Читать книгу: «Фараон. Книга 4. Царь поневоле. Том 1»

Данная книга является художественным произведением. Имена, персонажи, компании, места, события и инциденты являются либо продуктами воображения автора, либо используются фиктивным образом. Любое сходство с реальными людьми, живыми или мертвыми, или фактическими событиями является случайным.

Также автор не пропагандирует и не призывает к употреблению наркотиков, алкоголя, сигарет, нетрадиционным отношениям, педофилии, смене пола и другим действиям, запрещенным законами РФ. В описанном мире другая система времени, возрастов и система исчисления. Все герои при пересчете на нашу систему совершеннолетние.

Автор осуждает употребление наркотиков, алкоголя и сигарет, нетрадиционные отношения, педофилию, смену пола и другие действия, запрещенные законами РФ.

Глава 1

29-й год; 15-й год, 4-й день первого месяца сезона ахет

После сообщённой новости веселье за столами стало стихать. Ошарашенные случившимся чиновники, жрецы и крупные землевладельцы чаще переглядывались между собой, боясь обсуждать это вслух, а еда и вино больше не лезли им в горло.

Я же с лёгкой улыбкой на губах сидел с ровной спиной и наслаждался моментом. Раздавшийся шум у двери, откуда слуги выносили еду, заставил меня повернуть туда голову. Вошедший первым Хопи тащил за одежду брыкающегося и орущего управляющего дворца, залитого кровью, а один из ушедших с ними на кухню легионеров буднично нёс две отрезанные головы, с которых капала кровь, оставляя на каменном полу красные следы.

В зале прекратилась музыка и настала полная тишина.

– Мой царь, – Хопи подошёл ближе и швырнул передо мной управляющего, – еду, предназначавшуюся его величеству, отравили. Когда я хотел заставить повара и ответственного за кухню её попробовать, они испугались и отказались это делать.

– Судя по тому, что ты оставил его в живых, он сказал что-то полезное? – С моих губ по-прежнему не сходила лёгкая улыбка.

– Да, мой царь. – Тут Хопи обратился к плачущему человеку: – Повтори свои слова.

– Мой царь, я не хотел, мой царь. – Тот рыдал, вытирая слёзы и сопли, так что центуриону пришлось его хорошенько пнуть под рёбра.

– Господин Сененмут заставил меня отравить еду, предназначавшуюся царю Менхеперре, – сквозь слёзы ответил он.

Взгляды присутствующих перевелись на белого, словно мел, любовника Хатшепсут, который в себя-то пришёл десять минут назад, после того как я объявил о свадьбе со вторым царём.

– Ах ты предатель! – Неожиданно для всех со своего трона сорвалась сама Хатшепсут и, достав из складок своего платья кинжал, со всего размаха несколько раз ударила им в грудь мужчины, которого стали окружать мои легионеры, чтобы не дать сбежать.

– Ты… ты… – попытался он что-то сказать и схватить её за руки, но царь уже опустила кинжал и безучастно смотрела, как её бывший любовник падает на пол, заливая всё вокруг кровью.

В тишине зала можно было услышать писк комара в этот момент.

– Нехси, – Хатшепсут посмотрела на одного из своих советников, который стоял у ближайшего стола, – провести расследование! Всех причастных к попытке отравления моего будущего мужа подвергнуть суду!

Чернокожий нубиец низко поклонился.

– Как прикажет мой царь.

Он стал отдавать команды, охрана и другие чиновники забегали, управляющего дворцом, не обращая внимания на его крики, утащили, как и забрали у моих легионеров две отрубленные головы и труп Сененмута. Десятки рабов, которых загнали в зал, стали быстро вытирать лужи крови, которые образовались рядом с троном.

Мы с Хатшепсут вернулись на свои места, а я, посмотрев на её плотно сжатые губы и напряжённую спину, ехидно заметил:

– А ведь он мог много интересного рассказать, кто поручил ему это отравление, моя любовь, – решил я подколоть Хатшепсут, прекрасно поняв, что, скорее всего, это именно она дала ему приказ отравить меня, а теперь, убив его, спрятала все концы в воду. Ведь что скажет управляющий? Только то, что его заставил сделать это Сененмут. Никаких намёков на Хатшепсут он, разумеется, делать не сможет.

