Читать книгу: «Рассказы из вигвамов черноногих. Истории жителей прерий»

Мы сидели вокруг костра в вигваме на реке Двух Талисманов. Двойной Бегун, Маленькие Леггинсы, Бешеный Волк и Маленький Черноногий курили и разговаривали, а я делал записи в своей записной книжке. Когда я отложил книжку и потянулся за трубкой, Двойной Бегун наклонился и поднял клочок покрытой печатным текстом бумаги, упавший на землю. Он молча посмотрел на него, а затем, подняв его и назвав меня по имени, сказал:

– Пи-нут-у-йе ис-цим-окан, это образование. Вот в чём разница между тобой и мной, между индейцами и белыми людьми. Ты знаешь, что это значит. Я не знаю. Если бы я знал, я был бы таким же умным, как ты. Если бы все мои соплеменники знали, белые люди не во всём бы нас превосходили.

– Ниса (старший брат), твои слова правдивы. Поэтому ты должен позаботиться о том, чтобы твои дети ходили в школу, чтобы они могли получить знания белых людей. Когда они станут мужчинами, им придётся торговать с белыми людьми, и если они ничего не будут знать, они никогда не разбогатеют. Времена изменились. Всё уже никогда не будет так, как было, когда мы с тобой были молоды.

– Ты хорошо говоришь, Пи-нут-у-йе ис-цим-окан, я видел эти дни и знаю, что это так. Старое уходит, и дети моих детей будут похожи на белых людей. Никто из них не узнает, как было во времена их отцов, если только они не прочтут то, что мы рассказали тебе и что ты всё время записываешь в своих книгах.

– Они все записаны, Ниса, история трёх племён, сиксика, кайна и пикуни.

Индейцы и их истории

Самая позорная глава американской истории – это та, в которой изложены наши отношения с индейцами. История взаимодействия нашего правительства с этой расой – это непрерывная череда несправедливости, обмана и грабежа. Наш народ забывал о честности и правде всякий раз, когда вступал в контакт с индейцами, а у тех не было никаких прав, потому что у них никогда не было силы, чтобы их отстаивать.

Протесты против того, что правительство обманывает этих дикарей, звучали снова и снова, но такие протесты не привлекали всеобщего внимания. Почти все готовы признать, что в прошлом индейцев бесстыдно грабили, но, по-видимому, считается, что сейчас этого не происходит. Это большая ошибка. Сейчас мы относимся к ним так же, как и всегда. В течение двух лет я находился в резервации, где правительственные уполномоченные с помощью угроз, взяток, выплачиваемых вождям, и мошеннического голосования за отсутствующих лиц после нескольких месяцев усилий смогли получить достаточно голосов, чтобы утверждать, что племя индейцев, совершенно дикое и не умеющее вести хозяйство, согласилось продать свои земли и поселиться на 160 акрах самой засушливой и бесплодной земли на Североамериканском континенте. Мошенничество, совершённое в отношении этого племени, было настолько грубым, насколько это вообще возможно для одних людей по отношению к другим. Точно так же южные юты недавно были вынуждены согласиться на то, чтобы отказаться от своей резервации в пользу другой.

Американцы – люди честные, но их не интересуют эти махинации. В них силён англосаксонский дух честной игры – они сочувствуют слабым, но они не протестуют против угнетения, которому подвергаются индейцы. Они великодушны; голод в Ирландии, Японии или России вызывает сочувствие и щедрость нации, но они не обращают внимания на страдания индейцев, которые живут среди них. Они не понимают, что индейцы – такие же люди, как и они сами.

Для такого положения дел должна быть причина, и я полагаю, что эту причину можно найти в том факте, что практически никто из них не имеет личного представления об индейской расе. Те немногие, кто знаком с ними, не являются ни писателями, ни ораторами, и для них по большей части было бы легче объездить лошадь, чем написать письмо. Если широкая общественность мало что знает об этой расе, то те, кто принимает законы о ней, в равной степени невежественны. От конгрессмена, который распространяет копии законопроекта, находящегося на рассмотрении, до представителей и сенаторов, которые голосуют за него, и президента, чья подпись превращает законопроект в закон – все они совершенно не знакомы с этим народом и его нуждами.

Было написано много историй об индейцах, некоторые из которых интересны, а некоторые, возможно, правдивы. Однако все они были написаны цивилизованными людьми и, следовательно, неизбежно вводят в заблуждение. Причина этого очевидна. Белый человек, который рассказывает историю из жизни индейцев, неизбежно смотрит на вещи с точки зрения человека цивилизованного, и приписывает индейцам те мотивы и чувства, которые управляют цивилизованным человеком. Но зачастую чувства, которые побуждают индейца совершить то или иное действие – вовсе не те, что побудили бы белого человека сделать то же самое, а если и те, то ход рассуждений, который привёл индейца к такому решению, отличается от рассуждений белого человека.

