Кости волхвов

Рейчел переполняли чувства. Если Папа являлся главой Ватикана, абсолютным монархом этого города-государства, то реальная власть здесь находилась в руках кардинала, пост которого соответствовал должности премьер-министра в любой другой стране. От внимания Рейчел не укрылся усталый взгляд его глаз, ссутулившиеся плечи. Было очевидно, что кардинал дошел до крайней степени усталости.

– Увенчались ли чем-нибудь ваши изыскания? – поинтересовался кардинал.

– Определенно – да! – твердо ответил дядя Вигор. – В распоряжении похитителей оказались не все останки.

Рейчел вздрогнула от неожиданности и, не удержавшись, выпалила:

– Что-то осталось?

Дядя повернулся к ней.

– Да, и теперь мы можем говорить об этом с абсолютной уверенностью. Судя по всему, на протяжении нескольких веков после похищения святых останков Фридрихом Барбароссой город Милан только тем и занимался, что добивался их возвращения. И чтобы поставить точку в этом затянувшемся споре, в тысяча девятьсот шестом году часть святых мощей была отправлена обратно в Милан и помещена в церковь Святого Евсторгия.

– Благословение Господу! – воскликнул кардинал Спера. – Значит, они все же не до конца потеряны для нас!

В разговор вмешался отец Торрес:

– Мы обязаны немедленно доставить их в Ватикан и поместить сюда, в это охраняемое хранилище!

– А до той поры я прикажу усилить охрану церкви, – ответил кардинал и, обращаясь к Вигору Вероне, добавил: – На обратном пути из Кёльна вы остановитесь в Милане и заберете с собой святыню.

Верона почтительно склонил голову.

– Ах да, – продолжил кардинал, – я велел заказать для вас билеты на самый ранний рейс. В три часа утра наш вертолет доставит вас обоих в аэропорт.

Обоих? Рейчел не верила своим ушам.

– Вот и замечательно, – прокомментировал услышанное дядя Вигор и, повернувшись к племяннице, добавил: – Похоже, нам придется разочаровать твою маму еще раз. Судя по всему, семейного ужина тоже не получится.

– Я… Мы… мы что, едем в Кёльн?

– В качестве нунциев Ватикана, – ответил дядя.

Рейчел безуспешно пыталась привести мысли в порядок. Нунции были послами Ватикана в зарубежных странах.

– В качестве нунциев по особым поручениям, – поправил кардинал Спера, – временных, назначенных только в связи с известными событиями. Вы будете выступать лишь в качестве пассивных наблюдателей, представлять интересы Ватикана и регулярно присылать нам отчеты о происходящем. Я хочу иметь там острые глаза. Кого-то, кто разбирается в похищениях предметов старины. – Кивок в сторону Рейчел. – И кого-то, кто разбирается в самих этих предметах.

– Впрочем, все равно это лишь наше прикрытие, – добавил дядя Вигор.

– Прикрытие?

Кардинал Спера нахмурился и строгим тоном одернул монсиньора:

– Вигор…

Дядя Рейчел повернулся к государственному секретарю:

– Она имеет право знать всю подоплеку. Мне казалось, вы уже приняли решение на этот счет.

– Нет, это вы так решили!

Некоторое время двое мужчин мерили друг друга тяжелыми взглядами. Наконец кардинал Спера махнул рукой и со вздохом сдался:

– Ладно, поступайте, как считаете нужным.

Дядя Вигор снова повернулся к Рейчел:

– Должность папских нунциев для нас – всего лишь дымовая завеса.

– Так кем же мы будем на самом деле? – растерянно спросила Рейчел.

И он рассказал ей.

15 часов 35 минут

Все еще не придя в себя от удивления, Рейчел дожидалась, пока дядя и кардинал Спера, выйдя в коридор, закончат свой приватный разговор. Отец Торрес тем временем, воспользовавшись передышкой, приводил в порядок папки, в беспорядке наваленные на его письменном столе. Наконец вернулся дядя.

