Читать книгу: «Дай, картина, мне ответ», страница 4

Глава 4

Чёрный парик сидел очень натурально, грим скрывал лицо, превращая Лэррисона в совершенно другого человека, даже едва заметный шрам под глазом он воспроизвёл в точности, полностью скопировав внешность адвоката Винсента Хильшера, чей образ должен был помочь ему без проблем проникнуть в камеру к Мейерхольду. Для чего? Фрэнк рассчитывал втереться к нему в доверие под видом защитника, чтобы проверить его причастность к исчезновению Мэрилин. Он вполне допускал мысль, что Вальтер уже после всех событий мог догадаться, кто именно из его подчинённых помогал плести против него интриги, и пожелать отомстить. Связей у него было достаточно для того, чтобы осуществить коварный план даже из-за решётки. Возможно, со стороны эта версия могла показаться притянутой за уши и совершенно не логичной, но, поскольку она первой пришла в голову, юноша бросился её проверять. Других идей пока всё равно не появилось.

Интуиция голосом Рональда кричала, что это плохой план, изначально обречённый на провал, но Фрэнк, поглощённый стремлением любой ценой найти Мэрилин, её не слушал. Фальшивое соглашение о защите, которое он успешно заключил с наивной супругой Мейерхольда, отчаянно верящей в невиновность мужа, и заверенный якобы подписью Ричарда ордер, придавали уверенности. Адвокатское удостоверение на имя Хильшера мошенник подделал ещё полгода назад. Тогда оно не пригодилось, но зато теперь оно давало ему шанс осуществить задуманное.

Лэррисон неуютно поёжился, стоило ему только ступить на территорию пенитенциарного учреждения. Удушающей атмосферой заточения здесь был пропитан каждый уголок. Безысходность растекалась трещинами по серым стенам и оставалась висеть угрюмым тяжёлым облаком где-то под потолком. На лицах простых людей, пришедших сюда навестить своих заключённых родственников, отражались беспокойство, отчаяние и иногда страх, а в глазах здешних работников плескалась либо злость, либо холодное безразличие.

На фоне общего уныния Фрэнк со своей лучезарной улыбкой чувствовал себя чёрной овцой*, хотя свою манеру поведения считал оправданной – Винсент, за которого он себя выдавал, на всех доступных в СМИ фото и видео тоже излучал позитив. Собственно, это являлось одной из причин, почему мошенник выбрал именно его – образ был ему близок.

– Хильшер? – полноватая дама средних лет, восседающая за стеклом в бюро пропусков, проигнорировав вежливое приветствие, окинула юношу перед собой недовольным взглядом. – Тебя всё никак не вышвырнут из адвокатуры?

Пренебрежительный тон и бестактный вопрос дали понять, что настоящий Хильшер с этой женщиной знаком. С одной стороны, это могло сыграть Лэррисону на руку, а с другой – незнание степени близости их взаимоотношений было способно его потопить, к тому же его прототип явно не пользовался у неё уважением. Интересно только – почему? В своей сфере этот адвокат считался одним из лучших, да и впечатление вроде производил положительное благодаря своей обходительности.

– Если меня вышвырнут, я лишусь возможности лицезреть Ваш прекрасный лик, а мне бы очень этого не хотелось.

Перебирать возможные варианты ответа было некогда, поэтому юноша начал импровизацию с дежурного комплимента, который подкрепил почти искренней улыбкой, вот только собеседница этого не оценила:

– Избавь меня от своего подхалимства, – она презрительно скривилась и вернула ему удостоверение, так и не заметив подвоха. – Ордер давай. К кому ты?

– Вальтер Мейерхольд, – Фрэнк протянул запрошенный документ. – Дело находится в производстве старшего комиссара, Ричарда Калленберга.

– А ему что, одного адвоката мало? С утра Шварц уже был, – женщина пробежалась глазами по тексту, заметно прищурившись, а затем, низко склонившись, уткнулась в дежурный журнал, чтобы проверить запись.

Лэррисон внутренне напрягся, хотя внешне сумел сохранить уверенность и невозмутимость. Данных о Хильшере в базе не было и быть не могло – он ведь на самом деле не являлся защитником Мейерхольда, а значит Калленберг никак не мог передать в следственный изолятор сведения о нём, и мошенник уже готовился объяснять их отсутствие, чтобы получить допуск, но…

– Чёрт, очки дома забыла, ничего не вижу, – женщина раздражённо потёрла глаза и вдруг протянула журнал юноше сквозь небольшое окошко. – На, сам найди свою фамилию и распишись, я потом заверю.

