Летучий самозванец

– Вау! Лекарство капают в труп?

– Да!

– Очень плохо! Медикаменты дорогие, их больным не хватает, – продемонстрировал рачительность болван.

– Там вода из колодца, – оправдала я врачей.

– Зачем? Она ж бесполезная! – возмутился горе-сыщик.

– Трупу уже не помочь, это спектакль для посторонних, в «Скорой» капельницу уберут, – свистящим шепотом заявила я, испытывая острую потребность столкнуть тупоголового мента в реку.

Даже если Невзоров не умеет плавать, беспокоиться не стоит: бревно, как правило, не тонет, а у этого мента дубовая не только голова, а похоже, и все тело.

– Скумекал! – заорал Андрюша. – Она померла, но прикидывается живой! В пакете вода!

Я наступила идиоту на ногу.

– Молчать! Садись в машину, вы едете в Вакулово, сдашь тело патологоанатому.

Невзоров кивнул и потрусил к «Скорой».

– Спасибо, – горячо воскликнул Юра, когда «рафик», подняв за собой столб пыли, поскакал по разбитой дороге. – Ты спасла меня от совершения тяжкого преступления. Последние десять минут я самозабвенно представлял, как подкрадываюсь к голубчику, хватаю за тощую шею, а потом сладострастно его душу.

– Мои желания были более простыми – спихнуть недоумка в воду, – призналась я. – Полагаешь, он не совершит ошибок?

– От Невзорова требуется только сопроводить останки до Вакулова, – пропыхтел Юра, поднимаясь по деревянному трапу. – Пойдем, осмотрим каюту Лизы. Надо спешить, пока пассажиры затариваются одеялами из лохмотьев.

Глава 5

Каюта Лизы оказалась больше нашей: здесь было три иллюминатора, несколько кресел, большой красный диван с двумя алыми и одной черной подушками.

– Похоже, дядя племянника не уважает, – язвительно заявила я, оглядываясь вокруг. – Тут просторней и шикарней, чем у нас. Как думаешь, почему племянничка поселили в норе, а воспитаннице предоставили люкс?

– Вероятно, Катя хотела устроить Лизе запоминающийся отдых, – предположил Юрасик. – Девушка вылетала из родного интерната, вот директриса и сделала широкий жест.

– Постой! Ты говорил, что Катя – организатор приюта, – напомнила я.

– Точно, – подтвердил Юра. – И она же им заведует, полная хозяйка.

– Хобби с нагрузкой.

Богатые женщины, как правило, предпочитают отделываться деньгами, мало кто хочет ежедневно возиться с чужими детьми. Директору приюта приходится нелегко – он и педагог, и воспитатель, и бухгалтер, и завхоз, и все прочее вместе.

– Добавь сюда еще и няню, – серьезно подсказал Юра. – Катерина целиком и полностью посвятила себя чужим детям. Наверное, потому, что у них с Василием Олеговичем всего один сын, и тот давно не живет с родителями. Если хочешь, потом расскажу тебе про приют, но сейчас давай осмотрим каюту. Что выбирашь? Санузел или спальню?

– Ванную, она меньше, – сделала я эгоистичный выбор и вошла в помещение с душевой кабинкой, унитазом и раковиной.

Минут через пятнадцать Юра спросил:

– Ну, как дела?

– Первое впечатление: Лиза неряха. Второе. Она невероятная кокетка, позволяющая себе большие траты, – сказала я, возвращаясь в комнату.

Шумаков, стоявший у шкафа, обернулся:

– Да? Мотивируй свои наблюдения.

Я принялась загибать пальцы:

– В стакане нет зубной щетки и пасты, на полочке только губная помада, и все. Более чем дешевое средство макияжа, его купили в переходе у метро. Елизавета не особенно заботилась о гигиене полости рта, не имела крема для лица, дезодоранта, пенки для умывания.

– У приютской девочки нет карманных денег, – возразил Юра. – Наверное, Лиза приобрела самое важное для себя!

– Она жила в доме у Кати, – перебила я его. – Неужели благодетельница не могла дать девушке щетку и пасту? Тратит миллионы на приют и пожалела сто рублей? Но вот теперь внимание! В ванной нет халата!

– Эко удивление, – фыркнул Юра. – Есть женщины, которые их не носят, просто заворачиваются в большое полотенце.

