Читать книгу: «Снег»

Шёл по земле замёрзший человек

И время ход его не торопило,

Нёс на плечах своих холодный снег,

А взгляд усталый, ветром уносило.

Глава 1. Урок

Ледяной наст, проломленный колесами, местами приглаженный днищем, с ржавыми царапинами служил путеводной звездой. В какой-то момент колея начала плавно уходить влево. След прокатился по обочине, затем  забирая круче, проскользил по пологому склону метров двадцать и закончился у скального обвала. Перевернутым «Фольксвагеном – кантри» красного цвета ярко выделялся на снегу.

«Наверное, водитель…», не успел Андрей додумать, как из автомобиля выскочил человек. Громко крича, поскальзываясь, падая на четвереньки, проваливаясь в снегу, устремился к дороге.

Андрей и не думал останавливаться, нога даже немного придавила педаль газа.

– Пап, пап, смотри! Там дядя бежит!

От восклика Андрей вздрогнул.

– Смотри, его машина перевернулась, – от возбуждения мальчик двенадцати лет привстал и во все глаза таращился на вопящего, вскидывающего вверх руки человека.

– Ну, да, – вяло отозвался Андрей, продолжая ехать.

– Надо ему помочь. Пап! – Максим устремил на отца полный упрека взгляд.

Андрей остановил машину. Незнакомец выбрался на дорогу, бросился к УАЗу.

– Помогите! Помогите! – задыхался он, хлопая руками по капоту. Подбежал к двери, дернул за ручку. Та оказалась запертой.

Под осуждающий взгляд сына, Андрей опустил стекло:

– Что случилось?

– Там…, – мужчина с жидкой бородкой, с худым лицом, с выпирающими скулами захлебывался воздухом. Заглядывал в салон за спину водителя и спешил сказать, – брат…, – рукой махнул на «фольксваген», – он весь в крови…, нога сломана и ребра, еле… живой. Помоги, друг, – молящие глаза незнакомца впились в Андрея.

– Как я вам помогу? – Андрей пожал плечами.

– Тут деревня наша… рядом. Довези, брат… Я в долгу не останусь…

– Как близко?

– Да километров пять, шесть, прямо у дороги. А? Друг? Там… брат умирает, давай, пожалуйста, поскорее.

Андрей хмурил лоб и колебался.

– Друг, давай быстрее, – взмолился незнакомец, едва не плача от отчаяния, – брат умирает.

Андрей заглушил мотор, вышел из машины. Бородатый затрусил вперед, постоянно оборачивался, заклинал пошевеливаться, рукой махал на "фольксваген". Ледяная корка ломалась с хрустом, ноги проваливались в снег по колено.

– Там, там смотри, – бородатый наклонился и пальцем тыкал в салон, – я его положил. Уже три часа здесь. Он за рулем уснул.

Андрей подошел к «фольксвагену», наклонился. Полный мужчина лежал боком на крыше, задрал голову и смотрел на него большими навыкате глазами. Он стонал, белые ровные зубы в окантовке черной бороды блестели влагой. Рука с растопыренными пальцами тянулась к Андрею. Водитель не был в крови, как представлялось, и едва ли выглядел умирающим. Андрей инстинктивно сжал протянутую руку, ощутил в пальцах крепкую мясистую ладонь, и уже начиная о чем-то догадываться, заговорил с первым незнакомцем:

– Я один не справлюсь, давай, берись …, – его слова прервал сильный удар по спине. Ноги подогнулись, и Андрей повалился в снег. Якобы умирающий крепче сжал его пальцы, второй рукой схватился за запястье и с силой дернул на себя. И так это у них получилось слаженно уронить, а затем растянуть спасителя, что могло показаться домашней заготовкой.

Щуплый навалился и стал бить кулаком Андрея в область виска. Толстый рычал, скалился, старался затащить его в машину.

– Сдохни, сдохни, – скрежетал первый, не переставая наносить маломощные, но частые удары в голову.

