Читать книгу: «Июльский снегопад», страница 12

– Здесь кто-то ходил, – чуть слышно проговорил он.

– Люди? – спросил Фабрис.

– Не знаю.

Стейнбъерн поднялся с земли и медленно, словно крадущийся зверь, пошагал вперед. Он передвигался от сосны к сосне, время от времени останавливаясь и прислушиваясь, лицо его сосредоточилось и превратилось в каменную маску, в которой ничто не двигалось и ничто не менялось. Фабрис шел за ним и повторял все, что он делал.

– Слушай, – внезапно, проговорил Стейнбъерн. Он подал Фабрису знак, чтобы тот присел, сам же скрылся за одним из торчащих из земли валунов.

Фабрис прислушался – где-то впереди плескалась вода. Что это было, ручей или гейзер, или что-нибудь еще, сказать было сложно – все было скрывал туман и оставалось лишь гадать.

– Возможно, это гейзер, – проговорил Фабрис.

Стейнбъерн кивнул и в очередной раз показал жестом молчать.

– Они знают, что мы здесь, – чуть слышно прошептал он.

– Кто?

– Не знаю.

Стейнбъерн поднял ружье и медленно пошел вперед, Фабрис двинулся следом. Туман был такой густой, что даже ближайшие деревья можно было разглядеть лишь уткнувшись в них носом. Где-то впереди послышался стук, словно играли барабаны. Воздух наполнил новый аромат, одновременно отвратительный и чарующий.

Через сотню шагов мох, которым был устелен лес, сменился голыми валунами. Туман здесь стал чуть менее плотным, в воздухе появился запах серы и дыма.

– Пришли, – едва слышно выдохнул себе под нос Фабрис. Он с самого начала почти наверняка знал, что гейзеры есть, и вот теперь сомнений в нем не осталось совсем. Они пришли туда, куда им и нужно было прийти, все сошлось. То единственное место в мире, которое требовалось обходить стороной, было под их ногами.

Едва Фабрис успел так подумать, как прямо перед ним, всего в паре шагов, из тумана вынырнула каменная стена. Со всех сторон она была скрыта в тумане, высоту и ширину ее было не определить. Испещренный трещинами камень покрывал мох, между уступами струилась вода. Фабрис коснулся камня – он был теплым.

– Смотри, – дернул Фабриса за руку Стейнбъерн. Фабрис посмотрел в то место, куда он указывал – на одном из гладких участков камня были видны рисунки, а также непонятные символы. Это еще ровно ничего не значило, лес хранил в себе не один десяток святилищ, где найдется хотя бы один изрисованный такими же символами камень, но все же эта находка отозвалось приятным трепетом в груди Фабриса, ему не терпелось сказать: “– я так и знал…”

Стейнбъерн припал к скале спиной и обвел взглядом лес вокруг себя. В отличии от Фабриса, он не стал рассматривать рисунки, они для него ничего не значили. Еще раз оглядевшись, он спустился на колени и потрогал землю.

– Здесь только что кто-то был, – проговорил он.

Фабрис, что в это время водил рукой по рисункам и пытался уловить их смысл, тоже посмотрел вниз – там ничего не было. Под его ногами на камнях рос точно такой же мох, как и вокруг. Воздух в этом месте был наполнен особенным ароматом, острым и волнующим, голова от него приятно кружилась, мысли успокаивались. Фабрис попытался вспомнить, что может так пахнуть, но ничего не припомнил. Эти ароматы словно не принадлежали обычному миру.

Стейнбъерн вскочил на ноги и указал Фабрису в сторону, лицо его сосредоточилось, весь он насторожился.

Фабрис поднял револьверы, насторожился. В той стороне, куда указал Стейнбъерн, как и прежде, ничего не было.

Стейнбъерн прицелился, выстрелил. Подождав несколько секунд, он побежал вперед вдоль каменного карниза, с которого капали мутные капли воды.

Фабрис бросился за ним. Куда они бегут и что случилось он не знал, но потерять Стейнбъерна в тумане не хотел, так что куда бы тот не бросился, ему нужно было идти следом.

Через несколько десятков шагов Фабрис налетел на выплывшую из тумана фигуру Стейнбъерна, едва не сбив его с ног. Он стоял над каменной плитой и смотрел вниз – под его ногами, на камне, были свежие пятна крови.

