Читать книгу: «Пригород. Стихотворения»

Шрифт:

Иллюстратор Станислав Молодковец

ISBN 978-5-4493-2638-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Здесь, где деревья выросли выше крыш …»

Здесь, где деревья выросли выше крыш —
время остановилось… и звёзды – немного ярче,
чем в том пространстве, откуда ты мне молчишь —
нет, телефон работает, как и раньше
и, даже, почту приносят один раз в день,
но твои письма ко мне, увы, не доходят,
так как ещё не написаны… только тень —
воспоминаний – что-то себе находит —
на проживание – здесь, где пустынный пляж…
дохлая рыба в пене и чьи-то ноги
в мокром песке – художественный антураж,
что заставляет задумываться – в итоге —
в том ли ты месте… туда ли тебя занесло…
Дверь открывается – на пороге с вопросом чайка —
Рыбу брать будете? – и по носу мне крылом…
а на плите кипит от восторга чайник.

апрель 16. 2018 год

«В другой стране, где нет ни книг, ни птиц…»

В другой стране, где нет ни книг, ни птиц,
где я не, что – жив, но проживаю —
в пределах обозначенных границ…
Кто за стеной живёт, увы, не знаю —
и, видимо, не очень-то хочу
об этом знать – кто дышит там, за стенкой…
поэтому всё чаще я молчу,
чтобы не стать свидетелем – подделкой —
никчёмной жизни – там – за той стеной! —
реальность перевешивает мысли
о том, что перепутал со страной,
по крайней мере – с этим местом – в смысле
перемещения… но некого винить,
поскольку – сам – пожизненно – досрочно,
то есть – вневременно, чтобы ещё пожить…
и, может, птиц послушать – внеурочных.

апрель 17. 2018 год

Апрель

1
Вот и цветы наметились сквозь траву…
вот и следы разветрились на асфальте —
после зимы… и жизнь – уже – наяву,
и переменам не скажешь уже – Оставьте! —
то есть – пускай останется так, как есть!.. —
мало ли что случится ещё в апреле…
ведь, почтальон приносит дурную весть
не потому что злой – потому что верит —
в белый конверт и лампочку под потолком,
что освещает дорогу ему в подъезде
при доставлении почты… да, и потом —
после того, как вымышленные соседи
перебирают цепочками в след ему…
как колокольчиками на размороженной клумбе,
сообщая, как будто, кому-нибудь – никому —
о наступлении новых – апрельских – будней.

2
Почти маяк – мерцающий фонарь —
на берегу – электрик был не в духе,
когда чинил… и лампочка, как встарь,
качается на проводке. Старухи
ругаются, что к дому не пройти,
когда фонарь – в другую сторону дороги…
и, если гроб придётся пронести,
то не увидишь, даже, куда ноги
поставить следом… чтобы пронести
последний долг или последний камень —
в какую ночь, что некого спросить
и показать – куда-то там – руками…
в какую сторону… и что там впереди.
Фонарь не освещает, даже, трети
ночной дороги… в медленном пути
так просто проходящих не заметить…
не распознать знакомое лицо,
не стать свидетелем рождения и смерти,
так как число неспящих подлецов
соотносимо с цифрами в конверте,
то есть – с потерями, что носит почтальон…
в кармане, в сумке – не его заслуга
в перемещении известий… знал бы он! —
чем всё кончается… Фонарь дрожит с испуга…
и продлевает длинные часы
безвременья в ночное время суток…
Никто не знает – точно – как и мы —
во что обходятся такие вот минуты.

3
В понедельник, на следующий день после Пасхи —
жизнь продолжается – как будто – ни в чём ни бывало…
почти что шёпотом – без всхлипываний и огласки…
молча – как будто – под каменным одеялом…
После Пасхи – слова, как яйца, как пирожки – навынос —
Христос Воскресе! свидетельства очевидцев,
как будто – действительно – ничего не случилось…
и в честь праздника готовы простить убийцу…
в понедельник… участники ищут своей награды —
кто что высмотрел для себя – ещё накануне —
кажется мелочь, но, будто бы дети, рады —
прянику – в виде голубя – Гули-гули…
После, когда дождём омыты уже ступени
и проходящие друг другу в глаза не смотрят —
какая-то женщина отряхивает колени,
простояв всю ночь – с тем самым местом – возле…
В понедельник, когда в другой части города
кто-то – опять – воскликнет – Христос Воскресе! —
она одна обернётся, но очень коротко…
и поспешит отправиться восвояси.

