогу.

– И всё равно я не понимаю… Неужели эту зазовку никто не может обнаружить?

– Никто не может, – вздохнул Николай Сергеевич. – Заняла она личину одной из боярских дочерей. И так хорошо заняла, что вместе с личиной захватила и воспоминания со знаниями. Просвечивали дочерей под видом гинекологического осмотра, но никого не смогли выявить. А поднимать шумиху – значит признаться в своей несостоятельности. Тут надо тихо действовать. Скрытно.

– А я тогда зачем была нужна? Знаешь, как противно было ложиться в эту кровать? – Елену передернуло от отвращения.

– Иначе ты бы не смогла установить с ним ментальную связь. А так… Мы сможем найти его, когда он разыщет зазовку. Недаром его называют Зверем – если он берется за дело, то доводит его до уверенного финала. Берет след и идет по нему до горла жертвы. И этому стервецу всегда неимоверно везет… Он выбирался из таких передряг, где другие просто растекались в жижу. Знаешь, ведь он настоящий зверь. В детстве, при облаве отец сбросил его в яму с волками. Чтобы не взяли полицейские, чтобы не создали ведьмака…

– И что?

– А то, что семеро волков осталось внизу. Разорванные глотки, вспоротые животы, переломанные лапы… Наружу выбрался только пятилетний мальчишка…

– Но зачем я легла?

– Ради твоей безопасности. Теперь он не сможет тебя даже пальцем тронуть. Слишком много вопросов, Елена, – покачал головой император. – Но я отвечу. Как только Эдгарт убедился в том, что ему подмешали зелье, он чуточку расслабился. И это позволило мне наложить знак повиновения. Думаешь, иначе бы этот засранец дал согласие?

– Ради такого титула? Конечно.

– Вот что значит ты плохо знаешь ведьмаков. Эти хитрые черти могут последнюю рубаху отдать, лишь бы ни под кем не ходить. Свободолюбивые они, сволочи. Только так и вышло взять его на службу. А уж что-то подсказывает мне, что он докопается до правды. Как только поймает зазовку, так и посмотрим – надо ли давать ему титул и земли?

Елена пригладила волосы:

– То есть как?

– А вот так. Мои люди выяснили, что характер у этого ведьмака очень взрывной. Попортит он там личико одному из боярских детей, а отец потребует возмещения ущерба. Вот тут-то и закончится помещичество Пахомова. Чтобы загладить неприятность я милостиво разрешу ему передать земли в пользу пострадавших. Так и боярин будет мне благодарен и ведьмак. То есть одной сетью двух рыб поймаю.

– А с боярина ещё и мзду возьмёшь? – с улыбкой спросила Елена. – А опального тамбовского князя Владимира Алексеевича Старицкого ещё больше ущемишь? Отберешь его угодья и заставишь проглотить обиду? Прямо-таки три рыбехи в одной сети, а не две…

– Ты очень хорошо меня знаешь, дочка, – хмыкнул император и замолчал, не желая рассказывать про четвертую «рыбеху». Четвертую, ради которой не жаль даже молодильного яблока…

Елена хмыкнула в ответ. Если бы она не знала, то не пошла бы на эту авантюру. Какой-то нищий ведьмак, который к тому же ещё и чересчур дерзкий. Что он может?

Взять берендеев, пропустить всех боярских дочек через пыточную камеру и выбить признание. Чем не вариант?

И в то же время понимала, что это далеко не вариант. Если умерли двое боярских детей, то это повод, чтобы насторожиться. А уж трое – повод для сильного беспокойства. Беспокойства такого, чтобы можно усомниться в охране царской гимназии. А с этих пересудов пойдет и дальше – возникнет сомнение в дееспособности императора.

Неужели император не сможет разобраться со своими недругами? Неужели не может защитить цвет нации?

И тогда возникнет сомнение в крепости императорского престола. И возникнет вопрос – а та ли задница занимает место на атласной подушечке с золотой вышивкой?

Плохо только то, что вот это вот шаткое положение зависит от нищего ведьмака. И то потому, что его выбрала вещая птица Гамаюн…

***

Обнаженная девушка потянулась на шикарной кровати. Она слышала, как звякнуло стекло от ударившего камешка. А это непросто звук! Звяканье – это знак, что её жертва доведена до предела и готова пойти на любые безумства.

