Книга душ

5

– Ничего себе! Да тут как в театре!

Он стоит в огромном вестибюле и смотрит, задрав голову, в широченный лестничный пролет, заканчивающийся окошком высоко вверху. Глядя с улицы, он решил, что это многоквартирный дом, но похоже, что все здесь принадлежит единственному владельцу.

– Впечатляет поначалу, а, парень? – Инспектор Малкольм «Мак» Дуф выбирается из своего плаща.

Сержант Нидхэм плащ уже снял и бросил на потертый стул у дверей.

– Добро пожаловать в мое не сказать чтобы убогое жилище, – объявляет Нидхэм. – Жилище моего отца, если быть точным.

– Не знал, что патрульным сержантам столько платят.

– Не раскатывай губу, констебль, – хохочет Нидхэм. – Нет, конечно. Нидхэмы живут здесь с незапамятных времен. Пошли, устрою бесплатную экскурсию.

Дом чем-то похож на тот, в Брейд-Хиллз, где живет его бабушка, хотя, по правде сказать, бабушкин по сравнению с этим маловат. Но ощущение то же самое – дом, которому не хватает обитателей. Большинство комнат – пустые, холодные, волглые. По-настоящему тепло лишь на кухне, там огромная плита и длинный стол из простого дерева. На кухне экскурсия и заканчивается – как и положено, чаепитием.

– Знаю, ты хочешь спросить, почему я привел тебя сюда. – Дуф усаживается во главе стола, хотя он и не у себя дома. – Просто у Ниди полно места, и ни детей, ни жены, никто не мешает. Сам знаешь, как оно бывает в управлении – такая кутерьма, что не слышишь своих собственных мыслей. Так что неофициально мы собираемся здесь.

– Для чего? – Он должен задать вопрос, хотя подозревает, что ответ ему уже известен.

– Чтобы вести расследование по делу Рождественского маньяка. – Глаза Нидхэма горят необычным огнем. – Мы охотимся за этим уродом восемь лет. То, как ты разобрался с делом Проберта, всех здорово впечатлило. А теперь попробуй-ка решить головоломку посерьезней.

6

За распахнутой дверью следственного отдела раздался взрыв хохота. Маклин, в чьих ушах до сих пор стоял звон от ругани Дагвида, замешкался на пороге. В разносе от начальства и так-то мало приятного, а тут еще осознание, что на этот раз ты действительно обделался и получил по заслугам. Да чего стоило одно только чувство, что старший инспектор в кои-то веки прав! Веселая компания Маклину сейчас определенно была ни к чему. Вот только перспектива забиться в свой крошечный кабинет и копаться там в ведомостях сверхурочных и прочей ерунде, которую дежурный сержант счел возможным перепасовать самому молодому из инспекторов, была ничуть не лучше. Маклин глянул на часы – может, домой? Да нет, рановато, даже с учетом того, что на работу он сегодня пришел задолго до рассвета. Ну что ж, в конце концов у него еще куча толком не начатых следственных дел, тут-то он душой не кривил. А уж если начинать работу, так с архива – тем более что там ему о сегодняшнем фиаско никто не напомнит.

Уродливое здание полицейского управления проектировала целая комиссия, причем в семидесятые, когда в моде был бетон без излишних украшений. Но, как и большинство зданий Эдинбурга, оно было построено на старом фундаменте, в данном случае – оставшемся от полицейского участка викторианских времен, так что подвальные помещения имели мало общего с самим зданием. Спустившись по каменным ступеням, истертым посередине башмаками бесчисленных правонарушителей, ты попадал в другой мир. Арки в проходах кирпичных стен, выкрашенных многими и многими слоями белой краски, идеальной формы – каменщикам прошлого явно было чем гордиться. Маленькие, без окон, комнатки когда-то служили одиночными камерами. По нынешним стандартам для задержанных они не годились, так что их отвели под архивные дела и вещественные доказательства. В одной из каморок разместился кабинет, из которого сержант Джон Нидхэм управлял своим подземным царством.

Маклин тихонько подошел к двери кабинета. Не то чтобы подкрался, просто само это место требовало тишины, как собор или склеп. Дверь была открыта, за ней горел свет и слышались звуки, которые мало с чем можно спутать – звуки, которые издает мужчина, изо всех сил старающийся не разрыдаться. Маклин осторожно заглянул внутрь и увидел спину сержанта – тот мелко трясся, уронив голову на стол.

– Ниди?

