Читать книгу: «На злобу дня по воле – потому»

Пролог:

Когда хочется вызывать на себя смех идеалов и мысленно долго

бежать за отъезжающим поездом. В глухую даль для обожжённых

словом мифа, своих надежд, или упав думать ещё, что не всё

потеряно. Когда розы благополучия сбиваются в кучу

самонадеянности и хотят просто глотать свои слёзы на злобу дней -

ты выходишь из того чёрного и неизвестного будущего, которого

нет. А может тебе уже это всё не интересно и только опыт предков

будоражит власть последней души на Земле. Ведь мысли ещё бегают,

а розы в руках так свежи, что их страсть медленно ложится и трогает

твои глаза мира. Им бы как вчера сесть на отъезжающий поезд и

забыть ещё чуть-чуть символической схожести мира идеала, но он

также отмер в пути и томится в глубинной форме овладения своей

жаждой жизни. Может ты страшишься и этого фривольного опыта,

хочешь отгонять мысли в своей голове также быстро, как это делает

твой друг, в нём и заискав минуты благополучия в жизни.

Городская суета отождествляет потоки стремительных надежд,

а ты переходишь которую сотню рек и всё думаешь о судьбе

народов.. Их так много соединилось внутри твоей головы сегодня и

лирическими переходами ситуативного времени всё ещё слышат они

– свою заунывную песню. Всё таят и таят, как розы благополучия на

пути к символизированию мирного будущего. Ты не был этим

поездом, а отъезжающий не стал твоей основной деятельностью на

злобу всему существующему миру. Только вороний глаз щекочет

психологическое чутьё, в котором скопилось много мыслей о

насущном города. Но в каком бы ты не жил – он прямо и скупо

приводит желаемое к тебе на ладони символа власти. Отторгнув

незыблемое правило не спешить на отъезжающий поезд и не стоять

на пустой остановке между встречным ветром, в котором попутно

слились вехи самозначительной гордости.

Об этой гордости и будет этот психологический в ритме города,

публицистический сборник поэзии. Направляющий твой мир на

точку обстоятельств, куда-то вдаль и исчезающий между звёзд

внутри непредсказуемого общества людей. Но ты их ещё не знаешь,

а твой отъезжающий уже просчитал все ходы на пути к личному

благополучию и держит розы в правой руке, чтобы положить на

твою мирную могилу. Говоря тебе о слабом чутье времени и

пожиная плоды трудов вселенского хаоса – ты притворился уже

мёртвым. Но игра не стоила свеч и новому смыслу ты веришь с

трудом, покорив ещё около тысячи километров зла. На том же

отъезжающем поезде, где-то в мысленной точке невозврата к своему

состоянию мысленного благополучия социальной совести. Её ведь

так нелегко понять, но жить с ней ещё труднее. Пока ты дышишь,

пока ощущаешь слово в своей гордо стоящей руке. Она направляет

тебя к личному символу мира, она вызывает на себя смех идеалов. И

ты выбираешь долгожданное время, а потом падаешь во тьму, в

который поезд, в который день или век. Он сумрачно отъезжает и

только дым от колёс виден за поворотом твоего осознаваемого

движения цветов и стен непререкаемой точности этого цветного

мира. В нём ты сам изобразил себя, как парящий идеал или

собственный образ ускользающего будущего, в котором нет ещё

надежд на эту жизнь. Но такт и символизм человеческого мышления

всё ближе и ближе сводят тебя к этой Земле. Перенося за глухую

даль совестливое отображение надежд на пересекающиеся линии

страха внутри тебя самого. А ветер обдаёт движением своего тела

твою душу и ускользает за поворотом смысловых надежд.

Глоток из преисподней

Не вылепить с плеча – своей игры,

Что хочет обгонять – слепое время,

Ей дать одну медаль и ту – взаймы

Не страшно, к слову – выжимая рай.

Но этот горб опять спадает – с краю

И тяжко тянет – в гиблые места,

Одним идти – по тротуару счастья,

Другим – нуждаться в почести истца.