Девушка подошла к окну, накинув легкую накидку и включив свет настольной лампы. Свет лампы эротично пронизывал ткань, делая её воздушной и почти невидимой. Гладкие формы тела напоминали изгибы гитары. Пушистая волна волос падала на полуобнаженные плечи, спускаясь на тяжелую грудь.

Сквозь стекло девушка увидела скрывающегося в черной тени акации камер-юнкера Григория Яковлевича Карамышева. Молодой человек девятнадцати лет с небольшими усиками над верхней губой. Не лишен привлекательности, холен и взлелеян мамочками и нянечками. И в то же время, этот молодой человек был её жертвой. Одной из шести жертв, которые учились в Императорском Кадетском корпусе.

И эта жертва сама жаждет, чтобы её пустили в расход. Да, этот молодец перебрался через стену, не убоялся собак. А может, он их усыпил с помощью живицы? И он хотел прикоснуться к телу девушки, обладать ею, наслаждаться ею.

Что же, стоило вознаградить молодца за его храбрость. Девушка открыла створку и прошептала:

– Кто здесь?

Конечно, надо сыграть роль испуганной особы. Нежную трепетную лань. Ведь мужчина всегда охотник, всегда добытчик. Даже в те моменты, когда сам является жертвой.

– Милая, ласковая, это я Гриша Карамышев, – раздался тихий шепот в ночи.

– Господин Карамышев? Что вы здесь делаете? – теперь по роли требовалось приложить пальцы к губам.

– Я пришел к вам. Я больше не могу скрывать своих чувств. Моё сердце разрывается от любви к вам. Мои чувства сродни жаркому пламени. Меня сжигает изнутри, и я уже не сплю неделю…

Ну да, только вчера дрых без задних ног в своей спальне, обожравшись дорогого виски. Но ведь главное – залить в уши елей и заставить девушку поверить всякой любовной лабуде. Главное – добиться раздвигания ножек под напором страсти.

– Вы безумец! Нас же могут застать…

– Никто нас не застанет. Ваши псы крепко спят, а охрана режется в нарды. Я всё предусмотрел. И способен на любые безумства ради вас… Спуститесь, и мы погуляем под луной. Мне нужно так много вам сказать… Или я поднимусь к вам! Вот прямо сейчас, по камням…

Девушка еле сдержала улыбку. Она уже знала, что может сказать молодой человек, пока будет дышать ей в ухо жарким дыханием. Знала и то, как он будет себя вести. Это своеобразный ритуал взламывания невинности.

– Что вы, что вы… молодой человек не должен входить в спальню невинной девушки…

– Тогда спуститесь вы ко мне. Тут невысоко. Я вас поймаю…

– Но как?

– Свяжите простыни, спуститесь по ним, а утром отдадите их стирать прислуге. Я так делал сотни раз…

– Но вы мужчина, а я девушка, я не смогу подняться по простыням.

А это уже кокетство. Оно тоже необходимо, чтобы игра в соблазнение проходила по подготовленному сценарию. Девушка слышала, как дыхание молодого человека стало быстрее. Свет лампы разогревал фантазию. Добыча была рядом, и чтобы поймать её надо было приложить чуточку усилий.

– Прошу прощения, но я не поверю вам. Ведь я видела, как ловко вы взбираетесь по канату. Как дикая пантера…

– Но я не знаю…

Последние барьеры были сломаны. Карамышев почувствовал, что бастион пал и скоро добыча окажется в его объятиях.

– Я люблю вас… – выложил он один из главных козырей. – И если вы не спуститесь, то я буду кричать об этом всю ночь. Пусть меня схватит ваша охрана – я готов разбудить всё ваше подворье. Я буду просить вашего папеньку отдать мне вас в жены. Я…

– Тише-тише, не надо так кричать, господин Карамышев. Я… Я не знаю… Я сейчас спущусь к вам, безумец…

Силуэт девушки пропал из окна. Она не видела, как молодой человек улыбнулся и поправил область паха. Птичка уже была в его руках. Дальше будет всё по привычному сценарию – она немного посопротивляется, а потом сдастся.

Карамышев почесал затылок. Все они сдаются. Ни одна не могла устоять перед обаянием камер-юнкера.

И вот это вот сопротивление – то, ради чего молодой человек стоял перед окнами поместья. Ощущение горячего тела в твердых руках, легкие отталкивания и потом бессильное обвисание. Момент сдачи перед раздвиганием ножек – это ни с чем не сравнимое ощущение. Оно сродни победы на поле боя. Той самой жгучей и желанной.

