Читать книгу: «Тайга», страница 4

Я отстала и, обессилев окончательно, рухнула в пушистый снег. Перекатилась на спину. Сверху над раскидистыми заснеженными лапами сосен светило солнышко. Мороз уже не так сильно ощущался. А я вдохнула полной грудью и просто лежала, глядя в голубое небо. Так хорошо. Ноги приятно гудят от усталости. Двигаться совсем не хочется. Но маленькая толика надежды всё же тлела в груди. И видно не просто так.

– Ангелина! – услышала я голос Макария и невольно улыбнулась.

– Я здесь, – подала голос.

– Отдохнуть решила? – передо мной возникло лицо Макария. И я так была рада ему, что улыбка моя стала ещё шире. Я видела, как он боролся с собой. Старался спрятать зарождающую улыбку, а мне так захотелось его коснуться. Он снова спасал меня.

– Я подумала немного вздремнуть, – пожала плечами.

– А вот этого не надо, Златовласка. Цепляйся, помогу подняться, – протянул парень руку.

– А что, если мне и здесь хорошо, – кокетливо улыбнулась.

– Даже не сомневаюсь, – схватил он меня за руку и рывком поставил на ноги. – Полюбуешься красотами природы у избушки отца, а сейчас пошли, немного осталось.

– А можно мне ещё немного посидеть? – взмолилась я.

– Нет. Извини, но времени мало. Дотемна нужно успеть.

– Макарий, я правда без сил.

– Я понимаю, но ты должна постараться.

И, приобняв меня за талию, повёл дальше. Один шаг, затем другой, а на третьем я снова рухнула в сугроб.

– Я же сказала, что больше не могу! – закричала от досады. – Либо оставь меня здесь, либо тебе придётся меня нести, – сложила руки на груди, гордо вздёрнув подбородок.

Макарий ничего не ответил, лишь присел передо мной и улыбнулся той самой улыбкой: тёплой, заботливой. В его глазах показались чертята, и я вдруг поняла: он вернулся ко мне. Не знаю, что творится в его душе, но в эту секунду рядом со мной оказался тот Макарий, что был у постели в хижине Забавы и тот Макарий, что беззаботно болтал со мной на поляне.

– Мне не донести тебя, Златовласка, как бы я не хотел взять тебя на руки, долго я не продержусь.

– Думала, ты сильный, – нахмурилась я.

– Так и есть, но сугробы коварны. Если я возьму тебя, утопать в них буду сильнее обычного.

Макарий стянул рукавичку, протянул руку и коснулся моей замёрзшей щеки. Он нежно улыбнулся и взглянул в глаза, словно снова читал каждую мою мысль.

– Ты справишься. Я верю в тебя.

Его рука была тёплая и нежная. Она ласкала замёрзшую щеку с такой нежностью, что я невольно закрыла глаза. Я почувствовала его тёплое дыхание совсем близко и уже подумала, что парень вздумал поцеловать меня, но он просунул руки мне за спину и поставил на ноги.

– Соберись, девочка, ещё совсем немного осталось.

Я открыла глаза и немного обиженно взглянула в сторону. Я рассчитывала на другой исход, но не успела погрузиться в свою обиду, как увидела нечто, повергшее меня в ужас.

– Макарий! – воскликнула, дрожащей рукой указывая за спину парня.

Молодой человек оглянулся и увидел разъярённого хищника. Дикая кошка, местная царевна животного мира, замерла в паре шагов от нас. Приняв оборонительную позу, зверюга выжидала.

– Успокойся, Златовласка, только без паники и резких движений. Это рысь, и она первая никогда не нападёт на человека.

– Правда? А она об этом знает?

– Тише. Давай без резких движений и не вздумай бежать или кричать.

Я послушно закивала головой и спряталась за широкой спиной Макария, будто это могло спасти от беды.

– Молодец. А теперь также осторожно шагаем в сторону.

