Читать книгу: «Рывок в неизбежность. Записки младшего лейтенанта милиции. Таёжная повесть»

Шрифт:

ISBN 978-5-4485-9538-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1

– Ну что ж, поздравляю! По рекомендации горкома комсомола, вы приняты, юноша в штат на законных основаниях и, как говорится, вот и первое поручение, цените! – потирая руки, говорил мой новый начальник. Он расхаживал по небольшому, но добротно обставленному кабинету, посматривая на новоявленного работника с какой-то… хитрецой.

Дело было в далёкие семидесятые годы, в Якутии.

Начальником отдела, куда меня только что приняли, был, небольшого роста, плотный, коренастый, слегка косолапый подполковник милиции Ермолов Иван Иванович – якут, как говорят, без примесей. Настоящий, плоть от плоти – якут. На вид он казался «добреньким» и напоминал мне почему-то знаменитого Дерсу Узола. Но на самом деле это был очень не простой, умный и весьма требовательный мужик. Вредных привычек не имел, но, как многие в Якутии нюхал табак.

От такого известия я был несколько озадачен – не успел «дембельнуться» и нате вам с кисточкой, как с корабля на бал! А подполковник будто и не замечает моей озабоченности, нюхает свой табачок и чих да чих, чих да чих…

– Эх, табак! Всем табакам табак! Хочешь? – предложил он мне.

– Да, нет, товарищ начальник, я сигареты лучше… – промямлил я.

А он на это, свой «козырь», – Э, нет, это-то как раз и хуже. Впрочем, как знаешь. Ну, что молчишь? Спрашивай…

Я стою, переминаясь с ноги на ногу.

– А про что спрашивать – то? Начальник удивлённо вскидывает свои брежневские брови – Ну как про «что»?! Само собой про первое твоё задание? Куда, зачем, надолго ли? Ермолов подошёл к столу, взял папку, раскрыл – Вот, за этим вот и поедите. Здесь нюансы и прочие тонкости. Обо всём подробно знает старший егерь нашего района товарищ Сафонов он и введёт в курс дела. Кстати, в тайге приходилось бывать? – интересуется, между прочим, начальник.

– В какой тайге? – глупо переспросил я.

– В обычной, нашей здешней тайге, – уточняет подполковник. – Знаешь разницу между лесом и тайгой?

Ничего себе вопросики, думал я, причём здесь какая-то тайга и моя командировка? Я был полностью сбит с толку, но вида старался не подавать – Ну, – пытался я хоть как-то сформулировать своё мнение о том, чего вообще не знал.

– По-моему ничем. Лес как лес…

– А тайга это тайга?! – захохотал старый якут и вновь достал свой запашистый кисет.

– Тайга, голубчик, это тебе не просто лес, это очень большой лес, бескрайний как океан… – скрипел Иван Иванович хромовыми сапожками, прохаживаясь по кабинету своему, как по классу перед учениками.

– Это, мил человек, ни в лес по грибы, это тайга – матушка… Её мало любить – знать её надо, мало – мало. Короче, служивый на всё про всё у вас неделя: на подготовку, сборы и прочее. Обязательно повидай егеря, познакомься, он и проинструктирует что почём, – закончил Ермолов, присев на краешек стола. Прокашлявшись, я произнёс

– Разрешите вопрос, товарищ начальник?

– Так и я про то ж! Давай, спрашивай.

– Так это что ж получается, в тайгу что ли, командировка-то? – выдавил я, плохо скрывая недовольство. А якут будто и не замечает моё нарастающее беспокойство.

– Ну не в Парижи же тебя посылать, кофеи распивать?! Да это, парень, с твоей срочной, на раз пописать – месячишко какой – то. Зато дело поможешь провернуть, охрану осуществишь, группы лесников и егерей. В каком звании закончил службу? – Ермолов заглянул в бумаги, – Ага… старший сержант, получишь погоны младшего лейтенанта, досрочно. Потому как будешь власть представлять, почётная миссия – гордись! А ты губы дуть… Нам люди позарез нужны, нехватка кадров у нас, понимаешь – Ну, ещё какие неясности? У меня скоро совещание. Иди мало-мало отдыхай, командировку оформляй, форму получай, ну что там ещё? Ты ж музыкант сообразительный парень, давай не дрейфь, действуй.

Я не своим голосом произнёс – Разрешите идти? На что начальник весело кивнул, и я как ёжик в тумане вырулил в коридор.