Андрей старался одновременно вырвать правую кисть, скинуть с себя щуплого и закрыться от его кулака. Постепенно толстяк все больше овладевал его рукой, перехватываясь, цепляясь за предплечье, затаскивал в салон. Судя по его зверскому взгляду, оскалу был готов впиться своими безупречными белыми зубами в горло жертве. Но та брыкалась и выкручивалась как мог.

– Мочи его, – гаркнул толстяк, – мочи.

Удары в голову прекратились. Андрей не видел, но понял, что заминка – предвестник чего-то ужасного. Сейчас его либо пристрелят, либо прирежут.

Раздался выстрел. Только почему-то с расстояния и негромкий. Мгновение спустя слева послышался множественный жестяной перестук.

Тощий  на четвереньках быстро забежал за машину. Воспользовавшись моментом, Андрей поднялся на колени, уперся левой рукой в дверную арку и с силой дернул правую.  Вырвался. Не устоял, упал, развернулся, вскочил и по старому следу побежал к машине.

– Не стреляй! – кричал он, поскальзываясь на подъеме. – Макс, хватит! Все! Не стреляй!

Андрей порывисто дышал, глаза горели лихорадочным блеском. Частью сознания понимал, что должен быть мертвым, что прошел по краешку, что совсем не ждал спасения, откуда оно пришло. Подсознание, которое беспристрастно складывает все плюсы, минусы и выдает бескомпромиссный, честный приговор, готовило его к смерти. Обжог гибельный страх. Горячая волна зародилась за грудиной и разошлась по всему телу предательской слабостью.

Задыхаясь, на подгибающихся ногах, Андрей подбежал к машине. Увидел опущенное стекло водительской двери, мысленно воспел хвалебен всесоздателю: "Слава тебе, Господи, что не дал пальнуть через окно". Открыл дверь, ввалился в машину.

– Пап, ты как? – скулил Максим, – я думал…, я думал, они тебя изобьют.

В молчание, трясущейся рукой мужчина повернул ключ в замке зажигания. Разогретый мотор быстро схватился. Они снова катили по снежной целине. Мальчик перебрался на переднее сиденье и украдкой всматривался в бледное лицо родителя. Тот, словно его не замечал, вцепился в руль и таращился то на засыпанную дорогу, то на людей у перевернутой машины.

– Пап, у тебя кровь, – слово «кровь», подобно паролю, включило заблокированную часть мозга. Андрей повернулся к сыну:

– Что?

– У тебя там, – с круглыми глазами мальчик указывал пальцем на его правый бок.

Андрей опустил взгляд, увидел "слоеную" рукоятку, как у складного ножа. «Что? Когда? – вздрогнули мысли, – почему не почувствовал? Точно нож? А что же? Черт, хорошо, что небольшой, перочинный, наверное». Снова посмотрел на рукоятку – сантиметров десять.

Вместе с картинкой пришла боль. Не так чтобы очень, терпимая. Снова накатил страх. Сквозь липкую сумятицу Андрей начал соображать. Отчаянно пытался вспомнить, что делать в подобных случаях. Надо ли вытаскивать нож, а если нет, как быть? Не может же он так ехать всю дорогу. В памяти всплыл Лютер Кинг, раненый ножом для вскрытия писем. Все кругом хотели вытащить лезвие из тела… «Где искать помощь? – жизненно важный вопрос выступил на передний план и запульсировал вместе с болью. – Сколько у меня времени? Две, четыре, пять минут? Зависит от степени повреждения.

В боку начало жечь, словно лезвие раскалялось. – Черт, – вспомнил, что вся кровь может вытечь через артерию за четыре минуты, – страх окатил кипятком, – надо осмотреть». Андрей взглянул в зеркало заднего вида, «фольксваген» скрылся за поворотом. Остановил машину, поднял руку, осмотрел бок. Лезвие прошло через куртку чуть ниже кармана. В этом месте ткань намокла и потемнела.

– Пап, ты умрешь? – прошептал Максим.