– Я надеялся, что у тебя будет время собрать штук десять чемоданов, столь необходимых для любой женщины при кратковременной поездке, но, поскольку наше расписание уплотнилось, тебе придется ограничиться паспортом, зубной щеткой и еще несколькими предметами, без которых не обойтись в заграничном путешествии продолжительностью в два дня.

Рейчел стояла на своем:

– Значит, мы теперь – шпионы Ватикана?

Дядя Вигор недоуменно поднял брови:

– А что тут такого? Ватикан является суверенным государством и всегда располагал полноценной разведкой с квалифицированными сотрудниками и оперативными агентами. Они использовались для внедрения во вражеские группы, тайные общества, враждебные государства – всюду, где интересы Ватикана оказывались под угрозой. Вальтер Чишек, священник, работавший под оперативным именем Владимира Липинского, на протяжении многих лет играл в кошки-мышки с советским КГБ, пока не был схвачен и отправлен в тюрьму на добрых два десятка лет.

– И нас только что завербовали в эту службу?

– Завербовали тебя. Лично я работаю в ней на протяжении последних пятнадцати лет.

– Не может быть! – чуть не задохнулась Рейчел.

– Разве может быть лучшее прикрытие для разведчика, чем личина уважаемого и авторитетного археолога, работающего на Ватикан? – Дядя взял Рейчел под локоть и повел ее к двери. – Пойдем, милая, мы должны проследить за тем, чтобы все было в порядке.

Рейчел поплелась следом за дядей, глядя ему в спину уже другими глазами.

– Нам предстоит встретиться с группой американцев. Они, как и мы, будут проводить тайное расследование случившегося, но сконцентрируют свое внимание именно на массовом убийстве, оставив нам все, что связано с похищением святой реликвии.

– Я не понимаю, к чему все эти увертки, ухищрения? – воскликнула Рейчел. – Зачем и кому нужна подобная секретность?

Дядя остановился и, взяв племянницу за плечи, почти втолкнул ее в крохотную, размером со стенной шкаф, часовню, где пахло ладаном так сильно, что кружилась голова.

– Сейчас я скажу тебе то, о чем знает лишь горстка людей, – заговорил он. – После нападения на собор остался один выживший. Мальчишка. Он был в шоке, но сейчас постепенно поправляется. Он находится в одной из больниц Кёльна, под охраной.

– И он был свидетелем нападения?

Дядя утвердительно кивнул и добавил:

– То, что он рассказывает, похоже на бред сумасшедшего, но проигнорировать его слова мы не имеем права. Все смерти – по крайней мере, те, которые произошли от поражения электрическим током, – случились одновременно. Умирающие падали прямо там, где стояли – либо на ногах, либо будучи коленопреклоненными. Парень не может объяснить, как это стало возможным, но он непреклонен относительно того кто.

– Кто убил прихожан?

– Нет, кто стал жертвой, кто из членов общины погиб столь ужасной смертью.

Рейчел молчала, понимая, что дядя еще не закончил. И действительно, он заговорил снова:

– Все, кто был казнен электрошоком – я не могу найти более подходящего словосочетания, – за минуту до этого прошли обряд Святого причастия.

– Что?!

– Каждого из них убила облатка – то, что в ходе церемонии называют «телом Христовым» или «хлебом Господним».

По телу Рейчел побежали мурашки. Если кто-то прознает о том, что церковные облатки для причастия стали причиной столь страшной трагедии, последствия по всему миру могут оказаться поистине непредсказуемыми. В глазах верующих будет скомпрометировано одно из главных церковных таинств, существовавшее на протяжении столетий.

– Так что же получается: облатки были отравлены или чем-то пропитаны?

– Этого пока никто не знает. Но Ватикан хочет получить ответы, причем немедленно. А в первую очередь они нужны Святому престолу. Учитывая то, что мы не располагаем возможностями для проведения столь сложных расследований, тем более на территории иностранного государства, я позвонил одному человеку из американской военной разведки, у которого был передо мной должок. Кстати сказать, я верю ему беспредельно. Так вот, сегодня вечером на месте происшествия уже будет находиться группа его людей.

