Читать книгу: «Кощей. Начало», страница 3
– Передам как на духу! – проблеял парень и мигом попытался выбежать с кухни.
– Стой! – остановила его кухарка. – Отдай это Стояну. Кухарка передала парню корзинку с едой, заполненную почти доверху. – Тут и тебе, – сказала она , – поешь, а то вон тощий какой, того и гляди свалишься с ног.
Юноша кивнул, взял корзинку и быстро выбежал прочь. Отойдя на приличное расстояние, взял корзину и приоткрыл накрытую белоснежной льняной тканью. Глаза юнца заблестели от восторга. – ПИРОЖКИ! – радостно воскликнул парень. – Эй ты, чего орешь, тут люди отдыхают, – крикнули ему из рядом стоящей палатки.
– Ой, – удивился парень и, как испуганный заяц, побежал к шатру травника.
– Дядь Стоян, тут вам это передали, – протянув корзину, сказал парень. Травник суетился, развешивая свежие травы для сушки. – Никак харчи передали? – довольно произнес мужичек.
– Там пирожки! – с благоговением воскликнул малец.
Мужичек, видя, как горят глаза паренька, предложил: «Оставь мне пару штук, а сам бери сколько хочешь. Тебе ведь нужно расти, набирать вес, а то ты тощий, как осинка. Беги, на сегодня ты мне больше не нужен».
Лукьян, не веря своему счастью, схватил по пирожку в каждую руку и, засунув два за пазуху, побежал от шатра знахаря в сторону речки. Найдя полянку, он сел и, облокотившись на кочку, принялся за долгожданное лакомство, наблюдая за тем, как вдалеке медленно проплывает и поблескивает отражением солнца река.
Закончив третий пирог, парень, разморенный на солнышке, решил понежиться на травке и незаметно для себя уснул. Ему снился странный сон, будто он идет по большому, длинному и абсолютно пустому залу. Гулкие звуки его шагов разносились эхом по помещению, а впереди возвышалась огромная, в три человеческих роста, дверь.
Слева стена была обсидианово-черного цвета, а справа – белоснежно-белой мраморной. По мере приближения к двери на стенах начали появляться картины из жизни Лукьяна. На темной стене – все жуткие и мрачные моменты, а на белой – светлые деяния и воспоминания.
Проходя все дальше по коридору и приближаясь к двери, он заметил, что руки его наливаются силой, а сам он становится старше. На стенах же начали появляться те события, которые парень не мог осознать. Вдруг раздался грохот и страшный скрип, и дверь начала отворяться.
Лукьян открыл глаза и не сразу понял, где он. Со стороны лагеря слышались крики и звуки битвы. Поднявшись из высокой травы на колени, малец увидел, что со стороны леса к лагерю бегут люди с оружием, залихватски выкрикивая боевые кличи. Бой уже проходил на краю обжитого пространства. Палатки пылали, люди носились в панике: кто тушил пожары, кто спасал имущество, кто бежал без оглядки в сторону топей. А один мужик просто впал в ступор, стоял, пялился на огонь и истерично хохотал во всю глотку.
Он видел, как ратники воеводы сдерживают натиск застигнутых врасплох врагов. Быстро вскочив на ноги, паренек побежал в лагерь. У самых ворот частокола стоял Мирослав с помощниками. Они помогали раненым и указывали напуганным людям, куда идти, провожая всех внутрь святого места под защиту высоких деревянных стен.
Подбегая к воротам храмовой стены, Лукьян заметил, что бой уже в середине лагеря, в нескольких десятках шагов от стен частокола. Их уже ставший домом лагерь полыхал, клубы черного дыма уходили в небо и были видны на многие версты вокруг.
Вбегая внутрь святого места, парень увидел, что большая часть людей успела укрыться за стенами. Люди были напуганы, маленькие дети плакали, а те, кто был постарше, с испуганными глазами озирались по сторонам, ища защиту. Он сразу вспомнил тот момент, как бежал с мамкой и сестрой. На глаза его накатывались слезы.
«Только не снова», – со слезами на глазах и задыхаясь от ярости, прошептал малец. Парня сшиб с ног волочащий за собой раненого товарища ратник. «Посторонись, малец», – проревел витязь, отталкивая парня. В бедро раненого была воткнута стрела. За собой он оставлял обильный кровавый след. Это был совсем ещё молодой парень, двадцати лет от роду, Лукьян видел его пару раз в лагере.
«Лекаря – взревел воин, который приволок раненого. К ним сразу подскочили мужики и потащили его в храм. Один за одним оставшиеся защитники забегали за ворота, последним, тяжело дыша, весь в крови, забежал воевода.
«Закрывай!» – прокричал он, и люди тут же бросились ему помогать.
«Да уйдите вы! – пробасил воин. – Это не моя кровь».
В толпе перепуганных горожан Воевода заметил Мирослава.
«Волхв, стены долго не продержатся, – сказал воевода. – Уводи детей и женщин в храм, за каменными стенами безопаснее».
Волхв подозвал помощника, тот кивнул и начал собирать народ. Но тут раздался недовольный возглас кухарки: «Я? И прятаться? А шиш вам по всей морде! Они пришли ко мне домой, угрожают тем, кого я люблю! Вы меня в храм только бездыханной занесете!» – с вызовом в голосе прокричала кухарка, и её поддержало несколько женщин.
«Окаянная баба», – усмехнулся воин. – «Ты, – указав на разбушевавшуюся женщину, – берешь свою бабью рать и поступаешь в распоряжение Стояну, будешь помогать раненым».
