Самосбор: Легенды Гигахрущевки

Радость полета

У маленького человека обычно и радости небольшие. Но Славке Сычеву, конопатому подростку 13-и циклов от роду, привалило настоящее счастье. Всю прошлую смену бушевал затяжной самосбор, заливший несколько этажей. В том числе и тот, на котором был его образовательный блок БО-ЭЛ-1034/52-864.

Учеников распустили по жилячейкам до устранения Последствий и пообещали отправить домашнее задание по трубопочте. По крайне удачному стечению обстоятельств, трубу-почтомат домой родители Славки не провели – не хватило талонов после покупки ЭВМ «Позитрон-74 м». Так что можно было наслаждаться гордым одиночеством, пока предки будут на заводе. Древний лысеющий дед, возраст которого, кажется, равнялся возрасту Гигахрущевки, препятствием для одиночества не считался.

На предложение друзей потаскать недавно найденную кем-то из взрослых тушёнку с карантинных этажей, Славка ответил стоическим отказом. Десять циклов назад именно так и пропала его сестрёнка. Бегала по этажам с подружками, лазала по шахте лифта, проверяя себя на смелость, да и стрельнуло ей в голову посмотреть – что же такого прячут ликвидаторы на одном из этажей, носящих таинственный статус карантинных. Назад она не вернулась.

Славка был тогда совсем еще несмышленышем. Запомнил только то, что отец поседел всего за семисменок, мама перестала говорить, а рота ликвидаторов, направленная на спасение его сестры, так и не поднялась обратно на их этаж. Проход залили бетоном. С тех пор свободное время ему было разрешено проводить только неподалеку от жилячейки.

Оглядевшись вокруг в поисках того, чем себя можно занять, Славка обратил внимание на деда. Тот сидел в своем углу, распространяя запах выпитого с утра этанола и деловито ковырял отвёрткой свой допотопный протез. Получалось у него на пьяную голову не очень, да и старость подточила координацию. Но он упорно компенсировал эти недостатки своей врождённой настойчивостью.

– Деда!

– Оу? – старик вскинулся и подслеповато прищурился. Посмотрел он, правда, в противоположную от внука сторону.

– А можно хлам твой?

– Кому – хлам, – тяжело вздохнул и покачал головой дед, – а кому – наследие. Опять рыться вздумал?

– Ну я же осторо-ожно! – протянул Славка. – Ничего не поломается, обещаю!

– В прошлый раз ты мне запчасть для протеза погнул. До сих пор вожусь!

– Да я вообще другую коробку возьму. Там только старье одно.

– Старье… Меня уже пора в такую же коробку, да под кровать. Ладно, слизь с тобой, – пробубнил дед и вновь склонился над протезом. – Ройся.

Обрадованный Славка встал на четвереньки, заглянул под тахту и выволок самую объёмную коробку с дедовскими вещами. В его запасах всегда можно было найти крайне интересное, но, в то же время, абсолютно бесполезное барахло Доперестроечной эпохи. Поверх груды вещей лежал большой черный круг. Под слоем пыли было аккуратно напечатано слово «Мелодия».

«Скука», – подумал Славка, отложил круг и принялся рыться дальше.

Следующим в его руках оказался брикет засохшей «Нормы». Такие выдавали кучу гигациклов назад вместо концентратов. Этикетки тогда даже подписывали:

«Пищ. норм. сырье.

Выдано: Мартину Алексеевичу П.»

Следующей показалась металлическая загогулина с деревянной ручкой. Надпись «Нож консервный» вводила в ступор – Славка слышал, что консервируют жилые блоки, в которых что-то случилось. Как к такой консервации относился нож, было решительно непонятно.

Он продолжил доставать и раскладывать на полу раритетный мусор. Чашки с выбитыми на дне цифрами 1р. 2 коп. Тетради, исписанные аккуратным почерком. Коробка зубного порошка. Ничего интересного.

Славка уже собирался разочарованно задвинуть коробку на ее законное место, как вдруг его внимание привлекла вещица на самом дне. Он выудил ее и положил на ладонь. Это была металлическая коробочка с маленькой табличкой. На ней были неизвестно что обозначающие числа и название вещицы: «Мегадиск МФТ-10(К)». Повертев находку, Славка нашёл отверстие под знакомый провод и потащил подключать ее к домашней ЭВМ.

