Читать книгу: «Черный человек», страница 18

Мне по-прежнему было тяжело смотреть на себя.

Всё это как в кривом зеркале, с мрачной начинкой, полное всякой гадости. Задаюсь вопросом, зная будущее, пронесла бы зеркало, чтобы спасти Марго? Её жизнь важнее жизни тех медиумов, что погибли в ту ночь? А моя жизнь? Спасение одного человека обернулось такими страданиями. Права ли, что так поступила, или же прав Харон и я оказалась незрелой, поступая так?

– Учитель.

Голос прозвучал как отовсюду. Обернувшись, увидела уплотняющуюся рябь в воздухе, в конце она сформировалась в человека. Максим, могла бы догадаться, что именно с ним будет встречаться Клаус.

– Ты опоздал, – недовольно проворчал Чёрный человек, затушив сигарету об стену. – Самостоятельность вскружила тебе голову?

– Простите Учитель, но этому есть объяснение, – взволнованно заговорил он.

С удивлением, мне почудились отзвуки голоса Марго. Близнецы, они так похожи внешне. Но на деле оказались такими разными.

– Белый человек, он…

– Потом, мы не одни, – обрубил его Клаус.

– Что с Белым человеком? – воскликнула в ту же секунду, подавшись вперёд. – Клаус, пусть он договорит!

– Максим, сегодня на нашей с тобой встрече присутствует милая девушка, настоящая владелица позаимствованного тела.

– Элли? – Максим огляделся по сторонам, словно ожидая, что выскочу из-за угла и крикну: Бу!

– Ладно, так что там с Белым человеком? Он умер? Сбежал? – видя мою решительность, Клаус понял, что без ответа не буду сотрудничать.

– Пытался покончить с собой, – ответил Максим.

– С чего бы это? – удивился Чёрный человек. – Столько ждал и тут вдруг? Вода позвала? Так вроде рановато. У него достаточно сил сопротивляться её зову.

– Нет, – неожиданно замялся он.

– Я жду, – Клаус лучше меня знал своего ученика, так что его голос посуровел.

– Я рассказал об Элли.

– Ха.

Через секунду Максим взлетел в воздух, а затем впечатался в стену совсем как я во время афтершока. Клаус неторопливо выудил из кармана перчатки, а уже в них достал голубую ленту и подошёл к своему ученику.

– Знаешь, что это?

– Да, сэр, простите. Я не сдержался, он был таким спокойным!..

Клаус зацокал языком, качая головой, не желая слушать оправдания. Он поднёс ленту к лицу Максима, а затем с силой прижал к его щеке. Это было невероятно, ведь живые не могут прикасаться к мёртвым. Как он это сделал?!

Раздался пронзительный крик, ему вторили вороны со стороны парка. Наверно не меньше сотни птиц взлетело в воздух, шелест их крыльев звучал как сильные порывы ветра. По стенам зазмеились тёмно-зелёные ленты, послышалось журчание воды. Максим всё кричал и кричал, я упала на колени, сжалась в клубок, закрывая уши, этот крик поднялся до уровня крика настоящей банши, до того больно это было. А потом разом всё закончилось.

– Ещё раз ослушаешься и этим всё не обойдётся, – процедил Клаус, отходя от Максима и убирая ленту. – А задумаешь глупость – знай, на твоём теле ещё много мест, где я могу оставить отметины до того, как это убьёт тебя.

– Простите, – заплакал молодой призрак, отпущенный силой Клауса, упавшего, как и я на колени.

Он приложил руки к щеке, но даже отсюда видела зелёный свет, отпечаток от освящённой ленты.

– Не забывай – теперь ты бесполезен для нас. Ты обычный призрак и всё, что у тебя есть – имя моего ученика. Пока ты слушаешься меня, Изнанка не тронет тебя. Знай своё место! – отчитывал Клаус, но смотрел при этом на меня.

В его взгляде видела своё будущее. Он задумал именно это. Когда умру, мертвец будет пытать меня до тех пор, пока не сломаюсь, как и Максим. А когда закончит, то уничтожит, отправив в воды Изнанки.

Этот призрак мог показаться забавным и ироничным. Он любит шутить, улыбаться и смеяться. Как и любой садист, он носит маску доброжелательности и ответственности, участливости и заботы. Но в любой момент маска может слететь, обнажив звериное нутро. Истинный облик фашиста. Надев когда-то эсэсовскую форму, он полностью воплотил то зло, что она в себе несла.

