Читать книгу: «Одноклассница. Дилогия», страница 3

Шрифт:

Глава 7

Кирилл

В доме Викиной бабушки по-деревенски уютно. Прихожая совсем крошечная, с одним окном и вешалкой. А само окошко тюлем занавешено. Немодно, по старинке, но есть в этом какая-то особая прелесть. Городским не понять.

Сам прожил почти восемнадцать лет в таком же вот маленьком непримечательном доме.

– Бабуля, мы пришли, – звонким, словно журчание ручья голоском, девушка позвала бабушку. – Смотри. Кир настоящий герой. Щенков спас. Какие-то гады их утопить пытались. У нас же есть молоко?

Глаза девчонки горели неподдельно веселым огоньком, и сложно было понять. Щенки стали виной ее радости или же то, что буквально полчаса назад она ответила мне взаимностью?

– Вот же ироды проклятущие. Каждый год одно и тоже. Сейчас и доктора есть в центре. Понимаю, конечно, стерилизовать собаку стоит денег, но лучше один раз заплатить, чем после грех такой на душу брать.

Женщина, шаркая комнатными тапочками, вошла в спаленку и вынесла небольшое покрывало. Розовое и, скорее всего, самодельное.

– Вот, – протянула его Вике. – Укутай их и потеплее. Продрогли. Еще помрут, а ты потом плакать будешь. Нельзя тебе реветь. Помнишь, что сказала врачиха наша? Покой и положительные эмоции.

– Помню, ба. Я все хорошо помню. Покой, хорошая музыка, любимые занятия и питание калорийное. Пойдем? – она потащила меня в комнату. – Ты совсем замерз, губы вон какие синие.

И я покорно поплелся за ней, но потом хотел поговорить с Семеновной. Может, бабушка Вики прольет свет на историю моего отца?

Столько лет родители живут в браке, а счастливыми их назвать сложно. Скандалы стали чем-то постоянным, и мне приходилось просто уходить из дома до тех пор, пока «буря» не утихнет. Казалось, что единственным утешением для отца стала та самая ягодная наливка, которую он покупал у соседки. И это тоже было интересным.

Повсюду продавали и самогон, и наливки, и вино домашнее, но предпочтение он отдавал именно соседкиной. Значит, была причина? И мать всегда злилась, когда отец очередной раз надевал куртку и выходил из дому к соседскому забору.

Почему-то стало страшно. А что, если отец и мама девушки, в которую я влюблен, были тоже влюблены? Вдруг нам с Викой нельзя любить друг друга? Ведь совсем не исключено, что девочка может быть моей сестрой. И тогда нам просто нельзя быть вместе и это станет для меня сильнейшим потрясением.

Как сестру я вообще ее не рассматривал. Потому что она влекла, манила, к ней хотелось прикасаться. Целовать пухлые влажные губы.

– Ты о чем задумался? – прохладная ладонь легла на мою щеку. – Пойдем. Переоденешься, иначе заболеешь.

– И будем вместе валяться в постели целую неделю. Лечить будешь?

– Максимум поставлю болючий укол, – весело подмигнула девушка, протягивая мне упакованный спортивный костюм с биркой. – Вот, держи. Это папины вещи. Он примерно был твоей комплекции. Многое и не успел надеть, – глаза Вики покраснели. – Удивительно, что это не стащили.

Не стесняясь, снял с себя мокрые вещи, но Вика прикрыла глаза ладошками, когда я потянул вниз резинку боксеров.

– Смешная ты, Данилова. Голого парня не видела?

– Представь себе, нет.

– А как же Матвей? Колечко на пальце – его подарок?

– Его. Но наши отношения были скорее платоническими. Пара поцелуев, обнимашки и совместные походы на светские мероприятия.

– Скучно ты жила. Открывай глаза, я одет.

Вика осторожно убрала ладошку с одного глаза, а затем и со второго.

Костюм сел на мне отлично, словно для меня куплен был.

