В постели с бактериями. История, наука и секреты микроскопических существ, о которых не принято говорить

Капитальный ремонт

Если вы хотите почувствовать себя ущербной, советую сводить ребенка в парк Upper Noe в Сан-Франциско. Там вы сможете сравнить себя с мамами, которые гуляют в костюмах для спорта и отдыха из последних коллекций с дизайнерскими сумками для подгузников по 300 долларов, толкая впереди себя коляски по 1000 долларов. Когда моему сыну было три года, я сидела в этом парке и наблюдала за одной такой мамашей – она играла со своим малышом. Когда он попросил лакомство, она достала санитайзер и влажные салфетки, вытерла носик чашки-непроливайки, тщательно обработала малышу лицо и побрызгала ему на руки санитайзером. Потом она поцеловала его в лобик и только потом разрешила съесть и запить лакомство. В это время мой сын подбежал ко мне и сжал в своих довольно грязных ладошках мое лицо. Я рассмеялась и поцеловала его в губы, думая про себя: «Надеюсь, ты заразишься от меня герпесом ротовой полости. Потом спасибо скажешь».

На протяжении нескольких последних лет ученые и врачи много говорят о вреде, который чрезмерная гигиена наносит детям. Удалось ли им прийти к общему мнению по этому вопросу? Пусть дети встречаются с микробами в юном возрасте – тогда позже у них не будет аллергий и воспалений. Я бы к этому списку добавила герпес ротовой полости. В развивающихся странах вирусом ВПГ-1 почти все заболевают в детстве, а в развитых – таких, как США, – ВПГ-1 с каждым годом заражается все меньше людей: если в 1994 году носителями были почти 60 % населения, то в 2016 – меньше 50 %, причем среди них стало гораздо меньше подростков и молодежи^{15, 37–39}.

Так зачем же мне сейчас заражать своего сына герпесом ротовой полости? Так у него есть все шансы избежать высыпаний на пенисе во взрослой жизни. Если в детстве у него выработаются антитела к ВПГ-1, они защитят его от заражения генитальным ВПГ-1, когда у него будет первый оральный секс, а если он заразится ВПГ-2, первые обострения заболевания будут протекать мягче.

Чем больше подростки и молодежь без защищающих их антител занимаются оральным сексом, тем чаще встречается генитальный герпес, вызванный ВПГ-1. В ходе клинических испытаний Herpevac – так и не вышедшей на рынок вакцины от ВПГ – выяснилось, что у молодых женщин штамм ВПГ-1 встречается в два раза чаще, чем ВПГ-2⁴⁰. Исследования, проведенные в Австралии и США Крейгом Робертсом (Craig Robetrs) и Анной Уолд, доказали, что большинство людей вновь заражается штаммом ВПГ-1, а не ВПГ-2^{41, 42}.

Широта распространения ВПГ-1 растет, а вот штамм ВПГ-2 начинает исчезать. Вспомните каждого пятого американца, зараженного ВПГ-2 к 1994 году. По оценке Центра по контролю и профилактике заболеваемости США, в 2015 и 2016 годах количество инфицированных сократилось и теперь носителем вируса является каждый восьмой³⁹. Возможно, это эффект широкого применения таких препаратов, как ацикловир, подавляющих вирусовыделение и распространение инфекции. Хорошие новости, правда, Анна Уолд считает, что такое положение дел лишь ухудшит отношение к штамму ВПГ-2. «Любопытно, что распространенность снизилась. Цифры, представленные Центром, наконец подтвердили то, что я и так давно знала, – заболеваемость снижается. Думаю, в каком-то смысле так даже хуже, потому что теперь герпесом инфицировано меньше людей… Сейчас нельзя сказать “да он у всех есть”, как было 20 лет назад. У инфицированного человека шансы встретить кого-то другого с герпесом все ниже».