– Ладно. Думаю, с уроками можно закончить. Перейдём к домашнему заданию.

Он улыбнулся, поправляя прическу и наблюдая, как ученик встаёт, вытягиваясь по струнке.

– Ты всё сделал, как я приказал?

– Да, я связался с нужными людьми и всё сделал, – нервно сглотнув, ответил Максим.

Шрам на его лице утратил свет, превратившись в широкий прямоугольный след с рваными краями, как от ожога.

– Умничка, – похвалил его Чёрный человек. – Значит танцы назначаю на четверг. Будь готов, – назидательно качнув указательным пальцем, сказал он. – Если постараешься, и моя миссия пройдёт удачно, то потом я отдам тебе Элли ненадолго. Сможешь с ней развлечься также, как я только что развлёкся с тобой.

По лицу Максима прошла волна эмоций, от мрачной удовлетворённости до сожаления. Он ненавидел меня, но не был садистом, как Клаус, поэтому понимал, что не сможет повторить эту экзекуцию, а значит Учитель опять будет недоволен.

– Научишься, – разочарованно проговорил Клаус, разгадав мысли ученика. – Проваливай.

Максим исчез, растаял, как дымка от новой сигареты Чёрного человека.

– Не понимаю, как призраки могут следовать за тобой. Ты же полный отморозок.

Он зло посмотрел на меня, а затем совершенно спокойно приложил тлеющий конец сигареты к моей руке. Острая боль взорвала все эмоции внутри меня. Невыносимо! А он стоит и садистски улыбается.

– Не зли меня, Элли. Иначе худо будет.

– Кто здесь?

Наш закуток наполнился светом от маломощного фонарика. Он слепил глаза, поэтому Клаус прикрыл их рукой.

– Ещё одна! Девушка, вы в курсе, что это закрытая зона? Посторонним вход запрещён! – усатый пухлый мужчина в неопрятной форме подошёл к нам, недовольно щуря глаза. – И что вы сюда всё лезете, я вас спрашиваю? Голые стены и железные штыри, торчащие отовсюду. Романтики… – он грязно выругался и сплюнул на пол. Зыркнув в сторону Клауса и не дождавшись ответа, сурово проговорил:

– Ладно, пошли. Будем оформлять.

– Я никуда не пойду, – спокойно ответил Клаус. – Вали отсюда, мужик.

В ответ охранник выдал непечатную тираду, от которой мы оба поморщились.

– Слышь, либо сама пойдёшь, либо силой поволоку! Наркоманка, что ли? Ничего, в ментовке быстро образумят. Эх, дура, думал по-хорошему договоримся!

Махнув рукой, подошёл ближе к Клаусу, намереваясь схватить за плечо, но вместо этого замер на месте. Его лицо побагровело, пошло пятнами, глаза выпучились, подбородок ушёл назад, как будто ему не хватает воздуха. Он приподнялся над землёй, касаясь её только мысками, фонарик выпал из ослабевших пальцев, завертелся под ногами, то выхватывая из темноты мрачную довольную улыбку Клауса, то перепуганное лицо охранника.

– Что ты делаешь?! – закричала, подходя к его жертве. – Он же умирает!

– Отличное окончание дня, – мягко сказал Чёрный человек, наслаждаясь агонией мужчины. – Он такой теперь маленький. А раньше думал, что имеет власть. Детишки, что сюда шастают, всегда лебезили перед ним. Он чувствовал себя важной птицей, самоутверждаясь перед ними. Посмотри на него теперь!

– Прекрати. Останови это! – закричала не своим голосом, закрывая глаза и уши, чтобы не видеть и не слышать страдания несчастного.

– Легко.

И стало тихо. Открыв глаза, увидела перед собой мертвеца. Остекленевший испуганный взгляд, лужа, расползающаяся из-под тела во все стороны, несколько капель крови на лице, вот и всё, что осталось от человека.

– Ты монстр.

– Слишком громкое прозвище для такого как я. Настоящие монстры сами не убивают. Они убеждают других убивать во имя себя и своих целей.

– То есть, когда твои люди убивали медиумов, это было чисто так, без всяких задних мыслей и твоих указаний? А смерть твоего ученика? Максим же покончил с собой ради тебя, это не считается?

– Они это делают не ради меня, а ради общей цели. Я убил этого охранника, потому что он мне докучал. Мне нравится убивать, а тебе нравится страдать. Всё это лишь следствие наших внутренних желаний.

