Ошибка сказочника. Школа Бессмертного

– Как здоровье императора, Блэквуд? – снова повернулась Марья к послу.

– Благодарю за заботу, ваше величество, всё хорошо. Он шлёт вам наилучшие пожелания.

– Да, передавайте ему наши, – рассеянно ответила Марья, намереваясь завершить беседу и приглашать всех за стол. Краем глаза она заметила Коломну.

– Ваше величество! – осторожно поднял руку Маскина. – Позвольте? Мы можем поговорить о возвращении кагана? Не хочется злоупотреблять вашим гостеприимством…

– Разумеется, Маскина! – милостиво улыбнулась Марья послу каганата. – Но не сейчас. Сейчас пора за столы, прошу вас…

Подошёл Коломна, и она успела заметить его встревоженный вид, но тут дворецкий объявил царевича, и ей стало не до дьяка.

Иван вошёл – прямой, стройный, красивый. В своём лучшем наряде, чисто выбритый, чёрные волосы расчёсаны и уложены волосок к волоску. Теперь все, пока он шёл, смотрели на него, как только что на Марью.

– Ваше величество! – тихо произнёс он, подходя и склоняясь к её руке. – Прошу простить за опоздание. Отдавал последние приказы нарядам по городу.

Марья осознавала, что на них смотрят все. Её беспокоил Иван – и его поведение, и его вид, и даже обращение. Она понимала, что на людях «ваше величество» уместнее, чем привычное «матушка», что последние дни вообще многое изменили и по-прежнему уже не будет. И всё-таки… всё-таки было что-то ещё. Не нравился ей сейчас Иван. Не нравилась его демонстративная холодная сдержанность, его непривычная скрытность.

Времени разбираться, однако, не было.

– Ничего, Иван! – пряча беспокойство за приветливой улыбкой, произнесла она. – Мы совсем недолго тебя ждали. Прошу к столу!

Длинные столы были расставлены вдоль трёх стен, оставляя открытое пространство в середине комнаты для музыкантов и актёров. Сегодня выступлений, естественно, не планировалось. Но столы были расставлены привычным порядком, и Марья заняла своё привычное место за центральным столом.

Справа от неё, как всегда, сел Иван. Она неслышно выдохнула, словно боялась, что он изменит себе сегодня и здесь. Рядом с Иваном села Лика, притащившая с собой несносную подружку, за ней Савостьянов, Коломна, и дальше шли члены Малого совета – Реутов, Алексеев, Салтыков, Вельский и остальные.

Слева сидела Ольга с семьёй. Она просила Кощея, но он отказался, выбрав себе место на самом краю левого стола, между Соловьём и Еленой.

Дворецкий подал знак, в дверь стали вносить горячие блюда. Марья дождалась, пока расставят первую перемену, поднялась с бокалом вина в руке. Ещё три-четыре секунды в зале стоял ропот, потом стих.

– Дорогие гости! – звучно обратилась к присутствующим царица. – Мы собрались здесь по скорбному поводу, провожая в последний путь нашего великого и любимого учителя Велизария Хлора. Я никогда не думала, что именно нам, нашему городу и царству, выпадет такая трагическая честь – принять у себя прах этого замечательного волшебника. Но что случилось – случилось. Мы постарались сделать всё, дабы покойному были выказаны все положенные почести. Он заслуживал лучшей участи и лучшего, более почётного прощания. Не его вина, что он упокоился здесь. Но и не наша. Спи спокойно, дорогой учитель. Нам тебя будет не хватать.

Она подняла бокал, сделала глоток. Остальные молча последовали её примеру.

Марья села. Она не была довольна своей речью. Как-то всё скомканно получилось, напыщенно, не по делу. Не то сказала, что хотела, не то, что нужно было. Не подготовилась как следует, вот и результат.

Она хотела намекнуть на убийство Велизария, указать на виновников преступления. И этого, и того, старого, с которого всё началось. Но не смогла заставить себя это сделать. Костя был в Малахите, Хранители молчали, и, несмотря на все заверения брата, она до сих пор терзалась сомнениями. Что, если он ошибся? Что, если Хранители не пойдут на переговоры? А если пойдут, если как раз сейчас они это решают, то стоит ли обострять с ними отношения до точки невозврата, публично обвинять их в преступлении?

