Читать книгу: «Снег», страница 3

Андрей двигался в направлении, которое указал Рашид, а именно к дороге через перевал, разом срезая 19 километров. Снег все падал. Было в его легком, невесомом парении некое очарование. Глаз цеплялся за снежинки, и в голове становилось так же бело и безмятежно, как вокруг. Мысли уютно засыпали под снегом, как медведь в берлоге.

Глава 5. Лешик и Пуфик

Они шли уже долго. Рана ныла все сильнее, отчего Андрей кособочился вправо и замедлил шаг. Максим плелся следом, занимал мысли воспоминаниями о встрече с волками. Он не решался узнать, куда они подевались, как и попросить об отдыхе.

– Все, баста, – выдохнул Андрей, упал на колени, сбросил ружье, с плеч спустил лямки вещмешка, повалился на левый бок. Он шипел и жмурился, когда медленно переворачивался на спину. Достал из рюкзака бутылку с водой, аптечку, нашел обезболивающее.

– Что-что, – говорил он, закручивая крышку, – а от жажды мы не умрем это точно. Ходим по воде.

– Ага, – соглашался Максим, растянувшись на снегу рядом.

После кратковременного привала они шли еще два с лишним часа, прежде чем ступили на дорогу. Она была засыпана снегом и угадывалась лишь по широкому уступу в скале. Уже не была тем, для чего ее строили, но являлась хорошим ориентиром для определения себя на местности, придерживаясь которого можно было добраться до селений.

Отец с сыном стояли на ровной снежной поверхности, слева ограниченной срезом скалы, справа крутым склоном, местами поросшим деревьями. Андрей подумал: «Дули бы ветры, вряд ли снег лег так ровно. Странно, почему нет ветра?». Приложил ладонь козырьком ко лбу, медленно обвел взглядом окрестности. Повсюду снег. От яркой белизны заломило глаза:

– Прямо как в царстве Снежной королевы.

– Да, – согласился Максим, – сейчас бы санки.

– Есть хочешь?

– Нет.

– Ладно, пошли дальше нагуливать аппетит.

Высоко поднимая ноги в снегоступах, мужчина двинулся по дороге. От тишины звенело в ушах, и чтобы хоть как-то ее разогнать, Андрей принялся мурлыкать простенькую мелодию «Вот и лето прошло». Все вокруг настолько было бело, настолько ровно и гладко, настолько предсказуемо, что появление человека напугало до невозможности.

Он вынырнул буквально из-под снега. Высунулся по пояс и завертелся. Андрей сначала принял его за жирного барсука с разбитой головой. Но когда существо повернулось к ним лицом, заметило, замерло, а мгновение спустя широко разинуло рот и заорало: «Люди!», – сомнений не осталось кто оно. Парень оперся руками, вытянул из снега длинное, худое тело и бросился к Андрею. Мужчина опомниться не успел, как был заключен в объятья, крепко стиснут и обласкан восторгами:

– Люди, люди, – радостно бормотал парень в ярко-красной бейсболке, плотнее притискиваясь к Андрею, – как же я вас ждал.  Наконец-то, мои хорошие, дорогие, – уткнулся мужчине в грудь и начал всхлипывать.

– Ну, ну, – Андрей оправился от шока, – будет тебе. Все нормально, – принялся мягко, но уверенно отдирать от себя незнакомца.

– Ты откуда здесь взялся? – спросил, когда, наконец, удалось отстранить его и осмотреть: долговязый, худощавый, с улыбчивой физиономией, с длинной челкой на глазах, кадыкастый, начисто выбритый… Последнее наблюдение поразило Андрея.

– Я, Лешик, – бло…

Дыра, из которой вылез Лешик, огласилась лаем, даже не лаем, а тявканьем, вероятно, кого-то мелкого с выпученными глазами, на дрожащих ножках. В голове Андрея нарисовался пражский – крысарик.

– Сейчас, сейчас, – парень бросился к дыре, нырнул в нее, а через пару секунд вновь появился уже с животным на руках. Андрей не угадал.

– Пуфик, длинношерстная чихуахуа, – улыбался Лешик, демонстрируя свою прелесть.

– Понятно, – равнодушно проговорил Андрей, с некоторым пренебрежением вглядываясь в мордочку с длинными мохнатыми ушами, с гидроцефальными глазищами, – хотелось бы больше узнать о тебе. Как ты, Лешик, здесь очутился и как сумел продержаться. И вообще, что ты за фрукт?