От слов «моя любовь» Хатшепсут вздрогнула всем телом, но быстро взяла себя в руки.

– Я так сильно доверяла этому человеку, а он меня предал, – спокойно ответила она. – Ты должен простить меня, Менхеперра. Я не могла простить Сененмуту подобное предательство.

– Конечно, моя любовь, я тебя прощаю, – улыбнулся я, давая сигнал музыкантам снова играть, а танцовщицам танцевать.

Раздавшаяся музыка больно ударила по ушам, а трясущиеся от страха танцовщицы с трудом стояли на ногах, но они хотя бы попытались снова улыбаться, чего не сказать о сидящих за столами. Почти все застыли молча, уткнувшись лицами в тарелки, но никто больше не ел и не пил.

– Мне кажется, пир удался на славу, – я снова повернулся к Хатшепсут, – музыка, танцы, кровь, убийства – все составляющие хорошего вечера в одном месте.

Она повернула ко мне разом побелевшее лицо.

– Если царь Менхеперра так считает, значит, так оно и есть, – дипломатично заметила она, – но я бы завершила вечер, пока отсюда не стали выносить массово тех, кому сделалось дурно.

– Хозяйка Египта и дворца ты, решай сама, – я пожал плечами, – только предлагаю завтра в обед вместе встретиться со своими советниками и поговорить о совместных планах. Мне бы хотелось поскорее, не дожидаясь свадьбы, реализовать те из них, которые принесут нам много золота.

– Я согласна, – кивнула она, затем спросила у меня: – Может, всё же царь Менхеперра передумает и останется во дворце?

– Здесь слишком душно. – Я покачал головой и встал на ноги. Музыка и танцы мгновенно прекратились. – До завтра, моя любовь. – Я взял руку не понимающей, что я делаю, Хатшепсут, поцеловал её пухлые пальчики и повернулся, дав знак своей охране, что мы уходим.

Тут же щиты были закинуты за спины и вокруг меня сомкнулось кольцо охраны.

– Всем хорошего вечера и приятных снов, – объявил я громко для присутствующих и, поманив Усерамона к себе, зашагал к выходу, проигнорировав носилки и рабов, которые ждали меня за дверью.

С ним мы шли всё время молча, он даже искоса не смотрел на меня, только прямо. Когда мы вышли из дворца на свежий воздух и встали в поданную нам колесницу, он тихо сказал:

– Этот вечер все точно надолго запомнят, мой царь, и я в том числе.

– Я очень сильно на это надеюсь, Усерамон, – хмыкнул я, – чтобы у нас не было потом ни с кем из них взаимонепонимания и разногласий.

Всю оставшуюся дорогу мы затем молчали, и, только когда попали в его дом, он поинтересовался у меня:

– Какие планы на вечер у моего царя?

– Помыться, поужинать и отдохнуть, – я пожал плечами, – завтра утром нам с тобой нужно будет поговорить, перед тем как поедем на деловой разговор к Хатшепсут.

– Мой царь хочет обсудить разграничение обязанностей между царями? – прозорливо поинтересовался он.

– Конечно, время идёт, а я всё так же без нового обмундирования и конницы, – заметил я, – поэтому чем раньше мы приступим к реализации моих хотелок, тем быстрее я начну осуществлять свои дальнейшие планы. Поэтому всё, что ты хотел бы осуществить в царстве, подготовь к этому разговору, даже то, чего раньше боялся. Особенно меня интересуют люди, которых нужно срочно сместить с нынешних должностей, чтобы назначить своих.

– Тогда, боюсь, сегодня мне не придётся спать, – со вздохом сказал визирь, – как и тем, кого я сейчас созову к себе.

– А никто и не говорил, что это будет легко, Усерамон. – Я рассмеялся, похлопал его по плечу и пошёл в дом.

Пока слуги занимались моим вечерним туалетом, Хопи тихо рассказывал подробности о событиях, произошедших на кухне во дворце. Я лишь кивал и слушал.

***

Утром я снова проснулся от громких звуков, хотя Усерамон заверял меня вчера, что разберётся с этим. Открыв глаза, я спросил:

– Что опять за шум?

