Горячий Декабрь

Глава 7

Мартина

– Ты… – проговорил сипло, откашлялся.

Декабрин снова посмотрел на меня, перевел взгляд на мои ноги в сапожках. Ультракороткое платье обнажило ноги, бедра… Я даже попой в тонких колготках чувствовала прохладу кожаного дивана!

– Домой поехали, – добавил Гоша, продолжая пожирать мои ноги потемневшим взглядом.

Разумеется, он это платье узнал! Он вообще обладал очень хорошей памятью…

Я не стала вставать, сидела упорно. Гоша метал на меня собственнические взгляды, хрустел челюстями.

Время утекало в никуда.

В кабинет осторожно заглянул Толя. Декабрин заскрипел зубами и сбросил с плеч пиджак, принялся прикрывать мои ноги.

– Мне не холодно, убери! – закапризничала я.

– Прикройся, ты же мать!

– Мать тоже хочет отдыхать! – парировала я и, скинув пиджак, пригвоздила его каблуком к полу.

Гоша несколько раз провел ладонью по коротким волосам, выдохнул мирно:

– Манюнь, ты меня слышала? Уже поздно. Поехали домой.

– Дом – это там, где любят, хранят тепло очага и супружескую верность. Это – дом. А у нас с тобой не дом, а так… хата… Жилище… Место, где можно перекантоваться! – заявила я. – Иди. Я выйду сама.

Гоша не шелохнулся.

– Пошли. Иначе с диваном вынесу.

– Нет. Здесь очень уютно, диван классный. У начальника хороший вкус.

– Я этот кабинет с землей сравняю. Не на чем сидеть будет.

– Мартина Энгельсовна, пожалейте государственное имущество, – жалобно подал голос Толя. – Оно раз в тридцать лет обновляется! Если не реже…

– Мартиш, ну чего ты упрямишься! Пошли! Конфеты же были вкусные, ребята гостеприимные, веселые, но нам пора и по домам! – позвала Рита.

Она на удивление больше не хорохорилась, не раздувала конфликт и не науськивала меня. Наоборот, вела себя так, словно хотела сгладить острые углы.

– Ладно. Я пойду! Но только потому что мне «Мишка на севере» попался, люблю эти конфеты, – добавила я и встала. – Выходим!

Пришлось протискиваться в дверях мимо мужа, который нарочно отошел, встал в косяке, как шкаф, и не шелохнулся, чтобы пропустить меня. Я задела его всем, чем можно было: грудью, животом, бедрами.

Декабрин опустил взгляд, его кадык дернулся, от короткого контакта воздух как будто напитался тропическим ливнем и стало совсем нечем дышать.

– Посиди минутку, пожалуйста. Я поговорю с людьми, – добавил он и двинулся к полицейским. – Отблагодарю.

Рита взяла меня под локоток и отвела в сторону. Я села в кресло, подруга не стала садиться, перетаптывалась с ноги на ногу, держа под мышкой пурпурный член.

Невольно я прыснула со смеха.

– Ты что, фаллос до сих пор с собой носишь?

– А где твой?

– Ой! Даже не знаю. Может быть, оставила где-то.

Наш разговор прервался появлением высокого, темноволосого мужчины с колючим, цепким взглядом. Он был в брюках и пиджаке, наброшенном на голое тело. Туфли расшнурованы.

Я сразу узнала одного из лучших друзей Гоши – Савелий Волков, он же Волк.

Кажется, Гоша точно зависал в сауне со шлюхами, потому что Волк и овцы, то есть продажные девки, это понятия неразделимые. Ни разу я не видела его в обществе девушки или женщины, которую, даже закрыв глаза, можно было бы назвать нормальной.

Что греха таить, Волка я откровенно недолюбливала. Из близких друзей Гоши мне больше импонировал Котов, он же Кот, и то, наверное, потому что Гоша виделся с ним крайне редко.

Но Волк же…

Почти всегда рядом с моим мужем, всюду рыщет и даже до ментовки несчастной следом за Гошей приперся.

– Доброй ночи, Мартина, – поздоровался Савелий.

Я показала ему средний палец и отвернулась. К черту манеры…

– Ясно, – усмехнулся он. – Гоша там? Разводит?