Огляделся. В комнате места мало. Спальня совсем крохотная. У окошка кровать. Не односпальная, да и полуторкой не назовешь. Две подушки с белоснежными наволочками и теплое одеяло в накрахмаленном пододеяльнике. Рядом письменный стол, на котором стоял ноутбук, лампа и фото родителей Вики в позолоченой раме.

Отметил сходство между девушкой и ее мамой.

Позади меня стоял мольберт. Старенький, сломанный, перевязанный скотчем.

– Рисуешь? – обнял ее за талию, зарываясь в каштановые волосы. – Мой портрет сможешь?

– Я не рисовала людей, но попробовать стоит.

– А что рисовала?

– Храмы, – щеки девушки вспыхнули, а глаза стыдливо опустились в пол. – Природу, реки. Есть в этом особая прелесть. Я вообще люблю ходить в церковь. Нравится запах воска и звон колоколов.

– Значит, обязательно сходим. Викуль, я бы хотел поговорить с твоей бабушкой. Кое-что не дает мне покоя, а она может развеять сомнения.

Девушка пожала плечами, не понимая, что именно меня так сильно беспокоит, но спрашивать не стала.

– Ну, пойдем, если она еще в доме. Частенько остается спать во времянке.

– А причина?

– Не знаю, – лицо Вики поникло. – Там она наливку свою варит, потому что в доме нельзя. Боится, что надышусь парами, – тихо рассмеялась. – Да и готовит она там. Я все порываюсь помочь, но, если честно, не умею. Про таких говорят: белоручка, верно?

– Мне все равно, что говорят. Какие твои годы, Вика. Научишься и будешь лучшей хозяйкой.

Бабушка Вики действительно вышла из дома. Взяв за руку девушку, повел по асфальтированной, но неровной дорожке к небольшому домику. Такие стояли во дворах практически всех жителей поселка.

– Бабуль, мы войдем?

– Конечно, я вам поесть приготовила. Тут присядем? – Семеновна раскладывала по тарелкам жареную картошку. – Вот. Самая вкусная еда. Света любила и Викуся далеко от мамы не ушла. Ты б, Кирилл, отругал мою внучку. Вы же пара? – подмигнула Семеновна. – Ест очень плохо, а докторша говорит, что ей необходимо питание.

Мы сели за стол, и я тут же решил брать быка за рога. Ну невозможно спокойно есть. Кусок в горло не полезет, пока я не буду убежден, что мы с Викой не делаем того, чего нельзя.

Понимал, что это знание может навсегда мне испортить жизнь, а иначе не мог.

– Елена Семеновна, – я отложил в сторону вилку и внимательно взглянул на женщину. – Я люблю Вику, но мне кое-что не дает покоя.

– И зря. Не сестра она тебе, Кирилл.

А бабуля далеко не дура. Сразу просекла, что меня мучает.

Вика удивленно вскинула брови и как-то в комочек сжалась. Девушка задрожала и отсела от меня на довольно большое расстояние.

– Вик, ты чего? – поближе придвинулся, впритык прямо и положил ее больную ногу на свою. – Не дрожи. Все хорошо. Просто хочу понять: почему твоя мама уехала и больше не возвращалась?

Девушка молча устроила голову на моем плече и с интересом уставилась на бабушку ожидая исповеди.

– Давно это было. Моя Света, мать твоя Тоня и папка учились в одном классе. Света с Виктором влюблены были. Потому она дочку и назвала в честь отца твоего. Видать, не разлюбила.

Женщина немного помолчала, но после продолжила свой рассказ. Как оказалось, мой отец и мать Вики были не просто влюблены друг в друга. Он ей предложение сделал, и та согласилась. Через месяц его в армию призвали, а она ждала. А когда он дембельнулся, ее в городе не было. Ездила в столицу на художественную выставку. Так же рисовать любила, как Вика.

Вот тогда мой папа и изменил ей по пьяни с матерью.

Но этим дело не ограничилось. Моя мама собрала подруг и позвала Свету поговорить. Вот только никто не говорил. Девушку жестоко били, чтобы никогда больше к моему отцу не подходила.

