Личное дело Савелия Пузикова

«Доверься мне, Сава. Просто поверь!» – убеждала надежда тонюсеньким голоском.

И я, конечно же, ей поверил.

«Может, эта, которая… с кудряшками… и мне поможет? Что, если она и правда сделает из меня супергероя?»

Я снова посмотрел на Юрку. Потом на кошку. Потом взялся за ручку и решительно потянул на себя дверь.

Глава третья

В лифт я заходить не стал. Вызвать – вызвал, даже в кабину заглянул. Но он вдруг без предупреждения начал закрываться. Как будто собрался мне голову откусить! Бр-р-р…

Я не знаю почему, но с лифтами у меня всегда так. Мне кажется, что они живые. И все как один – злобные. Поэтому я и воображаю о них разное: что меня хотят проглотить, потом выплюнуть… В общем, всякие ужасы сочиняю!

Я отошёл от лифта и посмотрел по сторонам. Ничего необычного. Обыкновенный подъезд. Многоквартирный.

Собравшись с духом, я зашагал по лестнице вверх. И, дошагав до третьего этажа, остановился у деревянных дверей, сверху донизу исписанных зелёными ругательствами.

Чего там только не было! Но я отвёл глаза в сторону и не стал читать. У меня и без того словарный запас выше среднестатистического.

«Так ты идёшь или нет?» – спросил я себя. И сам себе ответил: «Иду, конечно!»

На самом деле я вовсю готовился убежать. И этот внутренний диалог был единственным, что удерживало меня от позорного старта.

– Ну же, парень! – теперь уже вслух сказал я голосом небесного рейнджера. – Ты герой или не герой?

Я испустил три коротких вздоха, потом добавил один длинный – для самоконтроля – и приготовился толкнуть дверь. Но она вдруг сама отлетела в сторону и чуть не сшибла меня с ног. Не успел я даже ойкнуть, как из распахнутой двери выскочила заплаканная девица и, захлёбываясь рыданиями, куда-то унеслась. Может быть, даже в окно! Как будто она банши или ещё кто похуже.

«Хватит придумывать! – приказал я себе мысленно. – Что за детский сад?!»

Я осторожно заглянул в дверной проём. За дверью был коридор, с первого взгляда показавшийся мне бесконечным. А в коридоре – люди. Очень много странных людей.

Первым я заметил рыцаря. Он стоял, подпирая стену, и исподтишка изучал присутствующих через опущенное забрало. В шаге от него на скамеечке сидела пухленькая старушка и крутила в руках печеньевого человечка. Тот охал и ахал и вёл себя как живой, болтая ручками и ножками.

«Чего только эти китайцы не придумают!» – Я еле удержался, чтобы не покачать головой – точно как бабушка.

Рыцарь, звякнув забралом, склонился передо мной в церемонном поклоне.

«Надо же, – у меня внутри всё взыграло, – видно, я не так уж и плох, раз со мной рыцари здороваются».

Приятно удивлённый, я кивнул ему в ответ.

И вдруг почувствовал странное жжение вверху шеи – справа, под ухом, – как будто меня колют раскалённой булавкой. Я повернул голову и замер, встретившись с ним взглядом. Ну и физиономия! Скелет ходячий!

«Как это возможно? – думал я, всматриваясь в пустые глазницы. – Там же ничего нет. А взгляд такой, как будто он и правда живой. И на меня таращится!»

– Тебе чего, мальчик? – Скелет внезапно оскалился, жизнерадостно хрустнув челюстью.

– Н-н-ничего, – я вжался спиной в стену, – п-п-простите.

Нет, ну понятно, что он на батарейках. Но эффект, мягко говоря, неожиданный.

Я снова покосился на скелет. Он тоже наблюдал за мной с явным интересом, склонив дырявую голову.

«Надо же, – с восхищением подумал я. – Жуть какая!»

И, оттолкнувшись от стены, обошёл его кругом. Просто хотел посмотреть, как там в этих костях всё устроено. Обалдеть как! Я его тихонько за колено потрогал, а он как заверещит. Ну, от смеха. Наверное, ему щекотно стало.

В общем, я смотрел-смотрел, но так ничегошеньки и не понял. На шарнирах он, что ли, крепится?

Если честно, с техникой я на «вы». Но, как сказал бы человек, в науках более продвинутый, это не изобретение, а какая-то чума бубонная!

Пока я ходил вокруг да около, скелет тоже не стоял на месте. Он крутился волчком! Похоже, следил за мной.

И вдруг вытянул руку и положил мне на плечо.