Легионер из угла комнаты тихо ответил:

– Мой царь, сегодня действительно пришли обычные люди, Хопи не стал их разгонять.

– А что потребовалось обычным людям у дома визиря? – удивился я.

– По городу утром пронёсся слух, что царь Менхеперра спас на пиру от отравления царя Хатшепсут, убив всех злодеев, – сказал воин. – Люди пришли выразить свою благодарность.

– М-да? – удивился я. – Ещё какие слухи в городе ходят?

– Не совсем слухи, мой царь. Господин Рехмир прибыл вчера ночью, – ответил он, – и сегодня уже интересовался, не проснулся ли твоё величество.

– От этого галдежа за окном кто угодно проснётся, позови его, – скривился я, опуская ноги с кровати и надевая калиги, подбитые множеством бронзовых клёпок с широкими головками.

Пока я одевался, в комнату ворвался Рехмир. Загорелый, с поясом центуриона и широкой улыбкой на лице.

– Мой царь! – Он низко мне поклонился.

– Привет, мой друг, – отмахнулся я от его поклонов, показывая подойти ближе, и приобнял его, – рад тебя видеть.

– Войско прибыло к Фивам и разбило лагерь, мой царь, – начал он с важного, – снабжение и обеспечение налажено, семья господина Яхмоса всё нужное сразу предоставила, я даже не успел отправить к ним гонцов.

– Отлично, – покивал я, – ты как, завтракал?

– Ещё нет, мой царь, мы всю ночь, как я прибыл, с дядей разговаривали, – смутился он.

Я не стал у него спрашивать, о чём они говорили. Уж если визирь не доверяет стенам своего собственного дома, то я и подавно этого делать не буду.

– Тогда идём, позавтракаем, ты мне расскажешь, как вы дошли, – пригласил я его пойти со мной.

Едва мы сели с ним за стол, как появился один из сыновей Усерамона, который стал пробовать еду прямо перед тем, как накладывать её мне. После случившегося вчера постоянная проверка еды уже не казалась мне простой блажью, это становилось жизненно необходимым.

Рехмир, пока я ел, рассказывал, что ничего особого не произошло, без всяких приключений они дошли до Фив, поэтому волноваться мне не о чем. Так что хоть у кого-то были хорошие новости для меня.

– Отлично. – Я помахивал вилкой, налегая больше на фрукты, поскольку утром не хотелось плотно есть, тем более что я давно не занимался физическими упражнениями. Здесь это совершенно точно негде было делать.

Дверь в большой зал отворилась, и внутрь зашёл Усерамон с красными от недосыпа глазами и немного сутулящийся.

– Мой царь, – усталым голосом поздоровался он, – доброе утро.

– Присоединяйся. – Я показал на наш стол с Рехмиром.

Он склонил голову и с помощью сына, бросившегося ему помогать, сел напротив меня, рядом с племянником.

– Хопи, – обратился я к центуриону, – убери всех подальше от зала вместе с охраной. Ждите снаружи и не позволяйте никому заходить даже в соседние комнаты.

– Как прикажет мой царь, – склонился он и кивнул, забирая с собой охрану, сына Усерамона и слуг с рабами. Мы вскоре остались втроём.

– Насколько небезопасно обсуждать серьёзные дела здесь? – обратился я к Усерамону.

– У меня было пару случаев, когда кое-что утекало из дома, – нехотя признался визирь, – виновника установить не удалось, поэтому я предпочитаю не разговаривать о работе вне стен своего кабинета.

– Тогда утренняя прогулка? – поинтересовался я. – Или узнаете всё уже в стенах дворца.

– Боюсь, мой царь, мы не успеем, – визирь явно хотел услышать от меня новости, но опасался это делать, – за стенами дома огромное количество людей, улицы забиты, и мы не проедем туда и обратно до обеда. Опаздывать же на разговор с царём будет плохим тоном.

– Хорошо, тогда зайди за мной, когда нужно будет выезжать, – согласился я.

– Мой царь. – Он склонил голову, затем поднялся и вышел.

– Ты будешь со мной на встрече, – я повернул лицо к Рехмиру, – в твоей судьбе тоже грядут изменения.