А потом утром можно будет в кругу друзей похвастаться очередным трофеем. Передать распечатанную эстафетную палочку другому человеку.

В окно вылетели связанные между собой простыни. Легкая фигура в небрежно наброшенном плаще скользнула вниз. Карамышев внизу подхватил горячее тело. Его щеку обожгло дыхание девушки. Он почувствовал, как его желание ещё сильнее усилилось. Даже возникло небольшое головокружение.

– Родная, милая, хорошая… Я не могу сдержать своих чувств…

– Давайте уйдем от окон, – шепнула девушка. – Нас могут заметить, тогда я не оберусь позора.

Добыча сама хочет быть увлеченной в кусты? Это ли не удача?

Молодой человек сдержал улыбку. Он уже представлял, как будет прыгать на податливом теле, вдавливая его в сочную траву. Как она будет зажимать рот ладонью, пытаясь сдержать стон. И это будет совсем скоро. Совсем скоро обнаженное тело на плаще будет его. Целиком и полностью.

– Идемте, не бойтесь, душа моя, – прошептал Карамышев. – Со мной вам нечего бояться.

«Кроме меня» – чуть было не добавил молодой человек.

Он взял теплую ладошку в руки и поцеловал нежные пальцы. Его ноздрей коснулись цветочные ароматы.

– С вами я ничего не боюсь, – также тихо сказала девушка. – Ведь вы будете вести себя достойно?

– Конечно, не сомневайтесь, душа моя, – проговорил Карамышев. – Идемте же.

– Я доверяю вам, Григорий Яковлевич.

– Можно просто Гриша, – ласково промурлыкал камер-юнкер.

Густые заросли сирени качнулись, скрывая две фигуры, которые растворились в темноте. Молодой человек и девушка растаяли в глубине сада. Добыча и жертва отправились в ночь, чтобы каждый смог утолить своё желание.

Холодная луна стыдливо скрылась между туч. Она не хотела видеть того, что происходит на небольшой полянке. Того, что начинает своё действие на разложенном плаще…

Глава 6

Через два часа после того, как я выставил соседку, мы с Чоплей встретили курьера. Молодой пацан бурятской наружности передал объёмный бумажный пакет. В такую бумагу ещё чебуреки заворачивают, чтобы не испачкать руки маслом. На завязках бечевки красовалась сургучная печать.

Что за понты? Живём в просвещенный век, а все ещё красной хренью замазываем веревочные концы. Для пущей важности и придания солидности…

Да любой шпион в первую очередь учится пользоваться живицей ради вскрытия таких вот сургучей! Как бы её ни зачаровывали, но на любую хитрую гайку найдется свой болт с обратной резьбой.

– Это специальная доставка, – доверительно сообщил мне курьер. – У нас всех на уши поставили, чтобы эту посылку доставил самый ответственный человек компании.

Ясное дело – пацан цену набивает. Рассчитывает на чаевые. Вот только лишнего бабла у меня нет, так что придётся врубить быдлофана.

– Самый ответственный? И где он? – заглянул я за спину курьера.

– Стоит перед вами, – чуть обиженно протянул курьер.

– Скажи начальству, что они лоханулись в своей оценке. Давай, до свидания! – махнул я рукой и закрыл дверь перед носом мальчишки.

Впрочем, этот мальчишка на вид был даже старше меня. Да-да, старше. Молодильное яблоко сработало как надо, и я из сорокапятилетнего здоровяка превратился в молодого юношу восемнадцати лет. Даже пушок над верхней губой был так мягок, словно не знал горячего лезвия бритвы.

– Мир ещё не видел такого мудака, – раздалось за дверью.

– Чего? – я тут же дернул за ручку. – По хлебалу давно не получал?

– Мир желает вам мудрого денька, – тут же ответил курьер. – А вам что послышалось?

Я посмотрел на него, на ехидно-невинную морду, после не выдержал и расхохотался. Он расплылся в улыбке в ответ.

– А ты реально хорош, – кивнул я и подкинул пятирублевую монету. – Лови, братец, заслужил.

Монета исчезла в воздухе так быстро, что не будь я ведьмаком, то могло бы показаться чудом. На самом же деле змеиный бросок ладони курьера был изумителен. Быстр, резок, точен. Я с одобрением кивнул.

– Спасибо, господин, и приятных вам дней жизни, – с поклоном отступил курьер.

– Давай, удачи тебе, – махнул я и закрыл дверь.