Фрэнк мысленно возликовал – похоже, госпожа Фортуна была к нему сегодня благосклонна. Быстро поставив первую пришедшую на ум закорючку в подвернувшуюся пустую клетку, он вернул журнал собеседнице. Та в свою очередь отдала ему поддельный ордер, а вместе с ним и пропуск, моментально потеряв к нему интерес.

– Куда идти, знаешь.

Мошенник, повертев в руке магнитную карточку, победно хмыкнул – неужели всё действительно получилось?

***

* Примечание: Быть чёрной овцой (по-немецки: ein schwarzes Schaf sein) аналог русского фразеологизма «быть белой вороной». Собственно, так говорят о человеке, который не вписывается в общую атмосферу общества, выделяется на фоне остальных. Как правило используется в негативном значении.

***

В Старой Пинакотеке полицейских поджидала печальная новость – Мэрилин Винтерхальтер не появлялась на работе уже три дня. Вечером, после сорванной выставки девушка написала, что плохо себя чувствует – от стресса подскочило давление – и несколько дней проведёт дома по рекомендации врача. На предоставление больничного листа время у неё ещё оставалось, поэтому никто ничего не заподозрил. Впрочем, у заместителя директора сейчас были проблемы поважнее, поэтому она даже толком не обратила внимание на отсутствие одной сотрудницы.

Дома Винтерхальтер тоже не оказалось – по крайней мере дверь никто не открыл. Разумеется, можно было обратиться за помощью к хозяйке квартиры, но весь план портило отсутствие разрешения на обыск – Эвальд Мёллер, глава криминальной полиции Мюнхена, посчитал, что одних только подозрений для организации оперативно-розыскного мероприятия, посягающего на неприкосновенность частной собственности, недостаточно. В принципе, это было ожидаемо, но от того не менее досадно. В распоряжении комиссаров, однако, оставалась возможность провести поквартирный опрос, к которому они и приступили, и, надо сказать, сделали это очень вовремя – жильцы как раз начали постепенно возвращаться с работы.

Дом был небольшим – высотой всего в четыре этажа, которые Ричард и Бернхард поделили между собой, чтобы процесс пошёл быстрее. Все соседи друг друга знали, и пропавшую Мэрилин они описывали как правильную тихую девушку, совершенно не способную на совершение преступления. Большинство из них было уверено, что она даже ничего не знала о планах своего возлюбленного, и тот её просто использовал, чтобы подобраться к директору музея. Лишь пара человек допускали мысль о её возможной причастности и считали, что она могла сбежать с Фрэнком, но никто даже предположить не мог, куда и когда, хотя и подмечали, что не видели её уже несколько дней.

Подходя к очередной квартире, Калленберг уже не надеялся узнать что-то новое и конкретное, но формальности никто не отменял – опросить нужно было всех, поэтому он позвонил в дверь.

– Кто? – по ту сторону раздался приятный женский голос.

– Старший комиссар Ричард Калленберг, криминальная полиция, Мюнхен, – по форме отозвался мужчина. – Откройте, пожалуйста. Мне нужно задать Вам несколько вопросов.

Послышался щелчок замка, и на пороге возникла молодая девушка, представившаяся как Эстер Раушер:

– Вы, наверное, по поводу Фрэнка? – она явно следила за новостями, как и большинство свидетелей, и была хорошо осведомлена о произошедшем, поэтому удивлённой не выглядела. – Чем я могу Вам помочь?

– На самом деле я больше хотел узнать о Вашей соседке, Мэрилин Винтерхальтер. Вы хорошо её знаете?

– Да, мы с ней, можно сказать, подруги, не прям близкие, но общаемся хорошо, – Эстер кивнула. – Но причём здесь Мэрилин?

– Насколько мне известно, она является девушкой Лэррисона, разве нет? – по закону Ричард не имел права задавать наводящие вопросы, но слушать в десятый раз историю любви этой пары он был не готов.

– Уже нет, – Раушер пожала плечами и в ответ на немой вопрос полицейского «когда они успели расстаться?» пояснила. – Три дня назад Мэрилин сказала, что между ней и Фрэнком всё кончено, попросила вернуть ему обручальное кольцо, если я его ещё увижу, и уехала с каким-то мужчиной.

– Что за мужчина? – Калленберг приготовился записывать новую для него информацию.

– Не знаю, я впервые его видела.

– В котором часу это было?

– Поздно, – Эстер задумчиво намотала на палец светлый кудрявый локон, пытаясь точнее вспомнить время. – В районе полуночи, кажется.

– При каких обстоятельствах?

– В смысле? Не при каких. Она просто позвонила в дверь, отдала коробочку с кольцом и ушла с тем мужчиной.