Да, здесь, в Волхове, многие уже знают. После ареста Сирин пришлось объяснить семье и окружению, что и зачем. Ольга была в ужасе, до последнего отказывалась верить. Но после подтверждения от Олега смирилась даже она.

А вот Мороз, например, даже Олегу не поверил. И Марья не была уверена, что поверят остальные. Поэтому решила не торопить события. Сначала нужно вернуть Книгу и мальчика, а потом уже можно разворачивать и кампанию против Хранителей. Если брат не передумает… Пока он ведёт себя до странности апатично.

Этого Марья не могла понять. Брат словно отстранился от всех текущих событий, проводя ночи напролёт с Еленой и откровенно не желая заниматься ничем серьёзным. Он откликался на её прямые просьбы, ссудил золото на закупку хлеба, вернул зрение Евсею, отправил в Долины Змея, чтобы не пугал народ.

Но он уклонялся от серьёзного разговора по насущным заботам и не желал даже особо распространяться о своём пребывании в том, другом мире. Марья пыталась вызвать его сегодня на откровенность, пробовала разузнать о его планах, о том, что намеревается делать. Но он лишь отмалчивался с непривычно скучающим видом либо указывал, что сначала надо вернуть Костю, а потом придёт время думать обо всём остальном.

Но и мальчиком он заниматься не спешил. Марья настаивала на решительных действиях, предлагала выдвинуть Хранителям ультиматум, начать хоть что-нибудь – войну или переговоры. Он качал головой и говорил, что надо ждать. Это вернейшая тактика, мальчишка скоро вернётся, и пусть она не забивает себе этим голову. У неё и без того забот полно, а мальчика и Хранителей он берёт на себя.

Марья взглядывала на брата, с какой-то нарочитой беспечностью болтающего с Соловьём и Еленой, и никак не могла его понять. Не вязалось с ним, с прежним, всё его нынешнее поведение. И четыреста лет в другом мире – аргумент, который пыталась приводить Ольга, не казался ей убедительным. С кем угодно другим – да, но не с Кощеем. Не мог он так измениться, даже за четыреста лет.

Было тут что-то ещё, во что её по каким-то своим причинам он решил не посвящать. И это и злило, и успокаивало одновременно. Злило, что брат до сих пор не доверяет ей полностью, несмотря на всё, что она для него сделала. И успокаивало – раз она не может понять его до конца, тем более бесполезно пытаться это делать остальным. Как всегда, он ведёт свою партию, но впервые за много лет не против неё. Несмотря на все прочие сомнения, в этом Марья была уверена. После тяжёлых лет взаимной вражды брат снова с ними, снова на их стороне.

Придя к этому выводу, она наконец успокоилась. Позволила себе обратить внимание на блюда, допить бокал вина. Кравчий тут же наполнил его снова.

«Ладно, – решила Марья, – ладно. Сегодня можно и отдохнуть, ничего до завтра не случится».

* * *

Лика не смогла поговорить с Марьей до пира. Когда Маргарита волокла её за собой под руку, было неудобно вырываться и просить завернуть сначала к кабинету царицы. Маргарита немедленно начала бы выяснять, что да зачем, а Лике не хотелось вдаваться в подробности, особенно при Савостьянове.

Они думали, что опаздывают и придут последними, но Марьи в палате ещё не было и Ивана тоже. Лика встала поближе к двери, чтобы успеть перехватить царицу и хотя бы попросить о разговоре после ужина, но и этого не смогла. Как раз перед приходом Марьи Маргарита отвлекла её рассуждениями о том, чего бы ещё попросить у Бессмертного, и вопросом о том, чего она, Лика, хотела бы. Царевна на секунду отвлеклась, всерьёз задумавшись: а не стоит ли и в самом деле попросить Бессмертного о помощи? И как раз вошла Марья.

Лика заметила её, когда царица уже подходила к Бессмертному с послами. Отвлекать её в этот момент было безумием, но Лика всё ещё надеялась.

А потом вошёл Иван. И царица пригласила всех за стол, и теперь оставалось только ждать конца ужина.

Иван внешне выглядел, как всегда, спокойным и невозмутимым. Как обычно, развернул полотенце на коленях, привычным жестом принимал тарелки от слуг, двигал бокалы и вилки. Улыбался, учтиво обращался к Лике, поддерживал беседу с царицей.