– Полегче, приятель! – Я, вконец осмелев, стряхнул с себя чужие кости. – Со мной шутки плохи.

И пошёл дальше, подпрыгивая от неуёмного восторга.

После встречи со скелетом настроение у меня сделалось преотличное. И никакого страха в штанах!

Вообще-то я уже после рыцаря сообразил, что к чему. Это же закулисье театра! Обычного или кукольного, я пока не разобрал. Но одно было ясно: эти чудики вокруг – самые настоящие актёры!

«Так, кто у нас здесь?» – Я, посторонившись, пропустил знакомую фигурку. Красная Шапочка, ага. Я её сразу узнал – по корзинке с пирожками!

М-м-м – я с наслаждением принюхался. Удивительная вещь! Бутафория, а пахнет печёными яблоками!

Шапка проплыла мимо, распространяя вокруг восхитительные ароматы. А я, как зачарованный, повернулся и пошёл за ней.

– Чуде… са! – И вдруг остолбенело застыл.

Из-под бархатного плаща Красной Шапочки выглядывал хвост. Настоящий волчий хвост, кокетливо виляющий в разные стороны.

«Вот тебе и Красная Шапочка! – Я осоловело посмотрел ей вслед. – Ну и фантазия у кого-то!»

Дальше мне стали встречаться одни девчонки. Ну, эти, которые сказочные. Сначала Золушка – с тыквой вместо головы. И, кстати, ничего – забавно! Я оценил юмор. Потом увидел Белоснежку. Она была одна, без гномов. Грызла отравленное яблоко и в ус не дула. А Спящая Красавица зевала в своём стеклянном гробу и никак не хотела засыпать. Видно, у них там с мёртвым сном случилось недопонимание.

«Ого! Поющий мухомор!» – Я резко отпрыгнул в сторону. Мало ли! Вдруг он ещё и кусается?

Цок-цок-цок – бодро стуча копытами, мимо прогарцевала лошадь со всадником.

«Живая лошадь? – Я с трудом оторвал взгляд от развевающегося плаща мушкетёра. – Ну и дела!»

А я ещё на жизнь жаловался. Думал, что ничего хорошего со мной уже не случится. А тут – такое. Как же всё-таки здорово, что я Юрку встретил!

Мне снова вспомнились его светящиеся глаза. Ай да Юрка! Это же надо было так мастерски сыграть! Профессиональный актёр, что сказать! И где он только этому научился? Неужели в своём ПТУ?

Я остановился и прерывисто вздохнул. Как же это, должно быть, здорово – быть актёром. Сколько возможностей сразу! Сегодня ты злодей, а завтра – супергерой, спасающий мир, кошек и бабушек. Захотел – врачом стал. Надоело – в лесорубы пошёл. Или в вампиры! В общем, не жизнь, а сказка.

Интересно, а учиться нужно или меня просто так возьмут – с улицы? Я слышал про актёров, которым без всякого образования роли давали. А потом ещё и «Оскара».

А мне, интересно, дадут?

В общем, у меня была куча вопросов. А вторая куча ждала своей очереди, пока я разгребу первую. Но ничего такого я сделать не успел, потому что вдруг упёрся носом в дверь и понял, что всё – коридор закончился.

На двери висела табличка с интригующей надписью:

ОТДЕЛ ПО РАБОТЕ С ГЕРОЯМИ

«Ну всё. Мне точно туда!» – Я с волнением взялся за ручку.

– Эй! – К то-то хлопнул меня по плечу. Сейчас начнут ругаться, что я без очереди лезу.

– Мне только спро… – Не договорив, я обернулся и истошно заорал: – А-а-а!

За мной стоял скелет. Тот самый, с внимательными глазницами.

– Тьфу ты, – я прижал рукой колотящееся сердце, – зачем так пугать.

Скелет широко улыбнулся. Гадёныш! Чуть до сердечного приступа не довёл!

Я отвернулся и снова намерился зайти. И опять он меня – хвать. И как развернёт – прямо в стенку носом!

Я смотрю, а там ещё одна дверь – вся заляпанная. Как будто её хотели ровно краской замазать, но она некстати закончилась.

– Тебе туда, мальчик, – неожиданно проскрипел скелет. У меня даже внутренности похолодели, правда! Этот его голос…

– Спасибо. – Я вежливо кивнул и сделал шаг навстречу счастью. Ну, подступился к измазанной двери.

И снова чуть не получил по носу. Дверь резко открылась, выпустила грузную даму в шляпе и тут же захлопнулась. С явным таким грохотом.