Ошеломленная открытиями последнего часа, Рейчел сумела лишь молча кивнуть.

– Я думаю, ты была права, Рейчел, – сказал дядя Вигор, – массовое убийство в Кёльне действительно явилось прямой атакой на церковь. Но мне кажется, что это всего лишь гамбит, начальная фаза какой-то гораздо более крупной и опасной игры. Только вот что это за игра?

– И главное, – подхватила Рейчел, – какое отношение ко всему этому имеют мощи библейских волхвов?

– Вот именно! Пока ты будешь собираться в дорогу, я загляну в несколько библиотек и архивов. На меня уже работает команда ученых, которые просеивают и анализируют каждую крупицу информации, связанную с тремя святыми царями. К тому времени, когда вертолет поднимет нас в воздух, в моем распоряжении будет все, что имеет хоть какое-то отношение к волхвам. – Дядя Вигор потрепал племянницу по плечу и прошептал ей на ухо: – Ты еще можешь отказаться от всего этого, и, поверь, я не стану думать о тебе хуже.

Рейчел мотнула головой и отстранилась.

– Как гласит пословица, fortes fortuna adiuvat.

– Удача сопутствует смелым, – перевел древнее высказывание дядя и поцеловал племянницу в щеку. – Если бы только у меня была такая дочь, как ты…

– Если бы у тебя была такая дочь, как я, тебя бы разбил паралич от переизбытка впечатлений, – перебила его Рейчел. – А теперь – пошли!

Рука об руку они вышли из Апостольского дворца, после чего их пути разошлись: дядя направился к библиотеке, а племянница – к воротам Святой Анны. Занятая своими мыслями, Рейчел даже не обратила внимания на то, сколько времени ей потребовалось, чтобы добраться до своего «мини-купера». Но, оказавшись рядом с ним, она села на водительское сиденье, завела мотор, и вскоре ее машина уже влилась в тесный поток автомобилей, мчавшихся по близлежащим улицам. Управляя машиной, Рейчел была погружена в свои мысли, пытаясь разобраться в том, что ей довелось услышать на протяжении последнего часа, и не обращала внимания на происходящее вокруг.

Она гнала машину по мосту через Тибр, направляясь к центру города. Будучи «на автопилоте», она слишком поздно заметила появление хвоста. Как и прежде, черный «БМВ» ехал через пять машин позади ее автомобиля, повторяя любой ее маневр.

Сердце Рейчел бешено забилось. Она сделала несколько резких поворотов, стараясь, однако, не показать преследователям, что они обнаружены. Эти действия были продиктованы скорее ее собственным безрассудством и отчаянием, но Рейчел нужно было знать наверняка, преследуют ли ее или это всего лишь совпадение.

«БМВ» продолжал ехать за ней, и сомнений у нее не осталось.

Проклятие!

Рейчел выруливала на второстепенные проулки и улочки. Дорога продолжала сужаться. Все это начинало напоминать автомобильные гонки в замедленной киносъемке.

Увидев впереди автомобильную пробку, Рейчел съехала на обочину, чтобы обойти затор справа. На следующем перекрестке она свернула на пешеходную аллею. Гуляющие с вытаращенными глазами разбегались в разные стороны, выскакивая чуть ли не из-под колес ее машины и посылая ей вдогонку самые изощренные проклятия. Какая-то особенно эмоциональная матрона запустила в лобовое стекло машины Рейчел буханкой хлеба.

Доехав до следующей оживленной улицы, Рейчел нажала на газ и сделала поворот, потом еще один. Эта часть Рима представляла собой настоящий лабиринт аллей и бульваров, и преследователям трудно было угнаться здесь за ней.

Визжа тормозами, ее машина выскочила на виа Альдрованди и понеслась вдоль высокого забора зоопарка Джардино. Время от времени Рейчел поглядывала в зеркало заднего вида. Наконец-то ей удалось избавиться от хвоста, и по крайней мере сейчас она находилась в безопасности.

