Личная жизнь шпиона. Книга первая

Глава 3

Воскресный день был в антикварном магазине нерабочим, но с улицы, через витринное стекло, была видна горящая лампа в глубине помещения. Значит, Джон был на месте. Дом, где находился магазин, был кирпичным, четырехэтажным, старой постройки. Алексей Разин остановил машину на улице, прошел в проулок между зданиями и стал копаться с замком задней двери. Оказавшись в коридоре, он открыл стенной шкаф и скинул плащ. Джон вышел навстречу, это был мужчина лет шестидесяти пяти, в очках, немодных брюках и клетчатой фланелевой рубашке. Он прихрамывал на левую ногу, поэтому ходил с тростью.

– Привет, – сказал Разин. – Я думал, ты уже ушел.

– Сегодня некуда торопиться, – ответил Джон. – Пока еще светло, разбирал иконы. Из новой партии, которую в среду получили из Франции.

– Есть что-нибудь интересное?

– Всегда есть что-то интересное. Всего в этот раз пришло тридцать две иконы.

Разин вслед за Джон прошел в рабочую комнату, заваленную раскрытыми коробками и упаковочной бумагой. На подставке, освещенная лампой, стояла икона «Оплакивание» размером примерно тридцать пять на сорок сантиметров. На переднем плане тело Христа, обвитое пеленами и готовое к погребению. К его лицу прильнула Богоматерь, к ногам наклонился Иоан Богослов, на заднем плане ангелы и пустой крест.

– Любопытно, – Разин задержался у иконы. – Хорошее состояние. Кажется, конец девятнадцатого века?

– Середина девятнадцатого, – сказал Джон. – Кто был тот мастер, самый первый, который придумал для красоты покрывать иконы олифой? Сначала они блестят, как пасхальные яички, но через сто лет становятся черными. Снять потемневшую олифу, не повредив рисунок, не так уж просто.

– Сколько за эту можно взять?

– Сотен пять, если без вопросов, – ответил Джон. – У меня есть парень, который купит кое-то. Хоть завтра.

– Что за человек? Он здесь уже что-то брал?

– Нет, у нас он пока не покупал. Но я его знаю. Обычный коллекционер, американец средних лет.

– Отлично, – кивнул Разин. – Пусть в среду приходит. Поговорим. Я тут ненадолго. Когда будешь уходить, не забудь включить сигнализацию.

Разин вышел из комнаты, по железной винтовой лестнице спустился в подвал. Там в проходной комнате стояли три сейфа для хранения денег и драгоценностей. А рядом – его кабинет, где тоже был сейф, черный и большой, похожий на полированный шкаф. На стене в рамочках висели лицензии на торговлю антикварными изделиями и драгоценностями, недавняя фотография Марты, той женщины, которая официально, по документам, является законной женой Разина. На снимке ей лет сорок, но Марта, наряженная в цветастый пиджак и розовые брюки, выглядит моложе своих лет.

Он сел в кресло и постарался сосредоточиться на делах. Сегодня встреча с братьями Уилсон, которые обещали взять товар на девятьсот тысяч долларов. Они видели кое-какие дорогущие ювелирные изделия, выбрали, что понравилось, и обсудили скидки. Сверх этого ассортимента они возьмут золотые червонцы и пятерки царской чеканки и еще кое-что из золота. Братья никогда не встречаются с ним в офисе, а выбирают разные места, где немноголюдно, и откуда можно смыться, если вдруг нагрянет полиция.

По большому счету, все почти законно. Антиквар с лицензией продает свой товар за наличные. Но если надеть очки и взять с полки Налоговый и Уголовный кодекс штата Нью-Йорк, вопросы появятся, и весьма серьезные. И к братьям Уилсон, и к Разину. Сегодня они выбрали место на подземной стоянке офисного центра, в пять часов, когда на втором уровне немноголюдно. Служащих по субботам почти не бывает, а те, кто бывает, к этому времени уже разъезжаются.