Фабрис хотел пойти дальше вперед, но Стейнбъерн остановил его и указал, что идти нужно в другую сторону.

Они двинулись вдоль карниза к тому месту, откуда пришли, в этот раз медленно, стараясь не издавать ни одного звука.

Стейнбъерн снова выстрелил.

Хлопок ружья пронесся по каменистому карнизу и отозвался эхом где-то вдалеке, разлетевшись по всему лесу. Фабрис не понимал ровно ничего. Он видел лишь сосны, туман и каменный карниз, куда и зачем стрелял Стейнбъерн ему было неведомо.

Резко прицелившись, Стейнбъерн выстрелил еще, и в этот раз Фабрис услышал в тумане похожий на стон звук. Вдалеке снова шумел гейзер, но даже на его фоне стон был легко различим.

Они бросились в его сторону.

Бежали не долго: совсем скоро им послышался плеск, как будто что-то тяжелое упало в воду, а через пару шагов они оказались на краю каменного углубления, заполненного водой. Вода была теплой, от нее пахло серой. Вдали за туманом, что-то продолжало плескаться. Стейнбъерн поднял ружье и выстрелил – плеск прекратился.

– Теперь все вокруг знают, что мы здесь, – проговорил он. – Смотри в оба глаза, если что шевельнется, стреляй.

Что было дальше, Фабрис так до конца и не понял. Они пробежали вдоль воды и выбежали к каменной тропе, которая уходила через воду к скале. Прямо за ней в этом месте начиналось пещерное углубление. Стейнбъерн показал Фабрису, что нужно перейти, но сделать этого они не успели: в этот же момент со всех сторон на них напрыгнули непонятные создания. Они были одеты в шкуры, на плечах их сидели медвежьи головы. Все были с копьями.

– Стреляй! – прокричал Стейнбъерн и сходу положил двоих, что накинулись сзади. Фабрис так же начал беспорядочно стрелять по сторонам, реагируя на каждое движение и каждый шорох. За первые несколько мгновений он уложил как минимум пятерых. Со всех сторон из тумана посыпались копья, одно из которых угодило в плечо Фабриса. Оно не воткнулось, но прорезало глубокую рану, от чего рука онемела и почти обездвижилась.

– К пещере! – прокричал Стейнбъерн и бросился по тропе. Сам он уворачивался от копий с ловкостью кошки, ни одно из них не принесло ему и царапины. Фабрис расстрелял все свои патроны и бросился за ним, на ходу доставая из поясной сумки сменные барабаны. Глаза его застилала пелена боли. За ними гналась целая толпа демонов, которые, правда, больше напоминали Фабрису не медведей, а стаю разгневанных обезьян, тем не менее, их было не меньше двух десятков и ждать, когда они его догоня, Фабрису не хотелось.

Когда до входа в пещеру оставалось несколько шагов, Фабрис обернулся, чтобы выстрелить, но в этот же миг почувствовал резкую боль, пронизавшую его голову.

Мир вокруг стал меркнуть.

Он еще несколько раз выстрелил по напирающим на него размытым фигурам, но в этот миг ноги его подкосились, он упал в воду. Она была теплой, словно в ванне для купания. По телу Фабриса поползло приятное тепло. Он слышал бешеный рев Стейнбъерна, который выхватил нож и бросился на демонов, слышал всплески. Все это медленно удалялось от Фабриса, словно очертания исчезающего сна. Он чувствовал лишь как со всех сторон его обволакивает вода, слышал ее бурление, чувствовал тепло. Все тело его обмякло, мир окончательно померк.

42

Мистер Мон выглянул на улицу, где по раскисшей земле колотил дождь, захлопнул дверь и запер ее на запор. Лицо его было болезненным, глаза красными. Он прошел по комнате, сел за свой стол и бросил на него книгу, что до этого торчала в кармане его куртки. В стороне сидел Риг, такой же угрюмый и болезненный. Он игрался складным ножом, то складывая его, то вновь обнажая лезвие, которое блестело в тусклом свете горелки. В лице его не было и проблеска радости, но благодаря искаженному шрамом рту он как будто бы продолжал ухмыляться. С плаща его медленно капала вода.

– Наш ученый убежал в лес, – проговорил Риг, когда мистер Мон сел и впился в него своим свирепым взглядом. – Гилон его видел.

– Гилон? А почему он пришел к тебе, а не ко мне?