Предвкушая обнаружение Клондайка цифровых артефактов Доперестроечной эпохи, он подсоединил мегадиск и установил соединение с нервонетом. Когда лампочка подключения вспыхнула зеленым, он с нетерпением открыл файловую директорию накопителя данных. Но и здесь его ждало разочарование. Славка рассчитывал найти какие-нибудь киноленты или, хотя бы, фотографии, однако весь объем цифровой памяти был занят всего одним файлом. Под невыразительной иконкой была надпись: «Симулятор полетов. Гражданский кооператив Минисофт».

Пожав плечами, мальчуган дважды кликнул по значку. На мгновение экран погас. Затем от края до края лучевого монитора проползла надпись «Загрузка…». И тут Славка понял – это же игровая программа! Родители рассказывали ему о таких. Они были популярны в те времена, когда ЭВМ снабжались чуть ли не все жилячейки. Под эгидой обучения детей, многие энтузиасты начали тогда создавать гражданские кооперативы для разработки цифровых развлечений. Официальной целью было образование, а настоящей же – скрашивать досуг абсолютно всех владельцев электронных машин. По трубопочте можно было отправить капсулу с талонами на коричневый концентрат и записку с твоими интересами. Игра писалась по индивидуальному заказу. Процесс написания программы составлял от двух семисменков до графика, но результатом, записанным на мегадиск, все оставались довольны. С тех пор прошло много гигациклов. Машины требовали запчастей и хорошего ремонта, а Партия перестала снабжать блоки всем необходимым для починки. Так что большинство жителей предпочло избавиться от занимающих целый стол аппаратов, а обучение детей предоставить образовательным блокам. Творения кооперативов, само собой, перестали быть востребованными. Так что, спустя некоторое время, группы энтузиастов разбежались, кто куда. Даже крупнейшие из них, наподобие Минисофта. Конечно, официально никто не называл причин внезапного прекращения производства программ. Но это объяснение показалось всем наиболее логичным.

Судя по дате, этот мегадиск был использован для записи одним из первых – во втором гигацикле после Перестройки. Артефакты такой древности тяжело было найти даже в дедовских вещах. Сегодня удача прямо-таки благоволила Славке. А в Гигахрущевке к такому надо относиться с большим подозрением.

Пройдя обучающий этап, Славка решился на первый самостоятельный взлет. Он оглянулся на деда, все еще сидящего в углу, и вновь погрузился в игровую программу. Его глаза горели от нетерпения.

Следуя инструкциям и переключая десятки виртуальных тумблеров, рычагов и кнопок, Славка разогнал и поднял в воздух огромную машину странной формы. Ее нос задрался вверх, а двигатели взревели. Навстречу восторженному Славке начало надвигаться нечто необъятное и бесконечно синее. В одном из своих рассказов, дед называл эту штуку «небом». Повертев головой своего виртуального персонажа, Славка увидел внизу, под бортом машины, поверхность. И сделана она была явно не из бетона. Программа показывала поистине небывалый мир. Все, что можно было разглядеть из иллюминатора машины, разительно отличалось от родной Гигахрущевки. Простор, синева и скорость опьяняли. Душа Славки затрепетала от радости полета – внезапно открывшейся свободы, которой не существует в бетонных коридорах.

Под машиной, которая, судя по подсказкам, называлась «самолет», начали проноситься города. На экране красиво появилась надпись: «Все места в игре скопированы из реального мира. Поиграй и соверши полет над родным районом!»

«Нет! Так не бывает! Сказка и глупость! Реальный мир не такой!» – вдруг Славку накрыло детской обидой.

Ну вот зачем они наврали? Ведь это все выдумки! Фантазия. Есть только Гигахрущевка и все. Нет никакого «неба», «самолетов» и того зеленого, чем покрыта поверхность внизу. Тяжелое чувство тоски по вымышленному миру накрыло с головой.

Под самолетом показался еще один город, и Славка решил снизиться, чтобы рассмотреть его в деталях. Большая площадь вокруг него была покрыта зеленым пушистым ковром.

«Трава», – с трудом всплыл в памяти рассказ деда.