Настораживает не место встречи, тут все по-старому. Настораживает сумма сделки – почти миллион, – Уилсоны никогда не заказывали ничего дороже ста десяти тысяч. И тут такой прыжок… Может быть, они разбогатели на спекуляциях и теперь играют по-крупному? Разин достал из сейфа чемоданчик, открыл его и несколько минут проверял, все ли на месте. Внутри были кое-какие женские драгоценности в футлярах и золотые монеты.

По привычке он присел перед дорогой, вышел в коридорчик и запер дверь. Поднялся наверх по лестнице, крикнул Полу, что уходит, и вышел на улицу. Падал редкий снег, воздух был влажный, кажется, пахло йодом. Наверное, сюда долетал ветер с океана. Он сел в машину и полчаса ехал по тихим улицам, никуда не торопясь. Остановился у магазинчика, рядом с котором стояла телефонная будка, сделал два звонка своим людям. Вернулся в машину и поехал дальше. Самые ценные ювелирные изделия Разин хранил не в магазине и не в банковских депозитарных сейфах. Для этих целей была куплена и обустроена специальная квартира.

* * *

Он вышел у старинного дома на шесть квартир. Открыл ключом дверь подъезда и долго копался с замками на первом этаже. Окна со стороны улицы забраны толстыми решетками. Он задернул шторы и включил свет. Квартира состояли из четырех отдельных комнат, гардеробной, кухни и кладовой, стены покрашены одной и той же серо-желтой краской. Квартира, хоть и была кое-как обставлена разномастной мебелью, сейчас выглядела пустой, здесь не было даже телевизора. При взгляде на эту нору становилось понятно, что здесь никто не живет.

Разин вошел в большую кладовку, где не было вещей, за исключением трех пустых чемоданов. Вытащил с верхней полки бронежилет, снял плащ и свитер. Он надел жилет поверх футболки, затянул проймы с липучками. В оружейном магазине сказали, что это последняя модель, самая легкая и надежная, которая выдержит даже пулю семь шестьдесят два из Калашникова. Он натянул сверху свитер, влез в рукава плаща и посмотрел на себя в зеркало. Со стороны не скажешь, что он пользуется бронежилетом.

Он сдвинул стеновую панель, взгляду открылся большой, в человеческий рост, сейф. Разин отключил электронную сигнализацию и вытащил большую плоскую коробку. Затем взял с верхней полки пистолет тридцать восьмого калибра, уже заряженный, и запасную обойму на двенадцать патронов. Закрыл сейф и включил сигнализацию. Он вошел в столовую, поставил коробку на длинный обеденный стол, снял крышку. В коробке хранились несколько женских браслетов с бриллиантами и сапфирами, брошки с крупными рубинами, колье с изумрудами и другие украшения, которые скоро станут собственностью братьев Уилсон. Разин проверил список и переложил драгоценности в свой чемоданчик, пустую коробку оставил на столе.

Он присел к столу, выкурил сигарету и вышел из квартиры.

* * *

До подземного гаража около часа дороги. Он оказался на месте раньше назначенного времени. Поднялась желтая загородка шлагбаума, полотно асфальта пошло вниз. На первом уровне стояло всего пять-шесть машин, Разин проехал вдоль длинных пустых рядов стояки, сделал поворот и спустился на второй уровень. Он свернул направо и поставил машину в углу рядом с дверью на лестницу для обслуживающего персонала. Дверь была металлической со вставкой из армированного стекла. У Разина был ключ от служебной двери, на третьем нижнем уровне стоял «додж», большая машина с мощным мотором, которую он подогнал сегодня утром. Это на случай, если что-то пойдет не так и надо будет уходить.

От братьев раньше неприятностей не было, но репутация у них не самая лучшая. Сегодня большая сделка и некоторые меры предосторожности не будут лишними. Некоторое время он сидел в машине. Гараж был спроектирован на четыре ряда машин, два ряда в середине и два вдоль стен. Но сейчас почти все места пусты. Вдоль средних рядов четыре колонны. В бетонных ячейках потолка, похожих на пчелиные соты, установлены тусклые люминесцентные лампы, работавшие через одну, поэтому света не хватало.