И в этот день – не меркнущей надежды

Я вновь бегу оглобли – в страх судьбы,

Я их несу – от утоления быть бы

Одной из прошлых казней – до весны.

Весь день глоток неясного – веселья

Играет между стен – каприза сном

И дует ветер мужества – о том

Превратном теле – незабвенно глядя.

На сон во мне – ты отражаешь вид,

Он – утончённый, сгорбленный от раны,

Но этот день, увы, притравлен с ним,

И что – то хочет высмеять – опять.

На дне воркует оттепель – для завтра,

Она не знает – было ли веселье,

Но этот воздух, как глоток похмелья

Беру в объятья – ложной суеты.

И там несу, чтоб обратить года

Внутри прекрасной почести и – славы,

Что сам того не зная – был бы рад

Ты ими создавать – прекрасный сад.

Для жилы утончённого – веселья,

Для райской кущи – между стен ума

И только ток восторга – нам до дна

Не воздаёт искусственные – звёзды.

Они – блуждают в римском Колизее,

Они – застыли между страхов смерти,

И только ты – глотком их узнаёшь,

Как воздух давней участи – в глазах.

Открыли этот рай – прискорбно люди,

Отдали свой глоток и между – вида

Всё судят то прекрасное – начало,

Где воздух был вдали – упорных гроз.

Из преисподней изливало – чудо

То миром слитой выжимки – на утро,

Одно фатальной повести – отродье

И то – прискорбно в умысле за нас.

Неясно будет живо ли – оно,

Не видит сон проклятья – от науки,

Где твой глоток ползёт – от этой скуки

И хочет стать упорнее – в глазах?

Он только ждал искусственное – жало,

Им сам, впиваясь между стен – проклятья,

Чтоб стать живым и в том прекрасным – адом

Всё понимать, как личности – мечта.

Застыло в смерти между

Застряло, как не пройденный игрок,

Застыв – опять, и где – то от порока

Завидуя своей причине – в нас

Забыло одичание – от глаз.

Не вышло чуда – в дерзости нести,

Чуть слышно окунулось – между нами

Одно деяние и стало – помогать

Идее вольной участи – летать.

Под сим пером – осунувшись немело

Застывшее под чудо – человека

То общество, что снова в нас – смотрело

И смертью ожидало – в небе рай.

Из нечто укорительного – в смерти

Оно несло свои притоки – жажды,

Но смутно представляя в том – одну

Остыло в сущей подлости – за этим.

На образ смерти – снова положу,

Застряв от слов смущения – со скуки

Твой образ обязательства и – муки,

Что так теплеет – между страха снов.

Он чуда ждёт и в этом – оперение,

Он выждал счастье в обществе – ещё,

Когда прошло внутри – одно мгновение

И стало тихо – от соблазна слов.

Но смерть не видит чудо – от порока,

Она стоит и смотрит в нас – смущаясь,

Что мы не знаем чувства в теле – срока,

Что там давно забыто – сном прощание.

Весь этот день оставил – сожаление,

Создал тот чуткий образ – идеалов,

Но смотрит в час от общества – застыв

Внутри порока счастья и – веселья.

Где твой остывший чести номер – взгляда,

Как совесть сожаления – от смысла

Всё вышел внутрь, смотря и этим – надо

Идти за солнцем вдаль – обратно к людям.

Что хочешь ты иметь, и что – застыло

На том притворном образе – проклятья,

Где смерти вдаль виднелись – очертания

И стало поздно умирать, где надо?

От этих черт застывшего – веселья

Ты мечешься и словом – ждал напрасно,

Ты видел сон прекраснее, что смерть

Над чёрным очертанием – за счастьем.

Ей вышел срок о том, в котором было

Исчадие иметь – притворный искус

И им вилять для испытания – в мире,

Что сном смотреть в вину – её проклятья.