В книге о племени пауни¹ я попытался показать, как индейцы думают и чувствуют, позволив некоторым из них рассказать свои истории на их собственный манер и таким образом объяснить, как они смотрят на повседневные события своей жизни, какие мотивы ими движут и как они рассуждают.

В этом томе я точно так же рассказываю о другом племени индейцев. Я привожу истории черноногих в том виде, в каком они были рассказаны мне самими индейцами, не дополняя и не изменяя их. Во всех случаях, кроме одного, они были записаны так, как слетали с уст рассказчика. Иногда я переставлял одно-два предложения или добавлял несколько слов для пояснения, но истории, приведённые здесь, переданы словами самих рассказчиков, насколько это возможно, чтобы перевести эти слова на простой повседневный английский. Это истории индейцев, картины их жизни, нарисованные индейскими художниками и показывающие их жизнь с их точки зрения. Те, кто прочитает эти истории, услышат их в том виде, в каком они дошли до меня из уст самих индейцев, и из этих рассказов они смогут составить истинное представление о человеке, который их рассказал. Это не индеец из газет, не индеец из романа, не индеец из произведений восточных сентименталистов или западных любителей сенсаций, а настоящий индеец в своей повседневной жизни среди своего народа, среди своих друзей, где он не стесняется присутствия незнакомцев и не пытается произвести впечатление, а остаётся самим собой – настоящим, естественным человеком.

И когда вы разговариваете со своим другом-индейцем, когда вы сидите рядом с ним и курите с ним на голой прерии во время дневного привала, или ночью лежите у одинокого костра в горах, или сидите в кругу пирующих в его вигваме, вы становитесь очень близки к природе. Некоторые чувства, которые он выражает, могут шокировать ваш цивилизованный разум, но они не так уж сильно отличаются от того, что мог бы выразить ваш собственный маленький мальчик. Индеец говорит о крови, ранах и смерти так спокойно, как о самых обычных вещах, что это может вас напугать. Но раньше всё это было частью его повседневной жизни, и даже сегодня вы можете услышать, как высохший, парализованный ветеран древних войн пронзительно смеётся, рассказывая леденящую кровь историю о пытках, которым он давным-давно подверг какого-то врага.

В других местах я высказывал своё мнение об индейском характере, основанное на знакомстве с этой расой, которое длилось более двадцати лет. За это время я познакомился со многими племенами, с некоторыми из которых жил в тесной дружбе.

Индеец – это человек, не сильно отличающийся от своего белого собрата, за исключением того, что он неразвит. В своём естественном состоянии он добр и нежен со своей семьёй, гостеприимен, честен и прямодушен со своими товарищами – он настоящий друг. Если вы его гость, то всё, что у него есть, в вашем распоряжении; если в лагере голод, вам всё равно предложат часть из того, что есть в вигваме. Ради своего друга он готов умереть, если потребуется. Он рад совершать добрые поступки ради тех, кто ему нравится. Когда я путешествовал в летнюю жару по длинным безводным прериям, один индеец, увидев, что я страдаю от жажды, оставил меня, не сказав, куда он направляется, и проехал тридцать миль, чтобы принести мне флягу с прохладной водой.

Индейцы очень религиозны. Ни один народ не молится так усердно и часто. Особенно это касается всех индейцев Великих равнин.

У индейца разум и чувства ребёнка, а тело взрослого мужчины; и если это чётко понимать и учитывать, то можно легко объяснить многое из того плохого, что мы о нём слышим, и многие из тех пороков, которые ему обычно приписывают. Цивилизованный и образованный индеец из высшего сословия не менее умён, чем среднестатистический белый человек, и у него есть все возможности стать хорошим гражданином.

Такого мнения придерживаюсь не только я, но и все мои знакомые старожилы, которым доводилось подолгу жить среди индейцев, а также большинство опытных армейских офицеров. Такого же мнения придерживался мой друг и одноклассник, покойный лейтенант Кейси, чья заслуга в превращении свирепых северных шайенов в солдат Соединённых Штатов хорошо известна всем армейским офицерам, а его печальная смерть от индейской пули, я полагаю, ещё не забыта общественностью.

Следует сказать несколько слов о том, как была написана эта книга.