– Мне жаль, – кулаки сжались так, что костяшки пальцев побелели. – Время не стоит на месте, а все как прежде. Интриги, сплетни и побои.

– Потому она и уехала. Даже со мной не захотела общаться. Вот то покрывало розовое, что собакам я отдала вашим, – Елена Семеновна грустно улыбнулась. – Я его сама сшила, когда Вика родилась. Да только Светка меня на порог не пустила. Так и прожили жизнь вдали друг от друга. Не уберегла дочку, но внучку обижать не дам. Так что ты смотри мне, Кирилл. Коль серьезно настроен, то береги ее.

Один камень с души упал, вот только с отцом поговорить все равно хотелось. Бесхребетный. Просрал счастье. Но тем самым сделал счастливым меня.

– Ба, – Вика собрала пустые тарелки сразу, как поели. – Кирилл у меня ночевать останется.

– Вы мне без глупостей, – смешно погрозила пальцем Семеновна. – Спать, значит спать, Вика. Ты меня поняла?

– Никаких глупостей, бабуль. Просто лежать рядом будем. И раз ты сегодня такая добрая, то у меня еще просьба есть.

– Щенков оставить? А чего нет? Пусть живут, бедолаги. Двор охраняют.

Вика победно сжала маленькие кулачки и протянула мне руку, увлекая подальше от времянки.

Глава 8

Кирилл

В спальне Вика тут же бросилась к письменному столу. Девушка была напугана. Вероятно, думала, что я приставать начну, глупенькая.

– Вот, Кир, – из выдвижного ящика достала книги. – Тут литература. Классика, которую тебе придется прочесть.

– У-у-у, – я упал на кровать, раскинув руки. – Ну, началось. Хотя из ваших рук, мадам, я готов принять даже мышьяк. Прямо сейчас начнем?

– Нет. Просто достала. Заберешь с собой и дашь мне слово читать хотя бы десять страничек в день. Я понимаю, бокс для тебя важен, но школу ты должен окончить с минимальным количеством троек, иначе я себя уважать перестану, – милая улыбка на лице.

– Устала, – перевернулся на живот и, подперев рукой подбородок, внимательно посмотрел ей в глаза. – Нога болит? Ложись, Викуль. Обещаю вести себя прилично. Я Семеновне слово дал.

– Когда? – девушка хихикнула и, немного прихрамывая, подошла к старому шифоньеру. – Это я обещала ей, что глупостей не будет. А ты промолчал.

– Потому что я и ты – одно целое.

– Как у тебя все быстро получается.

– А смысл ждать? Я знаю, что ты моя, и этого достаточно.

– Отвернись, романтик, мне переодеться нужно.

Я лишь вид сделал, что отвернулся, но отлично видел ее в настенном, довольно большом, но старом зеркале.

Она стянула с себя одежду и осталась в красивом кружевном белье.

Я бы с удовольствием продолжил наблюдать в зеркало, но Вика ловко расстегнула крючки на бюстгальтере, и я прикрыл глаза.

Так я точно не смогу держаться от нее на безопасном расстоянии.

– Я готова, – весело рассмеялась девушка. – Глаза уже можно открывать, Кирилл.

На Вике была надета весьма соблазнительная черная пижама из шелка или атласа. В этом я совсем не разбирался. Но ей безумно шло.

Широкие брюки на резинке и нечто, напоминающее рубашку с кружевом от локтя и до запястья.

– Красиво, – я потянулся к ней. – Ложись так, чтобы больную ногу можно было уложить на меня.

– Раньше для этого служила специальная подушка, – рассмеялась девушка и достала из-под кровати какой-то овальный мешок из грубой ткани. – Бабушка сшила.

– Что говорят доктора? По поводу ноги и вообще.

– Шрам на лице пройдет. Он косметический, а вот с остальным заморачиваться не стали. Уродливые рубцы на теле останутся. Денег у бабушки нет, чтобы избавиться от них.

– А в будущем? Я уже сейчас получаю неплохие гонорары.

– Хвастаешься? – Вика легла и закинула ногу мне на бедро.