– Значит на самом деле ты безвольный человечек, который хочет таким образом самоутвердиться? Мол меня никто не уважает, не любит, притесняет, ну раз вы так со мной, то и я в ответ? Тогда ты ничем не отличаешься от этого охранника!

– Твои выводы устарели лет этак на семьдесят, милая, – он улыбнулся. – Ты пытаешься считать мёртвых монстрами, ведь мы ни во что не ставим человеческую жизнь, да и зачем нам это делать? Люди не бессмертны, а после смерти они либо отправятся дальше, либо станут такими же, как и мы. Так какой смысл ценить мимолётную жизнь? Мы не чувствуем то, что чувствуете вы. Мы изгои вашего мира и всё, что у нас есть – это попытки вновь почувствовать себя живыми. Или же ощутить власть над жизнью. Я с лёгкостью оборвал его жизнь. Но при этом удовольствие было таким мимолётным. Несущественным.

– Хочешь, чтобы я тебя пожалела?

– Я хочу, чтобы ты заткнулась. Я знал, что ты будешь много говорить и страдать. Это всё, на что ты способна. Страдать и совершать глупости. Маленькая-маленькая девочка. Ты даже Харона довела, раз он не примчался вытаскивать тебя из очередного болота. Знаешь, мы даже не думали, что он влезет в афтершок и разрушит его, вытащив при этом Марго.

– Ты так и не понял, да? – победно улыбнувшись, сказала я.

– Ты о чём?

– Да так, – закусив губу, отвела взгляд.

Негромко хмыкнув, Клаус мельком глянул на мёртвого охранника, а затем вышел из здания. Он не из тех, кто любит просить, а значит Чёрный человек не узнает, что афтершок разрушила я.

***

Моё тело стало мне чужим. Возвращаясь в него, в эту непомерную тяжесть, чувственность, боль, как гадко, как противно. Я заполняю каждую его клеточку, чувствую каждую частичку и всё это похоже на кандалы, заполняющие весь мой дух. Я и представить себе не могла какая разница между душой и телом. Возвращение оказалось не таким радостным, как думала. Это больше похоже на заключение в темницу.

Клаус сдержал обещание, вернул контроль над телом, когда сон подбирался к сознанию. Я чувствовала его на заднем плане, настороженного, готового в любой момент выпихнуть наружу, обвиняя в нарушении сделки. О да, была бы рада разорвать эти взаимоотношения, но что я могла? Малейшее желание встать или хотя бы подвинуться отдавало привкусом тины. Ледяной сон цепкими лапками захватывал меня, и я уже видела, как сгущается тьма по сторонам, она ждёт меня. Она злится, что мы так долго не были вместе.

Соскальзываю во тьму, с привычной лёгкостью погружаюсь в иллюзорные воды. Мне нужно продержаться. Нужно помнить, кто я такая, ведь если забуду, если отдамся этой тьме, то назад дороги не будет. И не уверена, что это будет означать, что умерла. Иногда кажется, что тьма Изнанки таким путём пытается вырваться наружу.

***

– Это был чудесный отдых.

Клаус сидел на кухне, потягивал горячий и крепкий кофе с сигаретой и наслаждался жизнью. За окном ясное утро, солнце пускает зайчиков по деревянной мебели, вдалеке слышится городской шум, разговоры людей, пение птиц. День и правда был чудесный и я бы с радостью отправилась на прогулку, но вместо этого вынуждена сидеть напротив сияющего Клауса в моём обличие. Это такое странное раздвоение личности, что минутами уже и не ассоциировала себя со своим телом, настолько сильно он его изменил. И дело даже не во внешности, а в мимике, походке, в том, как он говорит, как улыбается и, самое главное, как смотрит. А ведь Клаус даже не осознаёт, насколько он выдаёт себя. Я удивлена, что ещё никто не понял подмены. Надеюсь хватит сил влезть в своё тело в нужный момент, чтобы сказать о случившемся.

– Рада за тебя.

– Я бы сказал, что ты выглядишь плохо, но вот беда, ты совсем никак не выглядишь, – он притворно-умиленно посмотрел на меня. – В любом случае, наша затея сработала, а значит все планы остаются в силе. Ты рада?

– Чему тут радоваться?

– Белый человек выживет, – он пожал плечами. – Если не будет пытаться покончить с собой, то его существование не закончится так глупо.