Уолд посвятила несколько десятков лет изучению ИППП и ВИЧ и считает, что отношение к ВПГ сейчас даже хуже, чем к ВИЧ. «Перед учеными стоит задача снятия с герпеса позорной печати, притом что инфекция встречается все реже. Нам нужно полностью изменить отношение к герпесу – люди должны начать воспринимать его как неприятность, а не как катастрофу».

В отличие от ВИЧ, который неизлечим, ВПГ-2 редко вызывает осложнения, угрожающие жизни. Но в том-то и проблема. Поскольку от ВПГ-2 обычно не умирают, инфицированных герпесом не поддерживают так, как тех, кто болеет раком или ВИЧ/СПИДом. Никаких цветных ленточек, лоскутных одеял, благотворительных пеших марафонов и гала-концертов с участием знаменитостей (хотя у многих из них герпес, безусловно, есть). Пусть так, но с ореолом позора и страдания, окружающим ВПГ, нужно как-то бороться.

Если бы меня спросили, как поступить, я бы сказала, что прежде всего нужно перестать называть эту инфекцию генитальным герпесом. Сразу вспоминаются изображения мутировавших гениталий с открытыми ранами, а ведь у большинства носителей ВПГ-2 никаких симптомов нет. Даже те, у кого случаются обострения, между ними выглядят и чувствуют себя нормально. Давайте называть таких людей ВПГ-2-положительными, подразумевая, что инфекция есть, но симптомов может и не быть. Может, тогда людям будет проще сказать: «Я ВПГ-2-положительный, но отлично себя чувствую. Смотрите, какая у меня замечательная жизнь».

И давайте перестанем шутить по поводу ВПГ. Для миллионов людей, живущих с этой инфекцией, в герпесе нет ничего смешного, но почему же при упоминании в СМИ ВПГ становится предметом насмешек? В комедиях и сериалах – таких, как «Мальчишник в Вегасе», «Идеальный голос», «Лузеры», «Отчет Колберта», «Субботним вечером в прямом эфире», «Немножко беременна» (и практически все фильмы Джадда Апатоу), – слово «герпес» неизбежно становится предметом шуток.

Мы же про рак или ВИЧ так не шутим? Конечно, нет. Почему же поток шуток про герпес не иссякает? Как точно заметила блогер Лиа Беркенуолд (Leah Berkenwald), «если кто-то шутит про герпес, ему обычно не делают замечаний, потому что те, кто находит такие высказывания обидными или жестокими, боятся высказываться, чтобы не быть связанными с этой темой – вдруг подумают, что у них есть генитальный герпес. В любом случае человек рискует опозориться, он боится, что его будут осуждать и откажутся с ним общаться»⁴³. Прежде чем я сама разобралась в этом вопросе, я тоже позволяла себе шутить по этому поводу и даже не думала, что мои шутки могут обидеть миллионы людей, вынужденных жить с этим диагнозом и мириться с ним до конца своих дней.

Мне не хочется лишать комиков источника шуток, кроме того, сейчас такое время, что посмеяться вдоволь никому не повредит, но есть же куча других смешных ИППП. Почему бы над хламидиозом или лобковыми вшами не посмеяться? Произносится легко и лечится просто. Представьте, что вам приходит открытка: «Поздравляю, вы вылечили хламидиоз» или «Соболезнования вашим мандавошкам». Вот будет потеха!

Глава вторая
Сбитые с толку
Распутывая лобковые волосы и ИППП

Куда подевались цветы?

Экономическое развитие, как выяснилось, ведет к истреблению не только дождевых лесов; люди начали массово избавляться от лобковых волос, сейчас принято считать, что волосы в нижней части туловища – это некрасиво и негигиенично. Не знаю, когда произошла эта перемена в общественном сознании. В какой-то момент в начале 2000-х я заметила, что у моих пациентов лобковые волосы начали просто исчезать. Не только в паху, где волосы могут выглядывать из плавок или купальника, – нет, волос не стало вообще.