апрель 18—19. 2018 год

«В мокрой рубахе – после дождя – раскаиваюсь…»

В мокрой рубахе – после дождя – раскаиваюсь
за отсутствие зонтика, какого-нибудь прикрытия
в виде – портфеля, пакета, какой-нибудь малости…
чтобы быть сухим к назначенному событию…
но сухим не – выйдешь – спасают, увы – не зонтики
и не желание остаться – вдруг – не замеченным,
а облаков или туч разноцветные ломтики…
ну, в крайнем случае – жилище любимой женщины,
но оттуда – сухим – тем более! – только волоком,
то есть – в пакете с хорошо завязанными руками,
чтобы не рыпался… не трепыхался… голубем! —
оставался в рамках приличия, где зонтами —
всё ограничено… а ты – только повод! Повод,
то есть, пример – размноженного пространства —
в капле дождя, когда весь пейзаж распорот…
и всё, что ты может – это сказать всему – Здравствуй.

апрель 20. 2018 год

Старый дом

1
Поднимаясь по лестнице, не знаешь – что впереди.
Кто тебя – может быть – встретит… или не встретит…
кто не обнимет… и за тобой наследит,
чтобы узнать – откуда сегодня ветер…
то есть – в какую сторону новый день…
Стук незакрытых окон – лишь помогает —
вдруг осознать, что – это пришёл апрель
и – под ногами – лишь память – всего лишь память…
и, поднимаясь, припоминаешь зимнюю хлябь,
когда – по следа – откуда – куда – в итоге —
всё всем известно – кто алкоголик, кто блядь…
кто – просто гость, а кто – человек убогий —
только погреться под лампочкой, скрыть следы —
старый подъезд – не помнит – кого он принял…
сколько! – с постройки – уже – утекло воды…
и по ступенькам – всё чаще – теперь – чужие.

2
Тройное зеркало, что обрывает взгляд
на самом интересном – множит тени —
твою… другую… третью… все подряд —
в открытых створках… Длинные мгновенья
передвижения объекта за стеклом —
проснёшься ночью – видишь отраженье,
как будто кто-то не закрыл окно,
тем самым обозначив круг общенья,
определив тем самым суть вещей —
с той стороны трёхстворчатого места,
где взгляд – один – в количестве теней —
не успевает, даже, оглядеться…
теряется, как мелочь, как песок,
как та же тень, но – здесь – перед трельяжем —
в прослойках пыли, света – на висок…
становится – не взглядом, а пропажей.

3
Восвояси, то есть – откуда родом! —
жизнь переходит в другую плоскость,
то есть туда, где фонарь у входа,
как объявление – тоже новость —
для проживающих… тоже – повод —
остановиться перед прощаньем,
перед – глухим мотыльковым словом…
точно об лампочку трепыханье.
Жизнь возвращается – только после,
как через Альпы – давно – Суворов —
задницей – через измятую простынь…
медленно – с суммой пустых разговоров,
но восвояси… расшатанным поездом
или никчёмной резиновой лодкою…
но восвояси, где с раненной совестью —
жизнь – не окажется слишком короткою.

апрель 20—21. 2018 год

«Скомканные волосы прочёсываю ладонями…»

Скомканные волосы прочёсываю ладонями…
через пальцы процеживаю муть табачную,
зацепившуюся – за самые корни…
от того и выглядит всё – невзрачно,
как бы – с изнанки… с той стороны матраса,
где отпечатаны все отголоски ночи —
в мелких подробностях… и, даже, тень Алькатрасса —
не так ужасна, как профиль какой-то сволочи
между полосками в переплетениях жёсткого волоса —
так! – невозможно тонкого – до неприличия,
как в перебивках матраса – прожжённые полосы —
разного цвета… и ты среди них – для отличия —
от окружающих. Сумрак колотится временем,
то есть, минутами, спутав подушкою волосы —
явно табачные – жёлтые – в определении…
серо-седые, выложенные – не колосом.

апрель 22. 2018 год

Разговор ночью

1
Наш разговор остыл, как пепел,
осыпался с последней сигареты
прямо на скатерть… и она в ответе —
теперь за содержание. Секреты
достались ей – как будто – на храненье…
или на память – после нашей встречи,
переместившись в область сожаленья —
в ту часть, откуда дует новый ветер,
сбивая фразы с веток разговора,
скукоживая мусор на буфете,
сметая пыль с банального повтора,
что мы за всё! – за всё, за всё – в ответе…
но разговор кончается – не сразу —
не с первыми лучами, не с рассветом…
не с запахом – уже – из кухни – газа…
и не с погасшей – рано – сигаретой.

