Читать книгу: «… если нельзя …», страница 4

***

А будущее сложилось вполне счастливое. Родители Халиды изначально требовали немедленной свадьбы, чтобы прекратить брачные приключения их дочери. Но делать свадьбу в Дербенте, по месту жительства, до тех пор, пока страсти не улеглись, было опасно. Молодых временно отправили в Москву, где они жили раздельно у родственников – это устроил дядя Салима. Родители бывшего жениха требовали немедленного возврата задатка за невесту. Им было возвращено всё, до копейки, и частично были удовлетворены дополнительные требования. Свадьбу играли в Махачкале. Невесту привезли только на несколько часов в её дом. Собралось очень много народу: все опасались, что бывший жених явится и учинит скандал и драку. Салим тоже пробыл несколько часов у родителей, потом забрал невесту из её дома и они направились в ЗАГС в большой веренице машин, которую останавливала местная ребятня натянутой на пути проволокой и требовала выкуп за молодую. Поставив подписи, жених и невеста, а также часть гостей, направились в Махачкалу играть свадьбу в одном из ресторанов, расположение которого в целях безопасности скрывали до последней минуты. Другая часть родственников, по большей части женщины, осталась, чтобы привечать гостей во дворе дома родителей Салима.

Мой великодушный читатель, присутствовал и я в том дворе и на той свадьбе, и хотя был ещё молод, выпил полбутылки минералки за новобрачных, отведал плова и шашлыка из баранины. Было ли вкусно? Что касается минералки, то она была вкусной, а всё остальное – очень вкусным.

Бывшего жениха на свадьбу не пустили. Он подрался с отцом, затем напился, но из дома его всё же не выпустили. Через какое-то время он устроил поножовщину, после чего подался в бега, а через несколько месяцев был пойман в Мурманске и отправлен за решётку. Дальнейшая его судьба рассказчику не известна… да и не интересна.

А счастливая пара Салима и Халиды, отыграв свадьбу, уехала в Москву, где для них была снята квартира. Халида перевелась в московский институт, но не доучилась в нём, потому что забеременела и вскоре родила своего первенца. Всего же она родила для Салима четырёх детей, и третьим ребёнком стала героиня нашего повествования – Ясмина. После того, как Салим окончил учёбу в университете, семья переселилась в Махачкалу. Дядя устроил Салима на хорошую работу, выхлопотал для него жильё. В стране тогда начались большие изменения и жизнь стала неспокойной. Но Салим и его семья жили нормально.

Что ещё сказать? Дядя Салима не дожил до наших дней. Он стал известным человеком в Дагестане, которого до сих пор многие помнят. Его застрелил один из шести братьев С-ых. Отец этих братьев-абреков, которого звали Хусейн, женился поздно: в сорок семь лет. Он долго жил в Сибири. Остался там после армии. Женщины у него были, да толку не было от сожительства с ними. С последней из них он сожительствовал больше десяти лет. Она была метиска с русско-якутской кровью. Была у неё дочь от первого брака, а от Хусейна не было потомства. Когда падчерица вышла замуж, он ушёл от женщины и возвратился в Дагестан. Взял себе жену, которой было тридцать пять лет. В течение десяти лет у них родилось семь детей. Первой родилась девочка с врождёнными уродствами и сразу умерла, а потом на свет появились шесть мальчиков. Они выросли. Двух братьев убили в Москве в бандитских разборках, третьего брата застрелили в Чечне – он воевал против армии и народа России, четвёртого убили в горах в начале двухтысячных в междоусобной разборке двух бандитских шаек. А затем пришла очередь двух младших братьев. Хотя им было уже под тридцать, они тоже шастали с оружием по горам и под идеей строительства исламского халифата трясли деньги с зажиточных людей. Один из них, самый младший, был ранен осколком в голову, контужен и, говорят, сошёл с ума. В один из дней его привезли домой мёртвым, с простреленной грудью, и похоронили. Сразу поползли слухи, что застрелил его родной брат. Последний из братьев С-ых после этого совсем потерял меру. Он и застрелил дядю Салима, когда тот приехал говорить с ним о выкупе заложника. Ссора между ними возникла, не договорившись они разъехались, но один до дома так и не добрался. Машину с важным человеком догнали, остановили и расстреляли из автоматов. Этот последний из братьев скрывался недолго: его с подельниками уничтожил наряд ППС в Махачкале, после того как разбойник убил местного милиционера. Старик Хусейн, работяга с большими мозолистыми руками, отец этих шести братьев, тогда сказал: «Теперь я буду спокоен – они все горят в аду и просят Всемилостивого о пощаде. А то я беспокоился, что один из них исправится на время, его убьют и он попадёт в рай: любой из них и в раю бардак устроил бы». Он прожил потом не долго, а его жена, старуха Наргиз жива до сих пор. Её можно увидеть. Целыми днями она сидит, скрестив ноги, возле своего двора или на базаре, и торгует жареными семечками. В её доме три невестки постоянно склочничают между собой, а их дети таскают семечки из перештопанного холщёвого мешка своей полуслепой бабки. Вот так, иной раз складывается жизнь людей в некоторых уголках нашей большой Родины.