– Но, мой царь, – парень беспомощно посмотрел на меня, – его величество ведь не хочет сделать меня визирем, как он об этом постоянно всем говорит? Мне будет крайне неудобно перед дядей за это.

– Именно это, Рехмир, я и собираюсь сделать, – хмыкнул я и поднял руку, затыкая его, поскольку он открыл рот, явно чтобы спорить со мной, – это не обсуждается, я всё уже решил.

Парень сразу поник. Разъяснять ему больше я не собирался, сам сегодня всё узнает.

– Позови Хопи, – попросил я его, – а сам оденься сегодня очень хорошо.

– Слушаюсь, мой царь, – тяжело вздохнул он и вышел из комнаты. Вскоре появился не только Хопи, но и моя охрана.

– Неси прислал человека? – поинтересовался я у центуриона.

– Лучше, мой царь, он прибыл сам. Позвать?

– Проведи его не через главный вход и со скрытым лицом, – приказал я.

Хопи ушёл, и через десяток минут внутрь моей комнаты вошёл нубиец, одетый по фиванской моде.

– Мой царь, – склонил он голову.

– Что болтает народ? – поинтересовался я у него вместо приветствия.

– Простой народ восхищается победами и поступками твоего величества, более обеспеченные люди осторожно относятся к новостям, связанным с молодым царём, – глухо ответил он. – Из интересного – в город прибывает много послов, мой царь.

– Что-то ещё? – удивился я краткости его изложения.

– К сожалению, мой царь, люди в столице слишком осторожны в своих словах, особенно в присутствии посторонних, – он с досадой покачал головой, – все боятся перемен.

– Ладно, что со вторым вопросом? – поинтересовался я.

– Всё готово, мы выдвинемся по первому слову твоего величества, – ответил он.

– Тогда сегодня у меня состоится разговор с Хатшепсут, и, если она согласится с моими требованиями, завтра готовься выступать. Путь у тебя будет неблизким.

– Я понимаю это, мой царь, – Неси склонил голову, – но товаров и, главное, золота достаточно, чтобы выполнить приказ твоего величества.

– Тогда договорились. Если разговор пройдёт в нужном ключе, Хопи найдёт тебя вечером.

– Слушаюсь, мой царь.

– Неси, – я внимательно посмотрел на него, – я надеюсь, ты понимаешь, что всё, что ты делаешь на моей службе, идёт тебе в зачёт? Ты не всю жизнь будешь бегать с копьём наперевес.

– Мой царь, – темнокожий воин низко поклонился, – я надеюсь, что моя служба будет полезна твоему величеству.

Я достал из шкатулки специально выделанный и подготовленный лист из кожи, на котором были оттиснуты иероглифы, а также моё полное имя, обведённое картушем.

– На крайний случай посольские грамоты от меня, если совсем уж прижмут.

Он принял драгоценность и благодарно поклонился.

– Всё, теперь иди.

– Мой царь. – Нубиец вышел из комнаты.

После его ухода время потекло медленно, но я всё равно был занят тем, что слуги Усерамона готовили меня к посещению дворца. Тело нужно было хорошо вымыть, побрить, накрасить, переодеть во вкусно пахнущую одежду. На всё это и ушло оставшееся перед встречей время, когда за мной явился Усерамон, также отлично одетый.

– Твоё величество готов? – поинтересовался он у меня.

– Едем. – Я поднялся со стула, отогнав жестом служанку, которая попыталась надеть на меня калиги. С этим я прекрасно справился и сам.

Обрастая охраной, мы вышли во двор дома и встали на колесницы. Я в свою с Усерамоном, Бенермерут был возницей у Рехмира. Выезд за границы ворот сразу вызвал радостные крики и вопли народа, который до сих пор не разошёлся, и пришлось, чтобы их не давить, остановиться на пять минут и произнести небольшую речь, в которой я поблагодарил своих верных подданных и пообещал заботиться об их процветании и дальше.

Вырвавшись наконец из толпы, мы ускорили коней и вскоре подъезжали ко дворцу, где нас ждал шикарный приём. Сотни меджаев, слуг, рабов встречали меня у дороги, предлагая сменить колесницу на носилки, но, видя, что их всего две, я отказался и въехал в дворцовый сад прямо на колесницах, вызвав этим шок у встречающих меня сановников.