2
Ты выкинул из дома словари
ненужных больше языков и книги,
в которых кто-то что-то говорит
про бархатные ручки и интриги…
про невозможный в наше время быт,
про то, что женщины казались осторожней…
на первый взгляд! – а бабочка – летит…
и кажется, что всё не так уж сложно,
как было вечером… Бумага – не горит…
не плавится, по крайней мере – ночью…
печатный шрифт о многом говорит,
но нем покуда, ибо не пророчит —
о сбывшемся – уже… В который раз
беседа продолжается по кругу…
и всё – уже – не смысл, а пересказ,
в котором всё прощается друг другу.

3
Ты вынес за скобки – утром – ночной разговор…
сделав его пережитком… пустой деталью
происходящего… произошедшего, то есть… немой простор —
всё доказательство… припудренное печалью,
где ты – просто житель прибрежных – ещё – степей,
ибо вода уходит и скоро осень
с ворохом листьев… мыслей. Толпа детей
перемещается в школу… и выпить просят —
не приходящие – жители здешних мест,
так как предел общения ограничен —
то предлагают трубы и с крыши жесть —
за опохмел – товарообмен – привычен,
как разговор на кухне под спитый чай…
под недовольство пьяных уже соседей —
только с вопросом – Кто ты? – так невзначай…
так, мимоходом… не помня про день недели
и, даже, про день рождения Ильича! —
точно слова заканчиваются – бутылкой…
но на вопрос приходится отвечать,
чтобы потом не болело уже в затылке.

4
Ещё, наверное, немного поживу
в своей, до жёлтого, прокуренной квартире…
составлю календарь – когда умру —
когда-нибудь – потом, заснув в сортире
за чтением газеты – новый взгляд
на старый дом в процессе разговора…
с самим собой, о чём не говорят
в приличном обществе, тем более – так скоро —
пока не перепутал с верхом низ,
пока слова – ещё – как продолженье
ночной беседы… только не сердись…
ведь – ты и сам не склонен к откровеньям
по поводу сбежавшей – вдруг – жены! —
ты был ей верен, а она устала
быть прачкой… и стирать твои штаны,
и поднимать тебя до пьедестала
твоих желаний… Длинный разговор —
в финале – кофе, чай, стаканчик граппы…
и, как сказал бы классик – мутный двор…
и человек, плетущийся по трапу.

5
В плафон стучится жалкий мотылёк,
поскольку к лампочке ему не подобраться…
он от вольфрама – так! – ещё далёк,
что хочется над этим посмеяться
ну, улыбнуться – точно, ибо он —
не разобьёт стекло… или погибнет
в своей попытке… грязный – в муть – плафон
такую жертву от него не примет —
сошлётся на отсутствие тепла…
или любви – к несчастному питомцу
небесной канцелярии… стекла —
ему достаточно, чтоб выглядеть, как солнце…
и, даже, лучше – с крылышками! – но
в плафоне лампочка горит, увы, не вечно…
вольфрамовая нитка сквозь стекло
не очень согревает – лучше свечи! —
на кухонном столе… и разговор
вялотекущий, как про быль и небыль…
с печальным видом на пустынный двор
без называния – уже – пространства – где мы!
с остатками тепла – ещё – в словах…
рассказанное выглядит – туманно —
жизнь продолжается – во снах. Во снах, во снах,
скопившихся уже в углу дивана.

6
Угол дома, о который сучки трут свои задницы,
где мы с тобой расстаёмся всегда под утро —
выглядит не очень, как будто дразнится —
возрастом, штукатуркой или минутами,
что он потратил, глядя, как мы прощаемся,
расстаёмся, как навсегда – около вечности —
на остановке… с пропущенными трамваями,
где послезавтра, может быть, встретимся.

апрель 22—23. 2018 год

Ночь

…время суток, когда ты не смотришь – кто мимо балкона,
то есть, когда ты свободен от перемещенья,
от необходимости наблюдать, как вода со склона
заливает улицу, перекрывая тем самым движение
автомобилей во внеурочное время…
кто-то – действительно – спит… кто-то шепчет признания…
остановившись – вода – замерзает между деревьями,
перемывая сухую листву – наказание —
прошлого года… но звук растворяется в облаке,
что, как и ты, одиноко глядит на созвездия…
или на то, как ты дышишь в прокуренной комнате…
или как кошки сопят на ступенях – подъездные.
…это то время, когда все кончаются сроки
или – срока – вариант продолжения мысли —
о несущественном… только бегущие строки —
шанс – не растаять – внутри обозначенной жизни,
то есть, не стать совладельцем ночного кошмара,
бреда ночного… в котором ты – только свидетель —
не соучастник! – но мало, как! – всё-таки – мало
ночь продолжается… стрелки длинней на рассвете —
в перечислении – что не закончилось ночью…
и продолжается… или идёт к завершению…
кто-то всё сам это видел, то есть – воочию
и у него не остались к рассвету сомнения —
жизнь завершается там, где судьба не кончается —
глянешь в окно – фонари вперемежку со звёздами,
значит – история, кажется, так называется
то, что отмерено… но считается возрастом.