Всхлипы мгновенно прекратились, как будто щелкнули выключателем. Нидхэм повернулся к нему, массируя руками красные от слез глаза в попытке сфокусировать взгляд.

– Кто еще? Ах, это вы, сэр…

Маклин вспомнил, как совсем недавно справлялся о здоровье Нидхэма-старшего. Хоть это почти и не проявлялось внешне, отец и сын были очень близки, как это бывает в семьях, лишенных женского тепла. Так что гадать не приходилось.

– Отец умер?

– Два часа назад. – Ниди шмыгнул носом, вытянул из кармана брюк измятый носовой платок, высморкался, потом уголком промокнул глаза. – Эх, бедолага. Его должны были оперировать, но когда хирург сделал разрез и увидел опухоль, сразу стало ясно, что уже поздно…

– Ниди, мне очень жаль. Честное слово, очень. Он был отличным полицейским.

– Это точно, отличным. Хотя иной раз – просто старым ворчуном. – Ниди безуспешно попытался улыбнуться и посмотрел куда-то через плечо Маклина, который тоже обернулся. Часы на стене показывали полшестого.

– Уже поздно, сэр, давайте займемся вашим делом.

Маклин смотрел на Нидхэма и вспоминал того сержанта, который то отдавал ему одно распоряжение за другим, то медленно и обстоятельно объяснял азы следственной работы много лет назад, когда Маклин только начинал. Ниди был хорошим следователем, вдумчивым и внимательным к мелочам. Кое-кто мог бы назвать такую внимательность маниакальной – но не Маклин. В некотором роде они были друзьями, пусть и не самыми близкими. А что требуется от друга в такой момент?

– Дело подождет, там ничего особо срочного. Давай-ка лучше выберемся отсюда куда-нибудь. Может, пива выпьем? По-моему, нам обоим не помешало бы.

– Забавно, сэр. Я всегда думал, что вы предпочитаете нефильтрованное.

Ниди ждал его в кабинке, словно позаимствованной из дешевого гангстерского фильма, сидя на обтянутой кожзаменителем скамейке и сложив руки на пластиковой поверхности столика «под дерево». Маклин поставил на столик два бокала сильногазированного пива – чуть ли не единственного бочкового, которое в этом заведении еще можно было пить, – и с трудом протиснулся на сиденье напротив.

– Больше ничего пристойного не нашлось.

Он пододвинул Ниди тот бокал, что почище. Хотя «почище» было громко сказано. Кроме близости к управлению, других достоинств за пабом не числилось. Ниди поднял бокал, подчеркнуто не обращая внимания на колечко засохшей грязи посередине.

– Светлая память Эстер Маклин!

– И Тому Нидхэму, – отозвался Маклин, поднимая свой бокал.

Они выпили, и за столом повисло гнетущее молчание. Первым нарушил его Ниди.

– А у вас это как долго было? Ну, у вашей бабушки… Понимаете, да? После того, как у нее…

– Ровно полтора года. Плюс-минус пару дней.

– Господи! И как вы столько продержались?

– Да сам не знаю, но как-то вот пришлось. А что еще оставалось?

– Кажется, я понимаю, что вы хотите сказать. – Ниди отпил еще пива. – Только разве от этого легче? Смотреть, как кто-то рядом с тобой умирает, медленно и неотвратимо.

На этот раз молчание продлилось еще дольше. Маклин попытался поскорее допить свой бокал, чтобы был повод сходить за другим, но быстро не получилось – в пиве было слишком много газа.

– Ты уже решил, что делать с наследством? – Дурацкий вопрос. Нет, конечно. Старый Нидхэм еще не остыл. Бабушка Маклина умерла полгода назад, и он до сих пор не мог заставить себя разобрать ее бумаги.

– Да Бог с вами! Как-нибудь, в более подходящий день…

Маклин снова поднял бокал:

– Предлагаю за это выпить!

Ниди отпил глоток и устало откинулся на стену.

– Знаете, а ведь всё почти как раньше. Мы вместе, в Богом забытом пабе, жалуемся друг другу на жизнь. Сюда бы еще Боба Лэрда и Мака Дуфа, и вся команда в сборе.

– Если хочешь, я позвоню Ворчуну. – Маклин вытащил из кармана мобильник. – Вот с Дуфом все не так просто…

– Я слышал, он в доме престарелых где-то на юге. Альцгеймер.