Я снова ничего не ответила, зато Ритка голос подала. Она разглядывала Савелия Волкова во все глаза.

Я вдруг вспомнила, что Ритка с Савелием в одной компании раньше не пересекались. Я вообще считала своих подруг теми, которых некоторых друзья Гоши недостойны даже видеть! Не то чтобы знать и знакомиться ближе…

Мне захотелось набросить подруге на глаза черную повязку, чтобы она ничего не успела увидеть.

Савелий мужик красивый, но дрянь редкостная. Токсичная отрава…

– А вы кем Георгию Декабрину приходитесь? – поинтересовалась Ритка. – Знакомым? Приятелем?

– Бери выше, краля. Я его друг, – приосанился Савелий, выставив мощную грудь и красивый пресс.

– Ох, даже друг!

Ритка подошла к Савелию и обратилась к нему елейным голосом:

– Скажите, если вы друг Георгия, вас, наверное, тоже привлекают горячие девушки, без стыда и стеснения готовые на все?

Ой, Ритка… Ты что творишь?!

– Горячие и готовые на все? – протянул Савелий.

– Так привлекают или нет? – напористо спросила Ритка, приблизившись к Савелию, почти упершись плечом в его руку.

Он с аппетитом прошелся по фигуре подруги, плотоядно ухмыльнулся, но вдруг отодвинулся.

– Ты… эт самое… не тычь в меня… хренотенью всякой!

Во время тесного контакта Рита, кажется, забыла, что держала под мышкой пурпурный член, который и ткнулся в предплечье мужчины. Ритка взвесила пурпурный член на ладони.

– Вас напрягают фаллические символы?

– Это не символ, это и есть самотык настоящий! Держи его от меня подальше!

Рита спрятала член в сумочку, но толстая головка не поместилась и все-таки выглядывала. Савелий увидел это, гоготнул, привалился плечом к стене и снова обратил внимание на Ритку.

– Что ты говорила о самочках?

– О дамочках. Готовых на все-все-все!

– Ну так… – облизнул губы Савелий. – Продолжай!

– Телефон есть?

– Само собой… Свиданку замутим?

– Записывайте! – выдохнула Ритка. – Я вам такую девушку посоветую! Золотой клад для мужчины, желающего трахнуться от души. Умница, старательная, не требовательная. Все-все может. В рот берет, в зад дает… – принялась нахваливать. – Записываете? Записывайте же! – выдохнула она и…

Продиктовала НОМЕР ЛЮДМИЛЫ!

– А еще… Еще…

Кажется, у Ритки кончился запас идей.

– А еще отправь этот номер десятерым друзьям и получишь одну ночь в подарок. Олл инклюзив. Любой разврат! – от души добавила я.

Савелий забил номер, а потом вдруг поинтересовался тихим голосом:

– Красотки, вы тут на двоих бизнес с девочками мутите, что ли? А я-то думал, че там за бизнес у жены Декабря. Массажный салон для деток, говорил! Ха… Ширма – не придерешься!

Савелий спрятал телефон в карман.

– Это все понятно, друзьям телефончик отошлю. Но что насчет свиданки? – уточнил у Ритки.

Она выпучила глаза, сделав их огромными, и спросила недоверчиво.

– Это вы мне?

– Тебе-тебе, – кивнул Волк и поднял руку, заправив прядь волос за ухо подруге, скользнул пальцами по щеке, стер большим пальцем пятнышко копоти.

Ритка покраснела и попятилась.

– А я… А я… А я на свидания не хожу!

Ритка дала стрекача как можно дальше от Савелия, присев на подлокотник кресла, прячась за мной.

Но уже поздно… Этот похабник обнаружил цель и сверлил Ритку издалека бесстыжими глазами.

– Ты ничего такая, есть на что посмотреть. Почему не ходишь на свидания?

– Не хочу и не хожу, – ответила подруга сдавленно.

Я опустила ладонь на ее колено, в знак поддержки.

Савелий подобрался поближе, буквально подплыл, источая ауру соблазна и грязного секса, придержал пальцы на ремне, подчеркивая красивое тело и четкий пресс.

– Всегда можно сделать исключение… – предложил он соблазнительно.