Скоро офисы закроют, после этого гаражом можно будет пользоваться еще час. Если посетитель машину не забрал, он должен будет дожидаться понедельника, чтобы ее получить. Разин постукивал пальцами по баранке, поглядывал на часы. Потом сказал себе, что волноваться не о чем. Были в его практике сделки покрупнее, и эти братья Уилсон не самые плохие парни, с которыми приходилось вести бизнес, все будет нормально.

На противоположной стороне, у стены в углу, стоял серый «шеви», за стеклом Бориса не видно, он должен страховать Разина. Чуть поодаль, в том же дальнем ряду была синяя «тойота», старенькая, с заметной вмятиной на переднем бампере, – там тоже свой человек. Запищал зуммер, Разин открыл бардачок и достал рацию, работающую в ультракоротком диапазоне. На связи был Борис.

– Прием, командир, – сказал он. – Какие новости?

– Пока никаких. Ждем.

– Скоро освободимся? – Борис вечно куда-то опаздывал.

– Вопрос не ко мне, – ответил Разин.

– У меня свидание в семь тридцать у Центрального парка. А туда еще ехать минимум час.

«Кадиллак» Генри Уилсона бесшумно выплыл из полумрака, сделал полукруг и остановился в среднем ряду у второй колонны передком к Разину. Следом показался фургон «форд», он тоже развернулся и встал рядом.

– Ну вот и братья, – сказал Разин. – Я выхожу. Оставайтесь на связи.

Он сунул рацию под кресло, оставив ее включенной. Пару минут сидел, выжидая. Наконец «кадиллак» мигнул фарами.

* * *

Разин вылез, отрыл заднюю дверцу и взял с сиденья чемоданчик, наручниками пристегнул его к левому запястью. Если разобраться, все эти тайные встречи в разных местах гораздо опаснее, чем, скажем, встреча в гостиничном номере, где можно все спокойно проверить, выпить по глотку, поболтать и разойтись. Но это трудно объяснить Уилсонам. Сколько ни говори, сколько ни убеждай, они все равно выберут для встречи темную стоянку, самый дальний пустырь, ночлежку или заброшенную фабрику, где сто лет не ступала нога цивилизованного человека.

До «кадиллака» метров пятнадцать. Разин шел медленно и осторожно, словно сапер по минному полю. Он чувствовал тяжесть пистолета в кармане плаща. Генри вылез и встал между «кадиллаком» и фургоном. Это был белый худощавый мужчина лет сорока с небольшим в серой спортивной куртке, на голове черная бейсболка, из-под которой торчали пряди длинных волос. От правой половины носа до нижней губы протянулся белесый кривой шрам, похожий на гусеницу. Хотелось протянуть руку и смахнуть ее с лица. Глаза Генри были тусклыми и неподвижными, будто мертвыми.

Распахнулась боковая дверца фургона, появились два белых парня, потоптались и встали за спиной босса. У одного из них в руке был пистолет. Братья Уилсон всегда брали с собой пару ребят с оружием и предупреждали об этом партнеров по бизнесу, чтобы не волновались. Генри помахал пятерней и растянул губы в кислой улыбке. Белая гусеница на губе ожила и зашевелилась.

Разин приблизился на расстояние шага и сказал:

– Кажется, у тебя новая машина?

При таком освещении новый «кадиллак» было трудно разглядеть в деталях, но наметанным глазом Разин определил, что машина бронированная. Боковые стекла толщиной в три с половиной дюйма, и они не опускаются, лобовое стекло выглядит совершенно темным, с характерным коричневатым отливом. Значит, неприятности, которые могли произойти, – произойдут. Но теперь нельзя просто развернуться и уйти. Уйти не дадут, ни с чемоданом, ни без него. Он опустил руку в карман плаща и выключил предохранитель пистолета.