Где ты стоишь и жало этой – петли

Не образ слов и не пролитый – полдень,

А только шанс достать – до звёздной глади

Среди веков – от чувства этой знати.

Не серым сном, не испытанием – вида

Ты сам не видел смерти близко – миру,

Но стал в надежде слов – её кумиром,

Как форма философской – в том боязни.

Заискиваешь между стен – причины,

Её ведя от общества – из сплетен,

Но ты один, в том счастлив и заметен,

В застывшей части смерти – между нас.

Высокие стены раздора

Насколько невнятно ты вышел – ему,

Проклятому смелостью формы – уму,

И там, оставаясь – искал перелёт

От тождества мысли – обратно во тьму?

Не стало причины от личности – той,

Ей слово раздора – не вняло покой,

Но что – то отыщет – в немыслимой тьме

И видит оттуда, как будто – в войне.

Ты стал этим роком – над смелостью жить,

Всё ждёшь свой проклятья – странный изгой,

Где он породнится – над вольной тоской,

Где будешь стареть – в обещании счастья.

Себе ли, от личности в страхе – иметь,

Себя от критичного возраста – мысли

Обратно во тьму – для дозора хранить

И ждать обещание сцепленной – маской.

Так видит раздор – по готической тьме

Твой общий источник – внутри перелива,

Он слову тяжёлый и в обществе – мне

Ведёт обещание в смерти – ревнивой.

Застыла, что пройденной маски – его

Проклятая стела, она, где и слово

Стояла в начале искусства – вокруг

Прямого раздора – от наглости муки.

Но в этом покойнике смелости – ты,

Всё ищешь надменные стены – черты,

Всё хочешь убить обывательский – искус

И снова раздаться – в противном аду.

Что чёткой главой – непременно веду,

Что знает вокруг обещания – маску

От личности сложной – над волей уму,

Над словом внутри – образованной сказки.

Ей небыль спустила твой воли – полёт,

Ты стал очертанием месяца – в теле,

Ты вжился, как общество слова – уму

И шепчешь готическим возрастом – тьму.

Она ли летает под властью – маня,

Она, что прикормленный возраста – мира,

Отчётливый призрак – для истины нам

Над нежной главой – под трудом постоянства.

Где стены сомкнули свой купол – вдали,

Они, что и небо – по серому скату -

Неявные возрасту слова – огни,

Не знающей юности – жить по закату,

Где волей остались жить – только они

И ждут эту свойскую небыль – от завтра,

От муки, что ищет претензии – мира,

Где серые своды – бегут от руин

И ищут свой путь – по затерянной маске,

Ей стало летать – необъятно легко,

Но стены раздора – всё ищут тебя,

Твой искус объятого ужаса – мира,

Где жил ты один – и опять далеко,

Где стены сошлись – в необъятной причине

По тяжести слов, где летают секунды

И странно внутри, управляя другими – идут.

Если не пробуешь часть

В странной тоске – из двоих

Небыль сложила свой – день,

В нежности видеть – свой стих,

В нём, как искусство – твой сон.

Свой, как и прошлый – за нас

В нежити, чтоб подрасти

К счастью ли личному – вдруг,

К обществу – в смысле разлук.

Если не пробуешь – часть ты,

Если под странным – клеймом

Стал обращаться, как в старости

К найденной пропасти – в том.

Этим ты страх свой – рисуешь,

В прошлом, как сломленный повод,

В разнице возраста – видеть взаймы

Точные слов обращения – к завтра.

Если не пробуешь – частью вины

Ты отгадать – изумление в толке,

Стать, как искусство для этого – долгим

Сном провидения – в медленной тьме.

Ты обойдёшь свой притворный – родник,

Свой обнадёженный слова – источник,

Вслед от которого – ты лишь возник,

Чтобы создать – свой утерянный мир.

Эта граница – под сном пирамиды

Вертится ложью и крутит – мотив,

Эта прискорбная мина – нам прежде

Стала реальностью снова, что мир.