Я разозлилась.

Одна нормальная подруга осталась и та под прицелом шлюхоеба! Не дам…

– Разумеется. Можно. Вот Рита тебя и исключает из списка мужчин, с которыми бы она хотела сходить на свидание! – прочеканила я и встала, закрыв Ритку. – На мою подругу даже не смотри, санитар леса… Санитарь среди своей привычной среды! А сюда свою санитарилку совать не смей!

Савелий Волков пересекся взглядом с моими глазами, выдержать его взгляд было сложно очень. К счастью, долго держать оборону мне не пришлось, появился Гоша.

– Раскидал. Поехали. Ты… – посмотрел на Савелия. – Подбрось подругу жены до дома.

– С огромным удовольствием! – этот гад аж ладони потер.

– Рита поедет домой на такси. Я хочу проводить ее до квартиры, как раз нужно забрать…

– Сковородку блинную, – подсказала Рита.

– Да, сковороду блинную.

– У нас вроде есть сковородки.

– Такой точно нет. Я знаю, что говорю!

Мне было важно знать, что Рита доберется до своей кровати без приключений, а что касается меня…

Мне еще предстояло отстаивать свою честь и крепче держаться за трусы, спасаясь от посягательств мужа…

* * *

Гоша Декабрь

Как долетел до ментовки, сгорая от думок, помнил с трудом. Едва взглянул на приземистое здание, захотелось на него плюнуть и растереть плевок так основательно, чтобы на месте него осталась только кучка строительной пыли.

Вылез из машины, полыхая гневом праведным.

– Ты здесь сиди! – остановил друга.

– Почему?

– На всякий случай.

– На какой?

– Бесишь ты меня сегодня, откровенно говоря. Не хочу, чтобы твоя рожа нервировала меня еще больше.

– Тебя или жену твою? – оскорбился Савелий. – Думаешь, я не заметил, что она меня не выносит? Науськивает тебя, небось, другана своего закадычного бросить! Настроена против чисто мужских посиделок… Знаю я этих баб! Как мужика огребут в сети брака, так сразу давай его строить! Под каблук, нах! Под каблу-у-ук!..

Смотря, как активно возмущался Волчара, неожиданно для себя я заржал.

– Тебе-то откуда знать, Волк? Ты сам женатым не был и не знаешь, каково это, выбрать себе спутницу, любовницу и друга в одном лице.

– Долбоебизм какой-то! Нельзя дружить с тем, кого трахаешь. Нельзя – и все тут. Иначе бы кругом были одни пидарасы заднеприводные…

– Ха. Необязательно быть заднеприводным, чтобы быть пидарасом. Шувалова помнишь?

– О, скажешь тоже! Пидарасина! Король всех пидарасов…

– Ага, а с ориентацией у него все норм.

– Ты с темы съехал, в курсе? Все, чтобы моим фейсом перед женушкой не светить? А-а-а… – хохотнул. – Кажись, я знаю, в чем тут соль.

– Ну?

– У вас, кажется, разлад намечается. Нет ничего лучше, чем в такой острый момент перепихнуться с другом мужа или с подружкой жены. Мстя в квадрате. Мой член сейчас как леденец для сладкоежки… Как сладкий нектар для…

Слушать не стал!

Вылез, хлопнул дверью, показал другу кулак.

Заболтал меня, нахрен! А я, тем временем, беспокоюсь крайне сильно.

Вошел твердым шагом. От взгляда, полного напряжения, даже хваленые решетки на двери едва не оплыли.

– ГДЕ?

– Добрый вечер. Мартина Энгельсовна… у нас… – едва слышно пробормотал полицейский с чайником в руках.

При виде меня он поспешил юркнуть подальше с глаз.

Второй же вздохнул едва заметно, но остался на месте, представился. Я снова не запомнил его имени и звания.

– Где моя жена?

– Пришлось задержать Мартину. Было много свидетелей, есть заявление!

Людка, шкура… Сказал же, забери заявление! Не хочет по-хорошему?

Однако развернуться во всю ширь моему возмущению не удалось.

Позади послышался стук каблучков.

– А вы кто? – с интересом спросил полицейский, посмотрев мне за плечо.