– Тачка не совсем новая, – сказал Генри. – А ты, Эрик, меняешь машины раз в три года? Не понимаю, почему. Человек с твоими деньгами может брать новую машину хоть каждый месяц…

Разин подумал, что его люди слышат разговор, они готовы ко всему.

– Я привыкаю к своим машинам, как к друзьям, – ответил он. – А с друзьями трудно расстаться.

– Наверное, ты и с женщинами так, – сделал вывод Генри. – Не любишь расставаться. Встречаешься годами, пока вы друг другу не надоели. Ладно, давай к делу. У тебя с собой все, полный комплект? Ничего не забыл?

– Три раза проверил, – Разин приподнял чемоданчик. – Все по твоему списку, каждую вещь.

Разин крепче сжал рукоятку пистолета, так было спокойней, на минуту показалось, что все обойдется. Он покосился на парня с оружием, высокого, в синей бейсболке. Второй парень, в красной синтетической куртке, по-прежнему смотрел в сторону и держал руки за спиной.

– Где твой младший?

– Стив приболел или притворяется больным, – Генри усмехнулся. – Почти всю ночь просидели в одном заведении… Я сам себя ругаю, что его с собой потащил. Не рассчитал силы. Он хотел приехать, но я сказал, чтобы сидел дома.

– Все мы были молоды, – Разин подумал, что младший брат Стивен, а не Генри, всегда был генератором идей. Стивен моложе брата всего на полтора года, именно он продвинутый парень, который умеет делать деньги и не пропускает важных встреч, а сегодня вдруг взял и не приехал.

– А зачем эти наручники? – Генри только сейчас заметил браслеты на левом запястье и ручке чемоданчика. – Ты никогда не увлекался мазохистскими штучками.

– Времена меняются.

Генри всплеснул руками:

– Слушай… Перед тем, как начнем. Дай мне минуту. Всего одну. Специально для тебя, потрясающая вещь…

Генри открыл заднюю дверцу «кадиллака», нырнул в темноту, дверца захлопнулась. Он всегда боялся случайной пули или рикошета. Парень в бейсболке поднял руку с пистолетом, направил ствол в грудь Разина и выстрелил. Все произошло так быстро, будто эту сцену уже не раз репетировали. Показалось, что правую сторону груди ударили тяжелым молотом, через мгновение молот ударил чуть ниже сердца. Разин на секунду ослеп от боли и почувствовал, что под ногами больше ничего нет, только пустота.

Глава 4

Он упал спиной на бетон, выдернул из кармана пистолет и выстрелил в парня в красной куртке, он стоял ближе. Человек сделал два шага назад и упал. Разин поднялся на ноги и, еще не веря, что не ранен, сжал ручку чемоданчика. Он слышал, как в стороне резанули три-четыре автоматные очереди. В ответ раздались одиночные выстрелы. И снова треск автоматов. Разин побежал к машине, чувствуя головокружение. Кто-то выстрелил ему в спину, пули прошли близко, но не задели.

Он спрятался за «фордом», подождал немного и высунулся. Лобовое стекло «шеви», в котором сидел Борис, было прошито, как сито, автоматными очередями и провалилось в салон. На синей «тойоте» тоже не было живого места, лобовое стекло прострелено в нескольких местах и забрызгано кровью. Возле фургона и «кадиллака» никого не видно, если не считать парня в красной куртке. Он неподвижно лежал на боку вытянув руку, будто что-то хотел достать, но не дотягивался.