Если не пробуешь к ней – обращаться,

Вверх или вниз, то над смертью – смотря

Ты, как и слово – над этим вращаешься

Славой ли в вечности – к части её.

Сложной не стать от повторной – причины,

Ложью не высмеять – эту примету,

Только идёшь ты по возрасту – мира,

Сам охраняя – свой казус от света.

Нам привидение видит, как чувство,

Если не сном – отражаясь за светом,

Нам не предвидится жить – этим миром,

Только глотая – от ветра тоску.

Здесь обещанию к сердцу – ответит

Малый источник, что власть дилетанта,

Он, как и впрочем не видит – примету,

Только лежит в безыдейности – прошлого.

Слову не ставит один – многоточие,

Жар идеала и в этом он – точен,

Словно над частью – скосила примета

Тайные вымыслы – в жар мудреца.

За пирамидой – не светит и льёт нам

Это внутри пародийное – чувство,

Сложно оставив фантомы – ответа

В части судьбы – безызвестности, где – то.

Посмотришь на осенний лист

Везде несмело воплощают – рай,

Ему отдавшись мудростью – за слово,

Везде идут тлетворных снов – мозги

И пробуют разнять культуры – стиль.

А ты один остался звать – любовь,

Её вину для личности, как лира,

Как шаг искусства – в малой тишине

Для той, позорной частности – ума.

Но где посмотрит твой – мотив вины,

Там, вдруг осенний лист – слетает миру,

Он жёлтый вровень – странной суете

И весь прогнил от тяжести – ума.

Ты им поговоришь – для жизни этой,

Отдавшись странной правилу – примете,

Ты видишь сон чутья – в одном поэте,

Он сам страдал – от наглости слепой.

Что вровень шла – с любовью идеала,

Что знать могла от мудрости – изыска

И в той главе – ты жизни под начало

Стал осенью лететь – под драму риска.

Стал слов слагать плохие – монологи

И в том твой свет искусства – идеален,

Он жёлтый, как листок приметы – правил

И очень злой по обществу – за это.

Приятным сном в утробе – монолога

Ты ждал свои года – от жизни мира,

Ты был один одет и в том – строптиво

Стал душу открывать – для слов и жил.

Но твой осенний лист – не тем служил,

Он был основой ветра – многогранно

И той потёртой раной – между права,

Откуда ты воспрял – ему рукой.

Посмотришь между общества – с тоской,

Затем её, как нежный квант, любуясь

Ты в нас преобразуешь – в лицах сна

И только жёлтым светом – нам весна

Одну примету видит, что и память,

Что листья слов – под идеальным ветром,

Когда от той поры – ты жил поэтом

И всё смотрел – для счастья и веков.

Твой жёлтый лист исчерпан – для оков,

Он будет жизнью обозначен – в людях,

Как тающее слово – между судьбами,

Смотря в которые – ты ощущаешь нас.

Уносит чёрный звук

Уносит чёрный звук – внутри ума

Спадающее слово – на сегодня,

Над трубным зовом, чтобы не пропасть

Внутри его – покладистого сна.

Как вышел ты внутри и мне – не больно

Украдкой обонять – причину сна,

Что носит чёрный юмор – и тогда

Ты сам ему – присутствуешь учтиво.

Заводишь дух моральной – темноты,

А зов твоей души – по перекатам

Такой же вешний, словно бы цветы

Сошли – на перепутье слов – вдвоём.

Что можно рок укладывать – опять

В искусство мира – сложное, как мода,

Как сердце – по истории над днём,

В котором стало обществу – опять

Не мило думать в лирике – о чудо,

Не спать ему – над чёрной красотой,

То вдаль нам унося – природы утро,

То высмеяв для общества – деталь.