– Ситцева Людмила Евгеньевна, – раздалось за моей спиной.

Я обернулся.

– Что-то ты не больно торопилась, Людмила.

– Одеться надо было. Такси ждала долго! – отозвалась она, приложив платочек к покрасневшему носу. – Я хочу забрать свое заявление.

– Так вы его только подали! – удивился полицейский с чайником.

– Анатолий, помолчи! – шикнул первый.

В руках Анатолия чайника уже не наблюдалось, но я все равно окрестил его про себя Чайником.

– Подала заявление, все верно. Но вопрос урегулировали мирным путем. В заявлении больше нет необходимости, – грустно произнесла Людмила.

Она посмотрела на меня затравленным взглядом, будто снова жаловалась, как давеча, когда помочь просила, готовая на все.

– Хорошо. Вот вам ручка, вот вам бумага. Напишите, что хотите отозвать заявление, что претензий к уважаемой Декабриной Мартине Энгельсовне не имеете, и можете идти. Я продиктую, что писать…

Я решил подождать. Проконтролировать, чтобы все было записано и чтобы Людки след простыл в момент, когда буду забирать Манюню. Не ожидал я, что она машину спалит… Мало ли… Вдруг кинется космы Людмиле выдирать или чего похуже? Нет, на мою жену непохоже. Она всегда была выше мелочных склок и разборок, но времена проходят, а люди… Люди меняются. Вопреки…

Людмила села за скрипучий стол, схватилась за ручку, готовая под диктовку писать, и вдруг уточнила:

– А обязательно писать, что я не имею претензий к «уважаемой Мартине»? Вот это слово «уважаемая»… Обязательно?

Я метнул в сторону Ситцевой тяжелый взгляд, она съежилась, вжавшись в стул. Мент, под чью диктовку она писала, мгновенно понял намек, ткнув пальцем в лист:

– Рекомендую написать слово «глубокоуважаемая»…

А молодец он, смышленый! Хорошо схватывает… Хоть и мент, но на человека похож! Даже с мозгами…

Людмила быстро начиркала, что от нее требовалось, еще раз посмотрела на меня печальным взглядом, только раздражала меня больше и больше.

– Иди уже, – поморщился я.

– Георгий, так не должно было случиться.

– Вот только не надо, а… Святоша, блять. В красных стрингах. Шуруй живее отсюда!

* * *

Убедившись, что Людмила вызвала такси и уехала, я обратился к шустрому.

– Моя жена. Где она? В камере закрыл? Отвечай!

От грозного голоса шустрый чуть побледнел.

– Помилуйте, – прохрипел он. – Разве я позволил бы себе предложить даме камеру? Это чистый кабинет! – махнул рукой.

– Кабинет.

– Да, кабинет начальника. Пришлось постараться, чтобы не привлекать лишнего внимания к вашей супруге. На нее еще и генерал, знаете ли, зуб заточил…

Не поверил своим ушам.

Генерал?!

– А этот петух старый на что жалуется?! Каким боком он вообще… к моей жене?! – рявкаю, стиснув кулаки.

– Если я расскажу, не поверите. Давайте я покажу. Есть видео. Только никому не говорите, что оно у меня есть, – добавляет мент шепотом.

– Показывай уже!

* * *

Я несколько раз видео пересмотрел. Клянусь.

Испытал весь спектр эмоций и выдал целую порцию емких выражений от «Ох, бля…» до «Ебать, шикардос!»

На видео была она – моя. Манюня… Колошматила лысого пузатого генерала по лысой башке черным дилдо и выговаривала ему о приличных женщинах, матерях семейства, которых трогать нельзя, и вообще им отдохнуть иногда тоже хочется! Нечего свои кривые руки тянуть.

Моя…

Не просто импульсивная и жаркая. Огнище, блять. Просто огнище!

Удивился. Загордился. Возбудился.

Моя женщина!

Посмотрел на дежурного.

– Перешли мне. Живо! – назвал свой номер.

Это видео должно быть в моей коллекции. Только МОЯ такое отчебучить могла, не без помощи своей подружки, конечно. Но все же…

Еще бы платье было подлиннее! А то все на нее пялились!