– Замолчи, – Андрей не отрывал взгляда от ножа. Пластиковая рукоятка под дерево и правда была не больше десяти сантиметров. Если учесть, что лезвие немного короче, толщину куртки, синтепоновые штаны, металл вошел неглубоко и самое обнадеживающее – как будто ниже брюшины. Он прикинул все за и против, выбрал меньшее из зол – извлечь нож. В том положении, когда он не может оставаться неподвижным – постоянно крутит руль, давит на педали, к тому же раскачивается и трясется на неровностях, подвижное лезвие в ране приносит больше вреда.

Андрей проехал еще примерно с километр, свернул под знаком «примыкание второстепенной дороги». Его не остановило, что ограничительные столбики закончились через пять метров, что едва читаемая колея вела вниз и к скалам. Впрочем, последний фактор счел благоприятным, что-то скрытное и подыскивал, хотя следы от УАЗа… Ну да ладно.

                Снегопад усилился, валил крупными хлопьями, все плотнее затушевывал перспективу.

На каждом бугорке и яме Андрей морщился, шипел сквозь стиснутые зубы. Боль, а точнее, нестерпимое жжение нарастало. Наконец, остановился. Попросил сына достать аптечку. Максим с готовностью и даже с излишней торопливостью полез на задние сиденья. По его лицу было видно, что сильно переживает и хочет помочь.

– Масян, не спеши, – как можно спокойнее проговорил Андрей, – аптечка в твоем рюкзаке, в правом кармане. Хотя нет, тащи его сюда, я сам.

Андрей вспомнил, что  куда-то сунул эластичный бинт, который сейчас понадобится. Максим перекинул рюкзак на переднее сиденье, спросил:

– Пап, я могу еще чем-то помочь?

– Да, но потом, – Андрей отодрал липучку на клапане, вынул аптечку, точнее, целлофановый пакет с лекарствами, среди которых имелась и перекись водорода, и вата, и антибиотики. Когда все нужное разложил на торпеде, приступил к извлечению.

Он сильно потел, дышал прерывисто. Максим кривил болезненную физиономию, словно его самого пырнули. Андрей расстегнул молнию на куртке. Когда тянул, старался придавливать лезвие тупой частью к плоти. Едва вытащил нож, тут же его отбросил. Распахнул борт, стянул до колен брюки вместе с кальсонами и трусами.

Бок, бедро, ягодица были бордовыми. Из раны над тазовой костью, кажется, лезвие задело ее, сочилась кровь. Причем негусто. Андрей обильно пролил рану перекисью водорода, затем накрыл комком ваты и туго примотал к телу эластичным бинтом.

Когда закончил процедуру, перепачканные в крови руки дрожали. На лбу, над верхней губой выступила крупная испарина. Андрей трудно сглотнул, посмотрел на Максима. Они встретились взглядами:

– Вуаля, – проскрипел отец сухим голосом и подмигнул. Хотел еще улыбнуться, но не вышло, вместо этого сказал, – дай воды.

– А тебе можно?

                Андрей задумался, вспомнил, что при ранениях в живот во всех фильмах доктора запрещали пить.

– Пожалуй, что нет, – мужчина печально покачал головой.

– А как долго нельзя?

Андрей пожал плечами. Затем откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза. Лежал неподвижно с минуту. Максим неотрывно смотрел на него. Ему казалось, что отец умирает, что прямо сейчас из него уходит жизнь.

– Если хочешь, поешь, – проговорил Андрей, не открывая глаз.

Пока мальчик жевал шоколадный батончик и запивал водой, мужчина строил планы. Наконец, приподнялся, осмотрел окрестности. Ехать дальше не позволяла боль, тем более для заживления необходим покой. Подозревал, что настоящие неприятности начнутся позже. Употребленный антибиотик обнадеживал, но что он в этом смыслил? Нужен врач. Андрей ощутил хрупкость жизни, былая вера во всемогущество человека рушилась на глазах. «И всего-то отрубилась связь. Боже мой, – думал он, мысленно потрясая руками, – на гребаных мобилках держалась цивилизация. Мы разучились быть самостоятельными, сильными, вернее, нас разучили. Сделали неумехами, мягкотелыми… Ну да ладно».