Это была история семьи Ясмины. Мой добросердечный читатель, Вы – дар Всевышнего мне. Благодарю Его за то, что Вы есть у меня… и перехожу к краткой истории семьи Ивана.

***

История есть – накал страстей отсутствует. Потому что русские традиции выветрились. Женская честь и мужская проявляются редко. Честь семьи и рода, которые без личной чести и гордости невозможны, ушли в небытие в восьмидесятых годах прошлого века, с последними рабочими и интеллигентскими династиями. Русская душа ещё мятётся в юношах и юницах, но всё больше берёт её в тиски завозное европейское стремление к упрощению и доступности, западная меркантильность, живущая лишь настоящим, лишь себялюбием. Есть ещё в среде старообрядцев, и у других верующих людей традиция и там пишутся удивительные истории, но это не тот случай.

Иван из богатой семьи. Мама его – Светлана Николаевна – теперь не работает, хотя в пору молодости она преподавала русский язык и литературу в средней школе. Его отец предприниматель, он владеет довольно крупной компанией, поднятой им с нуля. Напомню, что его зовут Андрей Михайлович. Познакомились они в поезде, когда возвращались из Москвы в свой родной город Вологду. Она, старшеклассница, ехала с родителями, а он, студент Бауманки, ехал один. Оказалось, что Андрей учился в той же школе, что и Света. Жили тоже неподалёку друг от друга. Тем для разговора нашлось много, так и познакомились. До того как Андрей возвратился обратно в Москву на учёбу, у них со Светой было несколько свиданий. Ходили в кино, гуляли по городу, в парке. Когда он уехал, Света дважды слала ему письма, а он отвечал ей. Он приезжал на побывку, и они снова встречались. Она окончила школу и поступила в пединститут. Он учился ещё год, а потом был в армии на офицерских курсах. Спустя некоторое время Андрей и Светлана возвратились в Вологду и поженились. У них родились дети: два мальчика и девочка, младшенькая.

Ещё до рождения детей, Андрей рискнул откликнуться на зов приятеля и поехал в Москву, оставив пока жену у родителей. Приятель организовывал своё дело, производственно-строительную компанию, и ему нужны были специалисты, коим и являлся Андрей. Предприятие получилось успешным, и вскоре Андрей смог перевезти в Москву жену с новорождённым сыном. Дальше пошло ещё лучше. Предприятие укрупнялось, реорганизовывалось, и Андрей взялся за отдельное направление деятельности, а именно за электрические и радиотехнические сети. Советом директоров, в котором он и сам состоял, ему были переданы большой пакет акций отдельного подразделения и большая свобода в управлении. А тогда как раз стал быстро развиваться интернет, начало строиться много всего разного, вот и пошли дела в гору. Минуло совсем чуть-чуть времени и Андрей со Светланой купили квартиру в пределах садового кольца. Их первенцу, Володе, было уже пять лет, когда они купили для его будущей семьи двушку в Коньково. Потом родился Иван, герой нашего повествования. Прошло ещё несколько лет, и у Светы с Андреем появилась маленькая дочь, Даша. Впрочем, теперь это были уже не просто Андрей и Света, а стали они Андреем Михайловичем и Светланой Николаевной.