То, что некогда называли «деревьями», образовывало густые рощи, по которым быстро ходили люди. Все они куда-то спешили, сжимая в руках разноцветные сумки и портфели. Они торопились жить и не знали, что живут в самом настоящем раю. Эти маленькие компьютерные люди понятия не имели, что нужно наслаждаться деревьями, травой и небом, ведь они есть далеко не везде. Эти глупые электронные человечки даже не подозревали, какого это – просуществовать всю жизнь во фрактальном панельном Лимбе.

Вдруг, Славка заметил подозрительно знакомые серые очертания. Присмотревшись, он очень удивился. В окружении зелени стоял до боли знакомый гигаблок. Он стоял обособленно от всего вокруг, словно осколок Хруща, невесть каким ветром принесенный в эту страну безмятежности. У подъезда сновали люди, живущие совершенно обычной жизнью. Серые стены чуждо смотрелись на фоне торжества бьющей ключом жизни. Дом пронесся под самолетом и исчез вдали. Однако, чем дальше вел свою крылатую машину Славка, тем чаще ему начали попадаться знакомые очертания бетонных стен. Сначала они стояли поодиночке, в немалом удалении друг от друга. Но с каждым километром расстояние между ними сокращалось, а их число росло. Постепенно бетонные постройки начали образовывать кварталы. Они вытеснили приятную глазу зелень, заменив ее узкими дорогами. Затем и дороги исчезли, позволив сплестись домам в единый жилищный фонд.

Уже не было видно людей, лишь бескрайнее бетонное поле, простирающееся всюду, куда хватало глаз. Ничего не понимающий Славка с тревогой заметил, что от мира, которым он только что восхищался, не осталось и следа. Серые панельные дома на его глазах срастались в бесконечную структуру, подъезды превращались в переходы между замкнутыми блоками, а окна направлялись на глухие стены, не давая смотрящим в них разглядеть внешний мир. Ни травы, ни деревьев, ни людей больше не было видно с высоты полета. Все поглотил серый бетон. Даже небо стало менять свой цвет.

«А что с ним-то не так?» – подумал Славка и направил взгляд виртуального пилота вверх. Сердце его сжалось.

Закрывая свет, небо заполнялось до боли знакомыми перекрытиями. Словно сам воздух начал превращаться в панельную застройку. Славка дернул виртуальный рычаг самолета, чтобы развернуть крылатую машину и вернуться туда, где все было так ново и прекрасно, но управление больше не слушалось его. На лучевом экране ЭВМ вспыхнула неизвестная ошибка. Лампочка соединения с нервонетом погасла, но Славка этого не заметил. Хотя это уже не имело никакого значения. Истошно заколотив кулаками по клавиатуре, Славка попытался сделать хоть что-то, но все было бесполезно. Сворачивающееся в бетон пространство вокруг самолета окончательно приобрело очертания Гигахрущевки. Мимо иллюминаторов понеслись знакомые коридоры. Самолет начал дергаться, из колонок ЭВМ раздался скрежет и грохот – разогнавшаяся машина крушила перед собой бетон. Вот только звук у колонок был выключен.

Осознав это, Славка хрипло завопил от животного ужаса. На негнущихся ногах он кинулся в коридор. Непослушными руками он взялся за вентиль гермодвери и навалился на него. Славка вышел в коридор в самый последний момент. На краткий миг, экран ЭВМ «Позитрон-74 м» отобразил его искореженное ужасом лицо.

Секундой позже весь этаж превратился в бетонное месиво. Ломая бетонные перегородки, вырывая гермодвери и кроша в пыль переходы, посреди Гигахрущевки возник огромный Боинг. Едва остановившись, он ярко вспыхнул. Взрыв его топливных баков превратил два гигаблока в огромную воронку.

Партийное руководство, так и не смогло объяснить, откуда в Гигахрущевке появился известный лишь по старым советским документам Боинг-787. А брошенные на возведение бетонного саркофага роты ликвидаторов оказались обеспечены работой на сотни смен вперед…

Спасательный круг

Под сводами потолка заводского цеха прогремел долгожданный звонок. Работяги токарного участка с облегчением побросали последние выточенные детали в контейнер на старой тележке, смели щетками стружку со станков и потянулись в раздевалку. Рома Беспалов, стерев пот с лица замусоленной тряпкой, поспешил за остальными. Смена закончилась. Осталось получить талон на концентрат и мчаться за сыном.