Дорога не была такой же широкой, как на улице, так что пришлось двигаться друг за другом, сгоняя с уложенной каменными плитами проезжей части придворных и слуг, которые встречались на пути. Им ничего не оставалось, кроме как отходить в траву. Остановив колесницу уже непосредственно перед входом, я спрыгнул с неё, помог Усерамону спуститься и, окружаемый охраной, пошёл ко входу в холл дворца, где меня уже ждали десяток сановников. Визирь тихо сказал, что они все преданы Хатшепсут.

Когда я подошёл ближе, они нехотя опустились на колени, но по их лицам было отлично видно, что делают они это, скорее всего, по личному приказу Хатшепсут, поскольку в ином случае явно удостоили бы меня максимум поклонами.

– Твоё величество Менхеперра, – произнёс знакомый мне Сеннефер.

– Моя будущая жена ждёт? – спросил я, и его лицо снова дрогнуло, будто я его пнул.

– Его величество Хатшепсут ожидает его величество Менхеперру, – ответил он хмуро.

– Носилки нам не нужны, – я кивнул на приготовленный для меня предмет, – мы быстрее дойдём пешком.

– Как прикажет твоё величество, – поклонился он.

Советник повернулся и в сопровождении остальных молчаливых царедворцев отправился вперёд, показывая дорогу, а я, Усерамон, Рехмир и сопровождающий нас Танини – с полным набором письменных принадлежностей, гигантской стопкой листов папируса и круглыми от страха глазами – следовали за ним. Перед выездом его пришлось застращать, намекнув, что с ним будет, если хоть слово или лист из того, что будет озвучено на переговорах, узнает кто-то из посторонних. Предварительно я с ним, конечно, разговаривал, мне он показался пугливым, но честным малым, поэтому выбор и пал на него для этой встречи. Требовался кто-то, кто будет записывать результаты переговоров и с нашей стороны, не уважаемым же людям, как я или визирь, пачкать руки в чернилах.

Царь Хатшепсут ждала нас в большом зале, где посередине находился стол, на разных концах которого возвышались два трона. На одном из них сидела она сама.

– Твоё величество, – первым поздоровался я, пройдя весь путь до стола и сев на пустой трон, – прекрасно выглядите.

Хатшепсут, явно не спавшая, как и визирь, всю ночь, это было видно, несмотря на нанесённую косметику, сердито прищурилась, глядя на мой цветущий вид.

– Боюсь, что твоё величество Менхеперра выглядит ещё лучше, – сухо ответила она, – завидую твоему сну, несмотря на вчерашние события.

Видя, что с её стороны стоит около двадцати человек, я сначала поёрзал попой по жёсткому сиденью трона, затем спокойно заявил:

– Прошу твоё величество оставить рядом с собой только двоих самых доверенных людей и писца. Вещи, которые мы будем обсуждать, не предназначены для широкого круга лиц.

Сановники заволновались, но царь Хатшепсут подняла руку, и все замолчали.

– Сеннефер, Нехси, останьтесь, – озвучила она имена, добавив: – Семемия будет записывать.

– Слушаюсь, мой царь. – Глава всех писцов при Хатшепсут позвал одного из своих помощников и, забрав у него принадлежности, сел за стол, разложил листы и перья. Я показал рукой Танини сесть напротив него. Трясущийся от страха парень, едва не разлив чернила, с трудом это сделал.

– Хопи. – Я сделал жест рукой, и моя охрана пошла назад, размыкая кольцо и отходя к далёким стенам, где не было слышно нашего разговора. По знаку Хатшепсут то же сделала и её гвардия.

Глава 2

– Твоё величество был инициатором этой встречи, – обратилась ко мне Хатшепсут, когда рядом никого, кроме оставленных специально людей, не осталось, – слушаю твои требования.

– Для начала, в качестве жеста доброй воли, – я опёр локоть на подлокотник трона и лёг щекой на руку, – календарь мы менять не будем, пусть в нём остаётся первым имя моей будущей жены, которой уже совсем скоро предстоит начать праздновать Хеб-сед. Понимая важность для неё и народа Египта ритуала возрождения жизненных сил царя, я согласен быть вторым.