Сначала женщины извинялись, если перед посещением врача не успевали побриться или сделать эпиляцию, как будто меня можно оскорбить видом лобковых волос. Потом к ним присоединились мужчины. Ни с того ни с сего толпы людей, независимо от их расы, пола и сексуальной ориентации, решили, что лобковые волосы – это враги. Я так не думаю. По-моему, пышные волосы на лобке – это красиво, и я бы хотела, чтобы мода на них вернулась.

Лично меня от эпиляции зоны бикини всегда удерживал низкий болевой порог и наличие миллиона других приоритетов. Конечно, время от времени я почти решаюсь на эту процедуру, потому что – эй, сейчас все делают эпиляцию! – но потом как прочитаю какой-нибудь жуткий рассказ – например тот, который Кристофер Хитченс опубликовал в 2007 году в журнале Vanity Fair. Автор повествования решил избавиться от растительности «спереди, сзади и посередине» и пришел в один из нью-йоркских салонов – первый, где появилась услуга «бразильская эпиляция»¹. Свои впечатления он сравнил с «пытками, когда у вас хотят получить информацию, которой вы не владеете» и «мастурбацией с использованием наждачной бумаги». Мне этих метафор хватило, эпиляцию я решила не делать. Так я и иду по жизни – обхожусь депиляцией только тех участков тела, оволосение которых может шокировать окружающих. На протяжении десятилетий такое положение дел меня устраивало.

Когда я начала разбираться в теме лобковых волос и ИППП, мне стало не по себе. Мне показалось, что масштабный бизнес, построенный на избавлении от волос в зоне бикини, манипулирует нами, заставляя соглашаться на потенциально опасную для здоровья процедуру. Все процедуры, направленные на приближение своей внешности к эстетическому идеалу, с медицинской точки зрения сопряжены с определенным риском, но я не подозревала о том, что по этому показателю эпиляция занимает место между педикюром и липосакцией. И потом, как я могу критиковать удаление волос в зоне бикини, если никогда на эту процедуру не решалась? Вдруг у нее есть какие-то неведомые мне скрытые преимущества? Я решила не делать никаких научных выводов, пока не выясню наверняка, как живут другие (безволосые) люди.

На семинаре в Вашингтоне для исследователей, изучающих инфекционные заболевания, я познакомилась с доктором Патришей Гарцез (Patricia Garcez) – этой приятной женщине из Рио-де-Жанейро было чуть за 30, и она изучала вирус Зика. За обедом мы разговорились, постепенно перешли к моей работе и теме лобковых волос. Когда доктор Гарцез узнала, что я не делаю эпиляцию зоны бикини, она удивленно вскинула брови. Она посмотрела на меня с жалостью, как будто хотела сказать: «Как мне жаль вашего мужа». Когда я рассказала ей, что собираюсь приехать в Рио на Конференцию международного общества исследователей ЗППП, она сразу составила план, заверив, что никто на свете не делает эпиляцию зоны бикини лучше, чем изобретатели этой процедуры – бразильцы.

И вот ночной перелет, утром в воскресенье я прилетаю в Рио и выхожу на пляж прямо перед отелем. По берегу расслабленно прогуливаются женщины в купальниках. Трусики у них крошечные, зачастую – два треугольника ткани размером всего в несколько сантиметров, соединенные завязками. Большая часть ягодиц ничем не прикрыта. Порадовало, что размер купальника никак не зависит от комплекции его обладательницы. Женщины всех возможных комплекций, размеров и возрастов были гладкими, как морские камешки. Ни одного лобкового волоса на всем пляже.

Моя коллега рекомендовала один из лучших салонов эпиляции в городе. Он находился в районе Ларанжейрас неподалеку от знаменитой статуи Христа-Искупителя, простирающего над Рио распахнутые руки. Хорошо, что эпиляцию мне сделают под его чутким надзором, но от моей гостиницы район Ларанжейрас был далековато. К счастью, примерно в миле от отеля был другой салон той же сети с названием Pello Menos («Меньше волос»). У этой сети салонов в одном только Рио-де-Жанейро было 43 заведения – ресторанов McDonald’s в городе в два с лишним раза меньше, и этот факт как нельзя лучше подтверждал важность вклада депиляции в культуру крупнейшего бразильского мегаполиса.