Это платье…

Я хорошо помню. И платье, и секс, и то, как оттраханная, сытая Мартишка согласилась от этого платья избавиться.

Но не избавилась. Так, что ли!

Оставила.

Ебать-ебать, какое оно короткое!

Какая она в нем секси-зажигалочка… Девочка просто! Девчуля моя тонкая… Сколько лет в браке, ребенок есть, а она до сих пор на фигурку тонкая и такая ладная, что член привстал и начал жестко таранить ширинку, долбить в нее концом, словно молот в наковальню.

Кипяток по венам.

Резкий выброс желания.

Мне нужна эта женщина. Немедленно.

Глава 8

Гоша Декабрь

– Выпускай, – скомандовал я. – Прямо сейчас. Если будут проблемы с генералом, живо сигналь. Разберусь…

– Пройдемте! – просиял, как начищенная пуговица, мент.

Казалось, морально был готов. Увидеть с женушкой.

Знал же, в каком она виде.

Но как увидел, чуть не поперхнулся.

Сидит, красоточка, на кожаном диване начальника ментовки, неспешно чаек потягивает. С подгоном в виде шоколадных конфет на блюдечке. Знаю, что выбрала она, как всегда, те, что с вафельками, или батончики хрустящие.

А ножки… Ножки длинные. Щиколотки узкие, икры точеные… Как люблю, когда эти ножки на моих плечах, а крошка течет, принимая на всю длину эрекции.

Интересно, на ней колготы или чулки? Кажется, все-таки колготы, потому что не видно кружевного края чулка.

Но какое же, блять, короткое это платье. Тряпочка просто. Едва писю прикрывает, крошку мою…

А попка-то, видимо, на порку напрашивается. Хорошую… Зачем такое платье надела?!

За спиной послышался звук шагов и дыхания. Дежурные замерли.

– Домой поехали, – предложил я жене мирно.

Игнор. Ноль внимания.

От смеси возбуждения, ревности и душащего желания обладать, проучить едва соображал. Как только на человеческий разговор вывел, не знаю. Чего мне это стоило – титанического напряжения всех мышц и силы воли, собранной в мощнейший кулак.

Однако, когда Манюня мимо меня протискивалась, едва не сорвался.

Ее грудь чиркает об меня провокационно – пылать начинаю.

Бедра к бедрам – выдержка оплавилась.

Острый, с вызовом, взгляд.

Глаза в глаза – аврал.

Понимаю, что, если задержимся, кабинет начальника пострадает не от погрома, а от выброса мощнейшего сексуального напряжения.

У нее дыхание частое и, готов поспорить, соски торчком…

С гудящей головой, зудящим стояком я все-таки выдержал пытку дорогой. Когда вызвали такси, произвели рокировку, отправил на такси Волка восвояси, отвез подругу Ритку до дома. Поднялся следом за женой, которая упрямо за сковородкой отправилась.

Блинной.

Блинами меня с утра порадовать захотела? Я только «за». Сам же готов ее крошку, щелочку узенькую, сегодня порадовать, начинить хорошенько первоклассными оргазмами.

Как только сел в тачку, жена – рядом. Я мгновенно потянулся к ней и руками, и сердцем, и членом торчащим, но к щеке прикоснулся холодный металл.

Дно сковороды крепко прижалось к лицу.

– Гоша. Станешь меня в машине лапать, сковородкой получишь, – пригрозила Манюня, держа сковородку у моего лица.

– Уверена, что это блинная сковородка? Какая-то она слишком здоровая… Будто чугунная! Манюнь…

– Цыц! – зашипела, крепче прижав дно сковородки к моей щеке. – Какая рожа у нахала, такая и сковородка.

– А я по твоей крошке соскучился. Приласкал бы… Завел с полуоборота и довел до финала…

Манюня задрожала и отвернулась, но задышала чаще.

Покачала головой в знак отрицания.

– Значит, в машине нельзя.

– Нельзя.

Ок, в машине нельзя.

Я тебя в коридоре сразу же отлюблю, как следует…

Мартина сидела напряженная, в салоне висела густая тишина. Разумеется, потренькивало радио, но эти раздражающие звуки не значат ничего, когда между мной и Манюней – пустота и не сказано ни одного слова.