Хатшепсут сильно поразилась моим словам, удивлённо на меня посмотрев.

– Я благодарна царю Менхеперра за этот поступок, – прикрыла она глаза, – это действительно очень важно для меня.

– Что ж, тогда продолжим, но уже с плохих новостей, – хмыкнул я, и все кругом насторожились. В том числе и те, кто стоял рядом со мной. – Усерамон лишается поста визиря, – объявил я, – на эту должность назначается человек, которому я полностью доверяю, Рехмир, и зваться он будет теперь по-другому – верховный визирь, поскольку я планирую ввести несколько новых должностей визирей, которые объединят несколько функций различных канцелярий.

Эта новость вызвала шок у всех с другой стороны стола, да и Семемия, быстро записывающий разговор, уронил на лист огромную кляксу от неожиданности. С моей стороны царило спокойствие, Усерамон и так знал, что этим всё закончится.

– Также у нас есть список того, какие должности нужно будет освободить под людей, преданных новому верховному визирю. – Я щёлкнул пальцами, и Усерамон, достав список, отдал мне, а я протянул его темнокожему Нехси, который взял лист и передал царю Хатшепсут. Она развернула его и быстро пробежалась по нему взглядом.

– Дальше. – Она подняла на меня взгляд и оставила лист в руке.

– Должность вице-короля Нубии и Куша упраздняется, – совершенно спокойно сказал я, из-за чего лица вытянулись у всех вокруг, даже у моих спутников, поскольку о том, что я буду говорить дальше, они не знали и сами. – К двум землям Египта добавляется третья – Южный Египет, размером от первого порога Нила до шестого, который так же, как Нижний и Верхний, будет разбит на номы и в каждом поставлен наместник.

Глаза Хатшепсут расширились, как, впрочем, и у всех вокруг.

– Твоё величество уверен в этом? – осторожно произнесла она. – Это очень большая территория.

– Египту нужен свой лес, – спокойно ответил я, – а ниже южной границы бывшего царства Керма, которое отныне вместе с Нижней Нубией станет Южным Египтом, находятся огромные горные склоны, целиком покрытые прекрасным лесом. Он нужен мне, Египту и наверняка царю Хатшепсут тоже.

– Древесина – это прекрасно, если она ещё будет на нашей земле, – удивлённо покачала головой Хатшепсут, – но кто будет заниматься всем этим? У нас сейчас две канцелярии занимаются Нижним и Верхним Египтом, боюсь, дополнительные обязанности они не потянут.

– Этого от них и не потребуется, – улыбнулся я, – для новых территорий будет создана своя со своим главой, который будет как делить территорию на номы, так и назначать туда номархов от моего имени. Но, как и остальные главы канцелярий, он будет подчиняться верховному визирю – Рехмиру.

Парень, о котором шла речь, стоял ни жив ни мёртв. Он то краснел, то бледнел, ведя себя тихо, словно мышь. Зато все остальные советники, отлично понявшие, какие огромные полномочия и перспективы будут у главы этой новой канцелярии, поинтересовались у меня:

– А кто будет главой новой канцелярии?

– Усерамон, – словно само собой разумеющееся заявил я, вызвав этим оторопь у всех, в том числе у самого Усерамона.

– Я? – удивлённо вскрикнул он, показывая всем, что он сам не был в курсе моих планов.

– Разумеется, кто, как не ты, с твоим опытом, связями и возможностями на это способен. – Я хитро посмотрел на него. – Я думаю, царь Хатшепсут предложит на должности глав номов часть людей, которые преданы лично ей. Но, разумеется, не больше половины от тех, кто предан мне.

Женщина удивлённо на меня посмотрела, видимо, не рассчитывая, что я предложу ей равные права с собой.

– Твоё величество очень добр. – Она, не веря, посмотрела на меня.

– Мы же вроде договаривались с твоим величеством, что создадим крепкую и любящую пару. – Я, по-прежнему опираясь щекой на кулак, спокойно на неё посмотрел. – В рамках этих договорённостей я сейчас и действую. Или я в чём-то неправ?

Хатшепсут поражённо на меня посмотрела, задумалась, затем неожиданно для всех приказала:

– Отойдите к стенам, мне нужно лично переговорить с его величеством Менхеперрой.

