Чем черт не шутит

Глава 7

На записи, что выдал мне Толян, было прекрасно видно, как все произошло.

Хуупы взяли по порции блинов и сели за крайний столик. Ели они не торопясь, о чем-то разговаривая. Одно удовольствие было смотреть на людей, проживших многие годы вместе и все еще не утративших интерес друг к другу.

Краем глаза я посмотрел на Лою, передвинувшую свой стул поближе ко мне, чтобы видеть происходящее на экране. Смог бы я прожить всю жизнь вместе с ней? Честно сказать, не знаю. Но попробовать можно.

– Вот он!

На экране появился Макак в своем дурацком клетчатом костюме. Он шел странной, вихляющей походкой. Марта Хууп, помнится, сказала, что вор шел, как по раскачивающейся доске. Мне же его походка больше напоминала обезьянью. И я даже готов предположить, что именно из-за нее Макак получил свою кликуху.

Как-то раз я поинтересовался у Витьки Полутрупа, какого лешего Макак так выряжается на работу? Мог бы и поскромнее, не такой броский костюмчик выбрать. Полутруп ответил, что таким образом Макак, как профессионал своего дела, бросает вызов всем. И себе в первую очередь. Мол, вот он я, смотрите, я у всех на виду, все вы на меня пялитесь, а я, все одно, что мне надо, уведу.

Видеокамера, как и говорили Хуупы, лежала на краю стола. Макак сначала раз прошелся мимо столика эстонцев – в одну сторону. Потом еще раз – в другую. Видно, примерялся да прицеливался. На третий раз он ловко перепрыгнул через низенькую загородку, отделявшую кафе от остального зала, схватил со стола камеру, прыгнул назад и дал деру.

– Ловкий малец, – улыбнулся Анс.

– Видел бы ты его труп с перерезанным горлом, – ответил я.

– Ладно, мальчики. – Лоя поднялась на ноги. – Вы смотрите кино, а я пойду займусь Райским институтом. Нужно подготовить информацию для любимого чекиста Дмитрия Каштакова.

Легко, почти неуловимо коснувшись кончиками пальцев моего плеча, Лоя порхнула к выходу. А я смотрел ей вслед, едва не сопя от восторга и умиления. И плечо у меня горело так, будто на нем тавро выжгли. С красивым таким вензельком ЛР.

– Ты видел? – зашептал я Ансу, едва только Лоя вышла из кабинета. – Ты видел?

– Да нет, пока ничего интересного. – Гамигин тупо пялился в экран.

– Она погладила меня по плечу!

– Кто?

– Лоя!

– Ну-у…

– И это все, что ты можешь сказать?

– Я должен сказать что-то еще?

– Это ведь была твоя идея?

– Украсть у эстонцев видеокамеру?

Все!

Гамигин ушел в глубокую несознанку!

Вытащил меня из моей уютной квартиры, где я с таким удовольствием пил разбавленный тоником джин под «Weather Report», а теперь прикидывается, будто знать ничего не знает.

– Ну-ка, давай отмотаем назад.

Из записи камеры наблюдения мы вырезали интересующий нас эпизод – от того момента, когда на сцене впервые появляются Хуупы, до кадра, в котором Яан и Марта стоят и растерянно разводят руками, глядя вслед прихватившему их камеру Макаку, – и принялись просматривать его раз за разом, стараясь увидеть хоть что-нибудь, хоть какую-то мелочь, которая могла бы навести на дельную мысль. Но пока лично я мог сказать лишь то, что мы смотрели не спектакль. Растерянность, а затем и отчаяние стариков, потерявших свои воспоминания, выглядели вполне естественно. Да и Макак четко работал, а не красовался перед камерой. Значит, это был не сговор и не подстава. А то, честно говоря, после того, как я увидел Макака в луже собственной крови и поговорил с полковником Малининым, у меня начало закрадываться смутное подозрение, что таким образом была проведена заранее спланированная передача информации. А к нам эстонцы пришли лишь за тем, чтобы окончательно снять с себя всякие подозрения. Ситуация ведь была тупиковая. Макак был очень заметной фигурой, отыскать его не составляло никакого труда. Но убийство его обрубило все концы. Причем, сделано это было едва ли не демонстративно. Вот и все, ребята! Кто дальше пойдет – тот и сам пропадет. Вам это надо?

Вообще-то, я и сам не мог понять, что мне надо?