Такая вот история родителей Ивана. Разумеется, она наполнена чувствами, возможно, даже препятствиями для возлюбленных, но обстоятельства и обыденность не заставляли эту пару проявить мятущийся вольный дух, отчаянность, смелость. А ведь всё это присутствует в русских людях, и хорошо, если не проявится позже, разрушительно для семьи. Но в нашем случае всё складывалось хорошо. Иван рос в добропорядочной семье и воспитан был прилично.

Таковы истории семей Ивана и Ясмины. Теперь, если позволит мой уважаемый читатель, рассказчик перейдёт к их обоюдной истории, которая ещё продолжается, в эти самые мгновения.

Глава третья, завязывающая

«Что снится простыням?

Грязным, залежалым простыням?

Что они паруса в далёком южном море»

Анар, «Шестой этаж пятиэтажного дома».

***

Тётя Роза, жена Ясмининого московского двоюродного дяди, была женщиной небольшого роста, с резкими чертами лица. Маленькие чёрные глаза, маленький рот, острый нос, острый подбородок показывали её сущность – жёсткость, своенравность. Она родилась в дагестанском селе Гюлли. У её отца был друг, который служил в Москве, и, уволившись, остался в городе. Дружили они ещё со школьного возраста и оба были не прочь породниться. Поддерживали их в этом деле и жёны, которые также дружили между собой с детства. Однажды родители Розы приехали в Москву к своим друзьям в гости. Целую неделю они провели в этом городе, всей дружной компанией посещая разные интересные места. И у Розы был персональный гид – Алиф, десятилетний сын московских друзей. А ей тогда было семь лет. Перед отъездом гостей, хозяева устроили прощальный ужин, на который были приглашены ещё человек двадцать взрослых с детьми. Заседали в ресторане, где глава семьи московских дагестанцев был управляющим, а вскоре должен был стать и совладельцем. Взрослые сидели за столами, иногда вставая, чтобы потанцевать. Для детей был накрыт отдельный стол.

Ближе к завершению посиделок Розу и её будущего жениха позвали родители, поставили рядом, а гости их обступили. И отец говорил мальчику:

– Сынок, вот Роза завтра уедет. Вы были на Красной площади, видели Кремль, Мавзолей. Вы ходили в цирк, гуляли на ВДНХ, катались в метро. Ты теперь с Розой хорошо познакомился. Но завтра она уедет далеко-далеко. Скажи: ты хотел бы жениться на ней, когда вы станете взрослыми?

Мальчик, находясь в стеснении, молчал. Он мельком скосился на эту маленькую чернявую девочку. Свою маленькую головку, с косичками и жёлтыми бантами, она от стыда опустила в этот момент так низко, что её шея казалась сломанной.

– Ну, не нравится она тебе что ли?

– Нравится, – едва слышно молвил мальчик.

– Вот, молодец, – похвалил его родитель под негромкие одобрительные голоса окруживших его взрослых. – Если тебе нравится девочка, ты должен жениться на ней. Она же хорошая? Вот и надо на ней жениться. А то на ней женится кто-то другой, а настоящий мужчина всегда должен быть первым. И у настоящего мужчины должно быть всё самое лучшее. И невеста должна быть хорошая. Посмотри, какая красавица, какая хорошая. Скажи как настоящий мужчина: хочешь жениться на Розе, когда вы оба встанете большими?