На конференции у меня было небольшое «окно» – как раз между обедом и основной лекцией. С помощью Uber я вызвала такси и помчалась в салон. Водитель владел несколькими языками, по пути мы болтали на смеси испанского, английского и ломаного португальского. Узнав, куда я еду, он остался невозмутим.

Мы приехали на указанную в адресе улицу, но найти салон почему-то никак не получалось. Подъехав к месту, мы обнаружили лишь большую витрину и банкомат. Водитель такси опустил окно и заорал прохожему: «Eh! Onde fica Pello Menos? Depilação?» (Где Pello Menos? Эпиляция?) Я вжалась в заднее сиденье.

Прохожий кивком указал на банк, и тут я увидела узкое бетонное здание без окон в цокольном этаже. Половину лиловой двери закрывал плакат с изображением безволосой ноги. Дверь была открыта, но внутри было темно. Поблагодарив таксиста, я осторожно вошла в полутемный холл, слабо освещенный лишь двумя свисающими с потолка лампочками. Неприметный знак в конце холла сообщал о том, что студия эпиляции находится на верхнем этаже.

Из лифта я вышла в приемную, залитую солнечным светом. Молодая женщина за стойкой тепло меня поприветствовала. Я проговорила те три фразы, которые репетировала в такси по дороге в салон: Boa tarde. Perdão, eu não falo portugues. Depilação na virilha por favor. («Добрый день». «Простите, я не говорю по-португальски». «Эпиляцию зоны бикини, пожалуйста»).

Существует три варианта эпиляции зоны бикини. К счастью, доктор Гарцез меня подготовила. Она сказала, что многие кариоки (коренные жительницы Рио-де-Жанейро) делают virilha cavada – в вольном переводе «глубокое бикини». Администратор кивком дала понять, что поняла меня. Она указала на меню с картинками, призванными помочь мне сделать выбор – прямо как в китайском ресторане, где хотят проявить радушие к клиентам, не знающим китайского.

Судя по меню, удалить волосы можно с любой части тела, на которой они растут; можно выбрать отдельные участки (анус тоже, если вы об этом) или комплексное предложение. Если вы ограничены в средствах или хотите попробовать, подойдет ли вам эпиляция проблемной зоны, можно удалить волосы с половины любого участка – например, нижней половины попы. Администратор указала на картинку, соответствующую моему запросу. Вариант virilha cavada предполагает удаление практически всех волос с лобка и промежности до копчика, только в центре остается узкая полосочка, такая лобковая дорожка. На секунду я подумала: «Может, лучше уйти?», но вместо этого кивнула.

Администратор протянула мне одноразовые бумажные трусики и проводила в ванную, где я переоделась, а потом в просторное помещение с бетонным полом, ярко освещенное флуоресцентным светом. Обе стороны помещения были поделены на узкие кабинки, закрытые пластиковыми шторами. Эти кабинки и голый бетонный пол напомнили мне тюремный душ. Я огляделась и увидела, что шторки по меньшей мере шести кабинок задернуты. Приглушенно играла музыка – популярные песни на английском и португальском. Я прислушалась – от боли никто не орал.

В кабинку вошла Бьянка, мой мастер эпиляции. На ней был белый халатик, похожий на тот, что носят врачи. У нее был безупречный макияж, а тщательно выщипанные брови напоминали две правильные арки. В руках она несла пластиковую емкость с воском объемом больше литра. Бьянка улыбнулась, натянула на лицо медицинскую маску, намазала мне на внутреннюю сторону предплечья золотистый воск и спросила: «Temperatura?»

Я кивнула – температура была нормальной. Я подняла юбку, а Бьянка сдвинула одноразовые трусики в сторону. Вооружившись длинной узкой лопаточкой, она осторожно нанесла воск на участок в паху, как намазывают торт глазурью.