Но Лика чувствовала – что-то не так. Она не понимала, как этого не чувствует Марья, но сама видела – Иван напряжён. Она знала, когда он расслаблен и спокоен, и это было точно не сейчас. Иван мыслями словно был не здесь, словно к чему-то готовится, и ждал только подходящего момента. Лика с трудом удерживалась, чтобы прямо сейчас, у всех на виду не начать отговаривать Ивана от… от чего бы он ни задумал.

Но нельзя было этого делать на глазах у царицы и с Маргаритой под боком, которая то и дело отвлекала Лику восторженными замечаниями. Ей нравилось всё. И блины с икрой – белой, красной и чёрной. И кисели – овсяные и ягодные. И пироги – с мясом, с рыбой, с грибами, с капустой, с луком, с солёными огурцами, с ягодами на любой вкус.

Подавали квас, пиво, мёд, вино, водку. Маргарита пробовала всё. Стерляжью уху, красных варёных раков, фаршированную щуку с хреном. Особенно её восхитил огромный двухметровый осётр, запечённый целиком, которого вносили и ставили на стол шесть человек.

– И мне! – потребовала она, протягивая тарелку с недоеденной щукой.

Тарелку тут же забрали и подали чистую с куском осетрины.

– Тебе плохо не будет, Кошкина? – тихо спросил Савостьянов.

– Когда ещё всё это попробуешь, Никит? – радостно ответила Маргарита, подкладывая к осетрине солёных огурчиков и квашеной капусты. – В наших ресторанах мы себе такого позволить не можем, а тут бесплатно угощают. Ну вкусно же, а?

– Да как можно столько съесть?! – покачал головой Никита.

– Я тоже удивлялась, как Лика ест, пока сама не втянулась. Да ты попробуй, попробуй. Когда ещё настоящей осетрины поешь?

Маргарита весело стрельнула глазами, хлебнув пива. Пиво она предпочитала всему остальному, особенно когда узнала, что оно из «Семи сапогов»^[1]. Лика не соврала; пиво из этого кабака и впрямь поставляли к царскому столу.

Потом подавали мясные блюда, и у Маргариты опять разбегались глаза. Она не знала, за что взяться – за говяжий язык в маринаде, за телячью грудинку в сметане или молочных поросят с хреном. Подавали цыплят под белым соусом с крыжовником, гусей с яблоками, жареных фазанов, куропаток в сметане, рябчиков и перепелов. На фазанов и перепелов Маргариту уже не хватило, но всё остальное она добросовестно попробовала и понадкусывала.

Сначала ей было совестно бросать почти целый кусок недоеденным и требовать нового, пока царевна не объяснила ей, что всё доедят слуги, когда унесут тарелки на кухню, и пусть она не переживает. Наоборот, чем больше она не доест, тем больше дворни ей скажет спасибо. После этого Маргарита вгрызалась во всё новые и новые блюда с чистой совестью и спокойной душой.

Как ни была она увлечена изобилием царского стола и азартной дегустацией напитков и яств, ей хватало времени и поддерживать разговор, и приглядываться к гостям. От неё не ускользнуло ни напряжение Лики, рассеянно отвечавшей на настойчивые расспросы, ни хмурые взгляды Савостьянова в сторону Бессмертного с Еленой. Ничего не добившись от подружки и в общем догадываясь, что с ней происходит, Маргарита отстала от Лики и сосредоточилась на напарнике.

– Ну, ты чего? – она весело пихнула его локтем. – Чего не ешь-то? Всё о ней думаешь?

Никита бросил очередной взгляд на Елену и молча качнул головой.

– Да ладно, брось! – Маргарита опять ткнула его локтем в бок. – Что я, не вижу, что ли?! Ты так и не рассказал, что у вас было, пока ты там с ней два месяца мыкался.

Никита опять качнул головой.

– Ну?! – нетерпеливо поторопила Маргарита. – Рассказывай уже.

– Да ничего не было, Марго, – нехотя ответил он, помолчав. – Нечего рассказывать.