Держа руль одной рукой, другой она взяла сотовый телефон и нажала клавишу быстрого набора, которая должна была соединить ее с полицейским отделением Париоли. Ей требовалась поддержка.

Пока устанавливалась связь, Рейчел, не желая испытывать судьбу, снова свернула с центральной магистрали и углубилась в хитросплетение боковых улочек. Будучи сотрудником подразделения по борьбе с кражами произведений искусства и предметов старины, она, разумеется, имела достаточно врагов среди мафиозных семей, промышляющих этим преступным бизнесом. Кто из них поставил за ней «наружку»?

В трубке щелкнуло, раздался короткий гудок, а затем воцарилась мертвая тишина. Посмотрев на дисплей телефона, Рейчел увидела, что индикатор приема сигнала стоит на нуле. Семь знаменитых холмов Рима и многочисленные постройки из мрамора и кирпича на их склонах сильно мешали качеству сотовой связи.

Рейчел нажала кнопку повторного звонка. Молясь тому из святых, кто отвечает за сотовую связь, она мимоходом подумала, что, возможно, ей стоит заехать домой, но потом отказалась от этой мысли. До отъезда в Германию лучше оставаться в Ватикане: здесь безопаснее.

Выехав на виа Салариа, старинную Соляную дорогу, она услышала раздавшийся в трубке мужской голос:

– Дежурная часть. Говорите.

Но прежде чем Рейчел успела ответить, слева от нее возникло огромное черное пятно. С ее «мини-купером» поравнялся тот самый «БМВ». Справа появилась другая точно такая же машина, за одним исключением: второй «БМВ» был белого цвета.

Теперь у нее оказалось уже два хвоста. Сосредоточив все внимание на более броской черной машине, она не заметила появления белой. Роковая ошибка!

Две машины взяли ее в «коробочку». Заскрежетал металл. Их боковые стекла уже были опущены, и оттуда торчали тупые дула автоматов. Рейчел надавила на тормоз. Снова послышался железный скрежет, но освободиться ей не удалось. Она находилась в крепко сжатых клещах. Спасения не было.

3
СЕКРЕТЫ

24 июля, 10 часов 25 минут

Вашингтон, округ Колумбия

Ему нужно было поторапливаться.

В раздевалке спортивного зала Грейсон Пирс натянул черные спортивные шорты и свободную нейлоновую футболку, а затем сел на лавку и переобулся в кроссовки. За его спиной хлопнула дверь раздевалки. Грейсон оглянулся и увидел Монка Коккалиса с баскетбольным мячом под мышкой и в спортивной кепке, надетой задом наперед. Ростом чуть выше пяти футов, Монк сейчас напоминал вспотевшего питбуля. И тем не менее его знали как умелого и проворного игрока в баскетбол. Соперники обычно недооценивали его, а вот Монк словно обладал способностью читать их мысли, что помогало ему финтить, обманывать соперников, и поэтому редко какой из его бросков не достигал цели.

Монк бросил мяч в специальную корзину для спортинвентаря, как всегда не промахнувшись, а потом подошел к своему шкафчику, стащил с себя майку, скомкал ее и кинул внутрь. После этого он взглянул на Пирса, и у него глаза полезли на лоб.

– Ты что, в таком виде собираешься встречаться с коммандером Кроу?

Грей встал.

– Я иду в гости к родителям.

– Но, по-моему, заместитель директора по оперативной работе приказал нам не покидать лагерь!

– Да плевал я!..

Монк поднял брови домиком. Эти кустистые брови представляли собой единственную растительность на его гладко выбритой голове. Он предпочитал сохранять тот имидж, к которому привык за годы службы в «зеленых беретах». От тех же лет на его теле остались и отметины – три шрама от пулевых ранений: на плече, на верхней части ноги и на груди. Он единственный из всего подразделения выжил после того, как оно угодило в засаду в Афганистане. Оправившись от ранения, Монк вышел из госпиталя, и его тут же завербовали в «Сигму». Причиной вербовки стал невероятно высокий коэффициент интеллектуального развития, который он продемонстрировал. После этого Монк прошел переподготовку, специализируясь в области судебно-медицинской экспертизы.