– Нет. Просто подумал, что если тебе мешают эти шрамы, то я бы мог оплатить их удаление.

– Ненужно, Кирилл. Я хочу помнить. Помнить ту жуткую ночь, что разделила мою жизнь на до и после. Помнить маму и отца. Понимаешь? Я до сих пор не знаю, где похоронены. В Москве, но самого места не видела.

– Почему? Ты ведь могла съездить после клиники.

– Могла. Вот только тогда не была готова. Увидеть их могилу – значит отпустить. Понять, что их действительно больше нет.

Вика тихо заплакала, и я пожалел о том, что вообще заговорил на эту тему.

Эта рана никогда не затянется. Она не на теле. Ее не видно. Но от этого болит еще сильнее. Этот шрам в глубине ее светлой души. И понадобится не один год, чтобы привыкнуть к новой жизни.

– На каникулах поедем в Москву, – твердо так сказал ей и был намерен исполнить обещанное. – Что еще говорят врачи? Я слышал слова твоей бабушки, а еще заметил, что у тебя постоянно мерзнут ладошки. Это особенность организма? Просто раньше мне не встречался подобный феномен.

– Это анемия. Малокровие, если по-простому. Доктор объясняла, но я не вникала. Нужно особое питание. У меня есть сбережения, но я их хочу сохранить для чего-то более важного. Например, куплю бабушке курей и оплачу постройку курятника.

– Неплохо, – я улыбнулся. – Но ты постоянно уходишь от разговора. Так что за питание?

– Фрукты, ягоды, витамины, в общем. Много мяса и рыбы. А бабуля каждую копейку считает. Ну не хочу я, чтобы она тратилась. Хотя ее не убедишь, что я и так скоро поправлюсь.

Я внимательно слушал и делал выводы. С этим я точно помогу. Договорится в районном центре с рыбаками, и те сами привезут мне рыбу. Я даже готовить ее мог бы сам.

Особенности жизни в маленьких городах давали о себе знать. Я умел все. И отец, и мать с детства научили готовить, ремонтировать постройки и стены белить, если нужно.

И работы я не боялся. А насчет денег не лгал. У меня действительно их было достаточно. Хотел собрать на учебу и переезд в столицу, но теперь приоритеты изменились.

Вот как бывает. Одна встреча способна перевернуть жизнь на сто восемьдесят градусов. Врывается в твою жизнь особенный, удивительный человек и буквально за один день меняет тебя.

Ты становишься другим. Словно с глаз пелена упала, и на мир взглянул иначе.

– Когда у тебя день рождения? – Вика решила сменить тему.

– В ноябре. В школу поздно пошел, потому мне скоро восемнадцать.

– А мне в Новый год. Представляешь, я родилась за четыре минуты до наступления праздника.

– Потому что ты особенная, – просунул руку ей под спину.

Узнал, что любит старые фильмы и диснеевские мультики. А еще она открыла мне страшную тайну. У Семеновны нет телевизора.

– У нас есть кинотеатр, – поморщился. – Маленький правда. Человек на тридцать. Иногда фильмы неплохие показывают. У нас с тобой впереди целая жизнь, представляешь? Успеем попасть и в кино, и на выставку картин. Правда, не здесь. С искусством у нас тухловато.

– Потому что не интересно. Молодежь любит драйв. Все точно так же, как в столице, – голос Вики стал тише.

– А мольберт почему такой потрепанный?

– Да ему лет шесть уже. На самом деле он целым был. Я бережно отношусь к вещам. Но когда мы приехали забрать из квартиры то, что осталось, он был вот таким. Уронили, скорее всего. Спасибо, хоть не выбросили.

– А где их продают?

– В специальных магазинах. Там много чего найти можно и мне туда нельзя, – Вика громко рассмеялась, и я невольно улыбнулся, глядя на красивую одноклассницу.

– Ложись спать, Вичка, – поцеловал ее в лоб. – Утром я в школу, а бабуле скажешь, пусть записку накатает, что ты себя неважно чувствуешь.