Андрей понял, что ни при каких условиях брать его с собой не будет. Обернулся, посмотрел на Максима. Тот стоял в шаге позади и с любопытством рассматривал собачонку.

– Щас, – Лешик вновь исчез.

 «Короткий отдых не помешает», – подумал мужчина, подошел к берлоге, заглянул. Под метровой толщей снега виднелся люк автомобиля. Еще ниже – салон, по всем параметрам микроавтобуса. К люку приставлено, что-то наподобие лестницы. Лешик позвал:

– Спускайтесь сюда.

– Что, полезем? – Андрей посмотрел на сына.

Мальчик кивнул.

Из нутрии бусик освещался тусклым потолочным плафоном. В салоне было сумрачно, тесно, мусорно, пахло мочой и собачьим дерьмом. На две трети кузов занимали коробки, часть из которых была вскрыта и подрана. Повсюду валялись обертки от чипсов, печений, сухариков, шоколадных батончиков, обрывки картона, пустые бутылки из-под газировки.

– Извиняйте, гостей не ждали, – конфузливо лыбился Лешик, – будете «Читос»? Он мне больше всего нравится. – Парень перегнулся через передние спаренные пассажирские сиденья, достал начатую упаковку с улыбающимся до ушей гепардом, зацепил горсть сырных шариков, сыпанул себе в рот. Предложил угощение гостям.

– Спасибочки, – Андрей принял дар, попробовал, передал Максиму. Аппетитный хруст разошелся по сумрачному бусику. Лобовое и боковое стекло с водительской стороны были завалены снегом. А вот правая дверь, по всей видимости, приоткрывалась. Так как спрессованный снег отступал от нее на полметра. Андрей предположил, что за ней туалет.

– Мы тут с Багданом застряли, – Лешик взял с сиденья новую упаковку, отдал Андрею. Рассказывал, время от времени закидывая в рот шарики, – ни одна сука не остановилась. Их тут и так мало ездило, а со снегом вообще швах. Проезжал «батон», я ему чуть под колеса не кинулся, Богдан в борт пнул – пох. Умчался, только снегом закидал. Ага, – криво усмехнулся парень. – А потом тачки и вовсе перестали ездить. Эй, малой, – Лешик вытянул длинную кадыкастую шею, заглядывая за Андрея, – «фанту» хочешь?

– Да, – донеслось из хрустящего сумрака.

– Сзади во второй коробке справа возьми. Я хавчик, по местным «чипкам» развожу, – снова переключился на Андрея, – но на самом деле я блогер. Может, слышали о «Лешике-форэвчике»? – У меня свой канал на «ютьюбе», семь тысяч двести пятнадцать подписчиков. Было раньше, сейчас не знаю. Инет, связь все гавкнулось. Я на гору поднимался – пох. Чтобы зарядку на мобиле сберечь, зарядил от прикуривателя и выключил. Время от времени врубаю, но глухо. Богдан ушел, он грузчик, коробки таскал, я – за рулем. Заколебался он, в общем, здесь сидеть, и Пуфик достал. Бага хотел его выкинуть, я не дал. Тогда Бага сказал: «Выбирай – я или он». Я знаю, почему он так сказал – у него сигареты кончились. Его ломало без них. Злым стал. В общем, он ушел. Я остался, жалко добро было бросать, да и надеялся, что все это дерьмо ненадолго. А когда прилично подсыпало, понял, что хрен там и надо выбираться. Уже до поворота дошел. Смотрю, а дальше по дороге волчара. Стоит и снег нюхает. Пуфик залаял, волчина харю поднял и на меня уставился. Злющая такая мордаха. Ну, я назад. Запрыгнул в бусик, дверь закрыл, смотрю, идет сюда. Подошел, стал все обнюхивать. Поднялся на лапы и в окно, скотина, зырит. Ну и натерпелся я тогда. Волчара ушел. Вернулся на следующий день с дружбанами. Два дня меня сторожили. А я че? – Лешик мотнул головой на коробки, – хавчик есть, пить есть, чего еще надо? И не так холодно, а под снегом еще теплее, – парень скрипуче хихикнул, – когда сплю, коробками укрываюсь. Ложусь на сиденья, Пуфика под бок и супер. Утром кастрик запаливаю. У меня там наверху, сейчас снегом закидало, железная крышка от ящика. На ней жгу. За ветками в лес спускаюсь. Правда, сыкотно, но что поделаешь. В общем, кофе, чай всегда, пожалуйста. Короче, решили с Пуфиком здесь переждать, когда снег растает. Он же растает? – на этом месте Лешик  прервался и пристально смотрел на Андрея.