– Не знаю.

– Зато я знаю. Это все Рулу, он боится меня… Да и черт с ними со всеми, мой дед говорил, что лес нужно сжечь вместе со всем этим волчьим племенем, я уже начинаю думать, что он был прав.

– Так что будем делать? Ничего?

Мистер Мон ничего не ответил. Он лишь посмотрел на Рига с тем отвращением, с каким восходящее солнце смотрит на муки умирающей тьмы и открыл брошенную на стол книгу. Это была та самая книга заветов, которую прежде хотела взять Лия.

– Завет четырнадцатый, – начал читать он. Голос его дрожал, а лицо налилось краской. – Человек верен лишь тем силам природы и богам, что требуют от него храбрости и чести, если силы природы или боги требую от него предательства или трусости, человек должен отречься от них, ибо они не достойны.

– Что это? – спросил Риг.

– Заветы предков. Прежние заветы.

– Разве там есть такое?

– Оказывается да. Ты разве не читаешь своих книг?

– Нет.

– Это те самые заветы, что оставили старейшины. Всю жизнь я думал, что заветы вырезаны на том чертовом камне десять веков назад, как нам рассказывали, а оказывается нет.

– Нет так нет. К чему ты мне это читаешь?

– К чему? Каждый раз, когда я сомневаюсь в наших заветах, я вспоминаю своего отца и своих дедов и прадедов, всех, кто жил здесь до меня. Я всегда чтил заветы, потому что их оставили мне они, чтобы я в свою очередь сберег их и передал дальше. Ты понимаешь, о чем я? Предать их все равно, что плюнуть в лицо всем своим предкам, деду, прадеду, всем! Но что выходит? Оказывается, мой прадед не завещал мне всего этого дерьма, в котором я живу. Мой прадед плюнул бы мне в лицо, если бы узнал, до чего мы тут дожились! Мы все предали! Мой дед струсил и предал прадеда. А отец предал деда. А я предал всю свою семью, жену, детей, которые так и не родились, Лию. Саму жизнь, которую природа впихнула в мою поганую глотку!

– Я не помню своего прадеда. Он умер гораздо раньше, чем я родился…

– Я тоже не помню. Никто из нас не знает ничего о тех временах, потому что там все было не так, как сейчас. От нас все скрыли. Думаешь почему нас пугали словами о прошлом? Нас пугали не тем, что в прошлом живет тьма, нас пугали светом! И мы до сих пор боимся этого света, как будто нас прокляли! Почему ты скрывал эту книгу?

– Я не скрывал ее. Мне передали ее, чтобы я ее сжег, так что это чудо, что она и вовсе цела. Я не знаю, как Лия смогла узнать о ней.

– Ты ее так ни разу и не открыл?

– Открывал, но читать не стал. Мне не нужны заветы, не старые, не новые. Я просто хочу жить и все. Из-за заветов мы как раз и дожились до всего этого. Если тебе не хватает ума самому отличить добро от зла, то никакой завет не поможет.

Мистер Мон взглянул на Рига с ужасом.

– Не поможет? А чего же тогда поможет? Нет, Риг, если каждый жил бы своим умом, нас уже давно не стало бы. Послушай, как жили здесь до нас. Вот: “Завет шестнадцатый. Всякий человек не имеет права оставить другого человека в беде, какое бы зло ему ни грозило. Бежавший человек должен быть изгнан.” Ты слышишь? Разве это без толку написано? Если бы мы жили век назад, нас с тобой выставили бы в лес, как поганых псов!

– К чему ты мне все это говоришь?

– А вот еще: “Лес дает нам пищу и кров, он друг и защитник. Всякое зло, исчезнувшее в нем, становится искуплением и должно быть принято. Но всякое зло, пришедшее из леса, должно быть отомщено, ибо лес злого не родит.”

Глаза мистера Мона вспыхнули огнем.

Риг все так же складывал и раскладывал нож, лицо его не менялось.

– Все уже давно поменялось, в том числе и люди, – проговорил Риг.

– Нет, Риг, ничего не меняется. В том и дело, что не сменились не лес, не озеро, не горы, только мы! Вместо того, чтобы верить мудрости отцов, мы послушали этих лесных чертей! Это они и есть самые настоящие демоны! А мы решили, что их нужно послушать. Если демонов и вправду посылает лес, то не за нашу волю, а за нашу трусость. За то, что мы предали и честь, и достоинство, и все хорошее в этом мире!