– Это возмутительно! – кричала дама, что есть сил размахивая руками. – Невиданное! Неслыханное варварство!

Разноцветные перья у неё на шляпе яростно колыхались взад-вперёд, и дама беспрестанно сдувала их со лба, фыркая и отплёвываясь.

– Ну ничего, – она круто развернулась и погрозила двери кулаком, – я этого так не оставлю! Я буду жаловаться, слышите?

Подобрав пышные юбки, она пронеслась мимо меня, больно толкнув плечом.

– Ай, – я обиженно потёр ушибленное место: зачем толкаться?

Вся моя решимость куда-то испарилась. Я вообще плохо переношу скандалы. Сразу становлюсь ватным и беспомощным. И туго соображаю.

Я снова подумал – может, сбежать? Ну или просто уйти спокойно. Всякое ведь бывает. Расхотел. Передумал. И почему я вообще должен что-то объяснять?

Я решительно расправил плечи в сторону выхода. Но проклятый скелет как будто специально преградил мне дорогу. Стоит и сверлит меня своими дырявыми глазами. Вот чего он ко мне привязался?

Я наградил его свирепым взглядом и подумал: значит, точно судьба!

И несмело постучал в дверь.

Глава четвёртая

– Можно? – робко спросил я и, не дождавшись ответа, перешагнул порог.

Она сидела за столом – ко мне спиной – и что-то писала.

Или не она? Я внимательно рассмотрел сутулый силуэт. Никаких кудряшек там не было.

Внезапно она отшвырнула ручку и, вцепившись себе в волосы, испустила нечеловеческий стон:

– Как же я от всего этого устала!

Да, гладкие! Теперь я хорошо рассмотрел. Гладкие и какие-то серые. Как… мышиный хвост!

«Интересно, кто она? Директор театра или просто менеджер, раз так страдает?» – Я нерешительно потоптался на месте, прижимая к себе рюкзак.

– Кхм-кхм, – даже кашлянул слегка, чтобы привлечь внимание.

Но она меня не замечала. Или просто делала вид?

– Можно? – сказал я погромче. И, как мне показалось, решительно.

Она резко замерла. Словно испугалась чего-то – судя по вытянувшейся в струнку спине. Потом медленно, с тихим мучительным скрипом развернулась на стуле.

И вскрикнула:

– Опять!

– З-з-здравствуйте, – пролепетал я.

Ну и реакция! Она так всех посетителей встречает?

– Извините, – поспешно добавил я. – Вы, наверное, не слышали. Я стучал.

Она стянула с носа очки и сжала пальцами переносицу. Как будто собралась чихнуть.

Молодая. Я тайком рассматривал её лицо. Похожа на учительницу. И, наверное, строгая.

Она так и не чихнула. Откинулась на спинку стула и недовольно сложила перед собой руки.

– Ты ко мне? – неприязненно спросила то ли директор, то ли менеджер.

Я помотал головой. И тут же кивнул. Как дурачок какой-то.

– К вам, – кое-как выдавил я. – Наверное.

– Так наверное или точно? – Она насмешливо прищурилась.

Тогда я подумал – а чего резину тянуть? Лучше сразу и честно сказать всё как есть. И я сказал:

– Я хочу стать супергероем!

Получилось, что выпалил. А следом ещё раз:

– Мне сказали, что вы поможете.

Уверенно так. Вот молодец!

– С какой такой радости? – Директор-или-менеджер издевательски хохотнула. – Мало вас по земле таких бродит, чтобы всем помогать?!

Я зачем-то снова кивнул. И с чем, спрашивается, согласился?

– Вот и я о том же! – Она напустила на себя сосредоточенный вид. Ну понятно! Наша директриса тоже так делает, когда пытается нагнать ужаса на учеников.

– Так вы поможете или нет? – Я решил быть стойким и решительным. Директрисы таких любят. И менеджеры, наверное, тоже.

– Ну вы посмотрите! – Менеджер-или-директор с чувством ударила себя по коленке. – Он ещё и права качает!

– Не качаю, – вяло запротестовал я.

– Ты ещё попробуй! – напустилась она на меня. – Одна вон уже напротестовалась. Слышал, как вопила?

«Это она о той даме, что ли?»

– Вот ты представляешь! – Её лицо раскраснелось от возмущения. – Синьоре, видите ли, шляпа не понравилась. Поля не те!

– А какие надо? – услужливо спросил я. Просто чтобы поддержать разговор.