Перебираю в голове темы для разговора. Все кажутся не особо удачными. На каждой из них можно напороться на сложную тему: Людка, я и все то, что услышала Мартина.

Так, может быть, и игнорировать не стоит?

– Как тебе пришло в голову машину сжечь?

– Ха, переживаешь, что дорого ремонт встанет? Такой пожар… Думаю, тебе новую машину купить придется. Может быть, еще шубу. Для Шиловой-Ситцевой Людмилы Евгеньевны.

Вот не зря у нее фамилия двойная, по бывшему мужу еще. Двуличная подруга, такая же двуличная, как ее фамилия. И Шилова, и Ситцева, называйся, как угодно! Так и в дружбе она поворачивалась той стороной, которой выгодно.

– Купи шубу. У Людмилы уже не новая. Порадуй ее, она в ответ тебе сосать будет усерднее!

– Манюнь, прекрати! – добавил мирно. – Оставим эту тему. Давай о другом? О нас…

– Давай оставим, – согласилась Мартина и крепче сжала пальцами ручку сковородки.

– Я по тебе жесть как соскучился! – признался. – Когда у нас секс зажигательный был в последний раз? Помнится, раньше тебя с моего члена снять невозможно было, объезжала до седьмого пота. А сейчас все на бегу и кое-как.

– Значит, тебе не хватает секса?

– Внимания твоего – тоже.

– А я что, по-твоему, мало внимания уделяю? Я работаю, занимаюсь сыном, его уроками, школой, секциями… Я убираю, стираю, готовлю… Это, что ли, не внимание?

– Это быт, бля. Где тут внимание к своему мужику? Где вот это все – кошечка, готовая пошалить? – в горле пересохло. – Вспомни, как иногда было! Вспомни! Одежду друг с друга срывали… А пятничные минеты? Еба-а-ать! – шумно выдохнул. – Всегда меня с порога ласкала, всасывала до глотки… Блять, идеально же!

– У нас семилетний сынишка. Что, мне при нем тебе сосать, извращенец?!

– Вот. Все твои отговорки. У нас сынишка. У нас работа. У нас заботы… – усмехнулся горько.

– Ох, посмотрите-ка на этого обделенного вниманием! Сам когда мне последний раз цветы дарил?! – вскинулась Манюня.

– На прошлой неделе.

– Что?! Врешь же! Не было такого!

– Кто, по-твоему, тебе букет пионов на работу прислал? Я, блять! Я!

Лицо Мартины изменилось. Воинственное выражение лица пропало, уступило место растерянному. Она как-то по-новому на меня посмотрела, с интересом, думая, так это или нет.

– Был букет. Но без подписи. Только сердечко в пустой открытке.

– И тебе это ничего не сказало?!

– Простите, по каракулям личность не определяю.

– Этот букет был точь-в-точь такой, какой я подарил тебе первый раз. А ты и этого не заметила. Ни намеков, ничего не замечаешь! Только носишься и носишься, как заботливая мамочка, а тем временем твой мужик в кулаке гоняет. Тьфу! Стремно… Пиздец как стремно… Устал я от тебя добиваться активности, Мартина. Ты же не только мать и хозяйка, но жена и любовница в постели…

– Я устаю.

– И почему ты устаешь? Самостоятельная, хозяйственная… Сама взвалила на себя многое! Вцепилась и не отпускаешь то, что может спокойно делать другой, например, нанятый спец.

Повисла тишина. Мартина прижала сковородку к груди, как сиротинушку.

– Все плохо. По-твоему, все плохо! – вздохнула она и тряхнула огненными прядями. – А я, между прочим, хотела вечер провести вдвоем. Белье купила эротическое.

Я чуть слюной не подавился. Задышал еще чаще!

– Покажешь?

– Покажу, – согласилась Мартина.

– Я тебя затрахаю сегодня. И в белье, и без белья…

– Только один вопрос. Ты…

Жена замялась.

– Нет, наверное, плохая затея… Забудь. Просто отвези меня домой, и я лягу спать.

– Как это спать?! А белье? Нет уж, спрашивай, что хотела! Прямо говори… Как есть…

– Ты Людку по-всякому ублажал? – замялась немного. – Там… тоже?