– Я никогда не доверял шаманам…

– Будь моя воля, я подвесил бы их всех на площади за языки… Нет, так жить больше я не буду, довольно!

– И чего ты собираешься делать? Как ты будешь жить?

– Я не знаю как. Но уж точно не так! Какой-то южный червь ушел в лес искать Лию, которая ему никто, а я сижу и не имею права даже проклясть всех этих тварей. Если небеса в этот день снова проклянут нас, то не из-за него, а из-за меня Риг! Вот на кого надо гневаться, на нас с тобой!

Договорив, мистер Мон вскочил из-за стола, накинул на плечо ружье и бросился к двери.

– Куда ты собрался? Не будь дураком! – проговорил, поднявшись из-за стола Риг.

– Вот именно, не буду, – прорычал в ответ мистер Мон. Ударом ноги он открыл дверь, которая едва не слетела с петель, выскочил на улицу. Там стеной лил дождь. Серые тучи стелились так низко, что, казалось, до них можно было дотянуться рукой, не было видно не леса, не озера, ничего, все тонуло в бледной дымке.

Напротив конюшни мистер Мон наткнулся на Рулу. Он стоял на тропе, перекрывая подход к конюшне, в руке его был нож, прищуренные глаза его смотрели злобно и холодно.

– Уйди, проклятая тварь! – прорычал мистер Мон.

Рулу замахнулся ножом и хотел воткнуть его в грудь мистера Мона, но промахнулся и угодил в плече. Нож воткнулся не глубоко. Мистер Мон, лицо которого даже не поменялось, выдернул нож из плеча, усмехнулся и одним движением отбросил Рулу в сторону, словно это был мешок с сеном.

43

Когда Фабрис пришел в себя и открыл глаза, перед собой он смог увидеть лишь тьму. Голова его раскалывалась, все было как в тумане. Он не помнил, что с ним произошло, глаза его шарили из стороны в сторону, но ничего не видели, словно он ослеп. Немного придя в себя, он сообразил, что находится где-то в пещере, что было гораздо лучше, чем очнуться на том свете, но все же не сулило ничего хорошего. Пещера была холодной и темной. В ширину она тянулась на десяток шагов, в высоту не больше, чем в рост человека.

– Фабрис! – окликнул его голос, что как будто звучал из небытия, проникая сюда сквозь камень и толщу тьмы. Это был Стейнбъерн.

– Где я? – спросил Фабрис.

– Мы в пещере. Тебя треснули камнем по башке. Хвала небесам…

– Ты рад, что меня треснули по башке? А где демоны?

– Не знаю, где-то там. С этой пещерой что-то не так, они сюда не лезут. Тех, что были у озера, я перебил, но их здесь полно. Это не демоны. Это люди с натянутыми на голову медвежьими бошками.

– Прискорбно. Как человек я, конечно, рад, но как несостоявшийся ученый, вынужден расстроиться.

– Дикари не пропали, они смекнули, что их мы не боимся, а вот духов боимся и прикинулись духами. Всю нашу еду получал не лес, а эти жалкие твари, вот, кому все тут поклонялись!

– Надеюсь, мой виски еще цел, нужно вернуть его назад, – усмехнулся Фабрис. Он поднялся и осмотрелся. Голова его жутко болела, но боль эта не мешала ему рассуждать. А рассуждал он о черных камнях, что лежали под его ногами, они были гладко отполированы, словно лежали не в пещере, а в русле реки.

– Хотел бы я увидеть рожу Ортри, когда он все это узнает! – Добавил Стейнбъерн

– Нужно уходить отсюда, – проговорил Фабрис. – А лучше бежать. Долго мы здесь?

– Нет, не долго. Я выловил тебя из воды и притащил сюда, там бы нас прикончили.

– Скорее всего эту пещеру заливает водой, лучше здесь не задерживаться.

– Водой?

– Да. Гейзер. Может, конечно, эти твари просто боятся темноты, но что-то подсказывает мне, что все не так просто.

– Они этого и ждут, что мы высунемся. Но можно попробовать.

Фабрис осмотрелся вокруг и понял, что его мешка с приборами нет. Из двух револьверов остался только один. Патронов к нему было немного.

– Может быть здесь есть другой выход?