Удивлённые советники с её стороны нехотя отошли от нас, мои по моему жесту также, оставив нас наедине.

Хатшепсут удивлённо рассматривала меня несколько секунд, но, видя, что я даже не меняю позу, призналась:

– Я рассчитывала сегодня на бой, а не на семейную встречу. Ведь я даже ещё не начала выдвигать свои условия, а ты уже дал мне больше того, что я хотела бы получить.

– Хатшепсут, – я лениво посмотрел на неё, – для тебя в целом это лучшая сделка, чем для меня. Я буду большую часть времени в походах, завоёвывая для Египта новые земли, а ты – править, пусть и не совсем так, как привыкла.

– Что ты ещё хочешь изменить? – Она пристально посмотрела на меня. – Я ведь вижу, что ты не успокоишься просто на организации новой территории.

– Лишить храмы налоговых привилегий, а также отказать им в передаче части сборов для казны, – тихо сказал я, но тем не менее она это услышала, и глаза её расширились.

Хатшепсут стала недоверчиво качать головой.

– Ты сошёл с ума, тебе никто не даст этого сделать. Нас обоих снесут с трона быстрее, чем я моргну, если ты только объявишь о подобном.

– Сейчас – да, – согласился я с ней, – а в будущем? У меня лично нет подобной уверенности. Вода камень точит.

Женщина изумлённо на меня посмотрела.

– Ты безумный бог, а я дура, если решила связать свою судьбу с твоей.

– Да? – Я заинтересованно посмотрел на неё. – Неужели где-то глубоко в душе у тебя не сидит червячок сомнения и желания, чтобы царская казна стала полнее для реализации твоих планов? Новые храмы, прекрасные пирамиды, достроенный храмовый комплекс Джесеру в Карнаке?

Я, видимо, задел её за живое, поскольку женщина облизнула губы.

– Если я когда и думала о таком, то только не произнося этого вслух, в отличие от тебя, – огрызнулась она, всё ещё качая головой.

– Я и не прошу тебя в этом участвовать, если не хочешь, – я пожал плечами, выпрямляясь и опираясь о спинку трона, – но прошу подумать.

– Что насчёт царских работ и средств казны? – переключилась она на другую тему. – Ты прав, мне и правда нужно больше населения для работ над моими проектами, их всех нужно кормить и платить им, а сейчас царская казна скудна.

– Я принесу тебе золото и рабов, если не будешь мешать моим планам, – улыбнулся я, – ты царь, знаешь эту работу лучше меня, а следовательно, будешь заниматься тем, что положено царю. Праздники, жертвоприношения богам, решение проблем людей – всё, что у тебя было, остаётся за тобой, я лишь улучшу то, что сейчас либо не работает, либо работает плохо.

– Например? – заинтересованно спросила она.

– Налоги, – снова вернулся я к больной теме, – ты ведь знаешь, что сборщики налогов подчиняются номархам и сами устанавливают таксы для всех?

– Разумеется, – кивнула она, – эта привилегия для правителей номов давно была закреплена за ними.

– И сколько из-за этого недополучает царская казна? – ехидно поинтересовался я. – Треть? Две трети?

Хатшепсут снова закусила губу, она точно знала, о чём я говорил.

– Кроме жрецов, ты хочешь, чтобы восстали ещё и номархи в Египте? – Она покачала головой. – Ты точно сошёл с ума.

– А мы и не будем пока ничего из этого делать на старых территориях, – загадочно улыбнувшись, сказал я ей, – всё новое мы с тобой будем вводить только на новых землях. Единый налог, устанавливаемый из столицы, наместники либо из лично преданных тебе или мне людей, либо вообще из местных князей или царей, которые будут нам преданы, если мы оставим им власть.

Хатшепсут прищурилась.

– Если на всех новых землях будут единые правила, – задумчиво продолжила она, – то их внедрение затем и на старых территориях можно будет провести менее болезненно, поскольку к ним со временем привыкнут.