Еще одна долгая пауза в разговоре. Ниди изучал свой бокал, нервно поглаживая его пальцами. И не поднял глаз, когда заговорил опять:

– Тони, я всегда хотел тебя спросить. Как ты это сделал? Как тебе удалось его найти?

Вот потому-то их команда и распалась. Маклину даже не нужно было уточнять, кого имел в виду Ниди. О Дональде Андерсоне, Рождественском маньяке, он не забывал почти никогда. Особенно если ночь выдавалась долгой, холодной и мрачной.

– Повезло, – усмехнулся Маклин; так мог бы усмехнуться человек, которому всадили нож под ребро. – Теперь это так называется. Сам не знаю, как меня занесло к нему в лавку. Вообще мало что помню из тех дней. Но он оставлял себе вещички на память, ты это и сам прекрасно знаешь. И у него оказалась тесьма от ее платья.

Ниди наконец поднял глаза, и Маклин, увидев в них неподдельное горе, понял, как много связывало сержанта с отцом. Сколько же лет прошло с тех пор, как он сам остался без родителей? Уже и не сосчитаешь, да и слишком мал он тогда был, чтобы осознать потерю.

– И все равно не понимаю, как ты удержался. После того, что он тебе сделал. Черт побери, на твоем месте я бы просто забил его на хрен! – Ниди принялся разминать свои покрытые пигментными пятнами клешни. – Придушил бы прямо там, да и все.

Маклин протянул руку к бокалу и разом отхлебнул почти все пиво, постаравшись не взболтать осадок на самом дне. Потом посмотрел на часы.

– Такая мысль меня тогда тоже посетила. И до сих пор иногда посещает. Знаешь, мне пора идти. Завтра в шесть надо делать доклад Дэгвуду, самое время отправиться домой и принять душ.

– Тоже верно. – Нидхэм поднял свой бокал и задумчиво покрутил, наблюдая за остатками пива. – А я, пожалуй, себе еще возьму. И пожевать чего-нибудь, чтобы не так противно было.

– Ты до дома-то доберешься?

– Не переживай, инспектор. Мы, Нидхэмы, живучие. Были, есть и будем.

Маклин шагнул наружу из затерянного в складках пространства-времени паба и снова оказался в своем измерении. Маслянистые лужи на тротуаре словно ежились от холода. Дождь кончился, но с моря дул ветерок, который даже не утруждал себя огибанием препятствий, а попросту пронзал их насквозь, прихватывая заодно и остатки тепла. Маклин втянул голову в плечи и поднял воротник – дорога домой была неблизкой. В такую погоду как-то сразу становилось ясно, зачем людям нужны автомобили. Настоящие автомобили, а не оставшаяся от бабушки раритетная «Альфа-Ромео». Сейчас было бы замечательно очутиться в теплом, сухом салоне. С другой стороны, поток машин полз даже медленней, чем шел он сам. Потом, будь у него машина, ее было бы негде ставить – гараж в доме отсутствовал, а разрешение на уличную парковку ежегодно обходилось бы в кругленькую сумму. Вообще-то, именно для таких случаев придумали такси, но, как назло, Маклин не мог разглядеть в потоке ни одного. Так всегда и бывает, когда такси по-настоящему нужно.

В ладони, которую Маклин засунул поглубже в карман плаща, зазвонил и затрепыхался телефон. Маклин вытащил его наружу – увы, вместе с рукой – и уставился на экран. Звонили из управления, наверняка Дэгвуд приготовил для него очередную пакость.

– Тони? Ты дома?

Не Дэгвуд.

– Суперинтендант? Я не… я на улице, мэм. Мы… – Он никак не мог сообразить, с чего начать. От разговора с Ниди осталось впечатление, что в участке пока ничего не знают и что сержант предпочел бы, чтобы не знали и дальше. С другой стороны, от Джейн Макинтайр немногое удается скрыть. – Я решил – лучше всего будет пойти с Ниди в паб.

Молчание на другом конце – начальник управления соображала, как надо понимать его заявление. К ее чести, разобралась она быстро.

– Вот черт. Представляю, каково ему сейчас.

– Он справится. Нидхэмов голыми руками не возьмешь.

– Тут ты прав. Только… – На другом конце снова замолкли.

– Только вы позвонили мне по другому поводу? – Маклин понял, что слухи о его утреннем фиаско дошли до самого верха. Без сомнения, приукрашенные Дэгвудом, чтобы выставить его даже большим идиотом, чем он сам о себе думал. Так что его ждет еще один разнос, но на этот раз – безукоризненный по форме.