Фабрис поднялся и осмотрелся. Света было достаточно чтобы рассмотреть очертания пещеры, но увидеть что-либо в глубине было сложно.

– Других выходов нет, – проговорил Стейнбъерн, – только этот.

– Ясно. Спасибо, что спас меня.

– Ты еще не женился на моей дочери, так что о смерти можешь и не думать.

– Ничто не держит нас на этом свете лучше, чем несбыточные обещанья.

– Ты слышишь? – насторожился Стейнбъерн.

Фабрис ничего не слышал. В ушах его гудело так, что даже голос Стейнбъерна он разбирал с трудом.

– Там за этой стеной какие-то звуки, что-то стучит.

Фабрис попробовал прислушаться, но это было без толку. В его голове все стучало, звенело и гудело со всех сторон так, что даже если бы рядом играл оркестр, едва ли он смог бы точно определить, какие звуки принадлежат внешнему миру, а какие играют в его собственной голове.

Стейнбъерн поднялся и пошел вглубь пещеры, которая поворачивала налево. Там было темно, лишь тусклые отсветы блестели на отполированных камнях.

– Что там? – спросил Фабрис. Он тоже поднялся и пошел следом.

– Где-то здесь, – объяснил Стейнбъерн. Они с Фабрисом прощупали всю стену, но ничего не нашли. Дальше пещера, которая была лишь разломом, уходила вниз, было слышно, как где-то внизу бурлит вода, от которой пахло серой. Никаких звуков, кроме этого бурления, Фабрис не слышал.

– Там, – указал Стейнбъерн. Он просунулся в небольшой разлом, который отходил от пещеры вверх, и вновь прислушался.

– Что там? – спросил Фабрис.

Снизу, из-под воды донесся рокот.

– Лучше нам бежать отсюда и как можно скорее!

– У этих демонов там еще одна пещера, большая, куда вела тропа. А я тебя оттащил в другую, через воду. В той их пещере я слышал удары вроде бубна, сейчас я слышу те же звуки.

Стейнбъерн указал пальцем в разлом. Он был так узок, что просунуться в него не смог бы и ребенок.

– Должно быть они соединены. Только здесь не пролезешь.

– А где мой мешок? Ты его не взял? – спросил Фабрис.

– Где-то там, – указал Стейнбъерн в сторону.

Фабрис нашарил в темноте мешок и достал оттуда один из приборов. Быстрыми движениями он разбил прибор о камни и достал из него металлическую коробочку с проводами.

– Это батарея. Если ее нагреть, а потом замкнуть, она должна взорваться. Неплохо так взорваться.

– Взорваться?

– Да. Я как-то жил в лачуге на острове, занимался там исследованиями, искал какие-то камни. Так вот в один вечер я возвращаюсь к лачуге, а ее нет, только куча головешек. А вещи висят вокруг по кустам. Я сначала думал, что это дикари где-то раздобыли взрывчатку и подорвали нас, они безмозглые, тоже живут в лесу…

Стейнбъерн посмотрел на Фабриса гневными глазами.

– Ладно, потом если что расскажу. Честно говоря, эти приборы я беру с собой именно из-за их батарей, они почти всегда полезнее, чем сам прибор, – усмехнулся Фабрис. Он скрутил друг с другом все отходившие от коробочки провода, достал из кармана спички и попытался их зажечь. Спички оказались вымокшими.

Фабрис посмотрел на Стейнбъерна, тот развел руками.

Где-то внизу опять послышалось клокотание бурлящей воды.

Фабрис достал из сумки веревку, привязал к батареи и спустил ее в кипящую воду.

– Что ты задумал? – спросил Стейнбъерн.

Фабрис ничего не ответил. Спустя полминуты он вытащил батарею из воды, просунулся на сколько мог в разлом и втиснул батарею между двумя наиболее узкими выступами.

– Бежим! – крикнул Он, дернув за рукав Стейнбъерна. Оба они бросились к другому краю пещеры и скрылись за ее изгибом.

Сначала, ничего не произошло.

Слышалось только как бурлит вода где-то под землей, батарея же не издавала никаких звуков.

– Что ты хочешь сделать, взорвать пещеру? – проговорил Стейнбъерн. Только он замолк, с той стороны, где был разлом, послышался треск, следом гудение. Через несколько мгновений прогремел взрыв, по пещере пронеслась волна пыли и осколков. Сверху посыпались камни.