– О да, я так рада, что он находится в ловушке посреди вод Изнанки. Это прекрасно, что ты не убьёшь его, а позволишь Изнанке сделать это за тебя. Ведь потом так удобно будет развести руками в стороны со словами: Он сам виноват! Он этого хотел! – ответила, передразнивая сострадательный голос Клауса. – У меня прямо камень с души упал.

– Предположим, что камень и правда упал. Я чувствую себя прекрасно. Интересно, как так вышло, что ты спокойно пережила эту ночь? – он не ответил на мои подколки, предпочитая спрашивать, а не отвечать.

– Опыт. Большой опыт. В конце концов я десять лет боролась с тьмой. Мне не привыкать.

– Ну и отлично, – Клаус театрально потянулся, а затем, посмотрев на часы, встал. – Что же, пора выдвигаться.

– Опять кого-то мучать и убивать? – воскликнула язвительно.

– Дорогая, ты меня балуешь, – он покачал пальцем, а затем закончился воздух.

Я захрипела скорее от неожиданности, чем от серьёзной нехватки воздуха. Комната поплыла перед глазами, в ушах появился тонкий гул, а затем всё прекратилось. Это длилось несколько мгновений, но возникший кашель и сладковатый привкус во рту вызвали тошноту.

– Понравилось? – участливо поинтересовался Клаус. – Если не будешь вести себя смирно, я буду делать тебе больно снова и снова. И это тело не умрёт до тех пор, пока я не захочу, так что страдания так просто не закончатся. Поняла?

– Да, – прохрипела в ответ, с ненавистью глядя на него.

***

Меньше всего ожидала, что мы окажемся в Институте. Острый приступ зимы уже спал, дорожка на подъёме, ведущая от входных ворот до высокого здания с четырёхметровыми колоннами, очистилась от многодневного наслоения льда и снега, обнажив истёртый рваный асфальт. На улице всё ещё холодно, ветрено, но сам цвет окружающего мира изменился, стал теплее и светлее.

На проходной, Клаус, насвистывая незнакомый мотив, лишь кивнул тяжеловесному охраннику и спокойно прошёл внутрь. Это навело меня на мысль, что он частенько здесь бывает. С неприятным чувством осознала, что действительно прошёл уже месяц с тех пор, как он завладел моим телом. Что он успел натворить? Я никогда не задумывалась о собственной ценности, но оглядываясь по сторонам, видя, как его здесь приветствуют, как он то и дело останавливается, чтобы перекинуться парой слов с местными, осознала, что всё это время он пользовался мной на всю катушку.

И всё из-за маленького зеркальца и моей самонадеянности. Моей дурости. Не зря Клаус постоянно так меня называет. Я и правда дура, раз решила, что могу кому-то помогать. Я приношу несчастья.

– Виктор Сергеевич! Как же хорошо вы выглядите! Посвежели, глаза блестят. Вот что с людьми делает любовь, – насмехался Клаус над руководителем Института, сидящего напротив него в кресле.

Нашей конечной остановкой оказался кабинет директора. Как же меня поразили изменения, произошедшие с этим видным мужчиной всего за какой-то месяц! Он сутулился, одряхлел, волосы, ранее только едва-едва покрытые сединой, полностью выцвели, потеряли блеск и опали, тогда как раньше вились, как и у его сына. Он состарился да так быстро, что даже просто смотреть на него было тяжело. Виктор Сергеевич держал руки перед собой и по тому, как они мелко дрожали, поняла – он знает, кто перед ним.

– Прекрати, – тихо сказал директор, не поднимая взгляда. – Зачем пришёл?

– Видишь ли, мне тут мешает один человек. Он прям-таки вьётся вокруг интересной мне особы, как муха надоедливая, мешается. С этим надо что-то делать.

– Вы о моём сыне? – Виктор Сергеевич поднял взгляд и нерешительно посмотрел на Клауса.

– Разумеется, о нём. Второй ухажёр моей ненаглядной уже месяц как свалил и правильно сделал, а вот Андрей оказался весьма настойчивым.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал? – непонимающие спросил он.

– Кардинальный метод тебе не придётся по душе, так что просто сошли его куда-нибудь. Он мне мешает! – Клаус скрестил пальцы и выжидательно уставился на директора.

– Мой сын давно хотел попасть на стажировку в Ватикан. Если так нужно, я его туда отправлю, – подумав несколько минут, сказал Виктор Сергеевич.