– Ты прав, дело в другом. – Макинтайр опять замолчала, как будто подбирала подходящие слова.

Вот ведь черт, неужели он умудрился настолько напортачить?

– Я подумала, будет лучше, если я сама тебе сообщу. Пока ты не услышал от кого-то другого. Есть новости насчет Андерсона.

Маклина продрало морозом по коже, причем на этот раз не от ветра.

– Андерсона? Ему там часом не скостили срок за хорошее поведение?

– Не совсем, Тони. Мне только что позвонили из тюрьмы «Питерхэд». Насколько я поняла, его там пырнули ножом на кухне. Андерсон мертв.

7

– Мы живем, и вот смерть настигает нас. Кто нас утешит, кроме тебя, Господи, хоть ты и ведаешь за нами грехи наши…

Стоя в сторонке за несколькими рядами надгробий, Маклин рассматривал кучку людей, собравшихся под проливным дождем у открытой могилы. Резкий ноябрьский ветер, дувший с Северного моря, ворошил седые волосы священника, уткнувшегося взглядом в молитвенник. Двое полицейских переминались с ноги на ногу, словно чувствуя неловкость ситуации. Худенькая рыжеволосая женщина безуспешно пыталась укрыться под зонтом, ее серый брючный костюм уже потемнел от дождя. С краю топтались два хмурых мужика в грязных зеленых комбинезонах с эмблемами муниципалитета Абердина, всем своим видом намекая, что пора бы поторопиться. Семьи, разумеется, не было. И вообще, нельзя сказать, что проститься с покойным пришло много народу.

– Господь милостивый, Господь всемогущий, Господь милосердный и Спаситель наш, прости нам грехи наши и не ввергни нас навеки в геенну огненную…

Маклин засунул руки поглубже в карманы плаща и ссутулился, пытаясь защититься от холода, проникающего до самых костей. Прямо над головой неслись тучи, так что слабенького северного солнца и видно-то не было. Мрачный выдался денек. В полном соответствии с его настроением.

– Ты читаешь в сердцах наших, о Господи, не будь же глух к молитвам нашим…

Маклин перестал следить за словами священника и обвел взглядом кладбище. То тут, то там яркие пятна цветов, кое-где – фотографии в рамках. Гранитные плиты мокро отблескивали серым, цветом города, что их породил. Совсем редко среди однообразных надгробных камней попадалась фигура ангела. Какого черта он вообще здесь делает?

– Не дай нам в наш смертный час отпасть от тебя и избавь нас от мук смертных…

Муниципальные работники приподняли гроб на веревках, пинками вышибли подпорки и неловко грохнули его в яму. Никаких тебе, сукин сын, элегантных служащих похоронного бюро и бархатных канатов. Жри, что заслужил.

– С надеждой и верой в жизнь вечную, заповеданную нам Господом Иисусом Христом, мы отдаем в руки Господа душу брата нашего… – Священник прервал свой речитатив и начал листать молитвенник. Извлек клочок бумаги, близоруко уставился на него, налетевший ветер вырвал бумажку из старческих пальцев и понес над кладбищем. – …брата нашего Дональда Андерсона, а тело его предаем земле, и да покоится оно в мире.

Когда священник споткнулся на имени Андерсона, Маклин не сдержал ухмылки, но и она быстро исчезла. Зрелище похорон не принесло ни радости, ни долгожданного покоя. Он развернулся и зашагал к машине. Предстояла длинная обратная дорога в Эдинбург, так что ждать не имело смысла. Непохоже, чтобы в программе были еще и поминки.

– Могу я узнать, что привело вас на похороны Андерсона?

Женщина с зонтиком стояла в двух шагах от Маклина. Чуть пониже его ростом, бледное веснушчатое лицо. Прилипшие к голове коротко подстриженные мокрые волосы придавали ей сходство с эльфом.

– А вас?

– Детектив-сержант Ричи, полицейское управление Абердина. – Порывшись в холщовой сумке на плече, женщина вытащила удостоверение. Маклин на него даже не взглянул. Вообще-то, ему следовало позвонить в Абердин и сообщить о приезде. Только в этом случае они бы от него не отвязались, еще бы и в паб сейчас потащили, выпить за то, что Андерсон сдох.

– Маклин, Эдинбург.

– Далековато вас занесло, инспектор.

Она его знала. Не в лицо, но по имени.

– Хотел лично удостовериться, что мы навсегда избавились от Андерсона.

– Могу вас понять.