Во мне неожиданно подняла голову ревность:

– И ты таких знал?

– Не-а, – поспешил откреститься Юра, – приятели рассказывали. И опять же, откуда у сироты подобные изыски? Выдали пижаму – и радуйся.

Я торжествующе ткнула пальцем в пол:

– Но здесь стоят очень симпатичные домашние туфельки характерного вида, они…

– Зачем цепляться к ерунде? – не дослушал меня Шумаков. – Тапки есть у всех.

– Даже у тех, кто в полотенце чапает к кровати, – не удержалась я. – Изволь выслушать меня внимательно. Ну-ка, глянь.

– Так слушать или смотреть? – с самым серьезным видом осведомился Юра.

– А два действия одновременно совершить слабо? – обозлилась я. – Ну и как тебе обувь?

– Ничего, – равнодушно отреагировал Юра. – На мой взгляд, неудобная, высокий каблук, пальцы открыты, пятка наружу. В таких холодно, и ноги не отдыхают. Анька, моя сестра, ходит в прикольных чунях из овчины. И эти босопятки непрактичны, у них розовый помпон из пуха, начнешь щи готовить, капнешь на него, и, прощай, красота!

– Пещерный человек! – с чувством произнесла я. – Такие пантофли надевают в особых случаях, в них суп не варят.

– Да? – изумился Юра. – Зачем же они нужны?

– Для эротики, – пояснила я. – Теперь представь: ты лежишь в постели, и тут появляюсь я, только что из ванной, вся душистая-пушистая, сбрасываю кружевной пеньюар и…

– …мне наплевать на тапки, – перебил меня Шумаков. – Халата тоже не надо! Глупая идея закутываться в тряпки! Лучше сразу из-под душа ко мне.

– Варвар, – вздохнула я. – Кое-кто из мужчин имеет другое мнение по данному поводу. Видишь, что написано внутри очаровательных тапочек?

– «Агент Провокатор», – прочитал Шумаков. – Ну я вообще запутался. Босопятки для спецслужб?

– Ты где живешь? – накинулась я на майора.

– В Москве, – серьезно ответил Юра.

– И не слышал про фирму «Агент Провокатор»?

– Нет.

– Ее создал сын модельера Вивьен Вествуд, – начала я просвещать кавалера. – Мамаша – знамя эпатажа до сих пор, а ей много лет, носит вызывающие мини-юбки и красит волосы в огненно-рыжий цвет. Сыночек придумывает провокационное белье, которое женщины надевают на свидание, если предполагают завершить вечер в постели. Эта обувь из коллекции для дома, в комплект обычно входят халатик, пояс с чулками, шикарные лифчики, боди.

– Пока свою любимую из этого хлама вытащишь, утро настанет, на работу будет пора, – заржал Юра.

Я решила отложить лекцию об эротическом белье на потом и сунула майору под нос шлепки:

– Знаешь, сколько они стоят?

– Ну… дорого.

– Точно. Назови цену!

– Тысячи две? – прищурился Юра.

– Ну уж нет.

– Одну?

– Больше!

– Три? – с недоверием спросил Шумаков.

– Они дороже твоей месячной зарплаты, – грустно ответила я.

– Офигеть, – присвистнул майор. – А с виду ерунда дерьмовая!

– И еще, в корзинке с мусором я нашла пару ватных дисков, Лиза снимала ими макияж.

– Ничего странного, многие перед сном умываются! – не понял Шумаков.

– Елизавета воспользовалась специальным молочком, вата приобрела темно-фиолетовый цвет. Я знаю, чем девочка удаляла косметику – сливками «Аленка», они пахнут гнилым арбузом, зато стоят недорого. Их любит Кристина, дочь моей подруги Тамары, – терпеливо говорила я. – Но бутылочки на зеркале нет. Кто ее забрал? И еще, там же лежал пустой флакон из-под духов. Вот он!

Шумаков взял у меня грушевидный розовый пузырек и прочитал название:

– «Агент Провокатор». Надо понимать, та же фирма, что варганит тряпки? Фу, ну и запах! Отвратительнее ничего не нюхал.

– Многим нравится, считается, что данный аромат возбуждает мужчин.

Юра оглушительно чихнул.