– Идем! – крикнул Фабрис, прикрывая голову. Он вскочил и побежал к тому месту, где был разлом. Удары бубна, что прежде слышал Стейнбъерн, теперь слышал и он.

– Ну как, Вы все еще не верите в мои приборы? – усмехнулся Фабрис.

Вода, что бурлила внизу, поднималась все выше и уже почти достигла уровня пещеры. Быстрыми движениями Фабрис вскарабкался по камням к разлому, который теперь стал куда шире, просунулся через него и оказался в узкой выемке, которая уходила куда-то вглубь. Где-то во тьме все так же слышались звуки бубна.

– Быстрей! – прокричал Фабрис и подал руку Стейнбъерну, что продолжал смотреть на него снизу. Его плечи просунулись через разлом с огромным трудом, но все же он тоже смог выбраться из пещеры.

Внизу, в темноте, послышался плеск воды.

Фабрис и Стейнбъерн проползли через выемку, которая была не выше двух локтей и оказались в другой пещере – она была высокой и светлой, края ее нависали над гладью воды, словно своды древнего храма. Озеро в этом месте вдавалось внутрь и тянулось до края каменной плиты, что находилась в дальнем краю пещеры. На ней стояли конусообразные шатры. Именно к этому месту тянулась каменная тропа, на которой до этого на них напали. Рядом с шатрами дымилось несколько костров, ни людей не демонов рядом с ними не было.

– Хорошо устроились! – проговорил Стейнбъерн.

– Да уж. Неплохо. – подтвердил Фабрис.

– Должно быть Лия где-то здесь. Пошли, – скомандовал Стейнбъерн, порываясь вперед, но Фабрис его остановил.

– Стой, нам нужен какой-нибудь план.

– Какой еще план?

– Какой-нибудь. Дикари, должно быть, скоро сообразят, что свариться заживо у нас не вышло и придут сюда. Вдвоем мы с ними не справимся. А в этой пещере мы будем как в западне, и что-то мне подсказывает, что еще раз так ловко уйти у нас уже не выйдет.

– И что же ты хочешь делать?

– Я не знаю. Может быть есть смысл дождаться темноты, потом как-то проникнуть и забрать Лию. Если она, конечно, здесь.

– Ждать я не буду. А если она не доживет до темноты? Нет… Хочешь, сиди до темноты, а я пойду.

– Стой! – вновь удержал Стейнбъерна Фабрис. Если ты не хочешь ждать, давай хотя бы продумаем, как нам лучше действовать. Было бы неплохо как-то замаскироваться.

– Как замаскироваться?

– Как угодно. Если здесь принято ходить в чужих головах, можно как раз обзавестись головами.

– Головами?

– Да.

– У меня уже есть голова! Все, можешь сидеть здесь или искать себе голову, а я пошел.

В этот раз Фабрису не удалось удержать Стейнбъерна. Он без какой-либо осторожности спустился вниз по каменистому склону, который возвышался над водой на высоту около пяти шагов и быстрыми перебежками стал подкрадываться к шатрам.

Фабрис пошел следом.

Звук бубна, который теперь был отчетлив и разлетался по всей пещере, доносился от большого шатра, что стоял в центре и был как минимум в два раза выше остальных. Не дожидаясь, когда спустится Фабрис, Стейнбъерн сжал в руках нож и ворвался внутрь. Внутри сидели трое шаманов. В руках одного из них был бубен, другие держали в руках тлеющие пучки трав, от которых кверху тянулись тонкие струйки дыма. Посередине горел огонь. Лии здесь не было. Шаманы попытались вскочить, но Стейнбъерн набросился на них первым и после короткой схватки легко одержал верх.

– Лии нет, – проговорил он, выбравшись наружу. Фабрис к этому моменту смог найти две засушенных медвежьих головы, что висели рядом с шатром на кольях. Одну он надел на себя, другую протянул Стейнбъерну. Тот посмотрел на него, как на безумца.

В то время, как Стейнбъерн бросился с ножами к другому шатру, Фабрис натянул на себя медвежью голову и стал медленно пробираться между шатрами, вслушиваясь в звуки. Вход в один из шатров был приоткрыт, он заглянул в него – в шатре сидели две старых женщины, которые уставились на Фабриса бессмысленными глазами.