«Но…» – только попыталась возразить кухарка.
«Только так! Раненых много, и мы не можем помогать всем нуждающимся и сражаться одновременно. Это ложится на ваши плечи», – со сталью в голосе произнес Колояр.
Воевода направился к Мирославу, чтобы поговорить. Они отошли от людской массы, и Воевода вполголоса заговорил.
«Одни не сдюжим, старче, надо помощи просить», – с какой-то несвойственной для бравого воина опаской произнес тот.
«Вижу», – со сталью в голосе произнес старец. От его доброты и мягкости не осталось и толики. «Дай мне полчаса», – сказал Волхв.
Воевода, кивнув с хищной улыбкой, стремительно направился к оставшимся защитникам. Мужчины, ремесленники и крестьяне, вооружались кто чем мог. Они снимали снаряжение с раненых товарищей и передавали его тем, кто хотел встать на защиту храма.
Воевода произнес короткую, но вдохновляющую речь: «Мы заберем с собой столько захватчиков, чтобы об этой битве слагали песни!» Защитники святой земли с дружным ревом поддержали его и начали готовиться к бою.
После разговора с Колояром волхв поспешил в храм. В самой дальней комнате, за большой железной дверью, находилась небольшая зала. В центре зала лежал большой плоский круглый камень. На этом камне покоился древний фолиант. Несмотря на свой возраст, страницы книги выглядели так, словно были только что изготовлены. Передняя обложка книги была оформлена из белого тонкого мрамора с металлической окантовкой, а задняя – из обсидиана.
Старец подошел к книге и на мгновение замер, выражая ей свое почтение. Когда-то эту книгу Мирославу передал Верховный смотритель храма древних богов на острове Буяне. Она передавалась самому способному ученику из поколения в поколение, от учителя к ученику. Тихим шепотом он начал произносить молитву:
– Боги древние, боги великие, даруйте силу и мудрость свою детям своим. В час нужды, в час, когда вороги пытаются изгнать нас с родной земли, явите мудрость свою, явите силу. Да будет хвала вам сейчас и вовеки веков. Озарите своим огнем! Осени перстами огненными, одари защитой отеческой! Как сила ваша великая тьму выжигает, так покарай ты и врагов наших! Как коренья деревьев от пламени корчатся, так и ворог всякий будет корчиться от гнева вашего! Ныне и присно и от круга до круга! Тако бысть, тако еси, тако буди!
Когда старец прочёл последние слова молитвы, книга распахнулась, и страницы начали быстро перелистываться, пока не остановились. Он медленно подошёл к книге, но страницы были пусты. Однако с каждым шагом текст проявлялся, и, когда Мирослав подошёл вплотную, буквы начали гореть кроваво-красным пульсирующим цветом.
Волхв начал читать появившиеся строки вслух, и как только он закончил, на улице раздался оглушительный рокот, который разнёсся во все стороны от храма. Люди, находившиеся за его стенами, на мгновение замерли в панике, озираясь по сторонам.
Нападавшие вражеские воины уже сломали одну из воротин и хлынули в образовавшийся проём. Люди воеводы сражались не на жизнь, а на смерть, но силы были неравны. Погода резко испортилась: небо заволокло тучами, и повсюду слышались раскаты грома, а кое-где уже виднелись отблески молний.
Ворог уже вплотную прижал защитников к стенам храма, когда из леса раздался многоголосый вопль зверей, настолько неестественно громкий, что на мгновение ошеломил людей в пылу сражения. Из задних рядов нападавших, которые находились на краю лагеря, донеслись душераздирающие крики и панические возгласы. Эта какофония донеслась и до храма.
В какой-то момент нападающие дрогнули духом и начали поспешно отступать. Как только последний из них покинул святую землю, оставшиеся люди воеводы в то же мгновение закрыли стоящей неподалеку телегой проход. За частоколом доносилась симфония боли и ужаса.
Через четверть часа всё стихло. Раненый воевода, весь в крови и с обломанной стрелой в плече, посмотрел на волхва. В ответ тот лишь кивнул и удалился в храм.
Через час тучи разошлись, и на небе появилась полная луна, белая как молоко. Народ за стеной вслушивался в темноту, но в ответ звучала гробовая вязкая тишина. До первых лучей солнца никто из защитников не осмелился выйти за пределы частокола.
Как только рассвело, Колояр решил посмотреть, что происходит за стеной. Выйдя за неё, он увидел догорающий лагерь, в некоторых местах лежали трупы убитых защитников, но не было ни одного нападающего. Пройдя по лагерю и убедившись в своих домыслах, воевода вернулся внутрь стен.
Как только он вошёл, его окружили оставшиеся защитники. Всего осталось около полутора десятков человек. Ратник осмотрелся опытным взглядом и произнес, опустив меч: «Можете выходить». Люди с опаской начали выходить в поисках выживших и остатков припасов да своего наскоро брошенного имущества.
К вечеру пепелище лагеря частично разобрали, а трупы погибших защитников предали огню на погребальных кострах. С того момента Мирослав так и не показывался на люди, и утром Колояр решил его отыскать. Он нашёл старца сидящим в своей комнате, который мутным взором смотрел в стену и не шевелился. Лицо его будто постарело на десяток лет. Воевода осторожно постучал об угол двери. Взор Мирослава тотчас прояснился, и он сфокусировал свой взгляд на воине.