Он пошевелился, и тогда боль цапнула по-настоящему. Скрипя зубами, Андрей завел двигатель, включил передачу, полный привод. Белая целина впереди сулила скрытую угрозу, но он все же поехал туда. Медленно, предельно осторожно вел машину под скалы. Постепенно каменная стена меняла угол наклона и уже метров через пятьдесят угрожающе нависали над УАЗом. Снега под ней было мало, а скоро и вовсе показались голые россыпи.

– Здесь тормознем, – просипел Андрей, останавливая машину на камнях. Заглушил мотор, со стоном откинулся на спинку сиденья. Подумал, неплохо бы проглотить еще таблетку «амоксициллина». Вспомнил, что блистер изначально был неполный, решил повременить. Поменялся с Максимом местами, улегся на задних сиденьях, предплечьем накрыл глаза.

– Пап, ты как? – с жалостью и сочувствием сын смотрел на отца. Тот выглядел уставшим, кожа посерела, лицо осунулось.

– Нормуль, – ответил Андрей, не открывая глаз. Спустя минуту, убрал руку, посмотрел на мальчика долгим взглядом, сказал, – Макс, ты, если что, мне жизнь спас. Ага. Спасибо тебе. Я это не забуду, – снова закрыл локтем глаза, – нам так и надо – держаться вместе. Тогда, – хотел сказать «выживем», но передумал, – все у нас получится. Я сейчас подремлю, а ты поешь. Если что разбуди.

Глава 2. В западне

Ему снился вокзал, как толпа оттесняет и уносит жену и дочь к платформам. Они тянут руки, словно тонут. А толстый мужик в сером пиджаке, в спину которого упирается Андрей, повернул голову на сто восемьдесят градусов, выкатил правый глаз,

причем глазное яблоко раздулось и заняло пол-лица. Мужик шепелявит, брызжет слюной: «Ща как фдарю, как фдарю». Андрей на него не обращает внимания, смотрит в бетонную яму у себя под ногами и там, в сумраке видит малюсенького Максима. Снег падает не с неба, а прямо из воздуха у него из-под руки и только в яму, и только на сына. Тот прижал руки к груди и плачет навзрыд. Андрей пытается дотянуться до него, но как только убирает одну руку, спина в сером пиджаке начинает валиться. Что-то со светом и перспективой не то, небольшой крен спины в пиджаке создает тень, словно яму задвигают плитой. Андрей вскидывает голову на мужика, а тот все таращится и шепелявит: «Как фдарю, как фдарю». Снова смотрит вниз, а из снега торчат лишь ручонки. Словно с другого конца света слышатся рыдания…

Он проснулся в горячем поту. В машине было холодно, изо рта валил пар. Максим, завернувшись в ватное одеяло, спал «куколкой» на переднем сиденье. Андрей достал мобильник, включил экран. Уровень сигнала нулевой, СМС нет. Отправил очередное сообщение по адресатам, убрал телефон, попытался сесть. Раскаленный прут в боку, уложила его на место. Перед глазами плыли черные круги: «Вот это, да», – в страхе подумал он. Переждал с минуту, затем с предельной осторожностью, повернулся на сиденье, сел. Рана пульсировала болью. Превозмогая ее, Андрей дотянулся до аптечки, нашел жаропонижающее. Выковырял на ладонь две «парацетамолины», взглядом нашел воду. Початая бутылка «кисловодской» стояла в кармашке боковой двери: «Не достану».

Андрей посмотрел на Максима. Мальчик спал безмятежным сном. Вылитый херувим. Мужчина ухватился за спинку водительского сиденья, потянул себя вперед, не получилось. Попробовал встать рывком. Раскаленный прут проткнул до кишок. В глазах потемнело. Андрей упал в щель между сиденьями, скорчился, застонал, заскрипел зубами. Таблетки выпали из ладони, раскатились по полу.

– Пап, ты чего? – сверху послышался хриплый со сна детский голос.

– А-а-а, – простонал Андрей, не в силах выговорить ни слова.

– Пап, пап, – Максим вскочил, – тебе больно? Как тебе помочь? – он скинул одеяло и стоял, упираясь головой в крышу.

– Ща, – выдавил Андрей, поднял ладонь в жесте, чтобы его не беспокоили.