Потом Бьянка поддела край восковой полоски и уверенно содрала его с кожи вместе с волосами. Я удивилась тому, как быстро у нее это получилось и что было совсем не больно. (Наверное, у меня просто меньше волос, чем у Кристофера Хитченса.) Я посмотрела вниз. Какой аккуратный вид – так выглядит лобок женщины, которая все в жизни держит под контролем; ну, по крайней мере, рост волос держит под контролем. Наверное, я смогу привыкнуть к эпиляции. Салон я покинула с чувством удовлетворения. Я быстро вернулась в отель, готовая к вечерней половине конференции. Теплый бриз пробирался мне под юбку, напоминая о том, какую процедуру я недавно прошла.

К вечеру мой лобок запел по-другому. Всю паховую зону усыпали грозные красные пупырышки. Несколько фолликулов кровоточили – волосы из них вырвали с корнем. На протяжении многих лет я рассказывала пациентам о том, что во время бритья и эпиляции на коже появляются микроскопические травмы и порезы. Теперь я знаю, что это такое. Через несколько дней все пройдет, было не больно, но зрелище было так себе.

Дома, оценив мое преображение, муж поднял брови, кивнул и сказал: «Мило». Я усмехнулась: «Смотри не привыкни». Пока волосы отрастали, я, желая вернуть себе прежние ощущения, решила написать о связи между удалением лобковых волос и ИППП. Теперь я могла посмотреть на этот вопрос по-новому: я поняла, как порою хочется навести там порядок – не важно, для парнтера(ов) или для себя самой. Однако исходя из собственного опыта я поняла, что процедуры по удалению волос могут повреждать кожу, создавая условия для заражения ИППП; не думаю, что оно того стоит.

Я знаю, что поклонников эпиляции зоны бикини мне переубедить не удастся. Я просто хочу защитить тех, кто не хочет удалять лобковые волосы, и предупредить о том, что эпиляция может быть опасна. Зовите меня Лораксом лобковых волос – я говорю от их имени, потому что сами они говорить не могут. ^[8]

На замену

На самом деле мода на удаление лобковых волос – явление не новое. С растительностью в интимных местах люди борются уже не одну тысячу лет. В Древнем Египте и Индии волосы с тела, в том числе с интимных зон, удаляли с помощью бритья и различных абразивов². Для мусульман – как мужчин, так и женщин – отсутствие лобковых волос считалось sunan al-fitrah (первозданным естеством человека), которое наказывал соблюдать пророк Мухаммед³.

Первыми химические растворы для удаления волос, похожие на современный Nair, вероятно, изобрели древние турки примерно в 4000–3000 годах до н. э. Смесь под названием русма состояла из желтого мышьяка, негашеной извести (для превращения ее в щелочь, которая растворяет волосы) и крахмала.

В средневековых текстах и трактатах эпохи Ренессанса Джилл Берк (Jill Burke) из Университета Эдинбурга обнаружила различные варианты этого рецепта, а также инструкции по их применению:

Сварите пинту мышьяка и одну восьмую пинты извести. Отправляйтесь в баню или парную, нанесите средство на место, с которого хотите удалить волосы. Когда кожа начнет гореть, быстро смойте состав горячей водой, чтобы она совсем не слезла⁴.

Чтобы кожа не слезла? Надеюсь, в те времена депиляция лобковых волос не была распространена так, как сегодня; похоже, в те времена риск сильно превосходил выгоду.

В то время у некоторых людей лобковые волосы все же были, ведь именно тогда появились лобковые парики, или меркины. Согласно книге «Оксфордский справочник по телу», первые меркины датированы 1450 годом⁵. Секс-работницы, сбрившие волосы, чтобы избавиться от лобковых вшей, или страдавшие сифилисом, носили меркины, чтобы скрыть бритый лобок или следы болезни и вернуться к работе.

Сегодня меркины используют в основном актрисы, если нужно создать соответствующий эпохе образ или если цвет волос в прическе не совпадает с цветом растительности на лобке. Трансвеститы с успехом применяют меркины, чтобы прикрыть определенные участки спереди. Иногда меркины становятся частью модного образа: так, в 2011 году на вручении музыкальной премии Леди Гага появилась с мелированным сине-зеленым лобковым париком на брюках.