– Эй, музыкант, ты чё такой квёлый, чё не весел, пошто головушку повесил?! – Засыпал расспросами здешний водила. – Чё уже на «ковре» побыл? Ну и как? – тормошил он меня. И я будто проснувшись, промолвил:

– Какой «ковёр»! Тут похлеще будет – командировка! С корабля, понимаешь, на бал. Вот такие тебе ковры-самолёты.

Водила, похлопав по плечу меня, стараясь приободрить, предложил,

– Идём, перекурим это дело.

И мы вышли на свежий воздух.

Вечерело… Жара спадала понемногу. Дул лёгкий освежающий ветерок. Закурили. Некоторое время стояли, молча, думая каждый о своём.

– Вот, блин, а? У меня ж жена заждалась, а тут эта канитель!..

Ну, ё – моё!.. – возмущался я, ища поддержки у коллеги-сотоварища.

– М – да, – рассудительно выпустил колечко сигаретного дыма Николай (так звали водителя). – И ведь ничего тут не попишешь – служба!

– Ну да – вздохнул я, гася окурок. – Ладно, бывай! Пойду, обрадую свою женщину. А она, – почему-то шепотом вымолвил я, – ужин дома сейчас готовит, при свечах! А? Во, блин!

– Да ладно, поймет, поди, столько ждала, подождёт ещё чуток – служба же?! – рассудил Николай.

– Надеюсь… Ладно, пока. Спасибо тебе, Николай. Пошёл.

Коля улыбнулся лишь на это как-то виновато, мол – кабы мог – помог… Я, махнув рукой, потопал в общагу, где у нас с женой была своя комнатушка.

Дома, понятное дело, радости от такого известия было мало. Но, жена на удивление, приняла сообщение весьма сдержанно, стоически, хотя и ощущалась лёгкая досада. А вот в моей душе кошки скребли. Ни на это я настраивался, торопясь домой. Надеялся погулять – отдохнуть месячишко… Ан нет, человек предполагает, а Бог располагает! Короче, дело к ночи – пролетела неделька моя – вмиг, и вот отъезд.

2

Познакомился я с товарищем Сафоновым и с группой нашей таёжной – всего набиралось нас, пять человек. Три инспектора природоохраны, по совместительству охотники – профессионалы, среди коих Миша якут, пару лесников, сам егерь Сафонов ну, и я, каким-то боком.

В назначенное время собрались к месту отправления – на пристани реки Лены, сидим, дымим, комаров кормим. У всех мужиков рюкзаки, у меня же – сумка для поездок, была такая в моём хозяйстве. Собираясь в дорогу, я не знал, что с собой брать – не бывал в тайге никогда! Ну и насобирал – хрен да маленько! Уже потом выяснилось, что больше половины – балласт. Сумища получилась тяжеленная, неподъёмная. Мужички косились на мой багаж да похохатывали – куда, мол, столько?! Я смотрел, смотрел да и ляпнул, как бы оправдываясь:

– Чё вы ржёте? На месяц же!..

А у мужиков рюкзачки и только-то. Ну, ещё за спинами кой у кого ружья, ножички на поясе, снасти и всё. Жара стояла ужасная, духота изматывающая. Из объяснений Сафонова я понял, что мы едем куда-то в Тмутаракань, на какую-то заимку «Глухая». Сафонов успокаивал – Да ты не дрейфь, с комфортом доберёмся, быстрёхонька. Я тогда спросил – а на чём ехать? Егерь ответил

– Да на перекладных. Нормально – раз и тама!

Один из нашей группы возился у воды с моторкой, шестой член нашей команды, не входящий в инспекционную бригаду, отвечающий только за транспорт, ну и так по мелочам.

Надо сказать, что правый берег у Лены гранитный, высоченный, левый наоборот – пологий и по обоим берегам буйной жизнью фонтанировала тайга.

Стояла тишина – ушам больно. И вдруг как заревёт пара застоявшихся движков лодки – я даже подпрыгнул, будто ошпарило!

– Ни чё себе, блин! Ну и акустика!.. – ошарашено улыбался я, маскируя испуг. Мужики ржанули малость, на что Сафонов сказал:

– Хватит вам ржать, мерины гортоповские. Чё Сеня, готов чё ли? А то время!.. – прокричал вниз Сафонов.

– Да щас… Скоро ужо… – пришёл ответ от воды.