– Ты это брось! – решительно отвергла Маргарита. – Ты мне кудри не завивай. И хватит из себя цел очку строить. Вот это вот что? – она схватила его за ладонь с перстнем, рубин тускло блеснул кроваво-красным огнём. – И вот это вот? – Маргарита кивнула на Елену.

Она как раз смотрела в их сторону. Никита промолчал. Он выдержал насмешливый взгляд Елены и сделал большой глоток вина.

– Ты влюбился, что ли, Савостьянов? – не поверила Маргарита. – Ты правда влюбился, что ли?! Твоя ж маракуйя ж, вот только этого нам сейчас не хватало!

Никита хмыкнул, усмехнулся почти против воли.

– Кошкина, неужто ты меня взялась учить благоразумию? Вот именно ты?

– А ведь говорили мне Ферзь с Ликой, предупреждали, – расстроенно бормотала Маргарита. – А я не верила. А ты и впрямь в неё втрескался. Ты хоть понимаешь, каким дураком сейчас выглядишь?

Никита промолчал, сделав ещё глоток. Кравчий услужливо склонился, подлил вина.

– Слушай, я понимаю, она, конечно, это… ну да, может башку вскружить, – нехотя признала Маргарита, бросая взгляды на Елену. – Ну красивая, да. Ладно. Но она же… – Маргарита замялась, подбирая слово. – … Она же шлюха.

Никита качнул головой.

– Да, многим так кажется. Но она не шлюха.

– Да ладно! – недоверчиво прищурилась Маргарита. – Если она тебе не дала, это не значит, что она вся такая из себя. Бессмертный вдвое старше её, и неужто…

– Марго, заткнись! – попросил Никита. – Думай, что хочешь, но держи своё мнение при себе. Я как-нибудь сам разберусь, без твоих советов.

– Ну и пожалуйста! – фыркнула Маргарита, задрав нос. – Не хочешь – не надо. Тоже мне, граф Монте-Кристо.

– Вот и чудно! – пробормотал Никита.

Он сделал глоток вина, осторожно опустил бокал, задумчиво покрутил его. Маргарита обиженно пыхтела, разделывая крылышко куропатки и придумывая всякие колкости, чтобы поставить Савостьянова на место.

Тут ей пришла в голову новая мысль.

– Слушай, – она повернулась к Никите, забыв про Елену. – Только сейчас сообразила. Ведь если Бессмертный тут, значит, с нашей стороны его отпустили. Но ведь Шмидт не сделал бы этого просто так. Какие у вас вообще были планы? Чего дальше ждать?

Никита невесело усмехнулся.

– Только сейчас сообразила, Марго? А я думаю об этом с той минуты, как увидел его.

– Да, ты говорил уже, – нетерпеливо перебила Маргарита. – Но я сейчас не про него, я про Шмидта. У нас-то какие-то планы были? Или все на добрую волю Бессмертного положились?

– Планы были, – нехотя признал Никита. – Но, как тебе известно, они благополучно накрылись. И что теперь будет делать Шмидт, опять не получив ни мальчишку, ни нас, я не представляю.

– А чего? – Она вытерла руки полотенцем, отодвинула наконец тарелку. – Чего он может сделать?

– Как минимум может сам заявиться сюда. А если найдёт способ убедить своих коллег, то… – Никита выразительно посмотрел на Маргариту.

– Да не, – засомневалась она. – Не, Никит, это вряд ли. Не поверит там никто. Особенно теперь, когда Бессмертный ушёл. У нас-то с тобой были и Костик, и Книга, и сам Кощей, и всё равно сколько нам понадобилось времени, чтобы въехать в тему? А чего у Шмидта-то осталось? Ничего. Как он доказывать будет?

– Как минимум у него остался колодец, – пробормотал Никита.

– Который сам знаешь, как работает. Расслабься, не придёт сюда больше никто.

– Надейся, что так. Двух-трёх гостей в своём мире Бессмертный ещё потерпит. Но вряд ли он проявит такую же лояльность к армии спасения.

– Ты поэтому такой кислый? – спросила Маргарита. – Или всё-таки из-за Елены?

– Кошкина! – Никита устало отвёл глаза. – Ты угомонишься когда-нибудь?

– Ладно, ладно, всё, – Маргарита махнула рукой. – Не буду больше. Да и ужин заканчивается.