Лии здесь не было. Зато Фабрис смог рассмотреть те две бутылки виски, что принес в подношение духам – они стояли в шатре рядом с деревянными ящиками, их все еще никто не открывал.

– Нужно будет забрать, – промелькнуло в голове Фабриса.

В следующих двух шатрах, куда он заглянул, никого не было.

За это время Стейнбъерн уже успел проверить еще три шатра и по следам крови на его Руках Фабрис понял, что пользуется он не столько медвежьей головой, сколько своими ножами.

Когда Стейнбъерн исчез в очередном шатре, что стоял чуть в стороне, Фабрис решил сменить тактику и осмотреть не шатры, а саму пещеру, дальняя сторона которой почти никак не освещалась. Он сделал несколько шагов вглубь и присмотрелся – в темноте стояли столбы, очертания которых блекло мерцали в тусклом свете. За столбами было что-то вроде дерева, окруженного огнями, дальше только тьма.

В стороне кто-то проговорил.

Фабрис обернулся, положил руку на револьвер и замер. Когда глаза его привыкли к темноте, он смог разглядеть в десяти шагах от себя человека, что стоял неподвижно и смотрел на него пустым, остекленевшим взглядом. Он был одет в шкуры, в руках сжимал копье.

Фабрис стал ждать.

Человек проговорил еще несколько слов и шагнул в сторону Фабриса, руки его изобразили непонятный жест.

Фабрис так же сделал шаг навстречу и так же жестом изобразил первый пришедший в его голову знак.

Когда между ними оставалась пара шагов, Фабрис бросился вперед и, прежде чем человек смог направить в него копье, ударил его по голове рукояткой револьвера.

Человек упал на землю, замер.

В глубине пещеры, там, где виднелись огни, Фабрис нашел алтарь. Тусклый свет падал на него сверху сквозь провал и освещал лица высеченных из камня идолов, что стояли кругом. Фигуры были похожи на те, что Фабрис видел прежде, на ручье. На шеях идолов висели засушенные цветы, у подножья стояли глиняные чаши и несколько подожженных свечей, свет которых отбрасывал по сторонам причудливые отсветы. В центре круга росло дерево. К его стволу был привязан человек.

Фабрис бросился к дереву, к которому вела выдолбленная в камне лестница и уже через несколько мгновений смог рассмотреть человека – это была Лия. Одежды на ней не было, бледное тело покрывало что-то темно-красное, маслянистое. Вокруг нее были расставлены дымящиеся пучки трав, от запаха которых у Фабриса сперло дыхание и закружилась голова.

– Лия! – негромко окликнул он. Лия никак не отреагировала. Лицо ее, несмотря на краску, было бледным, мертвенным. Ноги обвивали сплетенные между собой прутья, руки были привязаны к стволу дерева над головой. Фабрис достал нож и одним движением перерезал веревку. Он стащил с себя плащ, укутал в него Лию и поднял на руки. Она была жива.

Внезапно, из темноты, что лежала позади алтаря, прилетела стрела. Она воткнулась в медвежью голову, что продолжала висеть на плечах Фабриса, но его собственную голову не задела. Через мгновение он увидел и того, кто послал стрелу в его сторону – в двадцати шагах от него стоял невысокого роста человек, лицо которого было также скрыто под медвежьей головой.

Человек что-то проговорил.

– Пошел ты к черту, дьявольское отродье! – ответил ему Фабрис. У него получилось дотянуться до револьвера, и он резко выдернул его, чтобы выстрелить, но стрелять ему не пришлось: в этот же миг прогремел другой выстрел и человек с медвежьей головой упал на камни.

– Бежим! – крикнул Стейнбъерн, что стоял в это время чуть дальше.

Фабрис перехватил Лию, бросился к озеру.

– Теперь они знают, что мы здесь, надо бежать в туман! – прокричал Стейнбъерн. Добравшись до каменной тропы, он стащил с себя медвежью голову и бросил в сторону.

Они успели добежать до середины озера, откуда до леса оставалось около двадцати шагов, но здесь им пришлось остановиться. На другом краю в тумане показалось несколько фигур дикарей. Они медленно двигались в сторону тропы, в руках их были копья.

Стейнбъерн выстрелил. Двое дикарей упали, но остальные продолжили так же спокойно двигаться вперед, словно ничего не произошло.

– Дьявольские отродья! Идем назад! – крикнул Стейнбъерн. В него полетело несколько копий, одно из них он поймал и метнул назад в дикарей, другие отбил рукой.