– Кир, – рука девушки легла на мою грудь. – Ты поговоришь с Лерой. Я не боюсь, правда. За себя постоять умею. Просто некрасиво как-то. И сама себя не узнаю. Я просто не хочу отдавать тебя ей. Впервые со мной такое, чтобы парень сразу понравился.

Разве это не судьба?

Дождался, пока дыхание Вики станет ровным, и осторожно уложил ее ногу на подушку, сшитую ее бабушкой.

Достал из кармана мокрых джинсов смартфон и позвонил матери.

– Ну и где тебя черти носят? – заорала та в трубку.

– Я у Вики.

– Внучки Семеновны?

– В яблочко. Я теперь с ней, мама.

– А Лера? Бедная девочка. Любит тебя. А ты?

– А я люблю другую. И хорош орать. У меня к вам с батей разговор имеется.

Мать притихла.

– Утром зайдешь?

– Да. Мне сумку школьную взять нужно. И будь человеком. Хоть раз в жизни прояви сострадание и покажи, что в тебе осталось хоть что-то человеческое. Курей резала?

– Да, с утра на рынок свезу.

– Выбери самую хорошую и принеси Семеновне. И яиц тоже. Если деньги нужны, я тебе заплачу! – рявкнул в трубку. – Яблок нарви. Ты задолжала этой семье! Не так ли, мама?

– Значит, ты все знаешь? – голос матери стал совсем тихим. – Кирюша, мы же молодыми были. Зелеными.

– Мы поговорим об этом. Но если ты хочешь, чтобы я продолжал жить с вами, то сделаешь то, о чем попросил. У Семеновны денег кот наплакал. На наливке много не заработаешь, а Вике питаться нужно.

– Я все принесу, сыночка. Ты только не ругайся. Может еще помощь какая им нужна? Так мы с отцом с радостью.

– Вот придете и спросите. А теперь спокойной ночи, мама!

Глава 9

Кирилл

Утро начинается с рассвета. Эти слова из какой-то старой песни повторял чуть ли не каждый человек. Мое же сегодняшнее утро началось с нежного поцелуя с привкусом мяты.

Я медленно распахнул глаза и увидел над собой бледное личико Вики.

– Доброе утро, – голос девушки был слегка хрипловатым. – Представляешь? Я, кажется, действительно заболела. Проснулась от того, что горю.

– Ну вот, – улыбка медленно сползла с моего лица. – В воду полез я, а заболела ты. Хочешь, останусь?

– И чем поможешь? Лучше вот, в школу записку от бабушки отнеси. Врачу позвонили, обещала к обеду прийти. Сам же знаешь, что в поликлинике с утра народа настолько много, что негде яблоку упасть.

– Уверена, что моя помощь точно не нужна?

– Более чем, Кирилл. Мы справимся, а ты, пожалуйста, присутствуй на всех занятиях. И еще. Поговори с Лерой. Ей сейчас должно быть очень больно.

И она была права. С Рыковой поговорить я просто был обязан. Девчонка не виновата, что я выбрал не ее. Рассчитывала на что-то. Но изменить решение не мог. Не хотел.

Вышел из дома Семеновны и прошел всего несколько метров до своей калитки, где уже стояла мать.

– Как там, Вика твоя? – на удивление это было сказано обычным тоном, без издевки. – Я на рынок, курей продам и вернусь.

– Я тебя о чем-то вечером просил, помнишь?

– Естественно. Одну курочку ощипала. Выбрала самую жирную. Если надо, то и приготовлю.

– Не стоит, ма. Ты просто отнеси Семеновне продукты. У них реально ни черта нет. Я не стал расспрашивать, что да как. Одно понял, что девушку кинули. Оставили с пустыми карманами.

– Столица. Выживают, как могут. Светка сама туда рвалась, – мать тяжело вздохнула и отвела глаза.

– Не без твоей помощи. Скажи. Зачем ты ее била? Ты ведь и так достаточно подло поступила. Переспала с отцом, когда он с нею был. Да и он тоже хорош. Если любил, зачем к тебе-то полез?