– Вилка, умоляю, не пользуйся этой дрянью! Намного лучше запах ландышей, жасмина или сирени. Есть такие цветочные духи!

– Непременно учту твои пожелания, – пообещала я, – но сейчас у нас рабочий момент, и на повестке дня вопрос: если Лиза экономила на всем, то откуда у нее домашние туфли и парфюм от дорогой фирмы?

– Любовник подарил, – не задумываясь, ответил Юра. – Преподнес для украшения сексуальной жизни.

– Логично, – одобрила я. – Вот только крохотная нестыковочка. Лиза жила в интернате. Тамошняя атмосфера не располагает к длительным эротическим играм, наверное, Елизавете и ее Ромео приходилось устраиваться в постели в те минуты, когда парень мог тайком прошмыгнуть в гости. Здесь уж не до торжественных выходов из ванной в облаке феромонов и с розовыми туфельками на ножках. В любой момент могут застукать.

– А зачем ей устраиваться в своей койке? – пожал плечами Юра. – У мужика, вероятно, есть квартира, она к нему ходила! А на «Летучий самозванец» взяла подарки любовника.

Я ощутила себя идиоткой. Ну почему столь простой вариант не пришел мне в голову? Шумаков не обратил внимания на мою растерянность, он продолжал:

– Наличие духов и дорогой обуви можно хоть как-то объяснить, но я нашел вот это!

Перед моим лицом закачалась треугольная косынка истошно-красного цвета. Я не нашла в ней ничего удивительного.

– Это всего лишь платок.

– Он тебе ничего не напоминает? Ну-ка, напряги извилины, – приказал Юрасик. – Ты определенно носила подобный.

– Никогда в жизни. Мне не идет цвет перезрелого помидора! И качество оставляет желать лучшего, – зачастила я. – Это стопроцентная синтетика, холодная на ощупь, скользкая.

Шумаков набросил лоскут себе на шею.

– А так?

– Пионерский галстук, – ахнула я. – Разве их еще выпускают?

– Атрибут совсем новый, – кивнул Юра, развязывая галстук.

Я взяла его и стала изучать.

Шумаков с чувством продекламировал:

– Как повяжут галстук, береги его, он ведь с нашим знаменем цвета одного!

Я села в кресло.

– Ты знаешь речевку? Откуда? Успел побывать в пионерах?

Юра подошел к шкафу и выдвинул самый нижний ящик.

– Там лежал пакетик, я развернул его и увидел галстук. Думаю, аксессуар приобрели в магазине «Три медведя и Маша»^[5], на фирменном мешке есть логотип лавки, вместе с галстуком были белые ажурные гольфы и самые простые темные колготки.

– Зачем Лизе вещи для третьеклассницы времен построения социализма? – подскочила я.

– Не знаю, – ответил Шумаков. – Вообще ничего в голову не приходит.

– Надо спросить у Кати! – осенило меня. – Вероятно, воспитанницы подготовили номер самодеятельности, песню, стихи или небольшую сценку, а ты обнаружил реквизит для представления. Если мы примем версию о кавалере, который преподнес Лизе домашнюю обувь с духами, и выясним, что девочка репетировала отрывок из пьесы, то все недоумения исчезнут. Останется лишь одно: почему Лизавету поселили в столь шикарной каюте?

– Мы уже закрыли эту тему, – отмахнулся Юра. – Катя сделала подарок сироте.

– Катерина знает, что воспитанница умерла?

– Нет, – отрезал Юра. – Думает, что Лизе плохо, она без сознания и ее отправили в больницу. Самойлов пока не хочет нервировать жену.

– И долго вы с Василием Олеговичем собираетесь скрывать правду? – возмутилась я.

Шумаков задвинул ящик.

– Во-первых, нам неизвестна причина смерти Елизаветы. Возможно, девушка действительно отравилась некачественным фастфудом. Истина прояснится после вскрытия.

Я скривилась.

– Считаешь, в городке Вакулове оборудована современная криминалистическая лаборатория, а местный патологоанатом – гений?