Вытянув одну руку перед собой, показывая животному, что ничем ему не угрожает, а второй приобняв меня за бок, Макарий принялся оттеснять меня в сторону. Как бы постепенно описывая окружность вокруг напряжённого зверя, парень остановился, когда тропа, что вела к Тихомиру, оказалась за его спиной.

– А теперь, – тихо и размеренно произнёс парень, – беги что есть мочи. Там дальше в лесу встретишь Тихомира.

– А ты? – пискнула я из-за его спины.

– За меня не волнуйся. Мне не впервой встречать рысь в лесу.

– Макарий, я…

– Беги! – крикнул парень. – Сейчас!

Я ахнула, а рысь прижалась к земле, готовясь к атаке. Макарий отскочил ближе к зверюге, привлекая её внимание громким криком и резкими жестами. Ему удалось завладеть вниманием животного, и рысь была готова кинуться на него. Однако почему-то медлила, как и я, парализованная страхом за Макария. Закрыв рот руками, я с ужасом наблюдала за хищником, который выбрал жертву. И я знала, что буду следующей, но не могла сдвинуться с места.

И вдруг Макарий упал на колени, склонив голову и прикрыв глаза. Руки положил на бёдра, раскрывая ладони и направляя их вверх. Рысь замерла, удобно усаживаясь на снег.

– Давай, подружка, пообщаемся, – тихо прошептал Макарий хищному зверю. – Я в твоей власти. Ты подчинила меня. Ты победила. Позволь покинуть твои владения. Подари мне жизнь, как я сохраню твою для будущего потомства. Природа закономерна. Её правила – закон. И убив сегодня меня, повинуясь гневу, запомни, гнев падёт и на твоё племя.

И животное словно поняло каждое его слово. Рысь поднялась и скрылась в глубине леса, а я, разинув рот, уставилась на поднимающегося парня.

– Пошли, Златовласка, Тихомир наверняка уже продрог, ожидая нас.

Он прошёл мимо меня, даже не взглянув. А моё состояние шока сменилось гневом.

– Постой, – догнала я парня. – Что это было?

– Ничего. Просто пошли, – ответил он, целенаправленно ступая по протоптанной дорожке.

– Ничего! – возмутилась я и схватила Макария за руку, разворачивая к себе.

– Я велел тебе бежать! – гневно произнёс он. – Ты осталась. И я советую забыть всё, что видела. Просто считай, что я снова спас тебя!

Я увидела в его глазах гнев и раздражение, вперемешку с паникой. Он смотрел в мои глаза и не было больше в них озорных чертят, там было пламя. Я отшатнулась, испугавшись его реакции, а он пошёл дальше.

Мы догнали Тихомира, который мирно сидел на пеньке и что-то ел. Мой желудок свело судорогой. После той каши во рту не было ни крошки. Макарий обернулся в мою сторону и тяжело вздохнул.

– Один пирожок и в путь, – безапелляционно заявил он.

Он протянул мне ароматную выпечку и стакан ещё тёплого чая. Я с благодарностью приняла угощение и приступила к еде. Это был волшебный пирожок. Я часто отказывала себе в сдобе: берегла фигуру. Но этот пирожок был спасением. Не ела ничего вкуснее.

– Ты извини за грубость, – вдруг сказал Макарий, когда Тихомир отлучился в лес. – Ты не должна была видеть это.

– Я уже поняла, – сухо ответила парню. Перемены в его настроении начали мне надоедать. То он был невыносимо мил, то пулял искры.

– Не злись, – мило улыбнулся он и, протянув руку, коснулся моих волос. – Я бы очень хотел рассказать тебе всё, но не могу.

– Это какая-то тайна вашего рода?

– Точно, – улыбнулся Макарий, стоило мне взглянуть на него. – Великая тайна наших предков и лишь живущие в нашем селении могут её узнать. А ты ведь хочешь вернуться домой?

– Хочу, – задумчиво проговорила я, а рука Макария снова коснулась моей щеки. Он слегка наклонился ко мне и со вздохом прижал к мощной груди. И почему-то мне показалось, что внутри него идёт борьба. Он хотел открыться, но не мог. Он хотел всё рассказать, чтобы я осталась рядом. Только я не останусь. Наверное… Заглянула в его голубые глаза с чертятами и как-то засомневалась.