Мальчик ещё раз быстро взглянул на девочку и ответил:

– Хочу.

Снова раздались одобрительные голоса окружающих.

Потом подошла очередь Розы. Мать держала её за плечи, а отец спрашивал:

– Роза, ты слышала? Алиф, хочет, чтобы вы поженились, когда станете большими. Чтобы у вас была своя семья, свой дом, чтобы все его братья и сёстры стали твоими братьями и сёстрами. Ты ему нравишься, и он хочет на тебе жениться. А ты согласна выйти за него замуж, когда станешь большой?

Девочка стеснялась. Столько глаз одновременно на неё ещё никогда не смотрели. Мать присела, обняла сзади и тоже спрашивала её:

– Хочешь быть невестой? Ты будешь в большом белом платье, на голове фата. Будет свадьба и на столе много вкусного, торты, конфеты. Будешь жить в Москве. Хочешь, чтобы Алиф был твоим женихом?

Роза не смела поднять головы.

– Ну, скажи мне на ушко, – уговаривала её мама.

Она опустилась ещё ниже, приближая ухо к лицу Розы. Девочка что-то шепнула ей. Мать тут же выпрямилась и проговорила смущённо:

– Она сказала «да».

Раздались радостные возгласы. Роза, воодушевлённая этими возгласами, приподняла немного головку. Однако её отец громко сказал:

– Но мы не слышали. Дочка, скажи, чтобы мы все слышали.

Опять наступила тишина. Девочка слегка кивнула и её губы шёпотом произнесли:

– Да.

Роза не помнила этого. О своём согласии она знала со слов других людей. И картина из её личного прошлого была нарисована по чужим рассказам. Эта картина и заполнила тёмное пятно в памяти, возникшее когда-то от сильного психического напряжения. А вот свою взрослую помолвку, подтверждающую ту, первую, она помнила. Теперь она уже не могла ответить ничего, кроме «да». Она просто не представляла никого другого на месте Алифа. Никто другой ей не был нужен. За прошедшие годы только он был целью её жизни. Встречи с ним, с его роднёй, разговоры в семье позволяли ей довольствовать лишь одним вариантом выбора. И она давно уверила себя, что этот вариант наилучший. Москва, обеспеченный жених. Ведь хорошо же! Что ещё желать от судьбы?

***

И вот Роза слышит ужасную правду о своей племяннице. Хорошо, что от неё самой. Но ведь уже многие знают о ней, об этом русском. Какой позор! Ей не нравилось то, что Ясмина была помолвлена поздно. Кто знает, какие мысли успели поселиться в хорошенькой головке племянницы? Давать волю современной молодёжи нельзя. Она сразу была против того, чтобы Ясмина жила у них, но Алиф взял на себя ответственность, присматривать за девушкой. А уж когда помолвка Ясмины была отменена, то она даже несколько дней не разговаривала с мужем, пытаясь показать своё несогласие. Но он опять, правда, теперь с некоторым сомнением, взял на себя ответственность и оставил её в семье. И чем племянница отплатила? Вместо того чтобы поставить обнаглевшего русского на место и рассказать обо всём родным, она скрывала правду. Это Алиф дал ей свободу. Роза такой свободы не имела. После поездки в Москву она никуда из своего села не выезжала. Хотя Алиф со своими родителями каждый год приезжал к ним. Только перед самой свадьбой она с тётками поехала в Махачкалу сделать покупки. А потом она была в Махачкале проездом, когда жених вёз её к себе. И в Москве она увидела совсем другой мир: бескультурный, греховный, разнузданный, бесстыжий. Она берегла себя от окружающей грязи. Она держала в строгости себя и воспитывала в строгости своих детей, потому что защищала честь семьи, честь мужа, защищала свою веру. А эта избалованная девчонка опозорит их – уже опозорила! Её надо отправить домой, и пусть родители найдут ей жениха. Хотя, разве теперь найдётся дурак, который захочет жениться на ней?