– Конечно, растает, – хмыкнул Андрей, кивнул на коробки, – чего еще есть?

– Печенья, хлеб, сахар, мука, чай, кофе, баранки, сладости всякие, газировка, даже в какой-то коробке киндер-сюрпризы. Много чего и главное, – Лешик поднял брови и доверительно посмотрел Андрею в глаза, –  долгоиграющее.

– Здорово, – Андрей кивнул, – а с нами немного поделишься?

– Ну, да, конечно, возьмем, сколько сможем унести. У меня, правда, нет рюкзака, так по карманам распихаю. Идти недалеко, «Сахытчи» в километрах пятнадцати. Я бы и сам, кабы не волки. Вряд ли Богдан дочапал. Он обещал, как доберется, кого-нибудь за мной пришлет. Никто не пришел, – голос у парня погрустнел, да и сам он весь как-то подсдулся. Помолчал траурно, затем заговорил вновь уже на подъеме, – а у вас, вон, винтуха и сами вы, смотрю, снаряжены на дальняк. Может, прямо сейчас и двинем?

– Да-а, – неуверенно заговорил Андрей, – только нам это… Снег рыхлый, глубокий, а у тебя снегоступов нет, далеко не уйдешь. Да и одежка у тебя тонкая, замерзнешь. А песика своего куда денешь? С ним никак.

Лешик посмотрел на Пуфика. Тот, словно понял, что речь о нем, поднял голову, высунул язык и большими блестящими глазами уставился на хозяина.

– Я его не оставлю, – промямлил парень, – иди ко мне, – похлопал себя по колену. Собачка радостно завиляла хвостом, ловко запрыгнула, лизнула Лешика в губы, улеглась, затихла под доброй рукой хозяина.

– Ты не отчаивайся, – подбадривал Андрей, – мы дойдем до твоего «Сатыхчи» и кого-нибудь пришлем. Тоже с винтухами, с запасными снегоступами и с теплой одеждой, а то и вообще на снегоходе приедут. Ну, так что, поделишься? Тебе одному эту гору за век не сточить.

– Берите, – грустно и безразлично проговорил Лешик, продолжая гладить Пуфика.

– Па, – прошептал Максим, принимая из рук отца упаковку с сушками, – здесь лес внизу. Я знаю, как сделать снегоступы. Рашид научил. Может…

– Ш-ш-ш, – прошипел Андрей, – продолжил ковыряться в коробках. – Он все ровно замерзнет, – передавал сыну упаковку со сникерсами, – видел его кроссовки, толстовочка – курам на смех. А собаку куда денем? Ничего, подождет.

Андрей набил провиантом рюкзаки под завязку. Взамен оставил три коробки спичек, две свечи, шерстяные носки и кухонный нож.

Расставались грустно. Лешик совсем сник:

– Вы только обязательно скажите, что я здесь и жду помощи. Про волков скажите. Одному пиндец, как грустно. С ума можно сойти. Борща хочется, пельменей…

– Конечно, скажем, ты главное береги себя, особо не высовывайся. За тобой придут. Дня через четыре, пять придут. Идти по глубокому снегу, офигеть, как трудно даже на снегоступах. Сам точно не дойдешь.

Лешик понуро кивал. Он вылез наверх вместе с Андреем и Максимом, смотрел, как они привязывают к ногам снегоступы.  Выглядел он жалким. Снизу из бусика тявкал Пуфик.

Отец с сыном не спеша шагали по рыхлому снегу, которого нападало за ночь сантиметров десять. Приблизились к повороту, когда сзади послышался свист и крики. Обернулись. К ним бежал, спотыкался и падал Лешик. На его ногах болтались какие-то плоские штуки.

«Твою ж мать», – выругался Андрей.

– Стойте! Подождите! – кричал Лешик поднимаясь. Пробежал шагов пять, снова упал. Андрей отметил, что передвигался парень довольно-таки резво. То, что болталось у него на ногах,  этому способствовало. В руках он держал сверток. «Только не Пуфик», – взмолился Андрей.