Юра поманил меня в коридор:

– Не стоит демонстрировать снобизм. Подчас в провинции служат уникальные специалисты, которым москвичи в подметки не годятся. Но я, к сожалению, знаю врачей из Вакулова, у них начальник редкостный дятел, а каков поп, таков и приход. Тело Елизаветы доставят в Москву, заниматься им будет мой приятель Тельман Руфов, я ему доверяю больше, чем себе. Но перевозка займет время, нам же надо копать на месте. Если Лизу убили, то преступник здесь, на теплоходе, и с большой долей вероятности он и есть предатель. Пока речь шла о бизнес-шпионаже, я не нервничал, но после кончины Сухановой дело приняло иной оборот. Нам…

– Нам? – перебила я Юру. – Ты постоянно употребляешь это местоимение, хотя я здесь ни при чем. Ты привез меня на судно, ни словом не обмолвившись о подоплеке прогулки, сказал лишь об отдыхе, прикинулся племянником Самойлова.

– Честное слово, я хотел ввести тебя в курс дела, но не успел, – опять соврал Юра, – было уже поздно!

– Мы ехали до Речного вокзала по пробкам! – возмутилась я. – Добирались почти два часа, не говоря уже о том, что накануне ходили в кино! Ты просто не пожелал мне открыться!

Шумаков резко остановился, я налетела на него и очутилась в его объятиях.

– Мне нужна твоя помощь! Не дуйся! – попросил он.

Я не способна долго сердиться на Юру, а он пользуется моей слабостью, и, похоже, одному ему будет сложно. Я кивнула, Юра еще крепче прижал меня к груди, я закрыла глаза…

– Простите, не хотел вам помешать! – заорали сбоку.

Мы отскочили друг от друга, и я тут же обозлилась. Ну что за детские реакции? Нам не по двенадцать лет, мы взрослые, свободные от обязательств люди, имеем право целоваться сколько душе угодно. Юра тоже вскипел и сердито гаркнул:

– Невзоров! Какого черта ты здесь топчешься? Я велел тебе сопровождать тело Сухановой в Вакулово.

Глава 6

Андрюша испугался и принялся оправдываться:

– Я сел в «Скорую», докатили до отделения, мне понадобилось барсетку прихватить, нельзя без документов и денег в местную командировку подаваться. Вернулся к машине, а санитар и говорит:

– Под завязку народ набился, тебе уже не влезть.

– Кто, куда и зачем набился? – взвыл Шумаков, у которого закончился запас терпения.

Андрюша снял фуражку.

– Народ «Скорую» увидел и рванул к машине. Баба Феня животом мучается, Варвара Нютина вроде руку вывихнула, опухла она у нее и посинела, Иван Сергеевич за лекарством в аптеку намылился, Анька Субботина со своими близнецами к зубному давно хотела!

– Труповозка не троллейбус! – пошел вразнос Шумаков.

Невзоров стал переминаться с ноги на ногу.

– Оно, конечно, так. Да только как народу в Вакулово попасть? Автобус вечно набит битком, то придет, то сломается. Бабе Фене восемьдесят. Варька хоть и молодая, да сто кило весит, Иван Сергеевич на протезе, он по пьяни в комбайн ногой попал, а Субботиной двух вертлявых пацанов на горбу не унести. Машин ни у кого нет, а тут прямиком к доктору доставят. Труп на носилках лежит, люди у стен, на лавочках сидят, всем хорошо!

– Назад инвалидная команда как отправится? – неожиданно мирно спросил Юра.

– Из Вакулова маршрутки ходят, – объяснил Андрей, обрадованный улучшением настроения майора из Москвы. – Они в Крюков фигачат и по требованию в Паново притормозят. Ну не мог я людей выпереть, вы уедете, а мне с ними жить. Баба Феня хоть и старая, а злопамятная, и остальные не простят. Понесут по округе весть: в милиции одни сволочи работают, Невзоров высадил стариков с детьми, а сам в комфорте покатил! Ваш теплоход в Вакулово идет, добросьте меня!

– Как же ты по местности передвигаешься, когда теплохода под рукой нет? – не успокаивался Юра.

– На велосипеде! – признался Андрюша. – Но в пятницу он сломался навсегда! На новый я пока не накопил.

– Черт с тобой, оставайся, – принял решение Шумаков. – Я договорюсь с капитаном, но не попадайся на глаза гостям.

– Спрячусь мышкой, – обрадовался Невзоров. – Можно баул взять? Он на причале остался! Пожалуйста! Разрешите его прихватить, баул никому не помешает.