Двое полицейских проковыляли мимо, подняв воротники и поплотней закутавшись в свои желтые светоотражающие куртки. Священник хотел было что-то сказать присутствующим, но, не обнаружив таковых, тоже отправился следом. Миниатюрный бульдозер уже заваливал гроб жирной землей.

– Каким образом этот кусок дерьма вообще попал на подобное кладбище?

– Очевидно, кто-то оплатил участок. Поверенный из Эдинбурга все организовал. Похоже, у Андерсона водились деньги – участки тут недешевые.

– Кто его убил?

Ричи помедлила, прежде чем ответить. Маклин видел ее впервые и не был уверен, что означает выражение ее лица. Для сержанта она выглядела очень молодо, а с короткой стрижкой и в брючном костюме вообще больше походила на мальчишку. Но вопросительный взгляд Маклина она выдержала, ни его возраст, ни звание ее не смущали.

– Некий Гарри Рагг. Сокамерник Андерсона. Они оба дежурили по кухне, и Рагг всадил ему разделочный нож прямо в сердце.

– Да, мне так и сказали. Могу я с ним побеседовать?

Ричи убрала рукой мокрую прядь со лба.

– Можно будет спросить старшего инспектора Рейда, это его дело. Только я не думаю, что он захочет, чтобы с подследственным беседовали люди из другого управления. А о чем вы собирались спросить Рагга?

– Да ни о чем. Просто хотел сказать спасибо.

Звонок застал Маклина на мосту через Ферт-оф-Форт, и он принялся лихорадочно нащупывать на телефоне нужную кнопку как раз в тот момент, когда неторопливый транспортный поток совсем остановился. Внезапными порывами налетал дождь, и тормозные огни машин впереди рассыпались злобными красными звездочками – добро пожаловать домой! Маклин прижал телефон к уху, надеясь, что поблизости не окажется транспортных полицейских. Только получить штраф в собственный выходной ему и не хватало.

– Маклин слушает.

– Уже вернулся из Абердина? – Дагвид не тратил время на условности.

– Я на мосту, сэр. Но…

– Отправляйся в Шинз. Очередной пожар.

Маклин хотел было возразить, что он сегодня не на службе, но Дагвид уже назвал адрес и дал отбой. Возражать, собственно, особого смысла не было. Это никогда не помогало.

По мере того как он продвигался к месту, пробки становились все плотнее: это отчаявшиеся офисные служащие пытались прорваться домой по непривычному маршруту. Полиция перекрыла всю улицу, так что хоть с парковкой проблемы не возникло, он просто бросил машину у кордона и последние двести метров прошел пешком. Между зданиями ползли клубы удушливого дыма, сверху черным снегом сыпался пепел. Пахло костром, словно в детстве. В темных тучах над головой отражались рыжие языки огня.

Пожар вспыхнул в здании старой фабрики, ей было не меньше сотни лет, о чем свидетельствовали потемневшие от времени и грязи стены. Несколько месяцев назад на фасаде появились вывески, объявлявшие, что скоро здесь будут апартаменты. Почти сразу вслед за этим разразился финансовый кризис, так что с тех пор в здании ничего практически и не изменилось. То есть до нынешнего дня. На возгорание выехало шесть пожарных машин, две сейчас поливали водой соседние дома, чтобы и они не вспыхнули. Саму фабрику было уже не спасти. Пламя с ревом вырывалось из разбитых окон, прямо на глазах Маклина крыша выгнулась горбом и стала рушиться. Пожарные бросились врассыпную, полицейское оцепление отступило еще на несколько шагов, собравшиеся зеваки выдохнули в унисон.

– Понравились вам похороны, сэр? – Ворчун, зажав в обеих ладонях кружку с чаем, неторопливо подошел к Маклину, не обращая никакого внимания на хаос вокруг.

– Черт тебя побери, где ты умудрился добыть… – начал было Маклин, ткнув пальцем в дымящуюся кружку. – Хотя ладно, Боб. Просто доложи обстановку.

– Похоже, это по нашей части. Но ничего нельзя сказать наверняка, пока пожарные не потушат огонь и не составят предварительный рапорт.

– Только этого нам и не хватало!

– Точно. Здание, можно подумать, к осаде готовили. Окна нижнего этажа и все двери забраны стальными листами. Пожарные, которые первыми прибыли на вызов, минут двадцать не могли попасть внутрь. А потом уже поздно было.