– Какие-какие! – Она сердито повела плечом. – Не такие широкие. Понимаете ли, в ту эпоху было принято носить клош.

– А мне перья понравились! – весело сказал я. – И шляпа. Она в ней немного на страуса похожа.

То ли директор, то ли менеджер выстрелила в меня гневным взглядом:

– На страуса?

Я поспешно прикусил язык. Вот и кто меня за него только дёргал!

– Ну, – промямлил я, – просто перья похожи.

– У-у-у… – Она вдруг уткнулась лицом в ладони и тихонько завыла.

По-настоящему! Как какой-то лесной зверь.

– Вы что? – Я жутко растерялся. Испугался, что она сейчас рыдать начнёт. Или ещё что похуже… Вот вечно мне везёт!

Директор, которая менеджер, или наоборот, отчаянно замотала головой.

– Уйди! – Голос её звучал совсем глухо. – Просто уйди, пожалуйста.

Наверное, и правда рыдает. Некоторые так умеют – чтобы почти звуков не издавать.

Я стоял как истукан и не знал, что делать. Правда уйти и оставить её такую? Или остаться и смотреть, как она плечами вздрагивает? Как будто это я во всём виноват!

«Ну нет! Супергерой я или кто?»

Я подошёл и легонько тронул её за плечо.

– Не плачьте! – сказал я. – Всё пройдёт. И это тоже.

Она подняла на меня измученное лицо. Ну вот! Глаза мокрые. И нос красный. Довёл человека.

– Я не плачу, – хрипло сказала она. – У меня аллергия.

– Ой, понимаю. – Я сочувственно кивнул. – У меня тоже эта штука бывает. На шоколад. А у бабушки моей на пыльцу. Так она всю весну, вот прямо как вы, рыдает.

Она шмыгнула носом. Раз, второй. Потом достала платок и шумно высморкалась.

– У меня на вас аллергия, – заложенным голосом объявила она. – На вас всех!

И вдруг зачем-то на меня уставилась.

– У бабушки, говоришь? – Голос её по-прежнему звучал глухо, но вот глаза прыгали по мне очень даже заинтересованно. – Ты с ней, что ли, живёшь?

Я, помедлив, кивнул.

– Значит, сирота, – с недовольным видом заключила она. – Ну и какой в этом смысл?

– Я как-то не… – У меня даже дыхание занялось.

«Сирота? Никакой я не сирота! С чего это она взяла?»

– Ты в курсе, что такое уже не прокатывает? – продолжала директор-и-менеджер-в-одном-флаконе. – Вот сам подумай, сколько их до тебя было. Гарри Поттер – раз. Оливер Твист – два. Питер Пэн ещё. Да тот же Маугли!

«При чём здесь Маугли? – думал я. – Мне уже роль, что ли, подыскивают?»

– Нет! Сиротство – это однозначно мимо! – Она смяла моё воображаемое сиротство в воображаемый комок и швырнула в воображаемую корзину. – Отработанный материал.

Я стоял и, как совёныш, хлопал глазами. Ничего не мог сказать – так сильно разволновался. У меня будет своя роль? Своя собственная! И даже если Маугли – пусть! Надо только загореть как следует.

– И потом… – не унималась директор театра.

Я уже понял по тону, что это она. Слишком деловая для обычного менеджера.

– И вообще! – заключила директор. – Ты себя в зеркале видел?

Таким голосом… У меня сразу щёки задрожали. Сейчас она скажет, что для Маугли я несколько крупнее, чем следует. Прямо, конечно, не станет говорить, что я толстый. Знаю я этих взрослых.

– Нет, ты, конечно, славный, – словно извиняясь, торопливо добавила она. – Очень симпатичный мальчишка. Но уж прости, на героя совсем не тянешь.

У меня от обиды запекло в глазах. Защипало даже! Я почувствовал, что сейчас сам разревусь. Вот это будет зрелище!

– Герои… они же фактурные, понимаешь? – Директор согнула тонкую руку и продемонстрировала хлипкий бицепс. – Герой – это мощь и сила. Вот такие сейчас нужны.

Как будто я и сам не знаю! Я же не просто так кроссовки купил! У меня, между прочим, план был.

«И почему был? – приободрил я себя. – Нельзя вот так сразу сдаваться!»

– Я буду бегать! – выпалил я. – И в тренажёрку запишусь! Пресс накачаю.

Я смотрел на неё умоляющими глазами.

– У меня получится! Вот увидите!

Она как будто задумалась. Но тут же неумолимо покачала головой:

– Да при чём тут пресс? Мне характер нужен!