– Бери, – смилостивился Шумаков. – Горит озеро, гори и рыба.

– Вы очень человечный и добрый, – польстил майору Андрюша. – Не каждый поймет и разрешит баул при себе держать. Спасибо! Огромное! Мне его никак не оставить!

– Деревенские жители не испугались около трупа сидеть? – запоздало удивилась я.

– Так он не кусается, – хмыкнул Андрюша. – Лежит себе тихонечко, не буянит.

– Хватит болтать, – вновь закипел Шумаков, – а то передумаю! Рыси на пристань за своим приданым.

Невзоров втянул голову в плечи и со скоростью испуганной ящерицы юркнул к трапу.

Обед подали в пять двадцать. Не успела вся честная компания сесть за стол, как я ощутила толчок и поняла, что теплоход, отчалив от Панова, лег на курс к Вакулову. В столовой аппетитно пахло супом, на первое подали что-то протертое, не слишком привлекательное на вид, но вполне приемлемое по вкусу. Гости бойко орудовали ложками. Первой светскую беседу начала Тина.

– А мне мама купила заколочки, – объявила она, – вот! Зелененькие! Красивые, да? Хорошие? Мама, почему тетя не отвечает?

– Солнышко, Алина обедает, – терпеливо пояснила Манана. – Когда я ем, я… Ну, продолжи, милая.

– Я ем! – захлопала в ладоши Тина. – А что у меня в тарелке? Каша? Не хочу! Фу! Не люблю геркулес! Мама! Ну пожалуйста! Мои заколочки лучше, чем у них, верно?

Тина ткнула пальцем в самый край стола, где чинно ели первое сироты. Я невольно посмотрела на девочек. Ира при помощи двух заколок, декорированных пластиковыми божьими коровками, сделала два хвостика. Светлана украсила такой же челку. Мне вспомнился точь-в-точь такой же аксессуар, найденный в санузле каюты Лизы, вероятно, Катя покупает воспитанницам некоторые вещи оптом.

– Мои красивше, – подпрыгивала Тина.

– Не надо хвастаться, – остановила дочь Манана.

Тина выпятила нижнюю губу и капризно затянула:

– Скажи! Мои самые хорошие!

– Конечно, – неожиданно ответила Ира, – не волнуйся. Наши заколки неудобные, они вечно из волос выскальзывают и теряются!

Тина забила в ладоши и опрокинула на скатерть бокал с водой.

– Если ребенок не умеет вести себя прилично, его следует оставлять дома, – жестко заявила Алина. – Для хорошего усвоения пищи ее нужно принимать в комфортной обстановке, наслаждаясь классической музыкой.

Тина ощутила исходящую от Бортниковой агрессию и повернулась к ней:

– Я плохо себя веду?

– Отвратительно, – не сжалилась над больной Алина, – гаже некуда. Ешь молча!

Глаза бедной девушки наполнились слезами, она зачерпнула ложку супа, поднесла ко рту и раскашлялась. Брызги полетели в разные стороны, Манана протянула дочери салфетку.

– Прикрой ротик.

– О боги! – закатила глаза Алина.

Ира снова оторвалась от обеда и спросила у Кати:

– Можно я возьму Тину и мы посидим в кают-компании?

– Правильное решение, – одобрила Катя.

Ира повернулась к Тине:

– Хочешь посмотреть мое рукоделие? А ты покажешь мне новые заколки.

Тина рванулась со стула и чуть не упала, запнувшись о ковер. Ира подхватила девушку и быстро ее увела. Манана со спокойствием патриция доедала суп. Наверное, мать придерживается политики невмешательства, считая, что Тина имеет право на полноценное общение, не стесняется умственно отсталой дочери, не прячет стыдливо ее в четырех стенах, а выводит в свет. Если кому-то не нравится отстающая в развитии девушка, то недовольный волен встать и уйти. Я мысленно зааплодировала Манане. Она молодец, а кое-кому необходимо понять: люди бывают разные, а солнце восходит для всех, оно светит не только академикам, но и таким, как Тина.

Неприятную тишину, возникшую после ухода девочек, нарушила Аня Редька.

– Я купила очаровательное одеяло, цвета подобраны с большим вкусом, сшито удивительно аккуратно.