Но в данный момент мне не давал покоя другой вопрос: что заставило Макака пойти на преступление? Ведь знал же он, не мог не знать, что его через день загребут. И отвечать придется перед всеми. Начиная с меня и заканчивая Соломоном. Который даже и спрашивать ни о чем не станет. Сергею Викентьевичу что, заняться больше нечем, как только на всяких там Макаков время тратить?

– Ну-ка, верни еще раз назад, – попросил Анс.

Я перекинул изображение к тому моменту, когда в кадре появляются Хуупы.

– Смотри сюда. – Анс указал пальцем на верхний левый угол экрана.

Хуупы сделали заказ в блинной и сели за столик.

А в том месте, куда указывал Гамигин, в кадре появился мужчина в светло-серой ветровке и широких джинсах. На голове бейсболка, козырьком закрывающая лицо. На тулье бейсболки какой-то фирменный логотип, но изображение нечеткое и рассмотреть его как следует невозможно. В отличие от прочих посетителей торгового центра, мужчина шел не торопясь, будто прогуливаясь. Руки глубоко засунуты в карманы ветровки. Оказавшись напротив Хуупов, он остановился и стал рассматривать витрину. Затем переместился к следующему отделу. Вернулся назад. Мимо него своей фирменной вихляющей походочкой продефилировал Макак. Человек в бейсболке снова вернулся к витрине, которую всю уже, казалось, изучил. Макак прошмыгнул в обратную сторону. Незнакомец достал из кармана коммуникатор и приложил его к уху. Почему-то у меня складывалось впечатление, что он лишь делает вид, что разговаривает с кем-то по телефону. И вот наступает кульминация. Макак прыгает через ограждение и хватает видеокамеру. Еще никто ничего не успел понять. Но человек в бейсболке замирает с коммуникатором, прижатым к уху. Черт возьми! Я не видел его лица, но готов был поклясться, что он внимательно наблюдает за каждым движением вора! Макак перепрыгивает обратно через загородку и исчезает в толпе. Незнакомец в бейсболке убирает коммуникатор в карман и быстро удаляется в том же направлении.

– Он наблюдал за эстонцами!..

– И точно знал, что должно произойти!..

– Это либо заказчик!..

– Либо представитель заказчика!..

Мы с Ансом говорили одновременно, пытаясь угнаться за мыслью напарника.

Да!

Мы нашли то, чего нам так не хватало. Ниточку – единственную уцелевшую после того, как с убийством Макака все прочие оказались отрублены. След, который мог привести нас к тем, у кого находилась камера Хуупов. И не исключено, что мы видели на экране убийцу Макака.

– Вот только лица не видно!

– Ну-ка, постой.

Анс сам положил палец на джойстик и начал медленно отматывать изображение назад.

Макак вернулся к столику эстонцев, вернул им камеру и, пятясь, удалился. Незнакомец убрал коммуникатор в карман и повернулся к витрине. Затем перешел к другой.

Анс включил раскадровку эпизода. На экран высыпало около полусотни картинок. Демон увеличил сначала одну. Затем ту, что опережала ее на три кадра. Вернулся на кадр назад.

– Вот оно!

Я присмотрелся к тому, что было на экране.

Да уж! У демона не глаз, а телескоп Хаббл!

В оформлении витрины были использованы серебристые зеркальные полосы. И в одной из них, тянущихся по низу, в какой-то момент отразилось лицо наблюдавшего за эстонцами и Макаком незнакомца в бейсболке. Естественно, простым глазом можно было рассмотреть только мутное, расплывчатое пятно, напоминающее отпечаток пальца. Но используя профессиональные программы обработки фотоизображения, можно было надеяться улучшить качество изображения настолько, что удастся разглядеть лицо подозреваемого. Сам я в этом деле не мастак, но у Гамигина рука набита.

Это была маленькая, но победа. Преступник прокололся всего в одном месте, и мы, вернее, Анс заметил этот прокол. Теперь нужно было просунуть в этот прокол иглу и стянуть все суровой, крепкой ниткой.

Интересно, смогли ли чекисты опознать подозреваемого? У них ведь имеется точно такая же запись.

Анс скинул изображение на флешку, посмотрел на меня как-то странно, подмигнул и удалился. Пошел делом заниматься.

Я допил чай и набрал номер полковника Малинина.

Высокопоставленный чекист ответил только после шестого гудка.

– Ну, что тебе, Каштаков?

Это его традиционное приветствие.