Через некоторое время показалась голова Сени из-под обрыва с измазанным мазутом лицом, точно из земли проклюнувшаяся:

– Всё! Карета подана! Просю… И скрывшись из вида, Семён затопал по ступеням лестницы, сбегая вниз к реке.

Мы спустились к воде, погрузились под командой старшего, уселись.

– Ну, обвёл всех глазами егерь, всё что ли? Тогда отчаливай!

Вай – вай – ай – ай – подхватило долгое, раскатистое эхо. Моторы набрали обороты, и мы тронулись. Плыли весь день без передыха. Перекусывали прямо в лодке, на полном ходу. Правда, ход у этой посудины был, мягко говоря, черепаший.

Но поскольку шли мы по течению, скорость казалась добротной. На вёслах мне доводилось немного передвигаться, но это было каких – то пару раз на рыбалке, но так что бы до полусуток к ряду – никогда.

А между тем путь наш продолжался. Величавая Лена была норовистая река, своенравная, глубокая, с мощным течением. Высокие берега её короновала ВЕЛИКАЯ, НЕПРОХОДИМАЯ ТАЙГА. Все двенадцать часов хода – тайга по обоим берегам!.. Красотища необыкновенная. Воздух – чистейший. И по всему пути – ни души!

– А чего это людей-то не видать?, – Спросил я бодрясь, но «бодрость» эта моя получилась какая-то… квашенная.

– Мало-мало тайга – промолвил якут густым баском.

– Здесь хорошо думается, успокаивающе проговорил егерь. – А люди, что ж и люди будут. Поспеется.

– Ладно тебе горевать! – Проскрипел борода-охотник (прозвище было такое у Паши охотника).

– Присаживайся сюда, составь компашку в картишки.

– Ну, разве что, поддержать компанию, – согласился я и увлёкся на некоторое время нехитрой игрой. Играя, я думал: – Странно, работаю вот вроде в милиции, но, не милиционер, музыкант при отделении, но не играю, а невесть куда плыву – еду, в командировку! Чёрте что! И так думая, стал не заметно для себя кимарить…

– Ну, ты чё, блин! Чё ты подкидываешь – то? Мухлюешь?! – возмущается Горбуненко, насупившийся, молчаливый лесничий. Борода ему на это возражает:

– Да какой там, малой-то наш – спит… Кто-то уж и запел тихохонько-«баю-бай…»

Сафонов цыкнул на певуна:

– Ну, чё вы, ё моё! Пущай паря спит! Здоровья добирает! Неожиданный вопль, приводит меня в норму! Кричал Мишка якут :

– Вона, видишь мало – мало? Хозяина!..

Я спросонья не сразу понял – какой такой хозяин?

– Где, какой хозяин? – обернулся я к якуту.

Мишка тыкал пальцем куда-то вверх

– Вона, во – о – она, твоя видит? – Шептал он мне на ухо. – Лютая зверя! Ух, лютая…

Я пригляделся – Да нет, ни чё не вижу…

Сафонов тычет в бок биноклем – На, вот, глянь. Экзотика. Я навёл резкость в указанном направлении, – Точно! Вижу!!! – Вскричал я.

– Да это, братцы, похоже, медведица… Ну, да, вон и малыши, двое, передавая бинокль обратно егерю, восхищался я.

– Кормятся, – ответил Сафонов.

Борода добавил – Сейчас для них еды – ешь, не хочу! Пусть себе пасутся.

Дальше шли без особых приключений. Все, видно было, подустали, разомлели на жаре… Слава Богу, день к вечеру катился.

– Ну, подал голос Сафонов, скоро причаливаем.

Ну, наконец – то, подумал я. И зря.

Потому как это была лишь часть нашего длинного пути.

– Дальше-то на чём? – поинтересовался я. Никто мне почему-то не отвечал – заняты были люди разгрузкой и прочей работой.

Я, естественно, тоже принимал в этом посильное участие.

Семен, получив установку Сафонова – ждать на запасной точке, загрохотав движками, скрылся из виду в синей речной дымке.

– Чё молчите – то? – не отставал я.

– До Глухой только один транспорт – вертушка, – выдохнул хрипло «борода». – Чё, сдрейфил?!

Кто-то гикнул – хохотнул…

– Да чё вы блин, всё ржёте и ржёте? Летал я уже! – оправдывался почему – то я.