– А я откопала кофту! – живо подхватила Катя. – Вышивка изумительная, сейчас этно в моде. Жаль, Виола, вас с нами не было.

Леонид Зарецкий засмеялся:

– Они с Юрой молодые, хотели наедине остаться.

Я сделала вид, что не слышу, а Вика, жена заведующего лабораторией, захлопала в ладоши:

– Прямо как мы, папочка! Давай откроем наш секрет! Пусть все знают!

– Не сейчас, котик, – ласково ответил Леонид. – Лучше вечером, за ужином.

– Но мне хочется! – капризно протянула Вика. – Надоело молчать! Ты обещал!

Зарецкий взял жену за руку, нежно поцеловал ладошку и спросил:

– Можно вместо второго попросить кофе? Слишком жарко для мяса.

– Капучино тоже не холодный, – затеяла новую свару Алина.

Зарецкий добродушно глянул на Бортникову.

– Странно, да? Котлета кажется излишне горячей, а кофе значительно более высокой температуры воспринимается как освежающий напиток!

Никита Редька засмеялся:

– Человек горазд на парадоксальные поступки. В прошлую пятницу стояла жуткая жара, я просидел до восьми вечера в офисе при постоянно работающем кондиционере, выпил, наверное, десять литров воды со льдом, потом сел в машину, где тоже включил на полную мощь «кондиционер» и поехал… в баню, чтобы со смаком попариться.

– Из всего вами перечисленного последнее – самое разумное мероприятие, – с видом учителя, отчитывающего второклашку за поспешный ответ, объявила Алина. – После парилки следовало выпить горячего чаю и закутаться в стеганый халат. Так поступают на Востоке, плотная материя поддерживает температуру тела неизменной.

– Мне показалась смешной сама идея ехать в баню в автомобиле с работающим кондиционером, – поддержала мужа Аня. – А еще встречаются люди, которые в мороз купаются в проруби.

– Моржи, – подала голос Катя. – Я как-то решила закаливаться, но не смогла даже ногу в ледяную воду опустить. Психологически трудно нырять в реку зимой при падающем снеге.

– Солнышко, – обратился Леонид к жене, – сделай одолжение, принеси мой мобильный, вроде я оставил его в шезлонге на палубе.

Вика скривила хорошенькое личико и поманила пальцем маячившего у буфета официанта.

– Сгоняй за телефоном.

Тот молча ушел, по лицу Зарецкого пробежала тень досады, столь мимолетная, что ее было практически незаметно. Я уловила это выражение случайно и поняла: красивая, молодая, но глупая и ленивая жена порой раздражает ученого, создающего рецепты новых конфет. Мысленно я переместила Леонида во главу списка подозреваемых в предательстве. По какой причине люди решаются заняться экономическим шпионажем? В основном из-за денег. Конечно, звонкая монета нужна всем, но если у мужчины жена – белокурое существо, жаждущее отдыхать непременно в Майами, получать в подарок колечки, сережки, покупать модную одежду и иметь прислугу, то его расходы часто побивают доходы. А Вика показалась мне избалованной сверх меры. Попроси меня Юра притащить ему телефон, я бы спокойно встала и отправилась за ним. Представляю, как сейчас некоторые дамы возмущаются, восклицают: «Вилка, это менталитет порабощенной женщины! Что за хамство! Велел спутнице сгонять за мобилой! Не смей даже вздрагивать! Принесешь в зубах трубку, в следующий раз любовник тебя за сигаретами погонит. Нужно уважать себя».

Но мне кажется, ничего хамского в такой просьбе нет: сегодня я помогу ему с телефоном, завтра он мне подаст кофе в постель. Но Вика убила одним выстрелом двух зайцев: она выполнила пожелание Леонида, ухитрившись не сдвинуться с места.

Внезапно послышался звон и тихий вскрик:

– Ой!

Все повернули головы на звук. Красная, словно перезрелый помидор, Светлана пробормотала:

– Я тарелку разбила!

– Надо быть аккуратней, – укорила девочку Катя.

– Она не нарочно, – заступился за сироту Василий Олегович. – Ерунда, посуда копеечная.

Света нырнула под кресло.

– Я соберу! Ой!

– Что теперь? – недовольно спросила Екатерина.