Долгих три минуты он приходил в чувства и собирался с силами. Все это время мальчик стоял неподвижно и с тревогой наблюдал за отцом, стараясь представить его боль.

Андре удалось снова лечь. Максим подобрал с пола таблетки и подал бутылку с водой.

– Пап, – тихо заговорил мальчик спустя некоторое время, – здесь недалеко, из скалы ручей льется. Я сходил, набрал в пустые бутылки воды. Кажется, она лечебная. У нее привкус соленый.

– Что? – Андрей повернулся к сыну.

– Там, – Максим пальцем указывал вдоль накренившейся скалы, – вода из горы льется.

Андрей приподнялся на локтях, взглянул в том направлении. Поначалу ничего не увидел, кроме серого камня, но присмотревшись, заметил отблески и мельтешение. Оно начиналось примерно в метре над землей и терялось в каменной россыпи.

– Хочешь попробовать? – Максим протянул отцу полную двухлитровую бутылку.

Андрей сделал осторожный глоток. Вода оказалась холодной до ломоты в зубах и солоноватой.

– Да-а, – мужчина одобрительно покачал головой, – кажется, лечебная, – сделал еще несколько глотков.

– Я так и знал, – мальчик улыбался, довольный своей полезностью, – все пустые бутылки наполнил.

– Хорошо, – отец вернул сыну бутылку, лег, закрыл глаза.

В дреме прошло два часа, а Андрей все не находил сил сесть за руль и ехать дальше. От холода их носы и щеки покраснели, а стекла покрылись испариной.

Максим перекусил без аппетита, мужчина вовсе отказался от еды. Андрей понимал, что надо ехать, искать врача, иначе инфекция его доконает. Но все оттягивал этот момент. Думал: «Таблетки выпил, скоро полегчает, тогда и поеду». Но легче не становилось.

Сорваться с места его подвигло другое.

– Пап, смотри, – голос сына заставил мужчину открыть глаза.

Мальчик показывал пальцем через лобовое стекло вперед и вверх. Спустя несколько секунд за первым снежным  обвалом, последовал второй и ближе, а за ним скоро и третий. Кто-то шел по краю скалы в их сторону. Андрей прикинул и понял, что сверху УАЗ видно.

Скрюченный, он вылез на камни, не разгибаясь, припадая на правую ногу, обошел машину, забрался на водительское сиденье, не закрывая двери, воткнул первую передачу, повернул ключ в замке зажигания. Натужно загудел стартер, машина тронулась. Андрей вслушивался в работу агрегата и понимал, что убивает его, к тому же разряжает аккумуляторную батарею, но выбора не было. На электрической тяге рывками проехали метра два и остановились вплотную к скале.

Сидели неподвижно, смотрели на осыпающийся снег, вслушивались через открытые двери к звукам снаружи. Сугроб упал совсем близко. До слуха донеслись приглушенные голоса. Разговаривали двое мужчин на карачаево-балкарском. Один, вероятно, пожилой общался гортанным, немного сиплым голосом. В основном излагал более молодой, грубый и громкий голос.

Ходоки не таились, из чего Андрей понял, машину не заметили. Он вслушивался, повернувшись ухом к открытой двери. Глаза скосил вправо и смотрел вдоль скалы. Широкое, более-менее ровное дно пересохшей речушки между нависающим слева каменным массивом и крутым горным склоном справа тянулось на сто-сто пятьдесят метров вперед, затем сворачивало за выступ. Что за ним неизвестно.

Голоса уже звучали прямо над ними, комок снега упал на крышу. Разговор смолк. Мысли Андрея вспорхнули испуганными синицами и вылетели из головы. В воцарившейся тишине зазвенело в ушах.

Прошла вечность, прежде чем вновь раздались  голоса и уже в стороне, Максим шумно выдохнул:

– Фу-у-у. Ушли.

– Тихо, – отец продолжал вслушиваться. Пошевелился спустя минуту, – да, кажется, ушли. Но ушли, туда, где скала спускается к дороге. А если пойдут сюда? Вот к этому роднику? – пальцем указал на ручей из скалы. Давай-ка, дружище, свалим, пока не поздно. Сам видишь, я не боец.