– У меня есть характер! – в отчаянии выкрикнул я. – Я народными танцами занимаюсь. Для этого знаете какой характер нужен?!

Она посмотрела на меня как на сумасшедшего:

– Народными танцами? Хм.

И снова так задумчиво:

– Хм.

И тогда я вдруг понял! Вот это её «хм» – мой последний шанс. Сейчас или никогда, называется.

Я дрожащими руками занырнул в рюкзак и, покопавшись, вытащил толстенную тетрадь. С сомнением потрогал обложку: «Там же столько всего тайного. И личного! Про бабушку ту же. И про родителей… Стоп! А я же ещё и про Милу Сорокину позапозавчера написал!»

Я стал запихивать тетрадь обратно. Про бабушку и родителей – это ещё куда ни шло. Но вот про Сорокину точно никто не должен знать. Никто и никогда!

Директор театра картинно зевнула:

– Пора бы уже на обед прогуляться, – и выразительно посмотрела на дверь.

Я снова вытащил тетрадь. Ну личное, и что? Зато честно. И это всё – про меня.

Директор настойчиво кашлянула.

«А главное, самому рассказывать не придётся. Да я и не смогу так рассказать!»

– Вот, – стараясь держаться на расстоянии, я потянулся и аккуратно положил тетрадь на краешек стола.

– Это что? – Она настороженно сощурилась.

– Мой дневник.

– Зачем мне твой дневник? – удивилась директор. – Я и так вижу, что ты круглый отличник.

Ещё таким тоном сказала! Как будто молотком по темечку тюкнула.

– Не школьный, нет, – принялся сбивчиво объяснять я. – Это такой, который… записи. Ну, что-то вроде резюме!

Она снова широко зевнула.

Я в панике стиснул кулаки:

– Вы лучше сами посмотрите!

– Что ж. – Директор нехотя взяла дневник и сделала вид, что листает. А сама даже не посмотрела!

– У меня почерк плохой, – теряя последнюю надежду, прошелестел я. – Но вроде всё понятно. Вы посмотрите…

Она брезгливо отодвинула тетрадь в сторону:

– Читать чужие дневники безнравственно.

– Но там ведь… – чуть не плача, сказал я. – Там всё про меня! Это моё личное дело!

– Прости. – Она безжалостно нацепила на нос очки. – Ты мне не подходишь.

* * *

Я не помню, как выбежал за дверь. Ноги понесли меня вперёд, к спасительной лестнице. Я задыхался на бегу – от скорости и рыданий.

«Не могу. Не могу. Не могу».

Я умирал от смертельного позора. Но всё равно хватал воздух ртом, умудряясь дышать…

«Может, мне и правда лучше умереть? – думал я, с безнадёгой стуча подошвами. – Если бы только не бабушка! Мама как-нибудь переживёт – у неё девочки есть. А вот бабушка…»

А ещё все эти лица вокруг! Обидно до ужаса! Я же только-только понадеялся. По чувствовал себя частью волшебного мира! И вдруг – такой пролёт. Как будто мне пинка дали. Бамц – и тю-тю. Навылет, дружок. Прямиком в мусорку!

Я побежал ещё быстрее, стараясь не смотреть по сторонам. Но всё равно слышал, как тыквенная голова Золушки печально вздохнула. Явно с сочувствием! А Красная Шапочка наоборот – фыркнула. И как оскалится! Острыми такими клыками. Может, съесть меня задумала. Раз я слабое звено.

Новая волна обиды затопила мне горло. Пришлось остановиться, чтобы прокашляться.

– Хр-р, хр-р, – спящий рыцарь сладко похрапывал у старушки на плече.

Я потёр рукой глаза.

«Ну вот и всё. Прощайте! Больше уже не свидимся».

Старушка кротко махнула пухленькой ручкой. Вид у неё, в отличие от меня, был довольный и безмятежный.

Я подобрал брошенный рюкзак и снова по бежал – теперь уже не останавливаясь – к выходу.

Скелет, завидев меня, придержал дверь и почтительно заложил костлявую руку за пояс.

«Мой славный, милый скелет, – я притормозил и с горестным вздохом поправил ему болтающийся сустав. – Как жаль, что мы не сможем стать друзьями!»

Скелет печально хрустнул выправленным плечом. Видно, поблагодарил за помощь.

Я выскочил на площадку и неуклюже покатился вниз по лестнице. Я даже не сказал ему «до свидания». Да и зачем нам видеться? У него впереди сцена. И слава. А у меня…

Я выбежал из подъезда и посмотрел по сторонам – нет ли где Юрки с кошкой. Но их нигде не было.