На этот раз за перегородкой ничего грубого не звучало. Только легкие удаляющиеся шаги.

– Опять баблом швыряешься направо и налево? – пропищала недовольная Чопля. – А потом будешь последний хер без соли доедать!

Она сидела на подлокотнике кресла и никак не могла налюбоваться на себя помолодевшую. Я как-то специально купил для неё игрушечное зеркальце, чтобы она могла прихорашиваться. С этим зеркальцем она почти не расставалась. Как и все женщины, она тщательно следила за новыми морщинами. Даже называла их по кличкам. Обычно ругательным. Теперь же расплывалась в улыбке, когда старые знакомые морщины сошли на нет.

– Не ссы в колодец, кроха, а то вылетит воробей и трахнет, – хмыкнул я в ответ. – Если всё выгорит, то будем как сыр в масле кататься.

– Пока что как улитки по стекловате шаримся. В кармане ни шиша и за душой ни гроша.

– Да ладно тебе, бабки за волколака ещё есть. И я тебе не сказал, что наш государь бухнул на счет десять тысяч?

Чопля едва не выронила зеркальце. Её глазенки расширились до размера слив:

– Чо пля?

– А что слышала, то и пля. Так что можно и шикануть, подруга. Погулять не погуляем, но на нормальную жизнь хватит.

Я взломал сургучную печать. Тут же прозвучали колокольчики. Их звон подчеркивал идентичность печати и копировал песню "Боже, храни императора". Я бы такую печать мог сотворить за час. Но я же законопослушный ведьмак, поэтому не буду заниматься подделкой документов. Пока…

В пакете оказалась гимназическая форма. Вот прямо отрада для глаз – черная гимнастерка, черный ремень с золоченой пряжкой. На пряжке выбита императорская корона, как знак принадлежности гимназиста к высшему сословию. Брюки тоже моего любимого цвета. Лакированный козырек фуражки пустил пару зайчиков по квартире. Ему вторил и серебряный значок, на котором тоже красовалась корона над лавровыми ветвями. Штаны мало чем отличались от остальной формы.

Были тут и два кожаных ремешка для книг и тетрадей. Их ещё предстояло приобрести. Император зажидился на приобретение бумаги. Кожаные ремешки перетягивали ученические принадлежности – это было отличительной чертой старшеклассников. Средние классы таскали ранцы из черной кожи с окантовкой из тюленьего меха. А младшие носили похожие портфели.

– И ты сейчас замастрячишься студиозиуосом? Или школяром голимым?

– Гимназистом! А это звучит гордо!

Чопля только прыснула в ответ и снова уткнулась в зеркальце, найдя там более интересный предмет для изучения. Ну да, чего ей на меня-то пялиться? У неё есть объект для исследования, вот она его и изучает.

Я же примерил одежду. Почти впору. Похоже, что император консультировался со своими портными.

– Ну что, красив я? – повертелся я перед пикси.

– Я бы не дала, – тут же отреагировала Чопля.

– Да я бы и не просил, – фыркнул я в ответ. – Ладно, я в магазин пошлепал. Ты со мной?

– Персиков возьми!

Любит она персики. Вот прямо пищит от восторга, когда я приношу желтобокие плоды. Всё готова продать за парочку нектаринов.

– Не, я в канцелярский. За учебниками и тетрадями. За прочей херотой.

– И это не помешает тебе зайти за персиками, – дернула ногой Чопля. – И давай побыстрей!

– Вот как-нибудь доведешь ты меня – крылья выдерну и ходить заставлю!

– Вах, баюс-баюс! Шуруй, давай, а то перну в нос, когда спать будешь!

– Если пикси пернет в нос ведьмаку, то он утрется, а если ведьмак…

– Ой, всё! – по-женски махнула она рукой и отвернулась.

Я же прямо в форме пошел в магазин. Послышался шорох со стороны соседских дверей. Сирены были на стреме, следили, фиксировали. Да и насрать. Я сказал, что папу срочно вызвали на задание, а я его незаконнорожденный сын. И я остался приглядывать за жилищем и следить за порядком.

Как ни странно, но в эту легенду поверили. А может это императорские заклинания так на них подействовали? Всё-таки они у меня старенькие – на них много живицы тратить не нужно.

Когда шел по улице, то ловил на себе заинтересованные девичьи взгляды. Да что там девичьи – мамаши на меня засматривались. Ну да, шрамы на роже рассосались, стал пригожим красавцем, покорителем женских сердец.