– Но ведь твои родители не живут в селении. Значит, они тоже не в курсе этой тайны?

Макарий засмеялся.

– Что? По-моему, это логично.

– Мой отец лесник, или егерь, по-вашему. По-нашему, он хранитель. Он оберегает наши миры друг от друга. Служит неким проводником между миром людей больших городов и нашим. Уводит охотников в сторону от нашего селения. Выслеживает браконьеров. И передаёт последние вести из большого мира старейшинам. Я и сестра родились в избе, куда мы направляемся. Моё детство прошло там. Пока… – Макарий задумался. – Пока не пришло время познакомиться с нашими корнями. Только в селении я мог вырасти достойным сыном моего народа. Только там смог бы понять и почувствовать те вещи, о которых знаю сейчас.

– Я готов идти, – вышел из леса Тихомир.

– Отлично, – сказал Макарий и отпустил меня. – Теперь пойдёшь между нами, – сказал он мне, – а то снова отстанешь.

И мы двинулись вперёд. Теперь за мной шёл Макарий, не давая отстать. А меня мучали его слова про родителей. Как любящие люди могли отправить сына и дочь жить в такую глушь?

– Ужасно, что родители отправили тебя и Забаву в селение, – озвучила свои мысли вслух.

– Почему же?

– Они буквально отказались от вас. Сослали в глушь, а сами живут припеваючи с электричеством и интернетом!

– Жизнь в селении дала нам намного больше, чем интернет, – хохотнул Макарий.

– Да? И что, например? – возмутилась и, резко развернувшись к парню, остановилась.

Макарий взглянул за моё плечо на медленно удаляющегося Тихомира. Он покачал головой и слегка цыкнул.

– Жизнь в селении позволила мне и Забаве узнать свои корни, обычаи. Многому научила. Ведь мне предстоит стать хранителем после отца, а, может, и кем покруче. А Забаве женой. И что бы понимать свой народ и мирно жить среди них, мы должны были понять уклад рода изнутри.

– Женой, – задумалась над его словами. – А что, если Забава влюбится в парня из города и захочет выйти замуж за него? К этой жизни она не будет готова.

– Это невозможно.

– Почему же?

– Где же она может встретись парня из города?

– Ну, вдруг он вас найдёт? Я же нашла.

– Ты нас не находила. Это я принёс тебя в селение. И потом Забава уже обещана Мирославу. Когда придёт время, она станет его женой.

– Как это?

– Нас не много, если ты не заметила. Поэтому о подобных союзах родители договариваются ещё в детстве.

– Боже! Какой кошмар. Средневековье какое-то!

– Мирослав – отличный парень. Он хорошо позаботится о моей сестре. И насколько я заметил, между ними есть симпатия.

– Да, ей повезло, наверное.

– Пошли, а то Тихомир уже далеко ушлёпал.

Макарий обошёл меня и зашагал вслед за другом.

– А у тебя тоже есть суженая? – спросила я.

– Пошли, любопытная Златовласка, надо догнать Тихомира.

Больше мы не разговаривали: болтовня отнимает драгоценные силы, а дотемна необходимо добраться до места. Так сказал Макарий, и я его послушалась.

Глава 6

Ангелина

Зимнее солнышко окрасилось алым, оставляя рыжие блики на снегу и верхушках деревьев. Сумрак опустился на тайгу. И прогулка начала становиться опасной. Послышались голоса диких животных. Где-то вдали завыл одинокий волк. На ветке ели заугукал филин. Лес наполнился звуками, которые казались устрашающими на фоне предзакатного солнца. Мне стало жутковато позади, и от очередного шороха в ближайших кустах я громко взвизгнула, подпрыгнув на месте.

– Ты чего? – оглянулся Макарий. – Это всего лишь ветер.

– Ха, ветер, – истерично взвизгнула. – Долго нам ещё?