апрель 24. 2018 год

Дополнение к семейной хронике

Я помню всё, что не могу забыть —
уже – с двух лет от своего рожденья…
и всё, что помню – множится… троится…
подковой гнётся над входною дверью,
куда входил – теперь уже – полвека! —
ждал на ступенях, забывал про время,
оставшееся мне до новой встречи,
перебирал слова – почти, как пальцы,
выкручивал – костяшками навыверт…
и воробьям раскрашивал горбушку ржаного хлеба…
Перебивался сам водой и хлебом…
поскольку рано вылетел из стаи
и мог рассчитывать – лишь – на случайный завтрак,
когда случится переночевать – не на скамейке…
в парке, где качели и кукольный театр «Арлекин»,
в обнимку с бабой – без висла – со скрипкой.
Садово-парковая жизнь без продолженья,
но и без видимых причин – закончить раньше…
среди качелей, чтоб испортить праздник
идущему за нами поколенью.
Запоминание – единственная радость
доступная – пока ещё – поэту —
в добавок к ручке и листу бумаги —
никто так не изводит целлюлозу,
как жадный – до писания – подросток…
Овидий – на песке – писал слова и там их оставлял…
но то – Овидий! – не ведавший ни страха, ни сомнений,
хотя, и он, наверное страдал —
от одиночества и недопониманья —
каких-нибудь родных и сослуживцев…
В чужих краях – так! – часты разногласья
по поводу ведения хозяйства
и содержания общественного строя…
Когда находишь место, где потише —
вдруг понимаешь – всё не так уж плохо,
как выглядит при первом впечатленье.
Везде есть жизнь! – сказал святой Иосиф…
и расписался в книге посещений…
но память сокращается до буквы —
сказавший «а» – всем говорит – Прощайте! —
и исчезает, как воскресный голубь,
оставшийся без крошек для обеда —
в почти пустом – откупоренном небе —
в той его части, где чуть-чуть светлей…
и менее заметно появленье
неместного в растрёпанной одежде
и сношенных ботинках… Память сердца! —
это когда всё кажется привычным…
и всё, как будто, по своим местам —
слова и вещи, звёзды и погода,
то есть, когда – зимой – зима… весной – цветочки…
и птичий щебет – бесконечно длинный,
когда – что видишь – кажется знакомым
и можешь дотянуться и потрогать,
даже, купить и положить в карман
истёртого пальто – стать совладельцем
и наслаждаться странною покупкой…
чтобы – потом – запомнить ощущенье —
когда ты что-то трогаешь руками —
на пальцах остаётся пыль от вещи
и чувствуешь – как – кто-то это сделал —
не для тебя, наверное, но всё же…
как та дорожка с тополиным пухом,
который снова подожгут мальчишки,
чтобы увидеть – как сгорает май,
а с ним весна… Обугленные тропы…
на память остаются лишь деревья
и жёлтая трава – к началу лета.
У памяти – над жизнью превосходство,
как у судьбы – над длинной строчкой в ЗАГСе…
где чувствуешь себя каким-то лишним,
так как не знаешь, что тебе там впишут —
в какую часть пожизненного списка,
чтобы потом послушно зачеркнуть…
сдать на хранение и ни о чём не думать,
по крайней мере – о твоём происхожденье
здесь, в этом городе, где ты – всего лишь строчка
в амбарной книге – жалкий иждивенец
небесной канцелярии… хранитель
ненужных слов – в определенье жизни —
по мнению друзей, знакомых, близких
и просто обезумевших соседей,
что никогда не открывали книги
и не писали длинных, длинных писем…
и помнят – только – даты поминаний —
ничто не длится бесконечно долго,
пока итог не закреплён в чернилах…
Вода, как память, растворяет камни
и, даже, плиты на чужих могилах
не долго остаются без изъяна —
вода разносит камни, ветер – листья…
бумага это терпит, но недолго —
всего лишь – как признанье в преступленье! —
которое – ещё – когда-то – в детстве
случайно совершил… и не заметил,
став навсегда преступником… Изгоем!.. —
из-за того лишь только – что родился —
не вовремя, не к месту, спутав карты…
носил чужое имя, жил в домах,
где, даже, призраки давно не проживают,
пил воду, зачерпнув из грязной лужи…
смотрел на мир, где я был третий лишний,
пытался сохранить воспоминанья,
чтобы теперь об этом рассказать,
хотя бы так – в бумаге и чернилах —
не стать ещё одной строкой в амбарной книге.

апрель 25—26. 2018 год