– Я… – задыхался Лешик, когда приблизился вплотную, – я с вами.

Пока он бормотал и отдувался, Андрей рассматривал его снегоступы, сделанные из крышек от ведер с гречкой. Продырявленный пластиковый блин диаметром сантиметров сорок был примотан проводами к ногам. Джинсы от таявшего снега начали мокнуть и темнеть.

Андрей тяжко вздохнул, посмотрел на Максима. Тот робко заулыбался, кивнул. Мужчина подумал, что заботы прибавится, поджал губы, кивнул в ответ.

Сверток лежал рядом с Лешиком и не шевелился. В дыру просматривался «читас». Андрей выдохнул. Но с песиком встретиться все же пришлось.

Они вернулись в убежище, чтобы подготовиться к дороге, точнее, подготовить Лешика. Выдвигаться было решено на следующий день утром. К этому времени высохли джинсы. На ноги под кроссовки Лешик натянул подаренные шерстяные носки. Еще одну пару продырявил под пальцы и одел на руки. Пятки смешно топорщились над косточками. Кроссовки утеплили мятым картоном, сверху замотали полиэтиленом и все закрепили скотчем в несколько слоев. Вокруг талии обмотали блогера вспененным чабанским ковриком и также зафиксировали липкой лентой. К бейсболке сзади полукругом приделали картон, чтобы защитить затылок и уши от ветра. После всех подготовительных мероприятий Лешик походил на пугало огородное.

Он предпринял робкую попытку уговорить Андрей все же взять собачонку. Предложил из коробок соорудить что-то наподобие рюкзака. Андрей отказался наотрез.

– Лешик, сам-то дойди. Ты, дружище, не представляешь, как это тяжело. С тобой намучаемся, а Пуфик добьет.

За собакой Лешик твердо решил вернуться, как только сможет. Насыпал в большую коробку сухарей, печенья, арахиса, покрошил шоколадных батончиков. В пластиковое десятилитровое ведро из-под гречки налил воды. Корма, судя по размерам собачки, должно было хватить никак не меньше чем на месяц.

– Пап, – заговорил шепотом Максим, когда вдвоем разбирали коробки с продовольствием, а Лешик копошился в кабине, – может, все же сделаем ему нормальные снегоступы?

Андрей замер с пакетами в руках, внимательно посмотрел на сына:

– Здорово, что ты можешь делать снегоступы, но давай с этим повременим. У него свои есть и они вроде ничего так. Разломает, тогда вернемся к этому разговору. А то как-то некрасиво получится.

Лай Пуфика был слышен даже сквозь закрытый люк, засыпанный снегом. Чтобы не потерять место, Лешик на скальном откосе сделал засечки.

Стоило Максиму взглянуть на блогера, как у него тут же растягивались губы в улыбке. Только Лешику явно было не до веселья. Шел он угрюмый, молчаливый, с картонной коробкой за спиной, с лямками из ремней безопасности. Внутри вместо песика нес продукты. Лешику Андрей срезал подходящие по длине палки, на конце под сучком закрепил пластиковые крышки от банок.

Дорога свернула за скальный выступ. Стало видно, как она петляет и поднимается к перевалу. Повсюду лежал снег. Андрей привык к нему и молился об одном, чтобы не пошел дождь.

        Он увидел это первым. Сначала счел за игру воображения, за визуальный обман, галлюцинацию. Остановился, громко прошептал:

– Тихо.

Шествующий следом Максим остановился не сразу. Хотя ранее, еще в доме Махти обговорили и заучили условные сигналы, которыми будут пользоваться в дороге. Обсуждали, что надо быть внимательными – опасность подстерегает повсюду. Если бы не шепот отца, он так бы и шел, не замечая поднятой руки. В эту самую минуту Максим смотрел вниз на заснеженный склон с засыпанными на две трети елями и думал, как, наверное, здорово петлять между ними на снегоходе или соорудить среди ветвей шалаш.

Лешик же вообще понятия не имел об условных сигналах, смотрел себе под ноги и думал о будущем. Шел замыкающим и предупреждающего шепота не услышал. Он с ходу налетел на Максима. Они повалились.

– Тихо, – заскрежетал Андрей,  устремил яростный взгляд на раззяв.

Затем снова вернулся к бугристой дорожке, которая, не спеша, тянулась в их сторону. Складывалось впечатление, кто-то объемный перемещается под снегом.