До магазина канцтоваров "Ручка" дошел без приключений. Даже никакой голубь не рискнул обновить гимнастерку. Фанфарон в полном своём облачении… В магазине на меня уставился пожилой гоблин с пучком седых волос на пятнистой макушке:

– Добрый день, господин гимназист. Чем могу служить?

– Здравствуйте, – улыбнулся я в ответ. – Мне нужны учебники, тетради, пишущие принадлежности. В общем, всё то, что необходимо гимназисту выпускного класса.

– А у вас какие предметы профилирующие?

– Да хрен его знает, – махнул я рукой.

– То есть, вы учитесь, но ещё не знаете основных предметов?

Черт, вот же засада. А ведь и в самом деле не знаю. Чему там обучают в этой Царскосельской гимназии?

Я почесал затылок. Трение не принесло мудрых мыслей. Гоблин, видя моё замешательство, решил помочь:

– Вы сказали, что у вас выпускной класс? Значит, изучаете закон Божий, языки латинский, греческий и отечественный, географию и историю, математику, физику, естественную историю и философскую пропедевтику. Это всё обязательные предметы. Ещё физкультура, верховая езда и фехтование. А необязательные предметы – новые языки, каллиграфия, рисование, пение, стенография и гимнастика.

– Новые языки?

– Да, эльфийский, ацтекский, энтов…

– Даже энтов? Эти деревяшки ещё не перевелись?

– Молодой человек, по поводу этих благородных существ не стоит так говорить. Они не деревяшки, как вы изволили выразиться, а хозяева тайги.

– Ладно, тогда давайте мне все учебники, которые перечислили, – покачал я головой, не желая продолжать спор.

– Хорошо, – кивнул гоблин. – Куда вам их прислать?

– А никуда присылать не надо. Я сам их заберу. Чего лишний раз курьера гонять?

– Как вам будет угодно, – с полупоклоном гоблин взялся за колокольчик и сделал несколько встряхиваний.

Тут же из подсобки выскочила молодая гоблинесса, страшненькая, как моя жизнь. Она взглянула на меня поросячьими глазками, после чего покосилась на хозяина магазина:

– Да, папенька. Чего изволите?

– Собери для этого молодого господина полный набор для выпускного класса, – проговорил гоблин. – И заверни в бумагу.

– Будет исполнено. Молодой господин, пока вы ожидаете – не желаете ли чаю? – спросила гоблинесса.

Гоблин сверкнул на меня глазами. Если бы он так не сделал, то я бы может быть и согласился. Но

– Чай от гоблинов? – хмыкнул я в ответ. – Вот уж дудки. После вашего чая могу круглой суммы денег недосчитаться…

– Да что вы такое говорите, сударь? Только зря обижаете! – отмахнулась "оскорбленная" гоблинесса.

– Да? Тогда вот вам состав вашего чая: кровь кракена, настойка можжевельника, настойка альпийской полыни, слезы дракона, пердеж кикиморы, лимонный цветок. Ничего не упустил? – с улыбкой произнес я. – Как выпью, так и вон из памяти час. А за это время вы меня обчистите, обнулите банковские карты и, может быть, вырежете почку.

– Почка-то нам зачем? – спросил гоблин.

– То есть со всем остальным я попал в точку? – вопросом на вопрос ответил я.

– Дочка, собери умному молодому господину полный набор, – гоблин скосил глаза на дочку. – Кто знает – вдруг он в будущем выберет путь ведьмака? С такими умными надо дружить…

– И учебники поновее выбирай, а то подсунешь какое-нибудь фуфло! – прикрикнул я.

– Опять обижаете? – протянул гоблин.

– А новые учебники незачем в бумагу заворачивать, – парировал я в ответ.

Гоблин вздохнул и кивнул дочери. Через десять минут я стал обладателем двух стопок довольно-таки новых учебников, десятка тетрадей, связки карандашей и ручек. Сквозь зубы гоблин пожелал мне заходить почаще. Я подмигнул ему, когда расплачивался, и обещал привести друзей. Друзей сильных и не таких умных. Но только если буду в доле. Гоблин только вздохнул в ответ. На этом мы и расстались.

Вроде бы и магазин недалеко от дома, но вот мне сегодня точно не везло на спокойное существование. Когда я преодолел половину пути, и уже срезал путь по подворотне Овчарной улицы, то за спиной раздался сиплый голос:

– А что это у нас тут за умненький парнишка нарисовался? Слышь, школяр, сюда иди!