– Не понял.

– Ну там… – округлила глаза Манюня. – Там.

– Где?! – включил дурака.

– Там… – показала пальчиком на бедра.

– Живот, что ли?

– Нет!

– Ноги? Колени?

– Нет! Все не то.

– А что тогда?! Давай без намеков! Прямо скажи.

– Ты ей лизал?! – прямо выпалила Мартина. – Делал куни или нет! Все просто.

* * *

Мартина

– Ты ей лизал?! – прямо выпалила я. – Делал куни или нет! Все просто.

Наверное, это самый дурацкий вопрос, какой только можно было вообразить. Моя привычная жизнь рушится, как карточный домик, а все, что я спросила, – это вылизывал ли Гоша Людмиле, или нет.

Машина начала замедлять ход. Декабрин быстро перестроился и свернул, припарковал машину за неприметным поворотом.

– Что случилось?

Я покрепче вцепилась в сковороду, начав беспокоиться.

– Зачем ты машину остановил?

Взгляд упал на мусорные баки слева.

– Намекаешь на что-то? Запугиваешь?!

– Что-о-о?! – взревел Декабрин, долбанув огромными кулачищами по приборной панели. – Как тебе вообще в голову такое могло прийти?!

– Я подумала первое, что пришло в голову, когда ты, криминальная личность, после моих слов тормознул возле мусорки. Типа, вот где ты окажешься… Вот, откуда тебя будут вылавливать по кусочкам.

– Ты жена! Мать нашего сына. Остановись. Христа ради! – прохрипел Гоша. – Сколько ты выпила?!

– Не так важно, сколько я выпила.

– Не считала?

– Там было не сосчитать!

– Оно и заметно! – выдохнул муж.

Он поискал в бардачке что-то, при этом, когда его руки проскользнули в опасной близости от моего тела, я еще увереннее вцепилась в сковороду.

Гоша достал из бардачка сигареты и закурил.

– Не дыми в салоне! – попросила я, добавив автоматически. – Мы же планируем завести…

Я едва не сказала, «планируем завести ребенка».

Но быстро поняла свою ошибку.

Наша семья разваливается. В таком случае можно лишь минимизировать ущерб для уже имеющегося ребенка, а не заводить нового, в надежде, что это что-то изменит…

Взять тот же пример Людки. Ситцева Людмила встречалась с довольно перспективным парнем, вышла за него замуж и забеременела в момент, когда начались сложности. Хотела к себе мужчину ребенком привязать… Ничего не вышло. Муж оставил ее ради другой, не помогает с сыном, выплачивает алименты исправно, но по минималке.

Вот тебе и брак, Шилова-Ситцева…

Нет, я не хочу травмировать нерожденного малыша.

– Кури, сколько влезет.

Гоша, тем не менее, открыл окно и начал усердно дымить в него, едва выкурил одну сигарету, как сразу же за вторую взялся.

– У тебя же подготовка. Я помню…

– Подготовка к зачатию уже не актуальна! Я вообще хочу спираль поставить, – сказала я.

Гоша поперхнулся сигаретным дымом, закашлялся надсадно.

– Спираль? Что?! Зачем?

– Контрацепция. Чтобы не рожать детишек!

– Послушай, Манюня!

– Нет, это ты меня послушай!

Я бацнула сковородкой по приборной панели, оставив на ней вмятину.

– Мне тридцать один год, у меня есть семилетний сынишка и собственный бизнес, который от тебя ни одним грязным рублем не зависит. Я взрослая. Самостоятельная… Хватит называть меня Манюней. Телок так своих называй. Манюня, Маня, Зорька! Людка в этот ряд хорошо втискивается…

Я вновь сказала ему об изменах, но Декабрин из моей речи услышал кое-что другое.

– Грязный рубль?! – переспросил Гоша и щелчком отправил недокуренную сигарету в окно, поднял его.

Он опустил ладони на руль, сжав его пальцами крепко-крепко.

– Я все бросил. Мой бизнес чистый. Связи остались. Прошлое не отрежешь бесследно. Но ты, помнится, ты говорила, что никогда меня прошлым не попрекнешь…

– Да мы вообще много чего друг другу говорили и обещали, – выдохнула я устало. – А теперь… Зачем оно все, а? Зачем, Гош? Устала я. Дай мне развод.