* * *

Из-за дальней колонны выглянул человек, он вскинул автомат и дал три короткие очереди в сторону Разина. Пули прошили передние колеса, лобовое стекло и решетку радиатора. Разин подумал, что пора уходить через дверь, а там по служебной лестнице на третий уровень, где ждет «додж», – иначе будет поздно. Люди Генри сместятся вправо, дверь попадет в зону обстрела, ему не дадут уйти. Он привстал, выстрелил в ответ и увидел, как человек с автоматом сделал короткую перебежку и спрятался за ближней колонной. А тот высокий парень в бейсболке побежал на освободившееся место. Разин выстрелил прицельно и не промахнулся. Он видел, как бейсболка слетела с головы, человек бросил пистолет, запутался в ногах и упал навзничь, закрывая руками голову.

Разин, уверенный, что из-за колонны появится тот первый стрелок, взял ее на мушку. Но раздалось несколько выстрелов откуда-то из темноты. Пуля обожгла левое плечо. Разин выстрелил наугад. Из-за фургона показался молодой парень в спортивной кожаной куртке, черной с белыми полосками на рукавах. Вооруженный винтовкой М-16, он встал в полный рост и прицелившись, выпустил длинную очередь.

Разин присел, прислонившись плечом к заднему бамперу машины, инстинктивно прикрывая голову руками, на него посыпалось битое стекло. Машина осела на левую сторону. Человек в куртке с полосками перебежал от фургона ко второй колонне. Разин выстрелил, но не попал. Он перезарядил пистолет. Автоматная очередь прошлась по машине, а потом выше, по бетонной стене, не давая высунуться. Стрельба затихла. Левое плечо болело и не давало руке свободно двигаться.

* * *

Казалось, что голос Генри Уилсона звучал совсем близко:

– Эрик, мне ничего от тебя не нужно, кроме чемодана. Просто отдай его и уходи. Ты свободен.

– Почему я должен в это верить?

– Ты меня давно знаешь. Я не кровожадный. Не хочу никого убивать.

Сейчас Генри готов пообещать все, что угодно, он нервничает. Камеры на втором уровне отключены, два охранника с первого этажа куплены, но выстрелы мог услышать посторонний человек – это нельзя исключать. Генри не хочет ждать, потому что здесь становится слишком жарко.

– Я отдам, – крикнул Разин. – Это не проблема. Подходи, скотина, и забирай.

Автоматная очередь прошла поверх машины. Разин сделал короткую перебежку в угол, к лестнице. Вытащил ключ, вставил его в замочную скважину и оказался на полутемной лестничной клетке. Тяжелая металлическая дверь со вставкой из армированного стекла захлопнулась. Разин бросился вниз, спустился на один пролет из трех. Остановился, услышав неясные звуки. Он выстрелил в люминесцентную лампу, висевшую на стене между маршами лестницы.

Выдержал паузу, шагнул вперед и несколько раз выстрелил на звук. Снизу прозвучало три ответных выстрела и наступила тишина. Разин стоял и ждал. Свет пробивался сверху и снизу, но ясной картины не было. Кажется, на нижней площадке, привалившись спиной к стене, сидел человек.

– Бросай ствол, – сказал Разин.

– Я уже бросил.

Голос знакомый, кажется, это Стив, младший брат Генри. Разин шагнул вперед, теперь глаза привыкли к темноте, он разглядел какого-то человека, лежавшего поперек площадки в черной луже. Другой человек, подняв руки над головой, сидел у стены. Разин спустился, подошел ближе, сунул пистолет в карман. Пнул пистолет Стива, схватил парня за воротник куртки и потянул вверх. Стив застонал, он был ранен в бок. Кажется, ничего опасного. Рукой он зажимал рану, будто боялся истечь кровью, и громко стонал.

* * *

Они спустились вниз на два пролета, Разин открыл дверь, подтолкнул Стива вперед. На последнем уровне гаража царил полумрак, машин тут вовсе не было, только серый «додж». Разин дотащил Стива до машины, открыл багажник. Вынул оттуда красную пластиковую канистру с бензином. Стали слышны посторонние звуки, это сверху спускался синий фургон. Разин затолкал в багажник Стива, который не сильно сопротивлялся, только ныл и жаловался на боль в боку. От вида собственной крови он был в полуобморочном состоянии. Синий фургон остановился в двадцати метрах, перекрывая дорогу, включил фары. Теперь водитель и все пассажиры могли все видеть.