Однако ж, если бы ему ничего не было от меня нужно, он бы вообще не ответил на звонок.

– Вячеслав Семенович, надо бы словечком перемолвиться.

– О чем?

– Не телефонный разговор.

– Я постоянно веду не телефонные разговоры. С кем попало и черт знает о чем.

– Со мной разговаривать вам будет интересно.

– Уверен?

– Вы уже просмотрели запись из ГУМа?

– На фиг мне ее смотреть? У меня для этого сотрудники имеются.

– И что высмотрели ваши сотрудники?

Пауза.

Полковник Малинин, должно быть, чешет в затылке. Или ложечкой с государственным гербом мешает чай в стакане с мельхиоровым подстаканником. На котором орлы, звезды да кресты православные. Вперемешку. Как мысли в голове у чекиста. Он сейчас старается понять, на чем я его подловить пытаюсь. А значит, его хваленые специалисты ни черта на конфискованной в ГУМе записи не увидели. Выходит, все Малининские чекисты не чета одному моему Ансу. Ну и Лое, конечно. Про Лою тоже нельзя забывать. Ни в коем случае.

– Ты, короче, Каштаков, давай-ка не финти. Говори прямо, что нарыл.

Примерно что-то подобное я и ожидал услышать. Чай, не первый день знакомы.

Ну я и сказал ему – с последней прямотой:

– У меня есть подозреваемый.

– Подозреваемый в чем?

Ай, молодца, полковник! Решил так просто выяснить, что мне известно.

Однако ж, я тоже вискарь не из наперстка хлебаю.

– Во всем сразу!

Малинин молчит.

А мне кажется, я слышу, как звякает гербовая ложечка о края стакана.

– Если ты, Каштаков, имеешь в виду того обормота, что камеру у эстонцев стырил…

– Я имею в виду того, кто стоит за этим преступлением. И кто, быть может, убил Макака.

– Что-что-что-что-что? – зачастил полковник.

– Я же говорю, нам нужно обменяться информацией.

На этот раз он ответил сразу – значит, решение уже созрело.

– Ладно. Через два часа на обычном месте.

И все.

В телефоне короткие гудки.

– И вам всего хорошего, Вячеслав Семенович, – улыбаясь, произнес я в пикающую трубку.

Отлично. Полковник Малинин у меня на крючке. Глядишь, удастся вытянуть из него какую информацию. По крайней мере, он мне должен объяснить, почему НКГБ проявляет интерес к паре туристов-пенсионеров из Эстонии.

Глава 8

С пустой кружкой в руке я вышел из кабинета.

Но вместо того, чтобы повернуть направо, где за перегородкой у нас была спрятана маленькая кухонька, я почему-то свернул налево. Словно меня что-то потянуло туда. И, пройдя мимо стойки, за которой кто-то из нас обычно встречал посетителей, и встроенного в стену гардероба, я оказался в кабинете, где работала Лоя.

С пустой кружкой в руке.

Лоя сидела спиной к двери. На голове у нее был гипершлем, темным пластиковым забралом закрывающий верхнюю часть лица. Руки были чуть приподняты над столом. Пальцы порхали над невидимой со стороны виртуальной клавиатурой. На столе перед Лоей стоял сорокашестидюймовый трехмерный монитор, на экране которого творилось черт знает что. Прыгали какие-то разноцветные фигурки, сыпались цифры, по-змеиному извивающиеся линии уползали из ниоткуда в никуда. И все это в полной тишине. Хотя, наверное, в гипершлеме, используемом для глубокого погружения в виртуальную реальность, имелось и звуковое сопровождение. Сам я этим никогда не пользовался. Не по мне это было. Мне казалось, что шлем превратит меня в периферийное устройство компьютера.

Я уже собирался тихо и незаметно уйти, чтобы не мешать Лое, как вдруг она сама сдернула с головы шлем.

– Ангела в душу!

Все, что плыло по экрану, будто потеряв опору, обрушилось вниз.

Лоя, как правило, не употребляла крепких выражений. Они служили для нее отдушинами только в самых критических ситуациях. Услыхав, как она выругалась, я понял, что оказался в неподходящем месте, в совсем неподходящее время. Не знаю, что уж там случилось в виртуальном пространстве, но, как только Лоя обернется и увидит меня, все ее негативные эмоции окажутся подсознательно связаны с моим обликом. Чтобы понравиться женщине, нужно угощать ее шоколадом. Даже если женщина страдает избыточным весом. Сей факт известен всем и неоспорим. А я еще могу к этому добавить, что для того, чтобы женщина тебя возненавидела, нужно застать ее в тот момент, когда у нее что-то не получается.