– Я могу из ружья в них стрельнуть, – с готовностью заявил Максим.

Мужчина повернулся, долгим взглядом посмотрел на сына.

– Что? – мальчик робко и сконфуженно улыбнулся, – я уже там…, – кивнул в сторону дороги, – в дядьку бородатого стрелял.

– Ничего, – Андрей отвернулся к окну, задумался: «Шли, скорее всего, к ручью, больше здесь делать нечего – кругом снежная голь. Спуск недалеко, наверное, уже сюда направляются». Решительно повернул ключ в замке зажигания. Мотор схватился не так бодро, как с полностью заряженной батареи, но и не на издыхание. Мужчина захлопнул дверь, кинул сыну:

– Закрывай дверь, едем, – тронул УАЗ с места. Он не газовал, не пускал машину наутек, а, не спеша, катил по каменистой рыхли. На камнях трясло, в багажнике звякал инструмент, в канистре плескался бензин. Картинка в зеркалах прыгала и не позволяла себя разглядеть.

Чем ближе подъезжали к выступу, тем сильнее колотилось сердце Андрея: «Только не тупик, только не тупик». Скальная складка постепенно сдвинулась влево, и они увидели продолжение русла. Радость закончилась через двести метров у каменного завала.

– Черт, – прошептал Андрей.

А что ему оставалось делать? В голове спешно складывался план – подъедет к завалу, УАЗ спрячет за выступом, Макса оставит в машине, сам с ружьем будет ждать появление гостей. Подпустит поближе, после чего… Хотя нет, подпустит поближе – правильно, но стрелять сразу не станет, спросит, кто такие и что надо, затем потребует, чтобы уходили. Если откажутся или начнут артачиться, вот тогда выстрелит. «Убивать? Что-то, как-то, – Андрей поморщился от своих мыслей, – сперва в воздух. А если у них пухи? Они же хрен с два отдадут. Отпустить с оружием, чтобы потом устроили засаду и забрали УАЗ? Все же попробую сперва  разоружить».

Он остановил машину перед грудой камней. Превозмогая боль, согнувшись, прижимая локоть к правому боку, вылез из кабины, подошел к завалу. Из-под осыпи вытекал широкий ручей, сворачивал к горному склону и метра через два нырял под снег. Посмотрел, что за преградой. Вполне проходимая лощина тянулась вдоль скалы. Андрей проковылял к дальнему краю осыпавшейся породы. В этом месте была самая узкая часть завала, примерно, в метр вышиной.

Он толкнул ногой верхний булыжник, тот скатился, унося с собой разом тридцать сантиметров преграды. Воодушевленный Андрей обернулся к машине, махнул рукой, подзывая Максима:

– Макс, давай поработаем, надо камни убрать, тогда, может, проедем.

Они торопились. Не обращая внимание на ручей и промокшие ноги, уменьшали гребень. В какой-то момент Андрею показалось, что слышит голоса.

– Живо в машину.

Мальчик бросился к УАЗу, заскочил в кабину. Андрей забрался несколькими секундами позже, завел мотор, сдал метров на пять, затем переключился на полный привод и рванул вперед. УАЗ бодро заскочил на камни… На этом вся прыть кончилась. Машина села на днище. Андрей пытался стронуться – без толку. Повисшие задние колеса яростно взбивали воздух, а передние с жужжанием скользили по мокрым булыжникам .

– Садись за руль, – гаркнул Андрей Максиму. – Передача уже стоит, только газуй и держи руль прямо. Как скатимся, сразу тормози, – выскочил из машины, бросился к заднему бамперу. Из-за выступа появился человек. Андрей не стал всматриваться и дожидаться появления второго. Встал в речушку, обеими руками вцепился в железную перекладину. Холодная вода затекла в ботинки, ни ее ни боли он не чувствовал, раз за разом напрягал все силы, выпрямлял спину, ноги, стараясь столкнуть машину с камней. Вены на шее вздулись, лицо побагровело, из открытого рта вмести со сдавленными стонами, вырывался пар и слюни. Мотор ревел, как раненый бык, колеса бешено крутились. Вдруг все звуки прекратились, словно обрубили, накатила темнота. Андрей не почувствовал, как обмяк и рухнул в холодную воду, как лбом сначала ударился о бампер, а затем затылком о камень.