«Ну прям сюжет для мыльной оперы, – про себя усмехнулся Ричард, заполняя протокол. – Мейерхольд пытается обмануть всех и нанимает Лэррисона, Лэррисон связывается с Винтерхальтер, и они кидают его, а в финале Винтерхальтер бросает Лэррисона и уезжает с кем-то ещё».

– Вам не показалось это странным?

– Да нет, Мэрилин сказала, что он её давний друг, и с ним ей будет спокойнее, пока всё не утихнет, – Раушер повторно повела плечами. – Хотя…

– Что?

– Я не уверена, но… мне показалось, что Мэрилин с ним не очень-то хотела уезжать. Она вообще в тот вечер была какой-то жутко подавленной и может даже напуганной. Наверное, это всё из-за Фрэнка. Она его правда любила, а он, выходит, её использовал, ещё и втянул её в какую-то криминальную историю. Она просто вынуждена была уехать.

Калленберг сосредоточенно нахмурился – до этого момента он был уверен, что Винтерхальтер с таинственным незнакомцем сбежала добровольно, но после слов девушки в эту версию отчего-то закрались сомнения.

– Она не сказала, куда именно уедет? – ответом на вопрос Ричарда послужило отрицательное качание головой. – А кольцо всё ещё у Вас?

– Да. Фрэнк ведь под арестом.

– Я могу его забрать? Как вещественное доказательство, разумеется.

Эстер вопросительно вскинула бровь, не понимая, как это может помочь делу, но кивнула и, быстро найдя взглядом бархатную коробочку, лежащую на полке в прихожей, протянула её мужчине, который уже успел нацепить на руки перчатки, чтобы не оставить лишних следов.

– Фрау Раушер, Вы могли бы сейчас проехать со мной в управление и составить фоторобот мужчины, с которым уехала Винтерхальтер?

– Если это необходимо… Только мне нужно переодеться.

– Разумеется. Я подожду Вас здесь.

Раушер скрылась за дверью, оставив Калленберга наедине с его мыслями. Больше всего ему не давала покоя коробочка с обручальным кольцом. Зачем Винтерхальтер передала её соседке? Почему просто не оставила в квартире? У Лэррисона ведь наверняка был где-то припрятан ключ, раз они жили вместе. Он бы в любом случае её нашёл. Зачем нужно было так подставляться и светить очередного подельника? Или всё же не подельника?

– Эти соседи как сговорились, – за спиной Ричарда послышалось недовольное ворчание подошедшего Бернхарда. – В один голос утверждают, что Мэрилин не может быть подельницей Лэррисона. Где она сама, тоже никто не знает. Оп, а это у тебя что? Решил от Элен сбежать в другой брак? – комиссар весело хохотнул, заметив коробочку с кольцом в руках напарника. – Не боишься, что она тебя вскроет?

– Ты закончил фонтанировать юмором? – Калленберг спокойно обернулся, сохранив серьёзный настрой. – Это кольцо Винтерхальтер. Она оставила его соседке, чтобы та вернула его Лэррисону, и в ту же ночь пропала с неизвестным мужчиной.

– А что, дома ему не лежалось в ожидании? – Моррис, хмыкнув, изогнул бровь, не найдя логики в поступке. – И что ещё за мужик?

– Я задался тем же вопросом. А потом догадался заглянуть под подушечку с самим кольцом. Смотри.

Ричард поднёс коробочку поближе и слегка наклонил – на самом дне, ручкой, явно в спешке были выведены всего три кривые буквы – SOS. Бернхард скривился – такие повороты в деле ему определённо не нравились.

– Думаешь, девчонку увели насильно?

– Не исключаю такую версию, – старший комиссар убрал кольцо обратно и, захлопнув коробочку, упаковал её в пакет, а после кивнул на дверь квартиры. – Мы ждём фрау Раушер. Она поможет составить фоторобот того мужчины. Возможно, это что-то прояснит.

– Вот почему нельзя было сразу залезть в эту чёртову коробку и той же ночью позвонить в полицию?

Пропитанный раздражением вопрос Морриса повис в воздухе без ответа, потому что Калленберг отвлёкся на телефонный звонок.

– Старший комиссар Ричард Калленберг, – мужчина потёр переносицу, внимательно слушая оппонента. – Что? Нет, я не мог выписать ордер на имя Хильшера, – на лице Ричарда проступило недоумение. – Да хотя бы потому, что его лишили адвокатской лицензии неделю назад! Задержите его немедленно. Я сейчас приеду.

Резко сбросив звонок, он обратился к ничего не понимающему Бернхарду:

– Раушер отвези в управление. Я потом всё объясню.

И умчался по ступенькам вниз.