– Сюда оба, – прошептал Андрей. Скоро они все следили за снежным валиком, примерно, метровой ширины и двухметровой длины.

Явление вызывало страх и недоумение. Андрей подумал: «Хорошо, что нет Пуфика. Гавкни он сейчас, неизвестно, как бы отреагировало это нечто. Кальмар, а теперь эта хрень. Может, из-за снега? Одна аномалия тянет другую?».

Максим прижался к отцу.

– Тихо, тихо, – прошептал Андрей.

Бугор, не спеша, двигался по дороге, рыская из стороны в сторону, временами останавливался, будто прислушивался или принюхивался, затем полз дальше. Андрей стянул зубами варежку с правой руки, плавно убрал в карман. Снял с плеча ТОЗ.

– Может, отойдем в сторону? – прошептал Лешик.

– Нет, ждем, – также шепотом ответил Андрей, приставил приклад к плечу. Всем стоило немалой выдержки, когда нечто проползло слева от них буквально в двух шагах. С такого расстояния отчетливо виделось, как снег приподнимается, рыхлится, пропуская под собой двухметровую сардельку, и снова опадает, оставляя за собой вздыбившийся след.

Когда нечто отползло метров на пятнадцать, Андрей выдохнул и обнаружил, что кроме Максима, к нему прижимается и Лешик.

– Ну, все, – мужчина отступил, повесил на плечо ружье, – хрень уползла и слава… – он умолк на полуслове. Бугор остановился. Троица вмиг обездвижилась, словно взглянули в глаза Горгоне. С минуту ничего не происходило, затем снежный валик зашевелился и продолжил удаляться параллельно их следу.

– Она нас слышит, – прошептал Лешик, а что если Пуфик залает?

– Не бздехай, – Андрей провожал бугор взглядом, – твой бобик под защитой немецкого автопрома.

Они изображали статуи еще некоторое время. Андрей думал: «Услышала с пятнадцати метров. И она охотилась. Скотинка не маленькая».После того как нечто скрылось за поворотом, скитальцы продолжили путь.

 Через час прекратился снег. Рыхлый он проваливал в себя снегоступы. Как ни странно, Лешика самопалы утопали меньше, чем их спецовые, но скользили. На подъемах и спусках он сильнее налегал на палки. Шли медленно, часто останавливаясь на передых.

Лешик случайно палкой порвал на кроссовке скотч. Сообщил об этом не сразу. В дыру набился снег, растаял и намочил стопу. Нога стала мерзнуть. Пришлось остановиться, срезать скотч, менять носок, снова все заматывать.

В этот день прошли мало. Оборачиваясь, Андрей видел перевал, за которым примерно в шести километрах остался под снегом дожидаться  своего хозяина Пуфик.

Глава 6. Очаги

Спали на еловых лапах, благо за ними лезть не пришлось. Нападавший снег укоротил деревья метра на три. Из-за чего лес стал густым, пышным, местами не проходимым с объемными белыми шапками. Как и прежде шли по дороге. На ночлег и перекусы спускались к деревьям. У костра вели разговоры. Лешик рассказывал о себе много и с удовольствием. Блогерская натура брала свое. При этом он оказался покладистым, добрым малым. Проблем в психологическом плане Андрей с ним не видел. Напрягала его беспомощность и не подготовленность. Кроме того, в своей одежонке он вечно мерз. Приходилось на ночлег укладывать Лешика посередине. Просыпаясь, Андрей боялся услышать его кашель. Теперь парня не бросишь, случись что, и тащить придется.

Лешик говорил:

– Я раз сто ездил. За той вон горой речушка и над ней магазин у дороги. Село домов на пятнадцать – маленькое. Я к Сангиши пойду сразу. Классный мужик, обязательно поможет и винтуха есть.

Снег шел всю ночь и следующий день. Когда прибыли на место, ни магазина у дороги, ни домов, ни речушки не увидели – заснеженная пустошь. Лешик топтался на месте, таращился в белую гать и выглядел растерянным. Он же сто раз… Если бы не дымок из-под снега пошли бы дальше. Еще два тянулись чуть в стороне. Лешик подбежал к оцинкованной трубе, наклонился и, щурясь от дыма, крикнул в нее:

– Есть кто дома?

Никто не ответил.