Маклин смотрел на ревущее пламя, ощущая, как от старой кладки стен распространяется тепло. От этого тепла его начало клонить в сон, несмотря на шум и суматоху вокруг…

– Инспектор Маклин?

Кто-то слегка постучал его по плечу, Маклин обернулся и не сдержал проклятия. Джоан Далглиш, неопрятную коротышку в вытертом кожаном плаще, легко можно было принять за чью-то безобидную мамашу. Однако она обладала потрясающим журналистским чутьем, а газетенка, на которую Далглиш работала, не привыкла стесняться в выражениях. Особенно когда дело касалось полицейского управления Эдинбурга.

– Это уже девятый пожар на перестраиваемых объектах за последние два месяца. Когда вы собираетесь поймать поджигателя?

– Какого черта вы вообще здесь делаете? – Маклин поискал взглядом ближайшего полицейского. – Эй, констебль!

– Да бросьте, инспектор. – Далглиш оглянулась через плечо на спешащего к ним констебля. – Всего пару слов, я много не прошу. Вы же не станете утверждать, что все эти пожары – лишь совпадения?

– Вы прекрасно знаете, что я не могу давать комментариев, пока пожарные дознаватели не закончили работу в здании.

– Но вы полагаете, между пожарами есть связь?

– На этой стадии расследования мы не исключаем никаких возможностей.

– Иными словами, вы понятия не имеете, что происходит?

Этот вопрос Маклин проигнорировал:

– Констебль, проводите госпожу Далглиш за оцепление. И постарайтесь, чтобы больше никто сюда не проник. Здесь опасно, а нам не нужны жертвы.

– Мы могли бы помочь вам, инспектор. А вы отказываетесь от помощи, – пыталась протестовать журналистка, но констебль взял ее за плечо и повел прочь.

– Помощнички… – пробормотал Маклин ей вслед.

– А ведь в чем-то она права, – заметил Ворчун.

– Благодарю за поддержку, сержант, в ней-то я и нуждался. Так что у вас здесь происходит? Я имею в виду – помимо распивания чаев?

Ворчун проглотил остатки и поискал взглядом, куда поставить кружку:

– Я отправил констебля Макбрайда опрашивать зевак. Никогда не знаешь, а вдруг повезет? Потом, здание находится под прицелом нескольких камер видеонаблюдения. Мы изымаем записи, поглядим, нет ли на них кого-нибудь подозрительного.

Час за часом всматриваться в нерезкие изображения на экране, пытаясь определить, не мелькнет ли одно и то же лицо на нескольких пожарах. Та еще перспектива.

– Инспектор! Сэр!

Маклин обернулся и увидел, что к нему спешит Макбрайд, огибая брошенные автомобили и уклоняясь от столкновений с бродящими туда-сюда пожарными. В одной руке у него была рация, в другой – блокнот, лицо от возбуждения пошло пятнами. Но возможно, он просто торчал слишком близко к огню.

– Что у вас, констебль?

– Только что сообщили, что обнаружено тело!

Маклин потер уставшие глаза. Пожарные опять приблизились к горящему зданию, но он не заметил, чтобы кто-то из них входил внутрь.

– Здесь, на пожаре? Когда они успели?

После секундного замешательства Макбрайд махнул рацией:

– Нет, сэр, не здесь. К югу от города. Похоже на убийство.

– У меня выходной. Пусть дело отдадут кому-нибудь другому.

– У Дэгвуда сегодня важное общественное мероприятие. – Ворчун согнул ногу в колене и сделал вид, что закатывает штанину, имитируя масонский ритуал. – А Лэнгли и ребята из его отдела не горят желанием хвататься за дела до тех пор, пока в них не обнаружится явная связь с наркотиками.

– А Рэндалл?

– У него грипп.

– Черт бы их всех побрал! – Маклин мотнул головой в тщетной попытке стряхнуть усталость после долгого дня, который прямо на глазах делался все длиннее и длиннее. – Докладывай подробности.

Макбрайд полез в блокнот.

– Это рядом с Глэдхаусом. Молодая женщина, голая, в воде. Если я правильно понял, сержант Томс сказал, что у нее горло перерезано.

Несмотря на жар от пламени, Маклина обдало пронизывающим холодом абердинского кладбища. Ворчун рядом с ним застыл на месте:

– Рождественский маньяк?

– Он мертв, Боб, – покачал головой Маклин. – Его зарыли в землю сегодня утром у меня на глазах. Это однозначно не он.

Вот только в глубине души он ни в чем не был уверен.