Тётя Роза сказала Ясмине лишь это:

– Мы тебе доверяли, а ты значит такая, да? Даже чужой человек, этот парень, не выдержал – вступился за нашу честь. Ему твоя честь и честь нашего народа важнее, чем тебе. Мне стыдно за тебя. Я скажу Алифу, чтобы он отправил тебя домой.

Ясмина не знала, как ей оправдаться. Она чувствовала себя чистым листом бумаги, на котором другие хотят выразиться. Даже если у них грязные руки, или грязные мысли, – именно ей грозит судьба скомканной и брошенной под ноги бумажки.

Роза позвонила мужу и сказала, что у неё есть очень плохие вести об их племяннице, попросила его скорей возвратиться домой с работы. А Ясмина поднималась в их квартиру, буквально, волоча ноги. Она ещё ничего не совершила, мало того, – она даже воспротивилась Ивану, но она уже виновата, уже грешница и изменница. Со страхом она думала о том, что с ней сделают родители. Но как смотреть всем в глаза? А как же учёба? Теперь о ней можно забыть. Её отвезут домой. А как жить там? Какие небылицы будут рассказывать о ней там? Какие взгляды и слова презрения будут сопровождать каждый будущий миг её жизни?

Позже был разговор с дядей Алифом и тётей. Роза начинала этот разговор, и начала его с обвинений племянницы. Ясмина, однако, уже стала приходить в себя. В ней крепла жажда сопротивления. Но и дядя, хотя и был явно недоволен, всё же воздержался от жёстких слов. Он лишь задал ей несколько вопросов, а потом сказал, что встретится с этим русским и поговорит с ним сам. Объяснит ему по-мужски, если он ещё не понял, что от него хотят. После этого он попросил свою супругу, пока ничего не говорить родителям Ясмины.

– И ты её отпустишь завтра в университет, к нему? – спросила та с недоумением.

– Пусть идёт. Так мне не придётся искать этого русского.

***

Ещё до разговора с отцом, Иван позвонил некоторым своим друзьям и попросил помочь ему. Среди друзей были бывшие одноклассники, товарищи по спорту и два однокурсника. Он жалел, что у него нет номера Ясмины. Спрашивать у неё самой было бы бесполезно, а узнавать у других, без её позволения, было бы ещё и неприлично. Во второй половине дня он приехал к университету. По его зову на помощь пришли одиннадцать человек. Друзья приехали на четырёх машинах. Они встали вокруг Ивана, и он поведал о Ясмине, о том, что хочет добиться её расположения, но ему пытаются грубо мешать. Потом с двумя товарищами, которые были студентами и, соответственно, могли беспрепятственно войти на территорию университета, прошли к учебным корпусам. Они нашли аудиторию, в которой Ясмина должна была находиться на лекции. Иван резко открыл дверь, сделал шаг внутрь, посмотрел на студентов, и мгновенно увидел свою симпатию. Улыбнулся, как Бельмондо, отчего у него лопнула губа в месте вчерашнего удара, и, опустив свою заштопанную и перевязанную башку, сказал лектору: «Извините» – после чего удалился.

Далее Ваня остался ждать в коридоре окончания пары. И когда Ясмина вышла из аудитории, он тут же направился к ней.

– Ясмина, – сказал он, – нам надо поговорить. Мне есть, что сказать и предложить.

Эти слова произносились чуть ли не на ходу, потому что девушка, окружённая своими подругами, не остановилась, а обошла Ивана, – не поднимая глаз, сторонясь его. Правда, обойдя его, она с полуоборота, на секунду взглянув ему в глаза, сказала:

– Я не могу говорить с тобой. Мой дядя хочет с тобой поговорить. Он будет ждать на улице.