Сейчас на eBay активно развивается площадка, где продают меркины ручной работы – больше сотни вариантов для истинных ценителей. Есть бюджетные парики из искусственного меха на клейкой основе – меньше 10 долларов за штуку, а для тех, кто хочет нечто изысканное и может себе это позволить – меркины из вплетенных в кружево настоящих человеческих волос (неизвестного происхождения) по 95 долларов. Если своим лобком вы хотите заявить о своих политических взглядах, есть даже парики «Сделаем меркины снова великими» – взлохмаченные пучки цвета волос Дональда Трампа, разделенные на пробор. ^[9]

Думаю, возрождение меркинов произошло потому, что, глядя на свои лобки после удаления волос, люди испытывали чувство опустошенности. Волосы – это текстура, их интересно рассматривать, поэтому, когда волос не стало, многим потребовалось чем-то их заменить. С точки зрения здоровья мода не меркины ничем нам не грозит – они разве что отклеиться могут не вовремя.

Позже я обнаружила, что есть мода покрывать лобковую зону, с которой удалены волосы, кристаллами – тренд называется vajazzling или pejazzling^[10], в зависимости от того, какой половой орган расположен ниже инкрустации. Сама я ничего подобного пробовать не хочу и не знаю, могут ли стразы на лобке причинить вред здоровью.

Если на клеящий состав, на котором держатся кристаллы, нет аллергии, главный недостаток этой затеи я вижу в том, что в процессе трения можно повредить кожу партнера или свою собственную, причем если использовать настоящие стразы Swarovski, а не пластмассовые, риск будет выше. Большинство тех, кто решился украсить свой лобок подобным образом, в интернете рассказывают о том, что во время секса стразы мешают, отклеиваются, ими оказывается усыпана постель, они путаются в волосах, попадают в различные не предназначенные для них отверстия – однажды их даже в посудомоечной машине нашли. А еще это очень недешевое удовольствие. В салоне неподалеку от моего дома за бразильскую эпиляцию плюс украшение стразами придется выложить 100 долларов. Если после эпиляции у вас появится раздражение или начнут врастать волосы и понадобится специальный уход, готовьте 170 долларов, а через несколько недель волосы на лобке все равно вырастут. Не уверена, что стоит так мучиться.

Изменить отношение к моде на сияющие стразы на лобке меня заставила история, которую писатель Рейчел Уайт (Rachel White) рассказала в своем блоге. Когда у нее появились генитальные бородавки, женщина сгорала от стыда и занималась самобичеванием. Через месяц после того, как ей был поставлен диагноз, она перестала общаться с друзьями, не ходила на свидания, потому что боялась, что придется рассказывать новому партнеру о своей инфекции. От скуки и депрессии ее спасла идея обклеить бородавки блестящими кристаллами в форме сердечка. Это поступок придал ей сил и вернул уверенность в красоте своего тела⁶. Хотелось бы мне вручать целый лист клейких стразов каждому пациенту, когда приходится ставить диагноз «генитальные бородавки». Почему не превратить свой лобок в ослепительное шоу, пусть даже у вас ИППП? Я не советую своим пациентам поступать так со своими гениталиями лишь потому, что не рекомендую того, под чем нет надежного научного обоснования, но если у меня когда-нибудь будут генитальные бородавки, я сразу отправлюсь в магазин для рукоделия за стразами.

Несмотря на то что лобковые парики и украшения – идея, безусловно, забавная, полагаю, у широких масс она популярностью не пользуется. Надеюсь, и не будет пользоваться, потому что если ношение на лобке меркинов и стразов станет нормой, возможно, и мне придется попробовать. Правда, есть вещи поважнее моих опасений относительно современных тенденций развития лобковой моды. Для некоторых существ наличие лобковых волос – вопрос жизни и смерти.