– Эй!! – заорал парень, низко наклоняясь к дымоходу, – отзовитесь есть…

Он недоговорил, отступил и закашлялся. Глаза слезились.

А в следующую секунду сзади послышался громкий голос:

– Уважаемый! Кого надо?!

Путники обернулись. В метрах десяти из снега по пояс торчал бородатый мужчина в синей болоньевой куртке с копной темных волос. Рядом торчал ствол ружья.

– Здрасти, – заулыбался Лешик, направился к сельчанину, – я с Сангиши хочу поговорить. Можно?

Секунду – другую мужчина колебался, затем произнес:

– Только ты один. Вы тут ждите.

– Лешик, мы пойдем, – сказал Андрей парню, – ты пришел куда хотел, дальше давай сам.

– Не уходите, – попросил блогер, – может, чего теплого для вас выклянчу. Сангиши мировой мужик.

Со своим картонным ранцем он исчез под снегом вслед за сельчаниным.

– Не слабо засыпало, – проговорил Андрей, окидывая взором горную долину, – а где-то там, – взглядом указал себе под ноги, – речка течет. Так жить можно. Тишь, да гладь, да божья благодать.

– Да, – подтвердил Максим.

Некоторое время они стояли молча, ждали попутчика, рассматривали белые дали. Андрей надеялся, что местные поделятся вязаными носками, к примеру, варежками меховыми, куском шкуры для ночлега,  может, сыром. Даренный Махти они уже съели.

– Еду вот только где брать? – Андрей продолжил начатый ранее разговор.

Прошло примерно минут десять, а Лешик все не появлялся. Тревожное предчувствие заворочалось в груди. Андрей посмотрел на люк – небольшое углубление в снегу, совсем не заметное.

– Может, пойдем? – предложил он, – Лешик все равно останется, ему за Пуфиком возвращаться.

– Да, – неуверенно проговорил мальчик, – с ним весело было. Может, еще минутку?

– Ну, – Андрей неопределенно качнул головой, – если только минутку.

Крышка лаза вдруг откинулась и на поверхности появился куцый блогер. Долговязый в короткой одежде, что по рукавам, что по ногам он показался жердиной. На голове вместо яркой бейсболки была нахлобучена остроконечная с меховым подворотом шапка. А летние кроссовки сменили высокие полиуретановые сапоги с широкими голенищами. Лешик шел торопливо, проваливаясь в снегу. За его спиной из люка по пояс выглядывал все тот же бородач с ружьем и еще кто-то смуглый в папахе.

Лешика было не узнать не только по одежде, он переменился в лице. Был серьезен и напуган:

– Пойдемте отсюда, – проговорил блогер, поравнявшись с Андреем. Не останавливаясь, продолжил движение, загребая снег голенищами.

– Макс, пошли, – мужчина помог сыну встать, легонько толкнул перед собой. Шел последним и ощущал, как зудит спина с затылком в предвкушение пули. Он ссутулился, и время от времени смотрел назад. Когда обернулся в очередной раз, люк уже был  закрытым, лишь дымок тянулся над заснеженной равниной.

– Да постой ты. Остановись, – Андрей догнал улепетывающего Лешика, дернул за руку. Только сейчас обратил внимание, что парень без своего картонного ранца. Также заметил, что телогрейка, ватные стеганые штаны армейского сэсэсэровского образца на нем грязные, а правый бок в засохшем навозе.

– Отойдем дальше, – не оборачиваясь, просипел парень, вырвал руку.

– Да в чем дело? – Андрей поравнялся с ним, заглянул в раскрасневшееся напуганное лицо.

– Через семнадцать уже шестнадцать секунд начнут стрелять.

– Они люк давно закрыли, – сказал Андрей и на всякий случай обернулся – чистое поле.

Лешик рухнул в снег. Несколько минут переводил дух, после чего поведал о своих злоключениях:

– Бармалей сразу взял меня в оборот. Как только спустились в дом, приказал, чтобы я снял коробку. Я было заупрямился, говорю, мол, мне нужен Сангиши, только с ним буду разговаривать. Бородач как влепит ногой мне по яйцам, я и забыл, как дышать. Схватился за омлет, на пол рухнул, а он с ножиком подкатывает, скалится, думаю, пиндец. У них ходы прорыты от дома к дому. Широкие такие в рост человека и даже выше. Темно в них. Ну так срезал абрек лямки, коробку забрал, раскрыл и присвистнул. Надо думать, прифигел от изобилия. Тут слышу, дверь хлопнула, в дом кто-то зашел. Я сначала хотел, чтобы это Сангиши оказался, а потом смекнул: если он меня узнает, то и про бусик с товаром прошарит. А я че-то уже перехотел оставаться. Думаю, расскажу – заставят вести туда, а там кончат – лишний рот, как говорится, обуза. В общем, зашли двое – мужик толстый, здоровый, с рожей наитупейшей и тетка горбоносая. Стали на своем калякатьь. Тупой молчит в основном горбоносая с абреком бла-блакали. Я их раньше не видел. Привез, отвез и адьюас-диас. Но на всякий случай кепарик на глаза надвинул. Они сначала говорили нормально, а потом бармалей начал кричать и махать руками, тыкать в меня пальцем. Тетка на него тоже накатила. В общем, если бы не она хрена с два меня выпустили. Либо на котлеты пустили, либо в рабы прописали. Ага, тут и такое случается. Походу тетка авторитетнее оказалась, пальцем все наверх тыкала и по горлу водила, типа и вас тоже тогда кончить придется. Короче, судили, рядили, под конец бородач оскалился и куда-то свалил. Вернулся с этим говнищем, – Лешик поднял руку, демонстрируя бок с засохшим навозом, – сказал, что они порядочные люди и меня не грабят, а меняются – мою жрачку на теплую одежду. Сапоги никак не хотел давать. Тетка его даже ударила по спине, чтобы не жилился, сука. Кинул в меня он этими сапогами, сказал, чтобы быстро переоделся. Обыскал мои карманы, мобилу, кошелек забрал, жвачку там…, – Лешик махнул рукой. – Я уже думать забыл о Пуфике, самому бы живым уйти. Испугался, что вы меня не дождетесь, свалите. Напяливаю штанищи, а они холодные, знать из сарая притаранил. Бедные яички, то отбивают, то замораживают. Оделся я, стою. Бородач херак мне леща увесистого, аж кепарь слетел. Думаю, он злился, что тетка с жиробасом не отдали меня ему поглумиться. Ага, у него на харе такой маньячек проскакивал. Подобрал, значит, абрек бейсболку, сорвал картон, на себя примерил, потом подходит, козырьком в лоб мне уперся и шипит так по-козлиному: «Нас тут со стволами полсотни, сунетесь – кончим за раз. А расскажешь кому, что мы здесь, найду, язык отрежу и в жопу засуну». Конечно, я поклялся и мамой, и папой. Тут снова тетка входит, в руках этот шапец вертит, дает мне и на выход. Погнал меня бородач, значит, то пинком, то кулаком в спину сунет и все шипит: «Убью, скотина, если расскажешь кому и своим скажи, что их тоже убью». У меня яйца более-менее отошли, уже и по лестнице, и бегом могу. Открывает абрек люк, говорит, через две минуты, чтобы мы испарились, иначе стрелять начнет. Остальное вы знаете, – закончил Лешик. Расстегнул ширинку, залез рукой и стал что-то там щупать в ватных штанах.

Обмен оказался неравноценным. Лешик выиграл больше остальных. Неважно, что негостеприимным жителям «Сахытчи» его свобода и ватная подстилка из-под овцы ничего не стоили, однако для самого парня что одно, что второе – дар бесценный. Андрей в этом размене считал себя проигравшим. Он надеялся сбагрить балласт селянам. Теперь оставшийся провиант придется делить на троих. Впрочем, Максим был рад снова видеть веселого и говорливого товарища. Несмотря на приличную разницу в возрасте, они общались на равных.

Лешик застегнул гульфик, поинтересовался, куда теперь идут. Не в смысле конечного пункта, а о планах на ближайшую перспективу. Узнав, что направляются к федеральной трассе, хлопнул себя по ляжкам и поведал, как срезать приличный кусок – сто раз ездил. Предложил идти через перевал. Там раньше грунтовка была. Через два села, по мосту через реку, мимо метеостанции выходила она на «федералку» возле «Лукойловской» заправки. А чуть дальше по трассе двухэтажное кафе «Ашот» с большой парковкой.