– Никогда не думала, что мы с тобой на такие темы говорить станем, – мать за сердце схватилась. – Я свое получила, а счастливой не стала. Хочешь, скажу, как дело было? Есть время до школы?

– Есть, я хочу услышать твою версию, – облокотился о забор, ловя на себе взгляд матери, которая рассматривала мой костюм.

– Я и Света дружили. Она всегда красивой была, ухоженной. Ребята к ней, как мотыльки на пламя свечи слетались. Но выбрала она отца твоего. Я же была той, кого теперь принято называть страшненькой подругой.

– Она сама тебе это сказала? – ухмыльнулся еще раз отметив, что время ничерта не имеет значения.

Все точно так же, как сейчас.

– Нет. Она меня поддерживала, как могла. Вот за красоту ее девчата совсем не любили. Потому, когда с отцом твоим у нас все случилось, на мою сторону и встали. Теперь то понимаю, конечно, что правду говорят: на чужом несчастье счастье не построишь.

– Это точно. Мне сегодня предстоит беседа.

– С Лерой? Ну что ж, коль решил рубить концы, делай по-живому. Иначе Лерка покоя твоей Вике не даст.

– Разве она тебе не нравится?

– Лера? Почему же нет? Нравится, конечно. Но главное другое. Если тебе с ней нехорошо, то и продолжать не стоит. Я для тебя лучшей жизни хочу. Леркины родители вам бы хорошо помогли. Вы же о столице мечтали. А теперь как? Что тебе даст эта девочка?

– Мама, не начинай. По-моему, только что сама сказала, что счастье – самое важное. И да. С ней я счастлив.

– Вы что? Того? Переспали? – снова за грудь схватилась.

– О Боже! Это все, что тебя беспокоит? Если так, то можешь выдохнуть. Между нами ничего такого нет и пока не может быть. Мне интересно с ней, понимаешь? Она необычная. Не такая, как все.

– Романтика пройдет, а что останется?

– Поживем – увидим. Все, разговор завершен. Я тебя понял, вот только оправдать тебя не могу. Бить лучшую подругу? Низко это, ма. Прости. Опаздываю, – но на пороге дома все же остановился. – А к Семеновне загляни. Она на тебя зла не держит. В отличие от тебя, она прощать умеет. А ты сама делов наворотила, а признать боишься. Удачи тебе на рынке.

С одной стороны, я понимал, что так говорить с матерью не стоит, но с другой – не мог ее понять.

Разве мало мужиков? Нет же. Ей нужен был именно тот, кого выбрала ее лучшая подруга. Это низко и подло.

Отца уже в доме не было. На заводе работа начиналась еще до того, как первые солнечные лучи пробивали серое небо.

Схватив сумку, впервые сложил учебники и тетради. Я обещал Вике, что буду учиться, и был намерен выполнить обещанное.

В душе словно кошки скреблись. Разговор с Лерой предстоял недолгий, но довольно болезненный. Зная характер рыжеволосой девушки, готовился к истерике. Был просто уверен, что ее миновать не удастся.

Дождавшись автобуса, проехал привычные четыре остановки и вышел у дома девушки. Позвонить?

Нет. Не стоит. Лучше встречусь с ней в школе, отведу в сторонку и постараюсь максимально доходчиво объясниться.

В классе уже собрались все. Кто-то сидел на партах и болтал о чем-то, но мои глаза искали Рыкову.

Лера стояла у окна. Как всегда, в короткой юбке и рубашке, застегнутой лишь на половину. Толстый слой макияжа скрывал довольно милое лицо. Волосы были собраны в высокий хвост и перевязаны черной лентой.

– Привет, – подошел сзади. – Поговорить бы.

– О чем? – Лера намеренно говорила слишком громко, стараясь привлечь к нам внимание всех одноклассников. – О новенькой? О том, что ты меня бортанул, как дешевку? Ну, говори, раз решил!

– А без истерики никак? – я уселся за парту. – Я понимаю, что тебе больно. Я знаю, что виноват. Но пойми, если не любишь человека, то это не исправить.