А летать мне доводилось лишь трижды, и то на тушках сто четвёртых, а вот на вертолётах – никогда.

– А где ему здесь садиться – то? – не унимался я.

– Мало-мало пешкодрал надо. Не далёко – вёрст десятя наверно будет – молвил шутейно якут. Мужики опять ощерились – ржанули.

– Ладно вам, будет, – одёрнул мужиков старший, и продолжил через паузу – Не боись, – успокаивал он. – Во – он туда поднимемся, там площадка есть.

– Да нормально, – поддержал «борода».

Когда всё было поновой упаковано мы, распределив между собою весь груз, тронулись к вертолётной площадке.

Шли мы, шли, и уткнулись… в почти отвесную стену!..

– Вон, видишь, там, полянка, это и есть та самая площадка – сказал егерь Сафонов, пряча улыбку в ржаные свои усы, и начал восхождение. Остановившись, добавил – Ты, музыкальный милиционер, идёшь за мной следом, «Борода» за музыкантом. Остальные знают. – И скрылся в кустах. Я последовал за ним, думая о том, а не высоковато ли будет?!

Тут необходимо признаться, что высоты я с детства боюсь! Жутко, до потери сознания. Сафонов, шедший впереди, подбадривал:

– Сушняк, видишь? Да не спеши ты!.. Поспеем, – поджидал егерь меня. – Чё, крутовато? Да здесь всего каких-то сорок – пятьдесят метров. Ну, высота, ну заросли, камни там всякие… Это, брат семечки. Мужику надо преодолевать трудности всякие, легче по жизни идти потом, – утирал пот со лба Сафонов.

– Всё, привал, мужики!.. Полпути – есть! Перекур, братцы…

Странно, но усталости я почти не чувствовал, так разве что малость…

И мужики тоже, вроде, ничего, терпят. Хотя среди нас были в основном люди взрослые – тридцати, сорока лет навскидку.

А мне – то, каких – то двадцать четыре с небольшим. Пацан по сравнению со старшими товарищами.

Я глянул вниз, но вот что странно – страха перед высотой почти не было! Почему – не знаю, но приметил я, красоту здешних мест – неописуемую!..

Бог мой, какое раздолье!..

Сопки, внизу красавица Лена и по всей панораме – тайга!

И странно, она была не зелёного цвета, а изумрудного.

Да, да – цвета морской волны!

И вспомнилась сразу песня «а вокруг голубая, голубая тайга…»

Гордость берёт – а страна-то наша вона, какая – огромная!

– Ну, размечтался, – Паша борода легонько меня подтолкнул.

– Идём уже, – взглядом показал мне Сафонов. – Осталось – ещё чуть-чуть да мелёхо. И мы тронулись дальше. Вот где я понял, чем ценен рюкзак и почему брать с собой в такие походы надо только самое необходимое.

Ко мне подошёл якут:

– Давай, мало-мало подмогну? – улыбался он озорно и лукаво.

– Да ладно, чё там, спасибо уже. Пошли… в тон ему пробормотал я.

– Настырная, однако. Хорошо. – подмигнул якут. И начался ад! (для меня), потому как подъём пошёл ещё круче и я, выбиваясь из сил, шёл, набивая ссадины и синяки, натирая плечи, руки…

Но вот, не знаю уж каким чудом – мы на месте. Господи, думал я, неужто и передохнуть можно?

Как только была дана команда привал, я повалился на землю, как куль с отрубями и, падая, угодил физиономией своей прямёхонько… в муравейник!.. Хохот стоял неимоверный… Мужики ржали как кони, до самозабвения!..

Так смеются люди, хорошо сделавшие своё дело и добрые по натуре. Я, глядя на их светящиеся лица, сам невольно заулыбался, а потом и рассмеялся.

3

Однако моё челобитье здешним муравьям не прошло даром, эта мелюзга за долю секунды успела проникнуть ко мне под одежду повсюду!.. Такого я ещё не испытывал. Иглоукалывание с укусами таёжных муравьёв – детские примочки!..

– Так не избавится. Придётся нырять! – остановил мой бег по кругу Сафонов.

– Куда это нырять, – переспросил я, пытаясь глазами нащупать хоть какое – то подобие водоёма…

– В – о – он тама, однако ямка есть, вода чистый, вкусный!.. Холодный однако… – улыбался широкой, как гармошка физиономией Мишка якут.