– Врачи от тебя уже отвязались? – спросил Монк. – Что они там у тебя нашли?

– Пустяки. Несколько ссадин и ушиб ребер, – отмахнулся Грей.

«И еще – раненое самолюбие», – подумал он про себя, прикоснувшись к болезненному пятну чуть ниже седьмого ребра.

Грей уже записал на видеопленку отчет о своей миссии. Ему удалось обезвредить бомбу, но леди-дракона он захватить не смог. Таким образом, единственный след, который мог привести к источнику подпольной продажи биологического оружия, оказался безвозвратно утерян. Ее амулет с драконом Грей передал экспертам в надежде, что они сумеют обнаружить на нем отпечатки пальцев, однако надежда эта была призрачной.

Он взял с лавки рюкзак.

– Это недалеко, всего пятнадцать минут на метро. Кроме того, у меня с собой пейджер.

– Надеюсь, ты не заставишь директора ждать?

Грей только пожал плечами. С него было довольно: подробнейший отчет о ходе выполнения миссии, скрупулезный медицинский осмотр, а теперь еще этот загадочный вызов к директору! Он не сулил ничего хорошего. Грей не должен был отправляться в Форт-Детрик в одиночку и сам понимал это. Но сейчас, когда в его крови все еще бурлил адреналин после кошмарного утреннего приключения, он просто не мог сидеть сложа руки и ждать. Директор уехал в штаб-квартиру УППОНИР в Арлингтоне и не сказал, когда вернется, а Грей тем временем нуждался в движении, ему было нужно выпустить пар.

Он надел свой велосипедный рюкзак.

– Знаешь, кого еще вызвали на встречу с директором? – спросил Монк.

– Кого?

– Кэт Брайент.

– Правда?

– Ага.

Капитан Кэтрин Брайент пришла в «Сигму» всего десять месяцев назад, но уже успела пройти подготовку по специализации геолога, и поговаривали, что сейчас она оканчивает вторые курсы, на сей раз по инженерным дисциплинам. Если так, она станет вторым оперативником, прошедшим подготовку в двух разных областях. Первым был и пока остается Грейсон.

– В таком случае, – заметил Грей, – это вряд ли связано с новым назначением. Новичков вроде нее не посылают на боевые задания.

– Ну, она еще тот новичок. – Монк взял полотенце и направился к душевым кабинам. – Пришла к нам из военно-морской разведки. Говорят, участвовала в тайных операциях.

– Мало ли что говорят, – пробурчал Грей и пошел к выходу.

Хотя коэффициент интеллектуального развития оперативников «Сигмы» был значительно выше обычного, сплетни и слухи были распространены здесь не в меньшей степени, чем в любой конторе. Даже сегодняшний вызов к директору породил среди сотрудников целую бурю пересудов и воспоминаний. Бесспорно, во многом причиной этого стала последняя миссия Грея. «Гильдия» атаковала одного из них! Слухи плодились как мухи. Имела ли место какая-то новая утечка, или засада была спланирована на основе сведений, полученных преступниками от своего прежнего информатора еще до того, как «Сигма» перебралась в Вашингтон из штаб-квартиры УППОНИР в Арлингтоне и временно заморозила свою деятельность?

Как бы то ни было, среди сотрудников «Сигмы» крепло убеждение в том, что готовится какая-то новая операция, имеющая колоссальное значение для национальной безопасности страны и санкционированная чуть ли не на самом верху. Однако точно никто ничего не знал.

Грей наотрез отказывался участвовать в этих пересудах. Он предпочитал немного подождать и услышать все от начальства. Кроме того, Грей предполагал, что после последней операции, которую сам он считал не иначе как провалом, ему в ближайшее время вряд ли поручат что-нибудь еще. Скорее всего, ему довольно долго придется греть задницей скамью для запасных – или штрафных? – игроков. Поэтому сейчас он счел себя вправе выполнить обязательство, которое почитал священным.

Выйдя из спортзала, Грей прошел через лабиринт коридоров к шахте лифта. Здесь до сих пор пахло свежей краской и старым цементом.