Около десяти лет назад мистер Дж. У. Шульц из Монтаны, который в то время жил в лагере черноногих, опубликовал в журнале «Лес и ручей» под названием «Жизнь среди черноногих» серию очерков об этом народе. Эти статьи показались мне необычайно интересными и заслуживающими того, чтобы быть изданными в более постоянной форме, чем газетные колонки; но тогда у меня не было возможности дополнить их.

Вскоре после этого я посетил племя пикуни, одно из племён черноногих, и с тех пор каждый год проводил в их лагерях большее или меньшее время. Я хорошо узнал всех их вождей, а также многих из племени Крови и черноногих, и посвятил много времени и сил сбору у их стариков и лучших воинов сведений об истории, обычаях и преданиях племени, которые представлены в этом томе.

В 1889 году была опубликована моя книга о пауни, и, казалось, она вызвала такой большой интерес к жизни индейцев глазами самих индейцев, что я написал мистеру Шульцу, убеждая его, как я часто делал раньше, оформить свои наблюдения в форму, пригодную для публикации, и предложил отредактировать его заметки и просмотреть их в прессе. Мистер Шульц не захотел браться за эту задачу и уговорил меня использовать весь материал, который я собрал, и всё, что он сможет предоставить, при подготовке книги о черноногих.

Часть материала, содержащегося на этих страницах, изначально была обнародована мистером Шульцем, и, таким образом, он стал первооткрывателем литературы о черноногих. Благодаря собственным исследованиям я ознакомился со всеми рассказами, записанными здесь, из первоисточников, но некоторые из них он впервые опубликовал в журнале «Лес и ручей». За эту работу он заслуживает большой похвалы, поскольку очень необычно встретить человека, ведущего тяжёлую жизнь за границей цивилизации и ежедневно общающегося с индейцами, который обладает достаточным умом, чтобы изучать их традиции, историю и обычаи, и трудолюбием, чтобы записывать свои наблюдения.

Помимо неоценимой помощи, оказанной мне мистером Шульцем, я с благодарностью признаю добрую помощь мисс Коры М. Росс, одной из школьных учительниц в агентстве черноногих, которая предоставила мне версию истории о происхождении Магической Хижины, и миссис Томас Доусон, которая помогла мне с историей о пропавших детях. Уильям Джексон, образованный полукровка, который с 1874 по 1879 год служил в разведке под началом генералов Кастера и Майлза, и Уильям Рассел, полукровка, который одно время был правительственным переводчиком в агентстве, оказали мне ценную помощь. Последний всегда был готов прийти мне на помощь, когда мне требовался переводчик, а мистер Джексон приложил немало усилий, чтобы помочь мне собрать несколько историй, которые иначе я бы не услышал, и во многом мне помог. Ветеран прерий, мистер Хью Монро, и его сын Джон Монро также предоставили мне много сведений. Большинством историй я обязан чистокровным черноногим, Крови и пиеганам чистой расы. Некоторые из этих людей умерли за последние несколько лет, в том числе добрый и почтенный Красный Орёл, Почти Собака, благородный старик, которого индейцы и белые уважали и любили, и несравненный оратор Четыре Медведя. Другие, ещё живые, кому я обязан – это Волчонок, Большой Нос, Тяжёлый Бегун, Молодой Медведь, Волчий Хвост, Бешеный Волк, Бегущий Кролик, Белый Телёнок, Все-Его-Дети, Двойной Бегун, Одинокий Знахарь и многие другие.

Приведённые здесь истории охватывают широкий спектр тем, но все они являются достойными образцами устной литературы черноногих. Они посвящены религии, происхождению вещей, представлениям шаманов, храбрости и самоотверженности воинов.

Можно заметить, что не раз две истории начинаются одинаково и в течение нескольких абзацев излагаются почти одними словами. Точно так же часто можно заметить, что в разных историях происходят одни и те же события. Всё это вполне естественно, если вспомнить, что кругозор индейцев очень узок. События жизни лагеря, охоты и военных походов не отличаются большим разнообразием, и, конечно, рассказы людей в основном посвящены тому, с чем они хорошо знакомы. Они основаны на повседневной жизни рассказчиков.

Читатель этих историй черноногих не сможет не заметить множество любопытных сходств с рассказами, которые рассказывают другие далёкие и непохожие на них народы. Их сходство с рассказами, которые рассказывают оджибве и другие восточные племена алгонкинов, достаточно очевидно и вполне ожидаемо, и нет ничего удивительного в том, что у черноногих мы находим истории, идентичные тем, что рассказывают племена, принадлежащие к другому роду, далеко на юге. Но немного странно видеть в истории о Трубке Червя близкую параллель с классическим мифом об Орфее и Эвридике. В другой истории есть эпизод, который, возможно, был взят из «Одиссеи».