В душевой к нему опять попытался набиться в компанию Серега.

– Ромыч!

– Чего тебе?

– Ну давай хоть это… по пясяшке тяпнем.

– Себе тяпни, а мне за Гришкой пора. Ивановна и так с ним за сегодня намучилась.

– Ну че ты со своим Гришкой заладил. Не сбежит твой спиногрыз! Посидит еще часик-другой. А мы за это время, – Серега попытался заговорщически подмигнуть, – в домино партейку, да этанольчику откушаем!

Протолкнувшись к своим шкафчикам, они принялись натягивать одежду.

– В могилу тебя твой этанол сведет, Серый.

– Да уж лучше он, чем самосбор-то, а?

– Твоя правда.

– Так что, идем?

– Да отцепись ты, сказал ведь уже!

– Ну ты и груздь. Ладно, до завтра. Пацану привет!

– Угу, – Рома переложил из спецовки в карман штанов безделушку, которую смастерил на обеде из бракованных шестеренок. – Передам.

Спустившись на свой этаж, Рома привычно постучал в гермодверь своей соседки. Спустя минуту заскрежетал вентиль, и тяжелая дверь распахнулась.

– Папа! – маленький ураган юркнул в образовавшуюся щель двери и бросился на шею.

– Гришка, все, уронишь ведь. Тяжелый стал! Кабаненок…

– Ром, я ему пуговицы пришила, а то совсем в распашонке носится уже.

– Спасибо, Зинаида Ивановна!

– Чаю?

– Нет-нет, мы пойдем, – Рома рассмеялся, глядя на скачущего вокруг него сына. – И вот, возьмите. Это за грядущий семисменок.

– Ох, Ромка, да потом бы занес. Ты же знаешь, я готова и просто так…

– Берите-берите, – замахал Рома руками. – Завтра опять приведу.

– Конечно приводи! – защебетала седая женщина, ловко пряча тюбик зеленого концентрата в переднике. – Спокойной ночи!

– Спокойной ночи! Спокойной ночи! Спокойной ночи! – довольно завопил Гришка, ни на секунду не переставая скакать.

Гермодверь соседки закрылась. Тихое и протяжное шипение отделило ее жилячейку от остального Гигахруща. Рома взял маленькую ладошку в свою, четырехпалую, загрубевшую от сотен мелких порезов и мозолей. Теперь можно было возвращаться домой. Поужинать, правда, будет нечем. Но, что поделать. Не привыкать уже.

– Пап, пап, па-ап! А знаешь, что я сегодня узнал? Ты вообще пр-р-росто обалдеешь!

– Ну, давай, – Рома ласково потрепал Гришку по загривку, – рассказывай…

Озорная физиономия сына с горящими карими глазами была для него единственным светлым пятнышком в серой бесконечности Гигахруща.

Дома Гришка с веселым визгом понесся играть с новой игрушкой – фигуркой ликвидатора, которую папа выточил на заводе. Таких вещиц, которые делал его отец, не было ни у одного мальчугана в окрестностях жилячейки ЯЖД-РГ-154/17(к).

Заняв сына игрой, Рома сел за свой любимый письменный стол. Когда-то он сварил его из списанной гермодвери, так что сдвинуть его было трудновато, но вот работать – одно удовольствие. На металлической поверхности вновь появились пачки с пожелтевшей бумагой и стопки старых советских книг и учебников. Бумага, как и всегда, стоила Роме половины семисменного пайка. Но он не мог оставить свой труд незавершенным. Иначе и смысла в нем попросту не было.

«Когда-нибудь… Когда-нибудь Управблоком меня за это вознаградит. А может, и к награде приставит. Ячейку сменим, на зеленый концентрат перейдем. Заживем… Гришку в НИИ устрою, там хоть работа не пыльная», – Рома затянулся самокруткой в такт приятным мыслям. Раньше он выходил на перекур в коридор, берег воздушные фильтры жилячейки. Теперь же, когда работа близилась к завершению, он не хотел лишний раз отвлекаться от дела.

«Хотя… могут ведь и не дать ничего. Так, лишь, вручат Орден Ленина, пожмут руку, снабдят десятком лишних талонов и все, «Спасибо за службу Гигаотечеству!». Обидно будет, с одной стороны… А с другой – слизь с ними, этими наградами, – Рома нахмурился, открывая начатую страницу. – Не ради наживы я все начал. Не ради нее и закончу».