– Какая ямка ещё? Чё вы ржёте всё? Лучше бы подсказали – что делать – то?

Сафонов без тени улыбки сказал:

– Серьёзно. Там вон, в кустах родник бьёт из-под землицы, ну и омуток образовался небольшой, но глубокий. Плавать-то умеешь?

Я недоумённо спрашиваю:

– Вы это чего выдумали? Какой ещё родник?! – извивался я ужом, подгоняемый жалящими нещадно насекомыми. А Сафонов меж тем легкими движениями подталкивал меня в те самые кустики:

– Вот видишь, какая красотища тут? – настойчиво теснил меня егерь. Я, упираясь, всё же шёл…

– Вот он омут, серебряное копытце – благодать!. Уф! – выдохнул Сафонов. – Здесь метра 3 – 4 будет. Ты прямо так, не раздеваясь, окунись, и мураши смоются, пробовали уже. Не ты первый. Это тайга, брат!

– Как-то странно, вот так с бухты-барахты и нате вам – здрасте! – потрогал я ладонью родниковую холодненькую водицу.

– А что? Таёжная ванна! Мойся – не хочу. Да за одним в наши ряды вступишь – отмахивался от назойливых комаров Сафонов.

– Понимаешь, – продолжал он, – вот у подводников, например – пьют забортную воду салаги, ты ж служил, знаешь…

– Да я ж не подводник, музыкант, – перебил я Сафонова.

– Да разве в том дело?! – искал подходящие аргументы старшой наш.

– Ну, понимаешь, у альпинистов свои причуды, у подводников свои, а у нас, у таёжников – особые, свои традиции!.. Мы же не рыжие какие – закончил он гордо так фразу и скрестил руки на своей мощной груди.

Ну, думаю, куда деваться, придётся окунуться. А то ведь не отстанут, засмеют. И я, ни слова не говоря – шасть, и вводу.

Стылая купель обожгла, но, ни настолько что бы было неприятно, а очень даже наоборот. Окунаясь, я повизгивал, как молоденький кабанчик, хотелось ещё и ещё, но, сильная ручища Сафонова схватила меня за шиворот и выдернула на сушу!

– Будя – сказал егерь, – не то заколешь.

Это было моё крещение в таёжники!

А мураши и в самом деле – исчезли, смыло наверное, да и облегчение после первого в жизни моей восхождения.

Пока я водные моционы принимал, мужики тем временем, развели костерок, еду приготовить затеяли…

– Эй! – окликнул меня Якут – иди к нама, мало-мало согреесся… А я и без того, сам уже направлялся к костерку.

– Твоя сушиться надо, мало – мало, а то сопля бежать будет!.. – похлопал дружески по спине якут.

– А ты, вон на ветки пораскидай одёжу – то, мигом высушит. Есть чё переодеться? – между делом интересовался Сафонов. Я кивнул утвердительно и голосом добавил – А как, вон, вагон и маленькая тележка, блин… Зависла пауза и… конечно разразилась хохотом!.. Но, на этот раз и я смеялся со всеми вместе. С удовольствием хохотал, как и сотоварищи мои.

Вечерело… Внизу, разливался малиновым вареньем закат… Далеко, где-то там, за тайгой, плавилось солнце в золотую, тягучую массу… Стояла тишина, звонкая, особая, таёжная…

– Ну, мужики всё, стало быть – кашлянул в кулак Сафонов. – Наелись, напились, слава Богу, последний, как водится – убирает, – и с хрустом зевнул.

А я уже давно, перекусив, сидел, глазел на закат и покуривал!..

Хорошо-то как!

Не успел оглянуться, а уже и палатка поставлена и ко сну всё готово.

Ну, что ж, вот и первая моя ночь таёжная…

Лёгкий ветерок погуливал по вершинам сосен (здесь всё больше хвойный лес…) Дышится легко, свободно…

– Эй, музыкальный милиционер, принимай вахту – дежурство, смена через пару часов, проговорил сонным уже голосом старший прямо из палатки. Тут чья-то рука легла на моё плечо, я поднял глаза, это был Паша – борода,

– Не дрейфь! Нормально тут, тихо… А я тебя подменю. Добро?

– Да всё хоккей. Хорошо… Борода похлопал слегка по моей спине и полез в палатку вздремнуть.