– И всего этого тоже не было, – сказал я сам себе. – Всё, забудь.

Я повесил за спину рюкзак и пошёл не оборачиваясь. А какой смысл?

Ничего не было. И ничего уже не будет. Никогда!

Потому что я – Савелий Егорович Пузиков – полная бездарность.

Глава пятая

К репетитору я, само собой, опоздал. И даже не позвонил! Получается, тоже подвёл человека.

Она мне теперь спасибо вряд ли скажет. А уж бабушка…

Я полез в рюкзак – искать телефон. В сё-таки надо позвонить – предупредить, что не приду. А то некрасиво.

И вдруг ахнул. А дневник-то я и забыл! Прямо там – у этой мегеры на столе оставил.

Ну да, зря я так сказал. Но ведь и она хороша! Хоть бы для приличия почитала.

Во мне вдруг слабо шевельнулась надежда: «А может, директриса ещё одумается? Позвонит? Вдруг она каким-то чудом узнала номер моего телефона?»

Но я тут же наступил своей надежде на горло:

– Сказано же тебе было – не подходишь! И актёром тебе не стать – ни-ког-да!

В этом бабушка, конечно, права. Если не знаешь, кем быть, нечего в неизвестность и соваться!

«Чёрт меня вообще в этот подъезд понёс!» – в сердцах подумал я. И начал звонить репетитору.

– Надежда Владимировна, – пробасил я. – Это Сава. Вы извините, я сегодня не приду на алгебру.

– Савушка? – Надежда Владимировна меня, конечно же, не сразу узнала. С таким-то басом! – А что случилось, дорогой? Ты приболел?

– Да, – беззастенчиво соврал я. – Холодного кваса вчера попил, вот горло и прихватило.

– Мой ты ребёнок, – заохала репетитор. – Поправляйся скорее!

Она всегда такая. Чуть что – сразу причитать начинает. Сердобольная!

– Спасибо, постараюсь, – сказал я и быстро отключился, чтобы больше не врать.

Я этого ужасно не люблю. Просто хронически не переношу ложь и всё, что с нею связано. Ещё одно доказательство того, что актёром мне не быть. Потому что актёры – это кто? Первые вруны! Можно сказать, прирождённые.

«Ну и ладно! – с болью в сердце подумал я. – Ну и пожалуйста».

И поплёлся обратно домой.

«Может, мороженого купить? – внезапно подумалось мне. И я, конечно же, страшно обрадовался такой идее. – Раз маршрутка сегодня не нужна, то и монетам пропадать нечего».

«А как же диета? – услышал я вкрадчивый шепоток. – Овсянка и всё такое?»

– Замолчи! – шикнул я, копаясь в кармане. – Тебя вообще не спрашивают!

И стал демонстративно считать мелочь.

«Вот ты какой, – противно захихикал голосок. – А ещё герой называется».

– Без твоих комментариев обойдусь, – я подбросил монетки в воздух. – Сиди там и молчи. Нашлась тут.

Я же её сразу узнал! Свою потерянную совесть.

«Ленивый распустёха, – послышалось у меня в животе гнусавое пение. – Толстяк и бармаглот».

– Ничего-ничего! – пообещал я. – Сейчас ты у меня быстренько замолчишь! От шоколадного мороженого любая совесть враз замерзает!

Она испуганно запищала. Что-то там о чести и достоинстве. Но я уже и не слушал. Потому что зашёл в магазин.

* * *

Наспех прикончив мороженое, я наконец почувствовал что-то вроде умиротворения.

Нет, до этого, конечно, было ещё далеко. В сё-таки свежие раны долго не заживают. Но на душе у меня и правда немного полегчало. Прямо светло стало!

Поэтому-то я и решил, что самое время идти домой.

«Сейчас забацаю гигантский бутерброд и как залягу вместе с ним и книгой – все мои печали одной левой снимет», – бодрыми мыслями убеждал я сам себя.

Возле самого подъезда у меня затрещал телефон. «Опять мама!» – подумал я и без всякой радости сказал:

– Алло?

Но мне никто не ответил.

– Алло? – терпеливо повторил я. – Говорите!

Тишина. Я пожал плечами и отключился.

«Надо папе позвонить, – внезапно поду мал я, поднимаясь на наш этаж. – Напомнить, что у него есть сын. А вдруг он меня узнает?»