С этими мыслями он положил перед собой два учебника, несколько полуистлевших писем и монографию. Сверяя данные заранее отсортированных источников, он продолжил свой великий труд. Уже много циклов подряд Рома искал и выменивал на талоны старые, разваливающиеся книги исторических романов, исследований, учебников и разрозненных томов Большой Советской Энциклопедии. По разбросанным фрагментам, он собирал воедино далекое Прошлое, чтобы составить крупнейшую летопись событий исчезнувшего мира. Это было делом, которому он, больше гигацикла назад, решил посвятить свою жизнь. Маленький сын наполнял его жизнь простой и искренней радостью. Но Летопись – вдохновением и смыслом.

«Кто не знает прошлого, не знает ни настоящего, ни будущего», – вычитанная однажды фраза звучала в голове Ромы все так же пронзительно и звонко. И он готов подарить это знание жителям Гигахрущевки. Уже совсем скоро все будет готово.

Работа кипит, даже когда Гришка засыпает, и с кушетки начинает доноситься мирное сопение. В жилячейке царит полумрак. Основной свет выключен, лишь настольная лампа освещает лист бумаги, испещренный аккуратным убористым почерком. Каждая новая строка приближает столь желанный финал.

«…не имел иных возможностей по стабилизации состояния в стране. Главой правительства был одобрен проект «Гигадом». После утверждения сопутствующей документации, начались подготовительные работы. Срок сдачи проекта был назначен на август две тысячи…»

Вдруг раздался настойчивый стук в гермодверь.

Чертыхнувшись, Рома отложил работу и пошел открывать. На сегодня гостей запланировано не было. Опять, наверняка, Серега набрался и пришел талон клянчить на закусь.

«Никогда такого не было и вот опять», – пробурчал Рома, поворачивая вентиль. Однако, вваливающегося в отворившуюся дверь полуживого тела не последовало. Из темного проема в Рому вперился тяжелый взгляд двух налитых кровью глаз. На лице незваного гостя был порванный противогаз.

– Рома, я полагаю? – внезапно спокойный голос предупредил вспышку страха.

– Верно. Кто ты и что тебе нужно? Учти, у меня сосед ликвидатор. Крикну, и он с жерновом через…

– Прошу, не стоит, – замахал руками человек напротив. – Меня зовут Туман. И ничего дурного я не замышляю. Сам был ликвидатором, как и твой сосед. Демобилизовался, правда, уже. В звании капитана.

– Тебе поболтать не с кем на ночь глядя? – враждебно спросил Рома. – Так я занят, найди другого собеседника.

Он хотел, было, закрыть дверь, но рука в черной кожаной перчатке придержала ее.

– Занят Летописью, как я понимаю?

Рома замер. Раздражение в его глазах сменилось неподдельным любопытством. О своем труде он никогда не распространялся. Если незнакомец так хорошо осведомлен, его явно стоит хотя бы выслушать.

– Ладно, проходи и рассказывай, зачем пришел.

Пройдя в жилячейку, Туман уселся на стул и жестом пригласил Рому к столу.

– Скажи мне, ты слышал о Большой Перестройке?..

Поначалу Рома слушал неохотно. Затем с интересом подался вперед, чтобы не пропустить ни единого слова. К концу рассказа он был внимателен и сосредоточен, изредка задавая уточняющие вопросы, на которые Туман с радостью отвечал. По его словам, раз в неизвестное число гигациклов, в Гигахрущевке происходит некое явление, получившее неофициальное название Большая Перестройка. По неизвестному и непостижимому алгоритму, блоки вдруг начинают менять свое местоположение. Связывающие их ранее лифтовые шахты, лестницы и переходы, перестают вести в привычные места. Известные ранее ступени утыкаются в глухие стены, в лифтах пропадают кнопки знакомых этажей, а тяжелые бронированные гермодвери переходов ведут в блоки, которые людям еще не приходилось видеть в своей жизни. Со своих мест исчезают целые кластеры. Заводы и фабрики растворяются в бесконечности панельного Лимба, а на их месте возникают жилые блоки с людьми, точно так же не понимающими, где они оказались. И это в лучшем случае.