4

Тишина убаюкивала, сон навивала…

Хорошо…

Тайга ночью – это я скажу вам, особое явление, да нет, пожалуй, особая материя, невиданная страна, загадочная, сплошь состоящая из тайн и сказок…

Почти космическая тишина, но, поосмотревшись, замечаешь и полутона. Оказывается и у ночи, бывают полутени.

Если глянуть в небо – звёзды – яркие, крупные и, мне показалось, какие-то… позолоченные. Кажется, протяни руку и вот она звезда… Но, дудки, звезда на небе, ты на своём месте – оптический обман! Но, какой прелестный…

И голос у ночной тайги тоже, особый – вкрадчивый, приглушённый, будто бы тайга и её поселенцы не хотели друг дружке мешать отдыхать…

Здесь мне почему-то вспомнилась армия, океан и его синяя глубина – чем глубже, тем темнее. Они и в самом деле похожи – океан и тайга… чем-то… Оба огромные и непостижимые!..

Я поправил наш костерок, хрустнул косточками, разминаясь… Потянулся… Достал свой походный транзистор «РОССИЯ», углядел валун, мшистый какой-то камень, набросил поверх него куртку и устроился как Наполеон, озирающий «поле боя». Моё «поле» было мирно и похрапывало на разные голоса. Я включил приёмник и стал искать свой любимый «МАЯК»… Ага, вот он отыскался!.. Звучала песня А. Пахмутовой «Надежда», которую исполнял, Муслим Магомаев. Повесив приёмник на рядом торчащую ветку, я, пошарив по карманам – закурил. Глянул на часы, подсветив себе сигаретой, шёл второй час ночи…

Всё располагало ко сну, но я имеющий некоторый армейский опыт ночных дежурств, крепился, не поддавался чарам сна!..

Однако, как мудро и хитро устроен наш организм, что бы я ни предпринимал, что бы ни затевал, дабы отвлечь себя ото сна, всё сворачивало к мыслям – фантазиям, которые вели, незаметно ко сну.

Желая всё-таки прогнать сонливость, я слез со своего «обжитого» валуна, подкинул в костерок сушняку, осмотрелся.

На «Маяке» передавали – шип. Затерялся бродяга «МАЯК» где-то в паутине волн. Щёлкнув выключателем, уложил приёмник в рюкзак взятый на «прокат» у ребят.

Делая все эти нехитрые манипуляции, почуял на расстоянии примерно десяти, пятнадцати метров от нашей стоянки, как кто-то тяжело дышал и, я явственно это ощущал кожей, и смотрел прямо, как мне казалось, в мои глаза…

Кто это был – сказать не могу, не видно было…

И тут произошло такое, от чего я чуть и в самом деле не лишился рассудка.

Сзади, со спины, кто-то тронул моё плечо!..

У меня сердце просто перестало на мгновение биться, я уже было раскрыл рот для вопля, но чья – то твёрдая ладонь как наждак, кляпом легла на мои губы!..

В голове пронеслось – всё, каюк!

Но, ободряющий знакомый звук вернул меня к жизни – это был звук шипящего слова, – Ти – хо… – и тот же голос добавил – Вижу… Это она!.. – прохрипел Сафонов.

– Кто? – спросил я желудочно – урчащим звуком. На что, на ухо мне дыхнуло жаром – Медведица!.. – успокоил егерь.

И как это я почувствовал? Инстинкт, вот что меня вдруг, заставило напрячься, насторожиться…

Между тем чернота ночи мало-помалу начала расползаться по кустам, завалам, отступая прочь в таёжную вглубь.

Чуть придя в себя, я оглянулся, почуяв ещё кого-то, это был Миша

якут. Он будто и не спал вовсе – не заспан, бодр, ружьё на изготовке. Я хрипло спросил – Вы чё, мужики?

– Редкий случай – шептал уже Паша-борода, видишь, без детишек, значит, чего-то приключилось с ней …Ты смотри, смотри!.. Но, по-тихому!..

– Однако… за помощью пришла? – предположил якут.

– Всё может статься… Только шутки с ними плохи, и ненароком может задрать, – соглашался «борода»

– Однако моя на разведку? – шагнул куда-то в сторону якут, – Помогай мало-мало… – невесть кого попросил смельчак, и пропал в сумерках.

А медведица, это стало уже вполне ясно видно, сидела на пятой точке, опустив большую голову к земле, что – то перебирала лапами, слегка порыкивая не зло… Будто просила о чём-то…

И вот, когда якут попал в поле зрения медведицы, она не проявила какой-либо агрессии, а встала и, развернувшись мощным корпусом, уверенно пошла в только ей ведомом направлении.