Парни в фургоне ждали, когда прибудет Генри, он скажет, что делать дальше. Разин отвинтил от канистры черную крышку и вылил ее содержимое на «додж» и на бетонный пол. Уже через минуту подъехал «кадиллак» и еще одна машина, темный седан, который еще не попадался на глаза. Теперь мимо них не проскочишь, пути для отступления не было. Разин стоял в луже бензина и кожей чувствовал, как на нем сошлись враждебные взгляды. Он вытащил из кармана зажигалку «зиппо», откинул пальцем колпачок и крутанул колесико. Вспыхнул огонек.

В суматохе Разин не успел отстегнуть чемодан от левой руки. Поврежденное пулей плечо болело, кисть руки и предплечье онемели. Прошла минута. Генри, видимо, просчитывал возможные варианты, наконец, он вышел из машины, сделал по направлению к Разину несколько шагов и остановился. Из фургона вылезли два парня с автоматами. Они просто стояли и смотрели, что будет дальше.

– Эта зажигалка не погаснет, когда выпадет из моей руки, – сказал Разин. – Поэтому выстрел в мою сторону – это билет в крематорий для твоего брата.

– Отпусти его, – сказал Генри. – Он ни в чем не виноват. Я сказал ему караулить лестницу…

– Он только что стрелял в меня и чуть не убил.

– Ладно, Эрик… Мы дадим тебе уйти. Чемодан можешь забрать.

– Слушай, тут плохая вентиляция. Ты сам должен чувствовать. В воздухе столько бензина, что скоро все загорится без моего участия. И тогда уже ничего не исправишь. Стив сгорит заживо. Дай мне уйти на машине вместе с ним. Иначе не получится.

Генри и сам чувствовал, что все вокруг пропахло бензином, он просто висит в воздухе, как болотный туман, и до пожара один шаг или того меньше. Зажигалка может выскользнуть из руки, тогда обсуждать будет нечего. Стрелять нельзя, значит, надо договариваться.

– Делай, как он говорит, – закричал из багажника Стив. – Я не хочу тут подыхать.

– Если с моим братом что-то случиться, – начал Генри. – Я с тебя живого шкуру спущу…

Стив закричал еще громче, на высокой ноте:

– Боже, хватит базарить. Дай нам уйти.

Генри отошел назад, что-то сказал своим людям, сел в «кадиллак». Машины сдали назад, освобождая дорогу. Разин закрыл крышечку зажигалки, сел за руль и отстегнул запястье левой руки от чемоданчика. Он тронул машину, прибавил газу, проехал вдоль нижнего уровня, сделал поворот, не снижая скорости. Разин проскочил второй уровень, на выезд вела узкая полоса асфальта, впереди еще один поворот, а дальше путь по прямой, где его уже никто не остановит.

Притормозив, Разин вписался в поворот, когда перед машиной из-за угла выскочили два мужчины. Тот, кто был ближе, выстрелил из пистолета в водителя, сделав две дырки левее цели. «додж» на скорости ударил его передком, человек, сломавшись надвое, упал на капот и отлетел к стене, словно тряпичная кукла. Второй мужчина в сером плаще с автоматом наперевес замер на месте и дал очередь, но слишком высоко задрал ствол. Две пули прошили стекло наверху, возле уплотнителя, сбили зеркальце, остальные ушли в темноту. Стрелок, бросив автомат, метнулся в сторону. Разин успел повернуть руль влево, ударил беглеца углом бампера и размазал по стене кузовом «доджа».