Её прибила музыка – под чудо,

Под звук трубы в иллюзии – опять,

Что чёрный свет – роскошного испуга

Всё тянет необъятно – друг у друга

Манеру слова – думая опять,

Её следы тебе спадают – просто,

Так видно, что из чёрной мглы – несут

Причину думать в обществе – не устно,

А просто по иллюзиям – летать,

Внутри уносит чёрные – модели

Твоя фигура странного – ума

Тот авангард, где думать надоели

Те ноты в чувствах, думая со зла,

Но свет добру не обещает – пусто

Идти, туда где формы твой – ответ

Всё воет на трубу, пока ей нет

Природы ждать – немилое так просто,

Недлинной чередой – ходить и жить,

Что звук степной у памяти – души,

Его умом опять – не сохранить,

Им можно только выучить – огни

Над светом, от которого бежим

И просим чувству страха – осторожно

В заглавии ту ясность, чтоб прожить.

Оторванный от души

Здесь нет твоей поэзии – уму,

Здесь ровно дышит небом – идеал,

Он был твоим, он что – то соблюдал,

Пока тряслись по карме – остановки.

Но вышел путь, а поезд не дошёл,

До той, в которой думать – по уму

Ты сам не смог, но воешь – на луну,

Когда ей можно в обществе – дышать.

В оторванной причине – всё бежать,

И думая – куда бы деть причину

От формы, по которой ты прожил

Свой неба исключительный – предел.

Для славы, для семьи и только – сам ты

Не знаешь, что уносишь – для неё

Свой звук приметы – долгой тишины,

Когда из поезда – ты вышел на перрон.

А таяли вокруг тебя – приметы,

А воздух был, как ландыши – в саду,

Что помнят – идиллическое лето,

Там умыслом ты выманил – одну

Примету думать – в счастье без тебя,

Без слов покойных, будто бы опять

Ты сам идёшь – по вольности ума

И дышишь – для оторванной души.

Белело вдаль и укоряло – слово

Твоё пространство – в думах о себе,

Пока ты сам ему – не надоел

И счастьем заодно – не вывел день.

В тот день – ты оправлялся и ожил,

Как будто форма муки – одолела

Твои следы утерянного – завтра,

Где сам не смог ты – душу угадать.

Ей был намёк, чтоб образом идти,

Чтоб жить искусству мира – поредея,

Но ты исчез в том виде – для неё,

Как алый свет иллюзии – в руках.

Оторванный во свете – на веках,

Что ждёшь искусству – нового забвения,

Но сам не можешь – лично укорить

Судьбы причуды, будто бы – любить.

Призвание не покоряться

Может вышел твой срок и – осел

В мелководье – близ странной тиши,

Как и смерти противный – оскал

Между давностью – странной души.

Так не может твой бег – от себя

Привлекать одиночество – грёз,

Так не будет он жаром – внутри

Укорять – эти смыслы всерьёз.

Для обиды не пройденных – лет,

Для судьбы, от которой бежишь

Ты не знаешь, что только молчишь

В посягательстве смерти – к лицу.

В привлечении слова – во вне,

От которого сыпали – розы

Свой последний мотив – монолит

И бежали затем – покорить

Твой причудливый жизни – порок,

Твой остаток, в котором несмело

Ты устал удивлению – в срок

Обижаться, чтоб только – нести

Эволюцию – в мысленном я,

Как обычное в образе – смело,

Достояние сердца – под стиль,

Над которым паришь – в глубине.

И над ним ты не пишешь – уму,

Чтобы жизнью опять – надоело

Привлекать – ту реальность за зря

От иллюзии в образах – я.

Где ты слышал – свой истины смех,

Где судьбе не корил – одиноко

Слово милое – только в пороках

Ты его отдалённо – хранишь.

Непокорное счастье – во сне

Вновь не будет – прелюдией миру,

Непригодное ужасом – мне

Нам не учит, что можно иметь

Этот образ, который на смерть

Не поставил – свой юмора поздний,

Обывательский слог – декаданса,

Чтобы в прошлом его – угадать.

Но не сносит призвание – путь,

Не узнает от чувства – по сроку

Твой мотив, от которого суть

Неприязнью – бежит по углам.