– Летом ты с удовольствием проводил со мной время.

– И не спорю. Мне было хорошо рядом с тобой, но все однажды заканчивается. Я никогда не говорил тебе, что люблю.

– А хромоножку, стало быть, любишь? Интересно! Один раз увидел и поплыл? Кир, так не бывает!

– Для начала перестань ее оскорблять, – я стукнул кулаком в парту и говорил тихо, но Лера сжалась в комок, хлопая накрашенными ресницами. – Она не хромоножка. Ее зовут Вика. Запомни.

– Ладно, пусть будет по твоему. Тогда объясни мне, Луговой. Что такого в этой твоей Вике, чего нет у меня?

– Сиськи! – заржал Денис и я поднял на него взгляд.

– С тобой отдельно пообщаемся. Понял?

– Я пошутил, не кипишуй, – улыбнулся Дэн и поднял вверх руки. – Ты боксер. Рожу мне начистишь, не напрягаясь. А все из-за бабы!

– Так что? Уверен, что не хочешь быть со мной?

Осторожно убрал ее ладонь, перехватив кисть, и отодвинул в сторону, отметив, что не испытываю ничего, кроме отвращения.

– Более чем, – хмыкнул. – Лер, ты не плохая, просто не для меня. Оглянись вокруг. Полно ребят, которые хотели бы встречаться с тобой, но ты вцепилась в меня бульдожьей хваткой, и причина известна лишь тебе.

– Я люблю тебя, – всхлипнула девушка. – Неужели это так сложно понять?

– А я тебя нет! – теперь я начинал закипать, понимая, что это вообще пустой разговор. – Просто отстань. Я с Викой, и это более чем серьезно. Ты примешь то, что есть в любом случае, Лера. Я не хочу быть с тобой. Точка. Хотел поговорить по-людски, но ты не понимаешь. Упорно гнешь свою линию. Люблю! Ты пока даже не знаешь, что значит любить!

– Как много слов. А теперь ты послушай. Иди ты к черту вместе со своей калекой. Это ты мне не нужен, слышишь? И ты прав! Есть немало парней, которые готовы для меня на все. На тебе, Луговой, свет клином не сошелся. Но помни, что ты унизил меня перед всем классом, а этого я простить не могу. Да и не хочу.

– Значит, решили, – достал учебник и раскрыл на первой страничке. – А теперь, будь добра, отсядь на безопасное расстояние. И еще. Не смей прикасаться к Вике.

– Больно нужно, – девочка закусила губу и наклонилась надо мной, прошептав в самое ухо: – Месть холодной подают, Кирюша. Ты забудешь о том, что сделал, а я нет. И когда ты совсем не будешь ожидать, я воткну тебе в спину нож и несколько раз прокручу рукоятку. Не буквально.

В класс вошла училка и все притихли, рассаживаясь по своим местам.

Поднялся с места и передал записку от Викиной бабушки.

– Вот, Полина Петровна. На этой неделе Даниловой не будет. У нее с ногой проблемы, да и заболела. Буквально вчера простудилась.

Классная руководительница лукаво приподняла очки.

– А ты, я так понимаю, уже познакомился с Викой? Как насчет дополнительных занятий? Она подтянет тебя?

– Я буду стараться, – подмигнул женщине и уселся за парту, где уже сидел Денис.

– Так ты теперь с новенькой? А мне она понравилась, – друг поставил локоть на парту и подпер подбородок ладонью. – Ты всех девчонок уводишь.

– Да, конечно! – тихо рассмеялся. – Лера свободна, можешь забирать.

– Спасибо, – парень закашлялся. – Поговаривают, что мадам переболела чем-то непристойным. Ее покровитель – Венера, – прыснул смехом друг.

– А ты поменьше слушай то, о чем говорят. И даже если так. Нам то что? Я с ней не спал. А ты?

– Побойся Бога, – друг перекрестился. – Что вечером? Тренировка и прошвырнемся по городу?

– Тренировка завтра, насчет города я пас. У меня занятия с Викой.