Спустя несколько минут они по мокрому тротуару шли к центральной проходной университета. Ясмина, в своём девичьем кружке, шла впереди, а Иван с товарищами – метрах в десяти позади. На улице Ясмину ожидал её дядя; с ним был сын и трое друзей. Девушка отделилась от своих подруг и подошла к ним. Поздоровались. Дядя спросил:

– Ну что, как дела?

Ясмина промедлила, собираясь с мыслями, и не успела ответить.

– Он здесь? – вновь обратился к ней дядя Алиф.

Ясмина кивнула. Алиф машинально посмотрел мимо неё в сторону проходной. Посмотрел – и сразу приметил парня, глядящего в их сторону. На лбу у него был пластырь, а на губе виднелось пятно спёкшейся крови. Парень, что-то сказал двум молодым людям, стоявшим вплотную к нему, и троица направилась в их сторону. Однако Алиф всё же сказал племяннице:

– Где он? Покажи нам его.

Ясмина опять медлила. Она стояла, низко опустив голову. Девушка была уверена, что Иван где-то рядом, но что-то мешало ей оглянуться, окинуть взглядом окружающих людей, и указать на него. Иван подошёл сам.

– Здравствуйте, – сказал он, застенчиво улыбаясь.

Никто ему не ответил. Алиф сказал сыну:

– Посади сестру в машину и ждите там.

Они ушли. Невдалеке, то и дело оглядываясь и переговариваясь, отходили в сторону метро подруги Ясмины. А к Ивану шли друзья до сих пор ожидавшие его в машинах, припаркованных возле проходной, и теперь заметившие его возвращение. Они подошли, встали рядом с Иваном, обступили Алифа и его родственников.

Алиф оглядел парней, ухмыльнулся, и прошло ещё несколько секунд, прежде чем он спросил:

– Это Ясмина тебя предупредила?

Ваня не сразу понял, что вопрос был о его друзьях.

– О чём? – чуть помедлил и добавил. – Нет. Это отдельная история. Ясмина со мной не разговаривает.

– Она с тобой не разговаривает, а ты с ней?

– Пытаюсь. А вы кто?

В этот момент к Алифу протиснулся его сын.

– Я тебе что сказал, а? – повышенным тоном обратился к сыну Алиф. – Иди к сестре! Будь возле неё! Что стоишь?

Юноша взглянул на отца, потом пристально посмотрел на Ивана, и направился к машине, из которой тревожно выглядывала Ясмина.

Алиф сказал:

– Я её дядя. И сюда приехал сказать тебе пару слов. Если бы я хотел тебя наказать, то было бы всё по-другому.

Иван улыбнулся:

– Пацаны, нас действительно слишком много, – обратился он к друзьям, при этом глядя в лицо Алифу. – Зачем людей нервировать? Это вообще не тот, кого мы ждём. Давайте останемся в прежнем составе. Ладно, пацаны?

С Ваней остались двое студентов-приятелей, а остальные отошли – кто-то сел в машину, а несколько человек остались стоять неподалёку.

– Это мои друзья, – сказал Иван. – Но они тут не из-за вас. Так получилось просто. Предупредили бы, я бы с отцом пришёл и старшим братом.

Он улыбался.

– Тебя как зовут? – спросил Алиф.

– Иван.

– Ваня, я сам из Москвы. Я тут родился и всегда здесь жил. У меня много русских друзей. Я тебя понимаю, поэтому хочу просто поговорить с тобой, объяснить ситуацию. Ты нормальный парень, я вижу. Только ты не знаешь наших законов. Или знаешь?

Иван пожал плечами.

– Короче, – продолжил Алиф, – эта девушка не для тебя. Неужели ты не понимаешь? Вон, вижу, в лоб получил, а всё ещё не понимаешь. Так вообще без головы останешься. Я тебе знаешь, что посоветую…

– Советуйте своему сыночку, – Ивана очень задели последние слова и он едва сдерживал ярость. – Вы Ясмине дядей приходитесь, а у неё что, отца нет и матери? Что вы за неё решаете? И за меня?