Я медленно, ступая на носки, попятился назад. У меня еще оставалась слабая надежда, что мне удастся незаметно скрыться.

Лоя обеими руками откинула назад ярко-рыжие волосы и усмехнулась.

– Можешь не стараться. Я вижу твое отражение на экране.

– Извини, – только и нашел, что сказать, я.

– За что? – вместе с вращающимся стулом Лоя развернулась ко мне лицом.

– Я помешал тебе.

– Не ты, – тряхнула волосами Лоя. И мне показалось, что солнечные зайчики запрыгали по углам комнаты. – Я не смогла взломать систему безопасности Райского института высоких технологий.

– Ты пыталась залезть на их сервер?

– Да. Но у них там такая стена, что можно голову разбить. Более того, они заметили меня и пустили по моему следу «бигглей». Если бы я сразу не отключилась от сети, они грохнули бы нашу систему. И им стало бы известно, кто пытался взломать их сервер.

– Нынче все заботятся о безопасности своей информации, – глубокомысленно заметил я.

– Не до такой степени, – снова тряхнула головой Лоя. – На то, чтобы установить и поддерживать в рабочем состоянии такую защиту, с какой я столкнулась, уйдет бюджет среднего госинститута.

– Значит, Райский институт имеет хорошее финансирование.

– Не просто хорошее, а очень хорошее. Либо работает под прикрытием спецслужб.

Лоя слегка прищурилась.

Все ясно – версию о причастности спецслужб она считала главной. И ей даже доказательства были не нужны. Или они у нее уже имелись.

– А чем официально занимается этот институт?

– О! Он совершает множество полезных и нужных открытий! – Лоя даже не пыталась скрыть иронию. – Вот, например, – она взмахнула рукой над клавиатурой, а другой начала быстро выхватывать вылетающие из принтера листки. Зачитав название, она перебрасывала листок мне. – «Усовершенствованная система автоматического управления гидропонной плантацией». «Виртуальное тестирование качества синтетического корма для разводимых в неволе кальмаров». «Теория повышения всхожести и прорастаемости грибов вида Agaricus xanthodermus». «Система удаленного наведения нанопрепаратов при лечении воспалительных процессов в печени и толстом кишечнике». О! Вот это мне особенно нравится! «Зависимость толщины слоя синтетического уплотнителя бюстгальтера от размера и формы женской груди»…

– Довольно! – взмолился я. Я не мог справиться со всеми этими бумагами одной рукой – в другой у меня была кружка, с которой я шел за чаем. – Скажи просто: этот институт занимается полной фигней. То есть имитирует серьезную научную деятельность.

– Ты не прав, – снова повернулась ко мне Лоя. – Все это очень серьезные и нужные проекты. Но для того, чтобы заниматься разработкой подобных программ, не требуются специалисты уровня Айну Хуупа. А между тем, за последние полтора года Райский институт высоких технологий привлек в свои ряды целую группу высококлассных и, заметь, очень высоко оплачиваемых ученых. – Лоя протянула мне еще один распечатанный листок. – Не технарей, а Ученых с большой буквы. Каждый из них – звезда мирового уровня.

Я побежал глазами список, в котором было двадцать четыре имени.

Александр Канышев, Ирвин Сейт, Чон Пак У, Ричард Чан, Сергей Шепилов, Чандра Бихаршмурти…

Черт возьми, может быть, все эти ребята были гениями, но мне их имена ничего не говорили. Ровным счетом. Вот если бы один из них умел играть на саксофоне на уровне, позволяющем выйти на сцену перед зрительным залом, тогда я наверняка хотя бы слышал о нем.

– Ну и чем отличились все эти гении?

– Не вдаваясь в подробности, скажу, что каждый из них сделал серьезное открытие в области, так или иначе связанной с теорией виртуальной реальности.

– Напомни, в чем ее суть?

– В том, что виртуальная реальность может беспредельно совершенствоваться. И в конце концов станет неотличима от так называемой реальности-ноль. То есть от мира, в котором мы сейчас живем.

– А почему эти умники называют наш мир реальностью-ноль?