– Нет.

– Ну что ж, тогда на хату отвези. Посплю… Хоть какое-то удовольствие.

– Я тебе много удовольствия обеспечить могу. И то, о чем ты меня спрашивала, тоже! – помолчав, Декабрин добавил. – Я только тебе… Запомни! Первая и последняя. В этом. Единственная…

Суровый мужчина Георгий Декабрин дико смущался, когда первый раз делал мне куни. Даже покраснел… Откровенно говоря, он и потом ни разу этот процесс прямыми словами не означал.

Всегда прямой, грубоватый, с матерком выражающийся, про кунилингус он обтекаемо говорил: «приласкать крошку»…

После первого раза он пообещал, что я буду единственной, кого он так бесстыже ласкает. А я тогда потребовала, чтобы он на кресте поклялся, чтобы так и было. Всегда.

– Ну, может быть, может быть, и не так… В общем, я тебя освобождаю от этой обязанности. Можешь кому угодно и сколько угодно лизать. Хоть первой встречной, хоть второй встречной язык между ног засунуть…

Гоша заскрипел зубами.

– Ты во мне знатного пиздолиза увидела, что ли!

– Я тебя таким словом никогда не называла. Более того, у меня не пизда, чтобы говорить так в отношении наших с тобой прошлых оральных ласк! – добавила твердо. – Что касается остальных твоих баб, тут я уже сказать ничего не могу, что у них находится между ног: киска, пилотка, пизда или пизденка, как любит выражаться Волчара. Тебе виднее. На сегодня хватит с меня обсуждения пёзд! Я больше эту тему поднимать не стану. Все, Гош… Давай уже, рули. Или я вызову такси…

* * *

– А ты? – спросил он, когда мы подъезжали к дому.

– Что я?

– Ты завела себе кого-то?

Я рассмеялась.

– Тебе смешно? – посуровел Гоша.

– Смешно, что ты о таком спрашиваешь именно сейчас, когда все пошло наперекосяк. А надо было раньше! – пропела я. – А надо было раньше…

Машина резко тормознула. У подъезда.

Приехали!

Я поспешила выбраться из салона.

– То есть… у тебя хахаль имеется, Манюня! – крикнул мне вслед Гоша и выбрался едва ли не быстрее меня.

Я заспешила к дому. Гоша догнал меня и прижал к двери подъезда.

Его ладони упали на дверь по обе стороны от моего тела. Он толкнул меня своим бедрами.

Черт… Что за мужик?! Эрекция просто каменная!

Декабрин погладил обхватил за подбородок ладонью, медленно начал поглаживать по щеке большим пальцем. От нехитрой ласки по коже пробежали мурашки.

– Есть у тебя хахаль на стороне? – хрипло поинтересовался он.

– Я помню о твоих словах. Хороший левак укрепляет брак. Думаю, с моей стороны тоже нужно серьезно взяться за укрепление нашего брака!

– За что тебе нужно взяться, так это за мой хер и подержать его хорошенько! – пригрозил муж и поцеловал меня.

Жестко впился в мой рот, раздвинул губы языком бесстыже и принялся целовать.

Жарко. Огненно… Чувственность заполыхала костром.

Я огрела супруга сковородкой по плечу, но это не помогло!

Декабрин продолжал яро орудовать у меня во рту, целуя страстно.

Я ударила его сковородкой по голове.

Чуть-чуть…

Но он все равно не перестал меня целовать.

Целовался Гоша потрясающе. Его поцелуи всегда одурманивали меня – и тогда, и сейчас.

Не хотелось признаваться, но от его ласки губами и языками в крови заиграл хмель. Уже знакомый жар пополз по груди и животу!

Я еще раз стукнула Гошу сковородкой по затылку – словно по безразличному камню ударила – никакой реакции!

Осталось только одно – ударить сковородкой по стратегически важному месту, которым думал Декабрин.

Но вот беда… муж прижимался ко мне так, что не разлепить.

Тогда я решила хитростью… победить эту гору сексуального тестостерона и похоти!