Хорошо подготовленные исследователи народного творчества найдут в этих сказках много интересного, и им можно оставить задачу прокомментировать этот сборник.

Рассказы о приключениях
Мир с племенем Змей
I

В те дни жил вождь племени пbеганов по имени Совиный Медведь. Он был великим вождём, очень храбрым и щедрым. Однажды ночью ему приснился сон: он увидел множество мёртвых тел врагов, с которых были сняты скальпы, и понял, что должен отправиться на войну. Поэтому он устроил пир, и после того, как люди поели, он сказал:

– Прошлой ночью у меня было сильное видение. Я отправился на войну со Змеями и убил многих их воинов. Так что знаки хороши, и я чувствую, что должен идти. Давайте соберём большой отряд, и я буду его предводителем. Мы выступим завтра вечером.

Тогда он велел двум старикам пойти в лагерь и прокричать эту новость, чтобы все её узнали. Собралось много людей. Говорят, двести человек отправились с этим вождём на войну. В первую ночь они прошли совсем немного, потому что не привыкли ходить пешком и вскоре устали.

Утром вождь встал рано, пошёл и принёс жертву, и, когда вернулся к остальным, некоторые сказали:

– Ну-ка, расскажи нам свой сон этой ночью.

– Мне снилось что-то хорошее, – сказал Совиный Медведь. – У меня было хорошее видение. У нас всё будет хорошо.

Но многие другие говорили, что им снились плохие сны. Они видели, как из их тел течёт кровь.

Наступила ночь, и отряд двинулся дальше, держась ближе к подножию холмов. Когда рассвело, они остановились в густом сосновом лесу и сделали военные хижины. Они установили шесты, как для вигвамов, и очень плотно накрыли их сосновыми ветками, чтобы можно было разводить костры и готовить еду, и никто не увидел бы свет и дым. Они съели немного еды, которую взяли с собой, а потом легли спать.

Вождю снова приснился хороший сон, но у всех остальных сны были плохие, и некоторые поговаривали о том, чтобы повернуть назад; но Совиный Медведь посмеялся над ними, и когда наступила ночь, все двинулись дальше. Так они шли несколько ночей, и всем, кроме вождя, снились плохие сны. Ему всегда снились хорошие сны. Однажды после сна человек снова спросил Совиного Медведя, хорошие ли ему снились сны.

– Да, – ответил он. – Моё видение снова предвещало удачу.

– Нам всё ещё снятся плохие сны, – сказал этот воин, – и теперь некоторые из нас собираются повернуть назад. Мы не пойдём дальше, потому что впереди нас наверняка ждёт неудача.

– Возвращайтесь! Возвращайтесь! – сказал Совиный Медведь. – Я думаю, вы трусы; я не хочу, чтобы трусы были рядом со мной.

Они больше ничего не сказали. Многие из них развернулись и пошли на север, домой.

Ещё два дня они шли. Совиный Медведь и его воины продолжили путь, а затем ещё одна группа повернула назад, потому что им всё ещё снились плохие сны. Все, кто остался с ним, были его родственниками. Все остальные повернули назад.

Они шли и шли, и им всё время снились плохие сны, пока они не подошли к Лосиной реке². Тогда самый старший из них сказал:

– Давай, мой вождь, повернём назад. Нам всё ещё снятся плохие сны. Нам не повезёт.

– Нет, – ответил Совиный Медведь, – я не поверну назад.

Тогда они собирались схватить его и связать ему руки, потому что уже говорили об этом раньше. Они хотели связать его и заставить вернуться с ними. Тогда вождь очень разозлился. Он наложил стрелу на тетиву и сказал:

– Не трогайте меня. Вы мои родственники, но если кто-нибудь из вас попытается связать меня, я убью его. Теперь мне стыдно. Мои родственники трусы и повернут назад. Я говорил вам, что мне всегда снились хорошие сны и что нам повезёт. Теперь мне всё равно; я сгораю от стыда. Я иду в лагерь Змей и отдам им своё тело. Мне стыдно. Идите! Идите! А когда вернётесь домой, наденьте женские платья. Вы больше не мужчины.

Они больше ничего не сказали. Они повернули обратно домой, и вождь остался один. Ему было очень грустно, когда он шёл дальше, и ему было очень стыдно, потому что родственники бросили его.