– Потому что уровень восприятия реальности в нашем мире принимается условно за нулевую отметку шкалы достоверности. Пока все варианты виртуальной реальности находятся на минусовом отрезке этой шкалы. Но каждая новая разработка поднимается хотя бы чуточку выше предыдущей. И когда нулевая отметка окажется пройдена…

Лоя губами издала странный звук, похожий на тот, с которым вылетает пробка из бутыли, и взмахнула кончиками пальцев, как будто стряхнула с них капельки воды.

– Что тогда?

– Этого никто не знает.

– Так ты полагаешь, собрав воедино все силы, святоши намерены интенсифицировать этот процесс?

– Честно говоря, не вижу в этом смысла. Процесс приближения к реальности-ноль – это не вопрос завтрашнего дня. И это не гонка вооружений, не схватка за Луну и даже не золотая лихорадка. Поверь мне, Дима, оно того не стоит. А Райский институт высоких технологий прикупил себе в штат еще и пару десятков опять же высококласснейших специалистов по компьютерным играм – графиков, дизайнеров и программистов. А выпустили они за все это время лишь одну игру, – Лоя сделала паузу, после чего отчетливо артикулируя каждую букву произнесла: – «МИФОСКОП»!

О, да! «Мифоскоп» – это хит сезона. Про который знали все. Даже те, кто, в принципе, не интересуется компьютерными играми. Невозможно было не заметить, что на улицах города становится все больше людей с гарнитурами «Мифоскопа» на головах и взглядами, отрешенными от всего сущего. Это была новейшая, ультрасовременная и супермодная игра, основанная на виртуальной адаптации реальности. Так говорилось в анонсах игры – на ролики можно было наткнуться где угодно. Больше я о ней ничего не знал.

– Согласись, выпуск виртуальных игр – довольно странное занятие для Института высоких технологий.

– Так чем же они тогда занимаются?

– Десерт? – приторно-сладко улыбнулась Лоя.

– Давай, – обреченно кивнул я.

Можно было не сомневаться, что под конец она припасла нечто такое, что заставит меня жестоко раскаяться в том, что я влез в это дело. А день, когда я встретил Яана и Марту Хуупов, станет самым кошмарным днем моей жизни.

– Во главе института стоит так называемый Директорат. В который входят трое святош. У каждого из них имеется ученая степень, а то и не одна. Но ни один из них ни дня не работал в научной области. Догадайся, выходцами из какого учреждения является эта троица?

– Первый отдел?

– Именно.

Я задумчиво посмотрел в пустую кружку.

Мне хотелось задать Лое множество вопросов. Но все они не имели ни малейшего отношения ни к Райскому институту высоких технологий, ни к Первому отделу безопасности рая. И даже виртуальную реальность они не затрагивали. Поэтому мне было как-то неудобно их озвучивать.

Вообще-то, я надеялся, что дело, за которое я взялся, окажется до смешного простым, и у меня будет куча времени для того, чтобы разобраться с собственными проблемами.

– Какие у тебя планы?

– Поработаю с досье ученых и компьютерщиков, принятых на работу в Райский институт.

– А потом?

– Потом видно будет. А что?

– Ты всерьез решила уйти из агентства?

Лоя улыбнулась. Она умела так – улыбается вроде бы мило, по-доброму, а ты смотришь на нее и думаешь: к чему бы это? Что она замышляет?

– До тех пор, пока мы не закроем это дело, я в полном твоем распоряжении.

– Серьезно?

– Конечно.

– И я даже могу назначить тебе свидание?

– Попробуй.

В этот день и в этот час я был как-то не расположен ставить опыты над собой, рискуя заработать нервное расстройство. Мне ведь нужно было еще с полковником Малининым повидаться. А он невротиков не любит. Он считает, что, ежели человек постоянно дергается и по сторонам смотрит, значит, что-то скрывает. То, что причиной всему могут быть личные проблемы – этого Малинин не понимает.

Поэтому я сказал Лое:

– Пока, – и вышел из комнаты.

Вернувшись в кабинет, я сел в кресло и поставил на стол кружку, с которой ходил за чаем. Которая так и осталась пустой.

Наверное, это к дождю, подумал я.

Хотя думать о плохом мне в этот миг совершенно не хотелось. Так же, как и о деле пожилых эстонцев. Настроение у меня было странное и неопределенное. Хотелось взмахнуть руками и взлететь, как птица, чтобы сверху отрешенно глядеть на все, что происходит на земле.

Ну, или хотя бы Фета почитать.