Скрытый за семью печатями от всего остального мира, командный пункт «Сигмы» располагался в подземном бункере бывшего бомбоубежища, в котором во время Второй мировой войны предполагалось устроить хранилище, чтобы спрятать там от врага самые ценные достижения человеческой мысли, имевшиеся в стране. Так никому и не пригодившееся бомбоубежище было со временем закрыто и заброшено. Лишь горстка людей знала о существовании этой подземной крепости, расположенной под научным центром Вашингтона – комплексом музеев и лабораторий, которые вместе образовывали Смитсоновский институт.

Теперь у тайного убежища появились новые постояльцы. Для окружающего мира это было очередное новое научное хранилище, многие сотрудники которого работали в лабораториях Смитсоновского института, проводя различные исследования в различных областях научного знания. Именно из-за близости новой штаб-квартиры «Сигмы» к всевозможным лабораториям начальство и остановило на ней свой выбор, и именно таким образом организация оказалась «похороненной» под самым сердцем вашингтонского научного сообщества. Смитсоновский институт стал для них одновременно и подручным ресурсом, и прикрытием.

Грей прижал руку к контрольной панели системы безопасности, установленной на внешней стороне шахты лифта. Синяя полоска пробежала по его ладони, сканируя рисунок линий, и двери с шипением раздвинулись. Войдя в кабину, он нажал на самую верхнюю кнопку, возле которой значилось: «Вестибюль». Кабина бесшумно поднялась на четыре этажа вверх.

Грей чувствовал, как его со всех сторон ощупывают невидимые лучи сканеров системы безопасности, выискивая спрятанные электронные устройства. Это было необходимо для предотвращения воровства любого рода информации из командного центра «Сигмы». Впрочем, тут имелись и свои издержки. К примеру, в первую неделю пребывания здесь Монк по неопытности стал причиной тревоги, пытаясь пронести после дневной пробежки цифровой CD-плеер.

Двери открылись, и Грей оказался в ничем не примечательном казенном помещении, в котором находились два вооруженных охранника и женщина-секретарь. Эту комнату можно было бы принять за фойе какого-нибудь банка, однако по обилию электронных средств слежения и безопасности она могла бы поспорить с Форт-Ноксом.

Второй вход в бункер, охраняемый не менее тщательно, располагался в частном гаражном комплексе примерно в полумиле отсюда. Там стоял сейчас мотоцикл Грея, требующий починки, и как раз по этой причине сам он сейчас топал по направлению к станции метро, рядом с которой всегда – на случай разного рода непредвиденных обстоятельств – его дожидался горный велосипед.

– Доброе утро, доктор Пирс, – приветливо сказала секретарша.

– Привет, Мелоди.

Девушка не имела ни малейшего представления о том, что располагалось под ее ногами, и по простоте душевной верила, что там находится научное хранилище под названием «Сигма». Правду знали лишь молчаливые охранники. Они приветствовали Грея кивками.

– Вы уходите на весь день? – спросила Мелоди.

– Нет, примерно на час.

Грей сунул свой голографический пропуск в считывающее устройство на столе, а затем прижал большой палец к монитору, подтверждая, что он покидает командный центр. Раньше он всегда считал, что меры безопасности здесь доведены до полного абсурда. Теперь ему уже так не казалось.

Щелкнул замок двери, выходящей наружу. Один из охранников распахнул ее и отступил в сторону, пропуская Грея.

– Хорошего вам дня, сэр, – сказал он Грею, когда тот проходил мимо.

Грей при этом подумал, что слово «хороший» к сегодняшнему дню явно не относится.

Дальше шел длинный коридор, обшитый деревянными панелями. Он упирался в короткий лестничный пролет, выводивший в общедоступную часть здания. Оказавшись там, Грей миновал группу японских туристов, которых сопровождали гид и переводчик. Никто не удостоил его ни единым взглядом. Не зря говорят: прячься там, где много людей!