Фабрис развернулся и бросился в другую сторону.

Они направились к той расщелине, что вела к соседней пещере, но из нее летели брызги кипящей воды, вновь скрыться там было невозможно. Фабрис обвел взглядом пещеру: выход из нее был только один – через озеро.

– Все, бежать больше некуда, идем вперед! – проговорил Стейнбъерн. Он поднял ружье и выстрелил по двум дикарям, что в этот миг гнались за ними, оба упали на камни и застыли. Фабрис снял с себя голову медведя и согласно кивнул. Драться с дикарями было почти бесполезно. Нужно было что-то предпринять, но в голову Фабриса, которая продолжала звенеть от боли, ничего не шло, все его мысли словно тонули в тумане. Они спустились обратно к шатрам. В то время, как Стейнбъерн бросился к каменной тропе, чтобы задержать дикарей, Фабрис положил Лию рядом с одним из шатров на шкуры и перезарядил револьвер.

– Пожелай нам удачи, – проговорил он и тоже двинулся к тропе.

К этому времени дикарей там была уже целая толпа и Стейнбъерн, бросив ружье, сражался с ними на ножах. Лицо его все было залито кровью, в бедре торчал обломок копья. Фабрис расстрелял весь барабан, и сменил на новый – это был последний.

– Нужно бежать к алтарю, здесь мы долго не простоим! – крикнул Фабрис. Стейнбьерн не услышал его. Он стоял на середине каменной тропы и ждал, когда дикари вновь бросятся в его сторону.

Дикари, отогнанные выстрелами, сгрудились на другой стороне озера. Они тоже ждали. Каждый раз, когда кто-то из них кидался к тропе, Фабрис стрелял.

Но совсем скоро патрону у него закончились. Дикари поняли это еще раньше, чем сам Фабрис и стали медленно двигаться в их сторону. Кто-то выныривал из воды, кто-то шел по тропе, кто-то спускался по склону пещеры из темноты.

– Должно быть где-то есть еще выходы, – проговорил Фабрис.

– Этого мы уже не узнаем, – ответил Стейнбъерн.

Дикарей осталось не больше двадцати, но не у Фабриса, не у Стейнбъерна сил сражаться с ними уже не было. Стейнбъерн все еще стоял на ногах, но выпады его уже не были так опасны. Ноги его медленно теряли стойкость. Фабрис оценил свои шансы и понял, что в этот раз удача не на его стороне. Выхода не было. Оставалось лишь броситься на дикарей и попробовать уложить их голыми руками, что было почти невозможно.

– Бери Лию, и пойдем, может прорвемся, – проговорил Стейнбъерн. Выглядел он до того скверно, что слова эти звучали скорее как жест отчаяния, чем как призыв. Выло очевидно, что прорываться бесполезно.

Вдалеке за туманом послышалось ржание коня.

Дикари насторожились. Несколько из них бросились в ту сторону, откуда послышался звук, но почти сразу разлетелись по сторонам, попав под копыта лошади. Это был мистер Мон. Он выхватил ружье и сходу уложил двоих дикарей, что перекрывали тропу.

– Бери лошадь и скачите! – прокричал он Фабрису, как только оказался в пещере. Сам он соскочил на землю, перезарядил ружье и еще два раза выстрелил по дикарям.

– Вдвоем вам не справиться, Стейн едва жив, – прокричал в ответ Фабрис. Глаза его заливала кровь, он ничего не соображал.

– Скачите! Это наши грехи, нам за них и умирать! – проговорил в ответ мистер Мон ледяным и спокойным голосом. Фабрис хотел возразить, но не успел. Перезарядив ружье, мистер Мон бросился вперед на дикарей и вместе со Стейнбъерном они смешались в большой беспорядочной куче. Вокруг них было три десятка дикарей, которые лишились всякой осторожности и нападали со всех сторон. Фабрис, к которому только теперь вернулся здоровый рассудок, усадил Лию на лошадь, запрыгнул сам и вместе они направились к тропе. У него не было никакого оружия, так что ему оставалось только бежать, спасая свою жизнь и жизнь Лии. Но все же он чувствовал себя трусом. Ему не хотелось бежать. В таких делах он всегда оставался до конца, бежать ему было страшнее, чем умереть, ну а в этот день это казалось и вовсе не мыслимым.