Максим почувствовал, что машина больше не раскачивается, обернулся к задней двери. В окошке отца видно не было, хотя раньше, когда время от времени взглядывал, мелькало бешеное лицо с искривленным ртом и стиснутыми зубами. Вместо него появились две маленькие фигуры. Они стояли у скального выступа и смотрели в их сторону. У одного в руках было ружье. Максим догадался, почему не видет отца и машина не раскачивается – его убили!

Обжигающий страх хлестну физической болью. Мальчик взвыл, выскочил из УАЗа. Он больше не думал о двух незнакомцах. Жуткая мысль поглотила все его сознание, словно густая грязь брошенный камень.

«Папа, папочка только не умирай!!!», – с этой мыслью он подбежал к отцу, который правым боком неподвижно лежал на камнях в воде. Течение вымывало из-под головы красный шлейф и растягивало до снежной шапки.

Максим зарыдал, схватил безвольную руку и принялся тянуть. Его ноги проскальзывали на камнях, он падал, суетно поднимался и снова тащил отца. От отчаяния и страха мальчик подвывал. Гадские слезы застилали глаза, и он их не вытирал, иначе пришлось бы отпустить руку. Он чувствовал ее теплую, пока еще теплую и ни за что на свете не хотел с ней расставаться.

– Я бы тебя тоже не бросил, – произнес невысокий мужчина лет тридцати с горбинкой на носу, в черной чабанской папахе, в поношенном тулупе, с обветренным лицом, окаймленным неаккуратной бородой. Он держал в руках двустволку.

Его спутник – ниже на голову, старше лет на сорок в каракулевой папахе, в видавшей виды бекеше, с крючковатым носом, с сухим, морщинистым лицом смотрел на мальчика, который изо всех сил, а это было видно, старался вытащить из ручья вдруг «отрубавшегося» родителя.

Они еще с минуту лицезрели сцену, после чего старик произнес скрипучим голосом, рубленные, будто языком стругал палку, два слова.

Мужчина в чабанке коротко кивнул, повесил на плечо ружье, зашагал к мальчику, который не оставлял попыток вытащить из воды отца. За спиной покачивались, постукивали о приклад широкие снегоступы.

Мальчик заметил приближение незнакомца и с удвоенной силой принялся дергать неподвижное тело. Он уже вытащил отца из ручья и теперь волок к скале.

– Я тэбя не трону, – проговорил мужчина грубым гортанным голосом, поблескивая глазами из-под лохматой папахи.

Мальчик будто его не слышал. Продолжал тянуть отца. Как попавший в капкан волчонок, затравленно взглядывал на приближающегося монстра, но руку не выпускал.

– Эй, – повысил голос незнакомец, – хватэт. Я тэбя не трону. Говору тэбе.

Человек в страшной лохматой шапке, в зверином тулупе остановился в двух шагах:

– Как тэбя зовут, малчик?

Максим повернулся и во все глаза смотрел на будто сломанный с горбинкой нос, на щель для рта в жесткой топорщащейся бороде и со страха не мог вымолвить ни слова.

– Дай, посмотрю, – незнакомец подступил к мужчине, присел на корточки. Мальчик таращился на него, боялся до ужаса, тем не менее руки отца не выпускал.

– Отпусты, – бородач посмотрел на Максима, – нэ бойса, я помогу.

То ли потому что голос у незнакомца хоть и был грубым, но в интонациях  угрозы не слышалось, то ли выбора не было, Максим подчинился.

Бородач осторожно перевернул бесчувственного Андрея на спину. Сразу заметил рассечение на лбу, остановил цепкий взгляд на правом боку. Обернулся, громко сказал что-то старику.

Тот ответил на тарабарщине и двинулся к ним, прихрамывая на короткую левую ногу.