– Порезалась, – прошептала Светлана, – совсем чуть-чуть.

Хозяйка приюта спокойно приказала:

– Ступай в ванную, промой царапину и возвращайся к столу.

– Осколки… – заикнулась Света.

Катя ее перебила:

– Светлана, если дети сидят со взрослыми за одним столом, они не должны им мешать и привлекать к себе всеобщее внимание, ясно? Остатки тарелки уберет официант.

Семиклассница быстро вскочила и убежала. Разговор за столом неожиданно перешел к теме дайвинга. Оказалось, что Никита Редька считает изучение подводного мира самым лучшим отдыхом.

– Вот где красота, – с чувством вещал художник.

– Как там, расскажите! – захлопала в ладоши Вика.

– Слов не хватит, – вздохнул Редька. – Тишина и великолепие.

– Тогда лучше взять с собой айпод, – посоветовала жена Зарецкого. – Страшно, когда никаких звуков нет!

Леонид крякнул, Катя смущенно улыбнулась, но Вика, не сообразив, что сморозила очередную глупость, весело продолжала:

– Наверное, в океане попадаются хищники?

– Да, – подтвердил Никита.

– И вам не страшно? – округлила голубые глаза Вика. – Вдруг они нападут?

Аня отложила ложку.

– Никита старается не посещать места обитания акул, хотя, конечно, встречи с опасностью исключить нельзя. Не так давно около Владивостока погиб его знакомый дайвер.

– Ужас! – поежилась Катя.

– Вот и отдохнул с аквалангом, – подхватил Василий Олегович. – Не надо лезть под воду, человек сухопутное животное.

– А зачем акула убила вашего приятеля? – полюбопытствовала Вика.

Идиотизм вопроса поразил присутствующих, но все отреагировали по-разному. Манана уставилась на жену Зарецкого, Никита раскашлялся, Аня принялась сосредоточенно намазывать кусок хлеба маслом. Василий Олегович рассмеялся, Юра толкнул меня под столом ногой, а вот Алина неожиданно ответила:

– Акула воспринимает человека как пищу.

– Ой! – взвизгнула Вика и прижала ладони к лицу. – Я и не подумала. А вот фильм «Челюсти»…

– С точки зрения диетологии, дайвер – не лучшая закуска, – перебил ее Василий. – Но простой отдыхающий еще хуже, он весь пропитан алкоголем.

В столовую вошел официант.

– Простите, – сказал он Вике. – Я осмотрел все шезлонги, нигде трубки нет!

– Пустяки, вероятно, я в каюте ее оставил, – объявил Леонид. – Мне сейчас она не нужна.

Я удивилась: если у тебя нет срочной необходимости в звонке, зачем отправлять жену на палубу? Официант поставил опустевшие тарелки на поднос и удалился.

Вика взяла со стола чайную ложечку и начала вертеть ее в изящных, украшенных кольцами пальцах.

– А перед Новым годом вы под воду опускаетесь? – спросила она у Никиты. – Ну, когда совсем холодно и вода ледяная?

– Нет, – ответил Редька, – предпочитаю отдых в теплых краях.

– Интересно, – протянула Вика, – а что едят в декабре акулы, если никто с аквалангом не плавает?

Лицо Леонида вытянулось. Да уж, если взял в жены куклу Барби, то будь готов к казусам в светской беседе. Несколько лет назад, когда я еще была женой Олега Куприна, нас пригласил в гости Саша Федотов. Мне не очень хотелось отправляться на вечеринку, которую Федотов затеял, чтобы отпраздновать месяц совместной жизни с новой супругой. Я любила его прежнюю жену и не одобряла уход Саши к восемнадцатилетней красотке, но Куприн настоял, и мы очутились в просторной квартире Федотова. Сначала я с грустью отметила, что новобрачная уже успела избавиться от безделушек предшественницы и даже сменила мебель, но потом появился и повод для веселья. В середине вечера приехал Ваня Суворов. Как всегда, он принес гитару, сел в кресло и объявил:

– Музыкальная пауза! Поют все.

– Ой, как угарно! – обрадовалась юная жена Федотова. – Вы пианист, да?

Похоже, Вика Зарецкая – родная сестра той девицы. Или я старею и поэтому стала нетерпимой к молодым девицам?