Только ищет свой смерти – исток,

Только жаждет обнять – обещание,

Что простил ты себе – за любовь

И нелестно всё смотришь – в окно.

Пророчество не нам ли отстаёт?

Пока не думал – пала в тишину

Твоя привычка думать – за двоих,

Пока её держал – катился в ту

Претензию – для счастья от благих,

Изжитых лет, что чудятся уму,

Что словно золотое – ожерелье

Не спят внутри картинного – ума,

А только расправляют небом – день.

Пророчеству – не слышен этот звук,

Не виден дух погибшего – доселе

Искусства – ждать причину для двоих

Или идти – по тропам для ума.

Что жалко быть ему – таким, едва

Твой чёрный мир – растает по потуг,

И где – то ходит слово – для тебя,

В пророчестве ли – странное от чуда.

Оно внутри не падает – к любви,

Оно учтиво ворошит – твой мир,

Но сам ты убеждаешь стиль – хранить,

Что душу от – прямого благородства.

Застыл и замер – мёртвый оборот,

Что снова отстаёт своим – мирам,

Но тянет слов – тяжёлые мотивы,

Как будто будоражит – их приют.

Так быстро спало общество – ума,

Так сильно утомила – эта пища,

Но сон в тебе – ещё сильнее зла,

Как будто ты им – носишь приговор.

За светом жизни, за одним позором,

Как маленький глоток – своей любви,

Что душу поднимает – до зари

Ещё свободной в чувстве – понемногу.

Та тяжесть лет – клянётся и крадёт

Причину слов в тоске – прямого звука,

Что хочет жить ещё и – смелость ей,

Как бодрый день – упрямой полосе

Сегодня будит роскошью – разлуки

Твой крайний зов – по умыслам души,

Твой лучший путь – по образу пророка,

В котором спал ты, словно не дожив,

Не подойдя – к различным снам ему,

Не оброняя – слово в тех, кто рядом,

Ты снова облачаешься – внутри

В верховный путь – по умыслам, храня

Ему – покорность завтра и причуду,

Ему – твой юмор пришлого за стиль,

Но что же ты отстал – к любви ума,

Когда одна спадает – пелена

Над ловкостью – приученной души

Искать твои страдания – от рока,

Как здесь, блуждая в личной – темноте

Ты чувству сложно – отвечаешь толком?

Над маленькой игрой

Над маленькой игрой – никто не свят,

Никто не учит жизни – по себе,

Что ходит только в чувстве – и вине

Под страхом – опадающего сна.

Но живо там – твоё приличие в нас,

Над маленькой картиной – в уголке,

Что холит чувство, будто обаяв

Свою причинность – думать в глубине.

Под словом человека – ты просил

Искать манеры сам, их не рисуя,

Их пробуя за взятый – приговор,

Но так же к счастью – подлинного я.

Над маленькой главой – его рисую,

И что – то помнит ужасом – скорбя

Твои черты, где им вести – нельзя

Свои года – под мужеством от судий.

Прикинув тонкий воли – эполет,

Раскинув жалость злобного – поверья

Ты душу сам рядишь, откуда нет

В ней столько страха – может до меча

Иль просто ты не вышел, как и я

Над маленькой игрой, внутри робея,

Но только в ужас – подзывая время

Ты шепчешь слову – будущее для.

Над тем, что остановлено под нами,

Под серой тиной – около воды,

Где жизни нет, но только от беды

Ты ждёшь преграду – личностью ответа.

Что было правдой – может не успел

Понять в своей немаленькой – душе,

Но только ждёшь иллюзией – шаги,

В которых стал ты – миром управлять

Над маленькой игрой – её приметой,

Пока пришёл твой мир и – идеал,

Он также стал – той маленькой кометой

В руках у счастья, будто бы – опал.

Им виден свет, им видны – обелиски

И серой сном гранитной – полосой,

Им сразу все видны – покорно к низким

Камням искусства – в образе души.