Она заметила, как поднялась царица, а вслед за ней некоторые гости.

– Нет ещё, – Лика повернулась к подружке, услышав последние слова. – Это только перерыв. Будут ещё сладкие пироги и фрукты.

– Ну этого я уже не осилю, – решила Маргарита. – Пойду-ка тоже пройдусь. Ты со мной?

Лика покачала головой. Она надеялась, пока за столами посвободнее, поговорить с Марьей, когда та вернётся.

– Ну как хочешь, – Маргарита поднялась с некоторым усилием, вышла из-за стола. – А мне надо освежиться.

Она направилась к выходу. Савостьянов и Иван тоже вышли из зала – в разные двери.

Лика сиротливо осталась сидеть одна. Слуги торопливо меняли блюда, ставили чистую посуду – она не обращала на них внимания. Ей всё казалось, что вот-вот должно что-то произойти, она никак не могла подавить нарастающую тревогу.

И единственное, что могло помочь справиться с этим, думала Лика, – это разговор с Марьей. Только она может решить все их проблемы с Иваном. Надо только объяснить ей…

Лика почувствовала на себе чей-то взгляд. Она повернула голову и вздрогнула, сразу же заметив Бессмертного.

Он тоже сидел один, без Елены. Поигрывал золотой вилкой и не спускал с Лики пристальных, чуть прищуренных глаз. Заметив, что Лика повернулась к нему, он улыбнулся краем губ и приветственно, хоть и немного лениво, взмахнул рукой.

Лика нервно махнула в ответ. В отличие от Маргариты она не могла общаться с Бессмертным, и даже одно его присутствие рядом вызывало у неё нервную дрожь. С раннего детства она слышала про него только плохое, знала лишь как самого опасного и беспощадного колдуна и не могла за пару дней переменить своё отношение и начать видеть в нём друга и союзника. Пусть Марго и убеждает её, но в этом она больше согласна с Иваном. Присутствие Бессмертного во дворце – это какая-то нелепая и страшная ошибка Марьи, которая ещё неизвестно чем обернётся для всех них.

Бессмертный встал. Лика перепугалась. Ей показалось, что он собирается подойти к ней, и она заметалась взглядом по залу, ища, к кому бы подойти или подсесть поближе, чтобы не остаться наедине с Кощеем. Ближе всего был Коломна, но его только что отвлёк неслышно подбежавший и старавшийся не привлекать внимания Лёня Чёрт.

Лика опять бросила панический взгляд на Бессмертного и облегчённо выдохнула. Куда бы он ни направлялся, его остановила вернувшаяся Марья. Царица что-то спросила у брата. Лика даже не стала прислушиваться, что именно. Она внутренне собралась, готовясь к собственному разговору с Марьей.

Зал опять заполнялся гостями. Лика начинала бояться, что Иван вернётся за стол раньше, чем Марья, и она с нетерпением ждала, когда уже царица отпустит Бессмертного.

Краем глаза Лика заметила, как из-за стола поднялся Коломна и тоже направился к царице. Он не посмел прерывать её разговор с Бессмертным и почтительно замер в трёх шагах, ожидая, когда можно будет обратиться.

Лика решительно встала, вышла из-за стола. Не хватало ещё Коломне дать опередить себя. Ладно Бессмертному, ладно Ивану, но дьяку?! Нет уж, она царевна, у неё тоже есть права.

И тут у неё упало сердце. Она ещё направлялась к царице, когда увидела вернувшегося Ивана. Он шёл рядом с послом Блэквудом, спокойно, неторопливо, с играющей на губах странной улыбкой. На неё он даже не взглянул. Царевич с послом целенаправленно шли к царице, и Лика поняла, что не сможет ни опередить, ни остановить их. Она опоздала.

– Ваше величество! – Блэквуд дождался, пока Марья повернётся к нему, низко поклонился. – Его высочество царевич Иван только что сообщил мне. Позвольте поблагодарить вас за столь мудрый и, смею заверить, верный выбор. Со своей стороны, обещаю приложить все усилия для получения согласия императора и успешного решения дела. Хотя и без моих усилий согласие считайте, что дано.

– Согласие? – Марья метнула вопрошающий взгляд на Ивана и снова повернулась к Блэквуду.