– Вот видишь, ты меня прекрасно понимаешь, – улыбнулся я ей, – так что я удивлён, почему ты готовилась сегодня к битве, если мы оба с тобой хотим укрепления единоличной царской власти. Пусть это мы делаем не для себя, а для дальнейших поколений, но меня полностью устроит, если через тысячу лет на этом троне будут сидеть наши с тобой потомки и править всеми землями сами, без трепетной заботы жрецов и номархов.

Сидящая напротив меня женщина задумалась.

– Я не понимала, что боги смотрят так далеко вперёд, – неожиданно призналась она мне, – мой максимум планирования – пара десятков лет.

– Но ты ведь не против, чтобы то, что мы совершим с тобой сейчас, помнили и через миллионы лет? – польстил я ей, прекрасно понимая, что о нас забудут уже через тысячу и только новое время воскресит память о древних цивилизациях. Но Хатшепсут об этом незачем было знать.

Глаза её загорелись.

– Какой правитель откажется от подобного, – она кивнула, – конечно, я согласна.

– Тем более я даю тебе слово, что потрясения, которые будут касаться нас обоих, я буду сперва с тобой согласовывать, – снова подлизался я к ней, – разумеется, рассчитывая на те же обещания и с твоей стороны.

– Конечно, – она поджала губы, – я теперь лучше понимаю тебя. Тогда разъясни мне ещё пару вопросов, сомнения терзают меня.

– Я весь во внимании, – улыбнулся я.

– Сколько ещё земель ты собрался присоединить к Египту? – Она внимательно посмотрела на меня.

– Если не погибну на поле боя, то, возможно, у наших земель появятся ещё и Северный Египет, затем Восточный и Западный, – пожал я плечами.

Она приоткрыла рот и, сглотнув ком в горле, облизала языком накрашенные губы.

– Это очень большая территория, – с придыханием сказала она, – я не знаю, смогу ли всем этим править.

– Я помогу тебе, – тоном опытного обольстителя намекнул я, – в отличие от смертных людишек, которые готовы предать тебя ради новых земель, золота или тщеславия, мне этого всего не нужно. Я просто скучаю здесь, у вас на земле, и мне нужно чем-то развлечься, ожидая возвращения Менхеперры.

Она согласно покивала.

– Я как-то не учитывала этот момент, – согласилась она, – но и правда, зачем богу земные радости, если всё это он с лёгкостью получит на полях Иалу.

«Ха, знала бы ты, что это за поля такие», – промелькнула в голове мысль, но я остался спокоен.

– Ну что? Мы вместе? – поинтересовался я у неё. – Ты можешь приходить ко мне с любым вопросом или претензией, обещаю, что выслушаю и дам ответ. Понравится он тебе или нет, я не знаю, но ты его получишь.

Хатшепсут прикрыла глаза ладонью, а я спокойно ждал, пытаясь лучше устроить попу на жёстком троне.

«Надо будет сделать нормальные набивные сиденья, – мимоходом подумал я, – а то так и отсидеть пятую точку недолго».

Наконец женщина подняла на меня осмысленный взгляд.

– Я даю тебе своё царское слово, что, пока выполняешь обещанное, от меня ты получишь только поддержку, бог Монту, – тихо произнесла она клятву.

– Ну вот и отлично, что мы с этим разобрались. – Я поднялся с места, подошёл к ней и, наклонившись, поцеловал в лоб. – Пусть моя божественная отметка будет теперь с тобой навсегда, – сказал я, – и облегчит твой путь в Иалу.

Глаза Хатшепсут радостно блеснули, она взяла меня за руку и поцеловала ладонь. Я проделал то же самое и вернулся на трон.

– Все могут подойти, – громко объявила она, и к нам вернулись её советники и мои, ожидая, что мы им скажем, о чём разговаривали. Но, разумеется, такой радости мы им не доставили. Зато переговоры дальше пошли так быстро и слаженно, что все за столом мгновенно поняли, что мы с ней обо всём договорились. Все вопросы решались на раз, я с лёгкостью уступал ей в том, что было для неё важно, она то же делала и для меня, когда я был настойчив. В общем, буквально за два часа мы порешали главные вопросы и распределили обязанности, а также обозначили тех людей, что будут теперь занимать ответственные должности. Хатшепсут с лёгкостью отказывалась от тех, кто в последнее время поглядывал в мою сторону, так что и она сама была рада от них избавиться.