– Нет, – улыбнулся молодой человек, – посмотри туда.

Парень указал на огонёк вдали. Это был свет в окне деревянной избы. Строение стояло, окружённое многовековыми заснеженными елями, утопая в сугробах почти до окон. Подойдя ближе, я ахнула. Нечто подобное я видела на страницах сказок. Небольшой деревянный домик с покатой крышей и каменной трубой, из которой валил густой дым. Резные ставни на окнах и наличники невероятной красоты. От дома исходило тепло. Особенно после столь долгого путешествия, мне было так приятно оказаться в этом уютном месте. И как только до мозга дошло, что марафон окончен, силы оставили окончательно. Всё, цель достигнута и теперь можно расслабиться. Я бы рухнула, если бы сильные руки Макария не поддержали меня.

Он прижал меня к себе, удерживая в крепких объятьях, а я доверчиво положила голову ему на грудь.

Больше я не могла сделать ни шага, настолько вымоталась. И он понял это. Парнишка ловко подхватил меня на руки и внес в тёплое помещение. Усталость была настолько сильной, что я даже не могла раскрыть глаза, чтобы оглядеться. Я просто доверчиво прижималась к Макарию и тихо дышала, стараясь не шевелиться.

Почувствовав мягкую перину под усталым телом, я перевернулась на бок и свернулась калачиком, всё так же не открывая глаз. Я даже не чувствовала голода, только гудящую боль в ногах, руках и вообще во всём теле.

Макарий не говорил ни слова. Он аккуратно стянул сапожки с моих ног и снял тулуп, стащил меховую шапку с головы и бережно положил её на мягкую подушку, укрыв меня одеялом. Я почувствовала, как он сел у моих ног и положил руку на плечо. Рядом с ним было так хорошо и спокойно, пока сквозь ускользающие сознание я не услышала женский голос.

– Сынок, её нужно бы накормить, – нежный, ласковый голос. Такой тёплый и родной, что губы тронула усталая улыбка.

– Дай ей немного времени, – ответил Макарий.

Он ушёл, оставив меня одну в тёплой постели. Я не расстроилась: эта передышка нужна была, чтобы прийти в себя. Тяжёлые веки не хотели открываться. Тело гудело. Организм просто отключился, погружая сознание в сон.

Макарий

Я понимал, как ей тяжело, и поэтому не тревожил. Она маленькая, хрупкая и наверняка не привыкла к таким походам. Для меня, Тихомира или любого из селения преодолеть путь по заснеженному лесу в десять километров утомительно, но вполне реально. Для неё – подвиг. Понял я это почти сразу, ещё в начале нашего путешествия. Но и помочь был способен только морально. И не потому, что не донёс бы её на руках (было бы тяжело, но я бы справился). Я боялся прикасаться к ней. Близость с ней с каждым разом отдаляла от меня истинную цель. Моё призвание – это шаманство. Мне пророчили стать великим шамахом своего рода, и я должен им стать. А Ангелина… странная и притягательная, загадочная и желанная отдаляла от этого. Но, о духи, как бы я мечтал пойти за ней! И плевать на цели и мечты! Больше они не казались столь великими и правильными.

Полностью погружённый в эти мысли, я спустился вниз с мансарды и уселся за стол. Маменька знала, что мы придём, и поэтому напекла пирожков, потушила мою любимую похлёбку из зайца с овощами и, конечно, сварила вкуснейший кисель из клюквы. Но в меня не лез ни кусок. Моя душа разрывалась на части. Будто сами духи терзали меня. Будто испытывали на стойкость. И с ужасом я понимал, что проигрываю бой. Уперев локти о стол, я закрыл лицо руками с тяжёлым вздохом. Скорей бы всё закончилось, и я бы смог вернуться к привычной жизни. Вот только вопрос… смогу ли?

– Неужто наш Макарий настолько устал, что не слопает пирожок? – весело заявил Тихомир с набитым ртом.

Я ничего не ответил, лишь поднялся, схватил тулуп и вышел из дома.