– Замечательно! Так и поступим! – воодушевился Чёрный человек, а затем подмигнув мне, сказал:

– Кстати, одна своенравная особа передаёт вам привет, – лукаво проговорил он.

– Лидия? – воскликнул мужчина, отчего Клаус недовольно поморщился.

– Да нет. Твоя ненаглядная таким не страдает. У неё другие развлечения, – досадливо заявил он.

– Я не понимаю…

– Эта особа сейчас с нами. У неё такое страдание на лице. Она думает, что я использую вас, шантажирую. Глупая, не правда ли? У нас честная сделка и вы первым ко мне обратились.

По тому, как отвёл взгляд Виктор Сергеевич, поняла, что это правда.

– Здесь Элли, да? – тихо спросил он.

– Бинго! – Клаус несколько раз хлопнул в ладони, ядовито улыбаясь. – Она передаёт вам привет!

– Иди к чёрту! – огрызнулась в ответ на разыгранную мелодраму.

Клаус не обратил внимания на мою выходку, видимо предпочитая разговаривать со мной только один на один.

– Хорошо, с формальностями покончили, переходим ко второму вопросу. Вы подготовили документы?

– По…

– Не уточняй. Я хочу сохранить всё в тайне. Люблю устраивать сюрпризы, – он скривился в улыбке, неотрывно глядя на меня.

Виктор Сергеевич закашлялся, а затем выпил стакан воды. Знание, что я присутствую в комнате изрядно нервировало его, однако раскаяния не видела в его глазах. Он и правда добровольно сотрудничал с Клаусом, хоть это сотрудничество и не нравилось ему.

– Почти всё готово. Ещё пара недель и все документы будут собраны, как вы и просили.

– Несколько недель… Не затягивай, дружок. А то я могу решить, что ты не желаешь сотрудничать.

Клаус покачал головой, а затем поднялся и, широко фальшиво улыбнувшись, протянул руку для прощания.

– Виктор Сергеевич, пока с вами приятно иметь дело!

Тот в ответ уставился на протянутую руку как на ядовитую змею, но всё равно пожал её, а Клаус в ответ с силой притянул его к себе на уровень глаза в глаза.

– И помните, пока вы выполняете мои просьбы, ваша жена остаётся в нашей команде. Когда всё закончится – вы снова будете счастливой семьёй.

– Я могу её увидеть?

– Она этого не хочет, – отрицательно ответил Клаус. – Вы не готовы к встрече, помните, что было в прошлый раз?

– Да, – устало ответил мужчина, опускаясь обратно в кресло.

– Вот и чудненько. Тогда до скорых встреч!

***

Стоя у плиты, Клаус насвистывал очередной незнакомый мотивчик, перемешивая на сковороде сардельки и картошку. Попробовав немного, цокнул языком, а затем сыпанул соли и перца. Призрак пребывал в хорошем расположении духа в отличии от меня.

– Что ты задумал? – не выдержав, спросила его.

Он лукаво посмотрел на меня, а затем, выключив конфорку, переложил ужин на тарелку, достал из холодильника запотевшую бутылку с пивом и покупные маринованные огурцы.

– Я планирую получить очередное удовольствие от жизни, – он блаженно откинулся на спинку стула, после большого глотка светлого пива. – Вы, живые, даже не представляете себе, насколько классно всё, что вас окружает.

– Вообще-то, те, кто понимает, переходят, а те, кто нет – становятся такими, как ты, – притворно-мягко поправила его.

– Обижаешь, Элли. Ты имеешь ввиду серых призраков, такие быстро дохнут на Изнанке. А такие как я, очень даже хорошо понимают, чего лишились. Знаешь, что самое поганое на Изнанке? Думаешь, её вода? Океаны бесконечного ничего, которое и составляет её основу? Нет. Это как выдох, раз и тебя нет. А вот пребывание на Изнанке – вот, что составляет ад. До того, как умереть, даже дальше, до войны, я имел честь состоять в одном небольшом мужском клубе. Хорошее бренди, заграничные сигары, музыка, кожаная мебель, изысканная компания, впрочем, не отягощённая премудрыми речами. Я наслаждался их обществом, как и обществом милых молоденьких девушек, уже подверженных свежему влиянию Запада на свои манеры и поведение. Чудесное время… На Изнанке я воссоздал то место, наполнил его от и до всем тем, что мне нравилось. И ничего не почувствовал. Я пил бренди, курил сигары, поедал бараньи рёбрышки и слушал ту же музыку, что и при жизни, и ничего не чувствовал. Представляешь? Ты часто бывала на Изнанке, так что знаешь это чувство. Чувство, когда не понимаешь, что не так. Нет ни вкуса, ни запаха, прикосновение бархатистой кожи не приносит удовольствия. Сколько бы ты ни пил, нет ни опьянения, ни наполнения мочевого пузыря. Вот в чём корень проблем Изнанки. Она способна исполнить любой каприз, подарить любую фантазию, но на самом деле она ничего не даёт. Ты быстро понимаешь, что всё вокруг – ненастоящее. Это сводит с ума, и ты начинаешь тонуть. А потом исчезаешь.