При этом (как ей это удаётся?) всем своим существом призывая человека, как бы следовать за ней!

Якут на секунду задумался, глянул в нашу сторону и… пошёл за зверем.

Надо сказать, что якут хоть и был охотником, ружьё своё на сей раз не взял с собой. Сознательно не взял.

Мужики, переглянувшись, не сговариваясь, остались на месте кроме… «бороды».

Паша, выждав некоторое время, зашагал следом за якутом в сумерки.

– Куда это они, ещё ж темно… не видать ничего? – зачем-то я спросил невесть кого.

– Надо так, дружок. Им тоже помощь иногда требуется – ответил кто-то из мужиков, которые между прочим уже не спали и были, по – военному, собраны.

– Зверям что ли помощь, – интересуюсь я, слезая с валуна.

– Ну, а кому ж в тайге ещё она требуется?! Им, собратьям нашим, – ответил старший, и добавил, – заметь, по вине чел века!.. Просекаешь?

– Ну, всё, будя глазеть тебе, кинотеатр нашёл. Это вон охрана наша, пусть себе дивится, а тебе – то пора и попривыкнуть – ворчал на заспанного Молчуна – (Витю Горбуненко) товарищ Сафонов, видимо тоже недоспав положенного.

– Ну, а ты чего ж, брат? Собирайся, вертушка скоро заявится, – несколько жестковато сказал старший группы.

– Как вертушка?! А наши – то, они же… – ошарашено возразил я. – На что Сафонов, улыбнувшись, кинул – Ни чё, поспеют, в самый раз, можешь не сумлеваться.

Собираясь, я прикидывал – как это они поспеют? А вдруг, не дай Бог, случится чего?! Вдруг…

Но, Сафонов прервал мои терзания :

– Недрейфь, никаких «вдруг» – не будет! Поверь.

Как это он умеет, почти ничего не сказав, повлиять на настроение, – успокоить, будто мысли читает, – поражаясь, пытался я разобраться, понять.

– Ну, братцы, это не дело мусор оставлять после себя – упрекнул кого-то Сафонов и посмотрел на меня…

– Что опять ни так? – взволновался я.

Сафонов нагнулся, подобрал бумажку, ещё чего-то и протянул мне:

– А ты не возмущайся, мил человек, а лучше ответь – чей мусор? – и егерь указал на брошенный хлам.

Краснея, взял мусор, оставленный мною по рассеянности в траве, и конфузливо сунул быстро в карман куртки…

Извинившись, подумал о том, насколько мы часто бываем, нерачительны и по-варварски относимся к матери природе, точно пасынки к мачехе.

Урок этот врезался в память мою на всю жизнь.

Сафонов, вот ведь добрая душа, утешая, говорил – А ты, мил человек не тушуйся, я по молодости тоже бывало чудил, и не такое вытворял. А ты – молоток, нашёл в себе силы признать вину, хвалю.

Вдруг, неожиданно послышался какой-то нарастающий рокот, сначала неясный, но с каждой секундой обретающий реальные очертания звуковых форм, похожий на махи крыл летящей большой птицы.

– О, вот и она, голубушка стреказулечка наша глазастенькая!.. – обрадовался как ребёнок Сафонов, прикладывая бинокль к глазам.

– Вертушка что ли? – взвизгнул я, – можно посмотреть, товарищ Сафонов?.. – просительно протягивая руку к командирским диоптриям…

Но, Сафонов отрезал:

– Нет, погодь, не до тебя, музыкант, машину надо принять!.. – и достал рацию.

– Стрекоза, стрекоза, я – Леший. Повторяю, я – Леший!.. Как слышите меня, приём? – выжидательно вслушиваясь в радиоэфир, настойчиво повторял старший группы.

Рация трещала, пищала, но, никакого ответа не последовало. Сафонов повторил позывные – тот же результат.

А звук всё ближе и ближе, но самого вертолёта ещё не было видно… На третий раз рация поскрипев, побулькав, наконец, откашлявшись, ответила женским, хриплым голосом:

– Слышу вас, Леший, слышу!.. Со связью у меня, такую забулдыгу, что-то творится?! Готовь посадочную, захожу!

– Внимание, стрекоза, садись уже, всё готово давно! Ждём!