Они снова шли. Шли трудно, медленно. Без снегоступов Лешик утопал в снегу и потел, как лошадь. Первым делом, когда достигли леса, нарезали подходящих ветвей, и Максим, наконец, смог применить навык по плетению снегоступов. Под вечер вышли на небольшое плато. Лешик осмотрелся и с полной ответственностью заявил:

– Село здесь, прямо тут, – рукой указал на девственно-чистый снег. Долго всматривались, выискивая дымок либо намек на лаз. Ничего. Двинулись дальше. Андрей шел первым. Снег под его ногами вдруг разверзся. С белыми комьями, под треск досок мужчина провалился. Больно упал на что-то твердое и ребристое. Сердце бухало, как и должно в подобных случаях – тяжело, сильно. Без резких движений, прислушиваясь к боли в правом боку, вглядываясь и принюхиваясь к полумраку, он поднялся на колени. Свет пасмурного дня робко проливался в проломанную крышу. Глаза, непривыкшие к резкой смене освещения, видели лишь, что под дырой – коровий скелет и бросившихся врассыпную мышей. Пахло гнилой соломой, навозом и еще чем-то сладковато-нехорошим.

– Пап! Пап! Ты как?! – сверху раздался испуганный громкий голос Максима.

– Отойди, свалишься, –  Лешика оттаскивал мальчика от края.

– Отстань, – сопротивлялся Максим.

– Все нормально, Макс! – крикнул Андрей вверх. – Тут какой-то сарай… Ты не кричи и отойди от дыры.

Он подобрал ружье, снял с предохранителя. Затем достал из кармана зажигалку. Огонек вспыхнул полудохлой козявкой. В поредевшем сумраке каменного сарая, поделенного на клети, мужчина увидел распахнутую дверь, за ней спрессованный снег и в нем темный, узкий проход, в который можно было пролезть разве что на четвереньках. Андрей трудно сглотнул. Надвигается ночь, скоро придется искать место для ночлега. Заснеженные горы и долина голые.

 Не считая запаха, мышей, скелета, место выглядело безопасным, если бы не дыра в снегу.

– Ждите меня! – крикнул Андрей двум головам, чернеющим в проломе. – Здесь лаз, посмотрю, куда ведет. Может, к дому. Тогда тут заночуем.

– Пап, не ходи, пожалуйста, – заскулил Максим.

– Макс, здесь никого нет. Я только проверю.

– Откуда ты знаешь, что нет? – вопрос повис в затхлом воздухе без ответа.

Андрей отвязал снегоступы, снял вещмешок, из бокового кармана достал газету, скрутил в трубку, поджог. Держа факел перед собой, полез в снежный тоннель. Темнота отступала неохотно, казалось, цеплялась за каждый выступ, за каждую вмятину. Покатые стены были отполированы. Снег под коленями утрамбован. «По всей видимости, ходом пользовались активно, пока не съели всех коров».

Ружье он волок за ремень, прикладом вперед. Факел быстро прогорал и в какой-то момент подобрался к пальцам. Андрей бросил остатки газеты, судорожно принялся доставать из кармана крафт-бумагу из-под консервов. Огонек, наконец, погас, погрузил лаз в кромешную теменоту. Мало того что тесные стенки всячески мешал вынуть оберточную бумагу, Андрей еще не обнаружил на месте зажигалку. Он испытал приступ страха. Представил себя погребенным под тоннами снега, обреченного умирать мучительной смертью.

Лег на спину, перекатился на бок, проверил карманы справа, затем слева. Зажигалка нашлась, а вот бумага не сразу. Сложенная вчетверо обнаружилась почему-то на животе под свитером. Трясущимися руками смял в трубочку, поджог. Ничего кругом не изменилось.

Секунду-другую Андрей боролся с сильным желанием вернуться, но воспоминание о снежной пустыне и надвигающейся ночи заставили ползти дальше.

В дом попал через дыру в стене. Догорающей бумаги хватило на мгновение осветить вывороченные камни, кровать, фотографии в рамках на стене, плафон под низким потолком, распахнутую дверь и черноту соседней комнаты. Воцарился мрак.

«Так, спокойно, – мысленно проговорил Андрей, сделал вдох-выдох, – я попал в чье-то жилище, скорее всего, все мертвы. Доели корову и померли от голода. У меня есть ружье. Это хорошо, но нет света. Значит, надо найти бумагу или то, что может гореть. Так…, надо идти по стене, фотки точно могут гореть». Он еще несколько секунд медлил, вслушивался в мертвую студеную тишину, после чего вытянул левую руку и сделал короткий шажок вперед.