Проходя мимо японцев, Грей услышал, как гид бубнит текст, который он, наверное, повторял уже не менее тысячи раз: «Сооружение Смитсоновского дворца, краеугольный камень которого был заложен еще президентом Джеймсом Полком, завершилось в тысяча восемьсот пятьдесят пятом году. Это самая большая и самая старая постройка институтского комплекса. Раньше здесь располагались первые научные музеи и лаборатории, а сейчас оно служит в качестве административного корпуса и Информационного центра, обслуживающего пятнадцать музеев Института, национальный зоопарк, а также множество научно-исследовательских лабораторий. Если вы проследуете за мной дальше…»

Грей подошел к дверям, которые выходили на улицу, идущую вдоль Смитсоновского дворца, толкнул их и оказался на свободе. Непривычный солнечный свет ослепил его, и Грей инстинктивно прикрыл глаза ладонью. Это движение причинило ему боль в поврежденных ребрах. По-видимому, тайленол и кодеин, принятые накануне, постепенно переставали действовать.

Дойдя до границы, где заканчивались аккуратно подстриженные кусты, Грей оглянулся на дворец. Из-за своих красно-кирпичных парапетов, бойниц, шпилей и башен это сооружение считалось одним из самых выдающихся сооружений в стиле Ренессанс на территории Соединенных Штатов Америки. Оно являлось сердцем комплекса Смитсоновского института.

Подземный бункер, протянувшийся туннелем под этим комплексом, был сооружен после того, как в 1866 году одна из башен сгорела дотла и ее пришлось отстраивать, что называется, с нуля. Подземные ходы были объединены в особый лабиринт, превратившийся в сверхсекретное хранилище, предназначенное для того, чтобы спрятать самые светлые умы Америки или… самых важных персон из Белого дома.

Теперь этот бункер скрывал в своих недрах командный пункт «Сигмы».

Кинув последний взгляд на американский флаг, реющий над самой высокой из башен, Грей пошел по направлению к единственной интересующей его станции метро. Помимо защиты Соединенных Штатов Америки у него были и другие, не менее важные обязанности. Обязанности, которыми он пренебрегал слишком долго.

16 часов 25 минут (местное время)

Рим, Италия

Два «БМВ» зажали машину Рейчел так крепко, что ей не удавалось освободиться, какие бы маневры она ни предпринимала. Дула автоматов из открытых задних окон угрожающе выдвинулись.

Прежде чем автоматчики открыли огонь, Рейчел перевела ручку автоматической коробки передач в положение «парковка» и до упора вытянула рукоятку ручного тормоза. Машина содрогнулась, словно ее ударили, послышался звук рвущегося металла, зеркало заднего обзора разлетелось вдребезги. На несколько секунд Рейчел оказалась недосягаема для стрелков, но вырваться из клещей ей не удалось и на этот раз. Два «БМВ» продолжали тащить ее автомобиль вперед.

Поскольку ее «мини-купер» заглох и двигался, лишь увлекаемый машинами налетчиков, Рейчел упала на бок, а в следующий момент загрохотали автоматные очереди, и веер пуль пронесся над тем местом, где только что находилась ее голова.

Во второй раз ей может не повезти, тем более что автомобили стали сбавлять скорость. Необходимо было действовать немедленно. Рейчел ударила по кнопке, которая превращала ее машину в кабриолет. Стекла окон поползли вниз, а крыша начала складываться. Внутрь салона ворвался ветер.

Поджав ноги под себя и опершись рукой на дверцу, Рейчел оттолкнулась от сиденья и перебросила свое тело наверх через полуоткрытую крышу. Белый «БМВ» ехал, прижавшись к ее машине со стороны пассажирского сиденья, и Рейчел, не теряя ни секунды, совершила еще один прыжок и приземлилась на его крышу.

Теперь машины ехали со скоростью не более тридцати километров в час. Снизу полетели пули, пробивая металл крыши автомобиля. Рейчел не стала дожидаться, когда одна из них угодит ей в живот, и совершила третий прыжок – туда, где вдоль дороги были припаркованы машины. Упав животом на крышу «ягуара», она соскользнула на тротуар и ударилась об асфальт так сильно, что у нее щелкнули зубы. Стоящие машины отгородили ее от проезжей части. Рейчел лежала неподвижно, не видя ничего вокруг себя.