Машина разломала желто-черный шлагбаум и вырвалась на улицу. Было уже темно, пошел дождь со снегом. Разин свернул налево, промчался по прямой, сделал несколько поворотов, путая след. Полиции у въезда в офисное здание не видно, – это хорошая примета. Улицы узкие, с бесконечными перекрестками и стоп-сигналами, надо бы свернуть на хайвей, но он, все взвесив, решил, что здесь, в жилых кварталах, безопаснее. Сейчас главное – уехать как можно дальше от места перестрелки, бросить машину, а дальше как повезет. Машина была куплена Борисом по чужим документам на полицейской распродаже транспортных средств, конфискованных у преступников, как раз для сегодняшнего мероприятия. На всякий случай Борис перекрасил “додж” и сменил номера.

* * *

Разин оказался в малознакомой части города, здесь он бывал редко. Иногда попадались нежилые дома или пустыри, остовы сожженных автомобилей. Наконец, показался крошечный магазинчик, Разин притормозил, над входной дверью увидел название улицы и номер дома. Итак, он в Куинсе, если ехать прямо, то рано или поздно окажешься в аэропорту имени Джона Кеннеди, но аэропорт ему не нужен. Отсюда до съемной квартиры, о которой никто не знал, на машине минут сорок. Полтора года квартира стояла пустой, но теперь пригодилась.

Стив отошел от испуга и стал подавать признаки жизни, он сначала робко, а затем сильнее, стучал в крышку багажника и что-то бормотал. От машины надо избавляться, полиция наверняка уже на месте. Ищет свидетелей и пересчитывает трупы. Возможно, у полицейских уже есть описание «доджа» и его номера. Темные улицы проплывали мимо, болело простреленное плечо, в багажнике ныл Стив.

Наконец Разин загнал машину в проулок между двумя трехэтажными домами. Слева были помойные баки и сплошная кирпичная стена без окон. Справа столбики и натянутая железная сетка, за ней темный крошечный дворик. На третьем этаже горят два окна, занавесок нет, но бумажные жалюзи опущены. Если пройти до угла дома с палисадником, будет улица с двусторонним движением. Прямо над ней, на высоте третьего этажа, проходит линия надземки, стоят металлические опоры, тронутые ржавчиной, над ними железнодорожные пути. По одной ветке можно доехать прямо до Манхеттена, по другой до Джамайки, района, где редко встретишь белого человека, туда не ездят туристы, там часто стреляют.

С интервалом в несколько минут по путям с грохотом проходил поезд метро. Разин достал из-под сидения тряпку и вытер в салоне все поверхности, к которым мог прикасаться и, захватив чемоданчик, вышел из машины.

– Черт, открывай, – крикнул Стив. – Я ведь подохну тут.

Дождь со снегом не кончался. Разин встал сзади, в багажнике ворочался Стив, ему казалось, что сейчас, в эту самую минуту, решается его судьба, жить ему дальше или… Разин напрасно мучался сомнениями, по дороге сюда он уже все решил, Стива отпускать нельзя. Бросив тряпку, Разин вытащил пистолет и почувствовал приступ какой-то странной слабости и тошноты. Он не ел с полудня, у горла стоял солено-кислый комок, хотелось отойти к бакам, пусть там его вывернет наизнанку.

Стив постучал кулаком по крышке багажника:

– Хорош, чувак. Без шуток, открывай. Я задубел тут, я истекаю кровью…

Разин закурил, но легче не стало, сигарета оказалась кислой и противной. Надо было кончать, открыть багажник и выстрелить. Нельзя было после всего, что случилось, оставлять Стива живым. Разин взвел курок и минуту стоял, задрав лицо к небу. На кожу падали и таяли снежинки. Разин подумал, что не сможет, физически не сможет открыть багажник и выстрелить. Если он заговорит со Стивом или посмотрит ему в глаза, то не сможет…

Разин стоял и ждал, когда проедет поезд. Наконец послышался далекий шум, будто по асфальту катили пустую бочку. Поезд подъехал ближе, он мчался мимо, грохотал, гудели рельсы. Ждать было нельзя. Разин отступил от машины и выпустил в багажник «доджа» пять пуль, оставшихся в обойме.