– Согласие на брак, – Блэквуд опять поклонился. – Уверен, император согласится, что лучшей партии для принцессы Софии, чем ваш сын, не найти. Полагаю, принцесса будет того же мнения, как только познакомится с царевичем.

Лика слушала Блэквуда как сквозь сон. Откуда-то вынырнувшая Маргарита подхватила её под руку, словно испугавшись, что сейчас она упадёт.

На несколько секунд в зале повисло молчание. Кажется, Блэквуда услышали все. Замерли даже слуги, расставлявшие приборы и блюда.

– Вот как?! – негромко проговорила Марья, не спуская с Ивана испепеляющего взгляда. – Принцесса София? Девушке, кажется, пятнадцать лет?

– Шестнадцать, ваше величество, – учтиво поправил Блэквуд. – Исполнилось в прошлом месяце.

Опять повисла пауза. Лика не могла смотреть на Ивана. Она смотрела на Марью и понимала, что царица сейчас в такой же панике и растерянности, что и она. И даже в большей, поскольку она-то хоть немного, но была готова к чему-то подобному. Не думала только, что вот именно этим всё закончится.

Молчание затягивалось. Говорить должна была Марья, а она явно не знала, что ей сказать.

И всё-таки отвечать было нужно. Она через силу улыбнулась.

– Союз между нашими домами – хорошая вещь, вы правы, Блэквуд. И я уверена, что принцесса София была бы прекрасной партией для Ивана. Но, мне кажется, мой сын немного торопится. Я имею в виду… – Марья споткнулась, метнувшись взглядом в сторону.

Лика повернула голову синхронно за Маргаритой и успела заметить предупреждающий взмах Коломны.

– Одну секунду! – нахмурилась Марья. – Кажется, для меня важные новости.

Блэквуд с Иваном почтительно расступились, пропуская царицу к дьяку. Закусив губу, Лика смотрела, как они отходят на несколько шагов в сторону, как Коломна что-то торопливо шепчет Марье, а она бледнеет от гнева и подрагивает ресницами и уголками глаз.

Пока ждали Марью, никто не проронил ни слова. Через минуту она вернулась.

– Войска уже в курсе, значит? – тихо и холодно спросила она Ивана. – Ты уже всех оповестил?

Блэквуд нервно переводил взгляд с царицы на царевича.

– Слухи быстро ходят, – спокойно ответил Иван. – Понятия не имею, кто растрепал. Я никому не говорил.

– Никому не говорил, а все знают, что ты собрался жениться? – с трудом сдерживаясь, проговорила Марья. Лика видела, как у неё дрожат ресницы и губы. В таком бешенстве ей ещё не приходилось видеть царицу. – До моего разрешения? Со мной посоветоваться было никак?

– Я думал, ты за меня порадуешься, – Иван улыбался в лицо Марье, и не одна Лика сейчас понимала, по какой тонкой грани ходит царевич. – Такая блестящая партия, разве нет? И принцесса, уверен, отличная девушка.

– Ваше величество! – Блэквуд прервал неловкое молчание. – Разве это была не ваша идея? Я думал, вы обо всём договорились? И я уже отправил гонца, чтобы готовились встречать.

– Встречать?!

– Я намерен лично отправиться в Марнау и представиться императору, – так же спокойно ответил Иван. – И принцессе Софии, разумеется.

Лика тихо ойкнула. Но не столько от слов Ивана, сколько от того, как сжала ей локоть Маргарита.

– Значит, ты уже и это решил? – тихо спросила Марья, не спуская с Ивана глаз.

– Думаю, так будет правильно, – с показательной деловитостью кивнул он. – Представиться императору, обсудить брачный договор. Возможно, и союзный тоже. Это укрепит связи между нашими странами.

Марья обвела взглядом зал. На них смотрели все. Все слышали, что сказал Иван, все теперь знают о его намерении.

– Ну что ж, – она улыбнулась через силу. – Раз ты всё решил…

– Решил.

– Совет да любовь. Надеюсь, брак твой будет счастливым.

Марья подошла к Ивану, пригнула его голову и поцеловала в лоб. Он не препятствовал.

Поцеловав, она медленно провела кончиками пальцев по его скуле, посмотрела долгим взглядом в глаза и вышла из зала в сопровождении Коломны.