– Полегче, Ваня. Её отец скажет тебе то же, что и я. Если с тобой вообще станут разговаривать. Только в одном случае с тобой будут говорить: если ты примешь ислам. Как мусульманин ты бы имел право свататься. Если бы ты принял ислам не ради девушки, а ради Всевышнего и его пророка. Чтобы соблюдать мусульманские законы. Только это ещё не всё. Думаешь, просто так в Дагестане живёт пятьдесят национальностей уже тысячу лет и не смешиваются? Мы же там не превратились в одну национальность – дагестанцы. Потому что каждый хочет сохранить свой народ, свои особенности. Поэтому даже если бы ты был мусульманином, то всё равно ещё посмотрели бы на твою национальность. Но даже если и с национальность не было бы проблем, то есть ещё другие вопросы. У нас принято, чтобы жених обеспечил свою невесту жильём, деньгами, чтобы было уже что-то отложено для детей ещё до их рождения. Семье невесты тоже надо сделать подарок. Видишь, как много от тебя потребуют? Так что, я тебе не советую тратить своё время на эту девушку.

– Она стоит того, чтобы на неё тратить время. За неё можно даже жизнью рискнуть. Разве нет?

– Ваня, ты посмотри, сколько вокруг девушек… Маши, Вики, Наташи, Алёны. Им не хватает мужчин, настоящих мужчин. Можешь их оптом брать. Отказа не будет. Поживёшь с одной, потом с другой, потом с третьей… Можешь их каждый день менять. У тебя с ними одна культура, одинаковая кровь. А с нашей девушкой не так. Один раз берёшь ответственность, и на всю жизнь. Ты так сможешь?

– Вы смогли?

Теперь Алифу явно пришлось сдерживать себя. Он набычился, расправил грудь, но через секунду выдохнул носом и сказал:

– Сынок, ты меня с собой не равняй. Я москвич, это да. Но у меня воспитание другое. Меня учили уважать свой народ, традиции, религию. Я знал на ком женюсь, ещё когда в младшую школу ходил. И уже тогда я знал, что это на всю жизнь. Я уже тогда думал о семье, о детях.

– Я, конечно, не думал о таких вещах в детстве, да… – Иван едва заметно улыбнулся. – Только я ведь не просыпаюсь каждый день с мыслью, закрутить с кем-то новый роман. И мне не всё равно, с кем провести этот день, и завтрашний. И я могу обеспечить свою невесту: жильё, деньги… всё есть. И подарок семье невесты тоже будет.

– Ваня, наверное, твои родители хорошо приготовились к твоей семейной жизни… за это им моё уважение, но ты не мусульманин, а значит, это пустой разговор. Пока ты не стал мусульманином, даже не думай о моей племяннице. Это я с тобой разговариваю спокойно, а если бы ты к её отцу пришёл свататься, тебя палкой прогнали бы. Вот смотри, это Миша, – Алиф показал на одного из своих товарищей. – Он русский. Мы с ним дружили с детства. А теперь мы ещё и родственники. Он принял ислам, а потом посватался к моей двоюродной сестре. Теперь у них уже трое детей. Вот так дела делаются. Я не говорю, что если ты станешь мусульманином, то тебе обязательно отдадут Ясмину, но без этого нельзя. Она, между прочим, может и не согласиться.

– Может она согласится принять православие?

– Ты же умный парень. Зачем тебе злить меня? Я тебя предупреждаю: отстань от моей племянницы. Я за неё несу ответственность, как её дядя и как мусульманин. Ты понял? Тебе твои друзья не помогут. Я могу привести в три раза больше людей. А может к тебе подойти вечером у твоего дома один человек, и решить вопрос тихо, но не в твою пользу. Всё, разговоров больше не будет.

Иван глядел, как родственники Ясмины рассаживаются по машинам. Где-то там, за тонированными стёклами находилась и сама Ясмина. Смотрела ли она на него? Что она думала обо всём этом?