Смешного, конечно, мало. Папа ведёт себя так, как будто меня вообще нет на свете.

Я помотал головой, чтобы отделаться от грустных мыслей, открыл ключом дверь и с порога крикнул:

– Ба! Я уже дома!

И только потом вспомнил, что бабушки нет. Она же на занятиях.

Разувшись, я потопал в ванную мыть руки. Попутно заглянул в зеркало. Ну и видок! Вся физиономия в шоколадных разводах. Хорошо хоть, бабушка не видит. Представляю, что бы она мне на это сказала.

Я наклонился над раковиной и хорошенько умыл лицо. Умываться я люблю. Сразу себя моржом представляю, милым и усатым.

Сквозь шум воды я услышал настойчивое треньканье.

«Телефон!»

Рюкзак валялся в прихожей на полу, и я побежал к нему сломя голову. Мало ли кто там звонит.

Да! Стыдно признаться, но я всё ещё надеялся. Вот такой непоправимый человек.

– Алло? – пропыхтел я в трубку.

Молчание.

– Да что же это такое! – отругал я ни в чём не повинный телефон. – Ничего не слышно! Алло! Говорите!

Пи-пи-пи – связь оборвалась.

– Странно. – Я слегка поёжился. – Может, кто балуется?

«Юрка?» – кольнула меня внезапная мысль. Но я сразу её отмёл. Бред какой-то!

Я бросил телефон куда попало и промаршировал на кухню. И, конечно же, сразу свернул к холодильнику.

Трагедии трагедиями, а обед по расписанию.

– Ну-ка, посмотрим, что тут у нас есть!

В животе у меня приятно заурчало от пред вкушения. Мороженое там давно растаяло, а голод остался.

– А обед греть надо! – вспомнил я бабушкин наказ. – Значит, решено – бутерброды!

Я схватил кусок сыра, упаковку ветчины и, пританцовывая, закружился с ними по кухне. Видела бы меня сейчас Вероника Павловна! Это наша учительница по народным танцам. Она хорошая. Очень! Хоть и заставляет плясать гопак. А это ужас как непросто!

Я начал жонглировать в танце ветчиной и сыром, но, конечно, уронил и то и другое. Ну, когда-нибудь получится. Пусть и не сейчас.

Нагнувшись, я подобрал с пола продукты и тут заметил записку. Она лежала на столе, придавленная солонкой.

– Ничего себе, – удивился я. – С каких это пор? Бабушка в жизни не оставляла никаких записок.

Я отложил ветчину с сыром и взял листок. Странно! Почерк был явно не бабушкин. Неразборчивый и весь в каких-то закорючках.

«Может, сантехник приходил? – ещё не начав читать, подумал я первую попавшуюся глупость. И тут же сам от себя отмахнулся. – Ерунда!»

– «Сава Сан, – я с трудом распутал первую надпись, – если хоцес… увидеть… свой бабуска зывым…» Чего-о-о? – Я попытался осмыслить прочитанное. – Что значит…

В голове у меня страшно загудело. Как будто в ней застрял паровоз: «Чу-чу-у-у! Ч-ч-ч… Чу-чу-у-у!»

Я помотал ею в разные стороны и быстро начал читать по новой:

– «Сава Сан! Если хоцес увидеть свой бабуска зывым, позвони на этот номер. Его похитили!» Его? Это кого? – Я оторопело таращился в листок. – Номер или бабушку?

Сердце у меня колотилось с такой скоростью, что, казалось, сейчас выскочит и полетит, как какой-то голубь.

Я схватил телефон и дрожащими пальцами выбил бабушкин номер. Даже если она на занятиях – плевать. Пусть ругается! Главное, услышать её голос.

Я прижался к экрану трясущимся ухом.

«Ну же, бабушка, ответь!»

Но бабушка не отвечала.

– Небось в деканате сидит, – осенило меня. – С деканом чаи гоняет!

Я почувствовал лёгкий приступ злости. И жутко обрадовался! Пусть лучше злость, чем страх.

– Ну где же ты, ба? Ну ответь, пожалуйста!

Я набирал её номер снова и снова, но бабушка упрямо не отзывалась.

«Может, на кафедру позвонить? – Я в панике заметался по квартире. – У нас где-то был номер».

Я наугад пошарил в тумбочке и выудил оттуда записную книжку.

– Сейчас-сейчас! – листая страницы, успокаивал я сам себя. – Где – то он точно есть.

У меня снова заверещал телефон. Так внезапно, что я чуть из кожи не выпрыгнул от неожиданности.