– Ты классно всё объяснил, – согласно кивнула. – Однако, что ты от меня хочешь? Думаешь, я пожалею тебя? Зачем мне это делать после всего, что ты совершил?

– Отрицаешь очевидное? Элли, я знаю, о чём ты думаешь. Чтец, твой дорогой и любимый наставник, вовремя внёс в твои мысли коррективы, так что ты с лёгкостью приняла его сторону, отбросив угрызения совести. Кстати, ты знала, что я с самого начала подходил под его принципы? Я жил полной жизнью и моя смерть, на поле боя, явное подтверждение этим догмам. Яркая, насыщенная красками, жизнь! И после смерти очень быстро осознал, что умер, единственное, чего не хватало, так это причины, по которой не могу перейти. Мне подсказали, что нужно найти медиума, который поможет перейти. И я нашёл. Во время войны медиумов появляется больше, чем в мирное время. Знаешь, что было дальше?

– Все медиумы отказали тебе, потому что ты фашистская свинья, – я сладко улыбнулась. – А что ты хотел? Шла война, медиумы тоже воевали. А такие как ты, пришли в наш дом и убивали наших близких. С какой стати нашим помогать тебе?

Я удивилась. Он проигнорировал мой выпад. Отставив пустую тарелку в сторону, он достал сигареты и закурил, неотрывно глядя на меня.

– И посмотри, к чему это привело. В те годы я не знал, как вернуться домой. Я застрял в Ленинграде, будучи вынужденный продолжать воевать на Изнанке до тех пор, пока до нас всех не дошло, что война заканчивается вместе с жизнью. Именно не желание медиумов помогать таким, как я, и привело к тому, что я сейчас делаю.

– Это вендетта против медиумов?

– О, ты почти угадала, – он улыбнулся. – Кстати, а ты знаешь, что Чтец умер?

– Что?..

– Мы были с ним в его последнюю минуту. Он так трогательно прохрипел твоё имя. На похоронах мы с тобой плакали и утешали милую блондинку, Алёну. Она нам очень помогала в этот месяц.

– Ты убил его, – внутри всё похолодело. – Ты просто взял и убил его.

– Я отомстил ему. Видишь ли, в шестидесятых твой дорогой Чтец считался очень сильным медиумом. Мне посоветовали к нему обратиться, мол он поможет мне перейти. Знаешь, что он сказал? Он сказал, что знает, как помочь, видит, что нужно сделать. Но не станет. Я фашистская свинья и заслуживаю небытия. А потом он, используя свои связи среди экзорцистов, попытался провести точно такую же операцию, что провела ты над Белым человеком. Только я оказался хитрее и он остался с носом. Приятно, когда, спустя столько лет, можешь вернуть должок.

– Но он ведь перешёл, получается. Медиумы не попадают на Изнанку, мы идём по зелёному коридору, – уверенно сказала я. – Да, ты убил его, но он и так был старым, рано или поздно, но смерть всё равно пришла бы за ним…

– Ты меня недооцениваешь, Элли. И недооцениваешь силу любви и ненависти. Твой драгоценный Чтец умер с мыслью о том, что ты оказалась у меня в руках, это заставит его по-новому взглянуть на послесмертие. Так что Руслан Валерьевич закончил своё бытие на прекрасной ноте.

Я хотела заорать. Я хотела убить его. Взорвать на мелкие кусочки. Хотела растоптать его, стереть в порошок, избить, изрезать, изрешетить. Моя ненависть проснулась, щедро опалив нутро, огненными волнами поднимаясь от сердца к мозгу, застилая всё на своём пути. И вся посуда полетела со стола. А следом опрокинулся и сам стол. Я закричала.