II

Наступала ночь. Солнце село, и начался дождь. Совиный Медведь огляделся в поисках сухого места, где можно было бы переночевать. Неподалёку он увидел расщелину в скале. Он опустился на четвереньки и заполз внутрь. Там было очень темно. Он ничего не видел, поэтому полз очень медленно, нащупывая дорогу. Внезапно его рука коснулась чего-то странного. Он почувствовал это. Это была человеческая нога, обутая в мокасин. Он остановился и сел. Затем он ощупал её чуть дальше. Да, это была человеческая нога. Он почувствовал штанину из кожи бизона. Теперь он не знал, что делать. Он подумал, что, возможно, это мёртвый человек, и снова подумал, что это может быть кто-то из его родственников, которому стало стыдно и который вернулся за ним.

Вскоре он снова положил руку на ногу и провёл вверх. Он коснулся живота человека. Он был тёплым. Он нащупал грудь и почувствовал, как она поднимается и опускается при дыхании, а сердце быстро бьётся. Но человек не двигался. Может быть, он боялся. Может быть, он думал, что это призрак.

Теперь Совиный Медведь знал, что этот человек не умер. Он решил, что попытается узнать, кто это, потому что не боялся. На сердце у него было грустно. Его народ и родственники бросили его, и он решил отдать своё тело Змеям. Поэтому он начал и ощупал всего человека – его лицо, волосы, одежду, штаны, пояс, оружие – пока не ощупал его всего. Он не мог сказать, был ли это кто-то из его народа, или нет.

Вскоре этот странный человек сел и ощупал Совиного Медведя, а когда закончил, взял пиегана за ладонь, разжал её и поднял вверх, помахивая ею из стороны в сторону и спрашивая знаками:

– Кто ты?

Совиный Медведь приложил свою закрытую ладонь к щеке человека и потер её; так он сказал на языке жестов: «Пиеган!» – а затем спросил человека, кто он такой. Тот приложил палец к его груди и провёл по ней зигзагом. Это означало «Змея».

– Хай ях! – подумал Совиный Медведь. – Змея, мой враг.

Долгое время он сидел неподвижно, размышляя. Наконец он вытащил из-за пояса нож, вложил его в руку Змеи и знаками сказал:

– Убей меня!

Он ждал. Он думал, что скоро его сердце будет пронзено. Он хотел умереть. Зачем жить? Его народ покинул его.

Тогда Змея взял Совиного Медведя за руку, вложил в неё нож и дал понять Совиному Медведю, что это он должен пронзить его сердце, но пиеган не стал этого делать. Он лёг, и Змея лёг рядом с ним. Может быть, они уснули. Скорее всего, нет.

Так прошла ночь, и наступило утро. Стало светло, и они выползли из пещеры и долго разговаривали на языке знаков. Совиный Медведь рассказал Змее, откуда он пришёл, как его сородичи увидели плохой сон и бросили его, и что он идёт один, чтобы отдать своё тело Змеям.

Тогда Змея сказал:

– Я тоже собирался на войну. Я собирался воевать с пиеганами. Теперь я закончил. Ты вождь?

– Я главный вождь, – ответил Совиный Медведь. – Я веду. Все остальные следуют за мной.

– Я такой же, как ты, – сказал Змея. – Я вождь. Ты мне нравишься. Ты храбр. Ты отдал мне свой нож, чтобы я тебя убил. Что в твоём сердце? Заключат ли Змеи и пиеганы мир?

– Твои слова хороши, – ответил Совиный Медведь. – Я рад.

– Сколько ночей тебе понадобится, чтобы вернуться домой и возвратиться сюда со своим народом? – спросил Змея.

Совиный Медведь подумал и подсчитал.

– Через двадцать пять ночей, – ответил он, – пиеганы поставят лагерь у того ручья.

– Мой путь, – сказал Змея, – лежит через горы. Я постараюсь быть здесь через двадцать пять ночей, но я разобью лагерь со своим народом сразу за первой горой. Когда ты придёшь сюда с пиеганами, приходи с одной из своих жён и останьтесь со мной на всю ночь. Утром Змеи уйдут и поставят свои вигвамы рядом с пиеганами.

– Как скажешь, – ответил вождь, – так и будет.

Затем они развели костёр, приготовили немного мяса и поели вместе.

– Мне стыдно возвращаться домой, – сказал Совиный Медведь. – Я не добыл ни лошадей, ни скальпов. Позволь мне отрезать твои косы?

– Возьми их, – сказал Змея.

Совиный Медведь отрезал косы вождя у самой головы, а Змея отрезал косы у пиегана. Затем они поменялись одеждой и оружием и отправились в путь: пиеган на север, Змея на юг.