И тут же с облегчением вздохнул. На экране высветился бабушкин номер.

– Алло, ба! – радостно закричал я. – Ну ты чего молчишь? Тут у нас такое творится!

Бабушка молчала.

– Алло? Бабушка? – Я начал медленно покрываться инеем. – Ты чего молчишь? Что-то случилось?

– Сава Сан, – в трубке послышался чей-то свистящий шёпот, – твой бабуска у нас. Если рассказес кому-нибудь – позалеес.

– Кто вы такие? – не помня себя от страха, завопил я. – Что вы сделали с бабушкой?

– Твой бабуска у нас, – зловеще прошелестел голос. – Если сказес хоть слово, то всё – харакири!

– Хара… что? – У меня от ужаса чуть глаза не полопались. – Не смейте её трогать!

– Бели телефон и выходи на улису, – велел голос. – Мы тебе есё позвоним.

Я схватил телефон, пулей выскочил на площадку и побежал по лестнице. Но на середине пути вспомнил, что не закрыл дверь на ключ. Пришлось возвращаться.

– Что же ты за человек такой! – на чём свет ругал я себя, топая по ступенькам. – Бабушка в беде, а ты ведёшь себя как последний недотёпа.

Я запер дверь и на бешеной скорости полетел вниз. Даже куртку не надел. Ну, теперь чего уж?

Выбежав из подъезда, я растерянно посмотрел по сторонам.

«А дальше что? Куда?»

Меня начало трясти, как от холода.

«Это просто чья-то дурацкая шутка. – Я увещевательно клацал зубами. – Такого просто не может быть!»

И всё равно трясся как осиновый лист.

Телефон опять зазвонил.

– Алло? – без промедления ответил я. – Говорите!

– Садись в масыну и еззай по адлесу: Плизлачный пелеулок, сэссот сэсдесят сэсть.

– Призрачный переулок, дом шестьсот шестьдесят шесть? – автоматически повторил я. – Правильно?

– Плавильно! Холосо сечёс! – прошепелявил невидимый злоумышленник.

«Да уж, секу!»

Призрачный переулок, 666? Меня не покидало странное чувство нереальности происходящего. Может, это и правда Юрка дурачится? Но откуда у него бабушкин телефон?

Телефон тренькнул снова.

– Алло? – с дрожью ответил я.

– Если сказес кому-нибудь хоть слово – позалеес, – страшно прошептала трубка.

– Я не скажу! – сдавленно прошептал я в ответ. – Пожалуйста, не трогайте бабушку.

Но трубка уже замолчала.

Я бросился бежать. Потом остановился: «Стоп! А куда я бегу, дуралей эдакий? Нужно, наверное, такси вызывать!»

Меня вдруг как током ударило: «А деньги? Всё же на мороженое ушло!»

Я метнулся обратно в сторону подъезда. «Надо посмотреть в зимней куртке. Может, там что-нибудь завалялось?!»

И тут возле меня тормознула машина. Точнее, передо мной.

На самом-то деле я чуть под колёса не попал. Ещё бы пара сантиметров – и всё. Спасибо дядьке за рулём – среагировал.

– Тебе что – жить надоело? – Водитель, высунувшись из окна, погрозил мне кулаком.

– Простите, – жалобно пискнул я. – Это случайно получилось.

И, совершенно раздавленный, сел на бордюр. Я понимал – медлить нельзя. Нужно бежать – спасать бабушку. Но ноги отказывались слушаться.

Я решил подышать минутку и сунул голову между колен.

– Пш-ш-ш-а, пш-ш-ш-а! – старательно запыхтел я, как настоящий паровой двигатель.

– Ты чего расселся? – крикнул мне водитель.

Я сразу прекратил пыхтение. Вот так раз! Он же вроде уехал давно. А оказывается, что нет. Стал и стоит – животом дверь подпирает.

– Болит что? – участливо спросил он.

Я помотал головой.

– Ты точно не ударился? – Водитель сделал шаг в мою сторону. – Руки-ноги целы?

Я кивнул и, выставив перед собой руки, повращал ими в знак доказательства. Потом ещё и ногами крутнул, чтобы он поскорее отвязался.

«Мне о бабушке надо думать, а не о руках-ногах!»

– Ч то-то ты мне не нравишься, – не отставал водитель.

Потоптавшись немного на месте, он вдруг решительно зашагал в мою сторону и с разгона плюхнулся на бордюр.

– Вы чего? – удивился я.

– А ничего. – Он небрежно пожал плечами. – Сижу себе. Загораю.