«БМВ» начали тормозить, но внезапно взревели моторами и, взвизгнув резиной колес, рванулись вперед. В воздухе послышалось завывание полицейской сирены.

Перекатившись на спину, Рейчел стала шарить по поясу брюк в поисках сотового телефона, но чехол из-под него был пуст. Она как раз звонила, когда на нее напали.

– О господи… – пробормотала Рейчел, с трудом поднимаясь на ноги.

Она не боялась, что нападавшие вернутся. На улице уже образовалась пробка – машины останавливались, поскольку ее изуродованный «мини-купер» перегородил дорогу. Однако у Рейчел сейчас были более важные заботы. Когда черный «БМВ» увязался за ней в первый раз, она не обратила внимания на его регистрационный номер, но когда машина появилась снова, она специально запомнила его номер: SCV 03681. Ей не нужно было наводить справки, чтобы выяснить место регистрации этого автомобиля, поскольку буквы SCV говорили сами за себя: Stato della Città del Vaticano. Святой град Ватикан.

Голова у Рейчел раскалывалась, а во рту чувствовался вкус крови, но все это были пустяки. На нее напали люди, имевшие какое-то отношение к Ватикану. У женщины вдруг бешено заколотилось сердце: она подумала о том, что теперь они, возможно, попытаются добраться до другой своей мишени. До дяди Вигора.

11 часов 03 минуты

Такома-Парк, штат Мэриленд

– Грей, это ты?

Грейсон Пирс закинул велосипед на плечо и, поморщившись от боли в ушибленных ребрах, поднялся по ступеням, ведущим к двери родительского дома. Это было бунгало с деревянным крыльцом и широким выступающим фронтоном.

– Да, мам! – крикнул он в полуоткрытую дверь.

Сняв велосипед, он прислонил его к поручням перил. Он позвонил домой от станции метро, чтобы предупредить родителей о своем скором приезде.

– Ужин почти готов, – донесся голос матери.

– Ты еще и готовить умеешь? – Грей распахнул дверь, и старая пружина недовольно заскрипела, а затем захлопнула дверь за его спиной. – Чудеса, да и только!

– Прекратите издеваться над матерью, молодой человек! Уж сэндвичи-то я вполне в состоянии сделать. С ветчиной и сыром.

Он пересек гостиную, уставленную мебелью ручной работы. Это были со вкусом подобранные предметы, как современные, так и относящиеся к антиквариату. У его матери никогда не хватало времени всерьез заниматься домом. Сначала она преподавала в школе иезуитов в Техасе, а после того, как три года назад они с отцом переехали сюда, стала работать помощником декана факультета биологии Вашингтонского университета. Родители с удовольствием поселились в этом тихом историческом уголке Такома-Парка с его причудливыми викторианскими домами и еще более старыми отдельными коттеджами. Что касается Грея, то у него была своя квартира в паре миль отсюда, на Пайни-Брэнч-роуд. Он хотел находиться поближе к родителям и помогать им, чем может. Сейчас это было необходимо как никогда.

– А где папа? – спросил он, войдя на кухню и увидев, что отца нет.

Мать закрыла дверцу холодильника. В руке она держала галлонную бутылку молока.

– В гараже. Сколачивает очередной скворечник.

– Как, опять?

Мать нахмурилась.

– Ему нравится это занятие. Оно отвлекает его от проблем. Вот и врач говорит: очень хорошо, что у отца есть хобби.

Она протянула сыну две тарелки с сэндвичами.

Судя по всему, мать только что вернулась из университета. На ней все еще был синий блейзер поверх белой блузки, а светло-серые волосы зачесаны назад и скреплены большой заколкой. Она выглядела аккуратно, как типичная учительница. Однако вид у нее был измученный: казалось, она истончилась, уменьшилась в размерах, лицо ее вытянулось и осунулось.