Солнце уже почти скрылось за горизонтом. Яркий диск висел на стыке земли и неба. Птицы стихли, звери отправились в убежище, готовясь ко сну. А я не мог унять мыслей, что табуном крутились в голове. Я уселся на крыльцо и просто смотрел вдаль. В сторону города. Туда, куда завтра утром уедет Ангелина и покинет мою жизнь навсегда. Не знаю, сколько прошло времени. Я словно провалился в транс. Думая только о том, что должен её отпустить, иначе моя жизнь рухнет. А готов ли я пожертвовать всем ради незнакомки? Даже ради такой желанной незнакомки? Нет. Её поскорее нужно отправить домой и забыть. Батя завтра утром отвезёт её в город и дело с концом.

Приняв, наверное, самое правильное решение, я поднялся с крыльца и направился к маменьке и Тихомиру. Они всё так же сидели за столом, но по довольному лицу друга я понял: он уже налопался от души и теперь расслабленно откинулся на стену позади и переваривал.

– Маменька, – обратился я к матери, – а можно мне тоже что-то поесть?

– Конечно, сынок, – встрепенулась женщина и тут же метнулась на кухню.

Я присел рядом с Тихомиром и постарался абсолютно безразлично спросить:

– Ну что, завтра отправим девчонку домой и в селение?

– Послезавтра, – равнодушно ответил друг.

– Что послезавтра? – стараясь не выдавать нервозности, уточнил.

– Послезавтра Богдан отвезёт её.

– А почему не завтра?

– Ты же видишь, батьки твоего нет. Вернётся только завтра к вечеру.

– Да, и правда нет…

– Но мы можем уйти на рассвете, если так торопишься снова очутиться в селении.

– Мы останемся. Доброгнев велел проводить её. А значит, нам нужно остаться. И как бы я не мечтал вновь вернуться к практикам, я должен довести дело до конца.

– Ну, значит остаёмся, – пожал плечами Тихомир.

– Да, придётся ещё один день понянчиться с этой неумехой, – сжал кулаки, прекрасно понимая, что лишние минуты в её обществе ни к чему хорошему не приведут.

– Неумеха способна сама позаботиться о себе, – с лестницы на второй этаж послышался голос Ангелины.

Я обернулся и увидел девушку, настроенную явно недружелюбным образом. Ангелина прошествовала к столу и, сложив руки на груди, устремила гневный взгляд на меня. А я будто только этого и ждал, наслаждаясь ее зелёными глазами, сосредоточенными на мне. И пусть прекрасные глазки метали искорки гнева, губки были недовольно поджаты – она была прекрасна. Лучшая из всех. Невероятная. Сказочная. Словно из легенды. Я не мог произнести ни звука, любуясь ей. И это было плохо. Очень плохо!

– Если я вам в тягость, что же, сама доберусь до города! Не маленькая!

Отчеканила она и направилась к выходу. Схватила тулуп, нервно накинула его на себя. Нацепила сапожки и уверенной походкой пошла прочь.

– Куда собралась? – крикнул ей вдогонку. – Не ночью же! – взглянул на раскрывшего рот Тихомира. – Она же не всерьёз?

– Надеюсь, – пожал он плечами.

А дальше в тиши ночного леса раздался звук мотора. Она что, завела батин автомобиль? Переглянувшись ошарашенным взглядом с Тихомиром, мы подскочили с места.

– Я сам! – воскликнул я и ринулся на улицу.

Возле машины я оказался вовремя. Неугомонная Ангелина пыталась совладать с коробкой передач. Девушка безуспешно дёргала рычаг, явно нервничая от того, что ничего не выходит. Распахнул дверь.

– Давай же, рухлядь! Работай! – вопила Ангелина.

– С корнем вырвешь, – хохотнул я, и моё веселье ещё сильнее взбесило девушку.

– Что за металлолом?! – закричала она. – Быстро садись и отвези меня в город!

– Не могу, – пожал я плечами.

– Что значит, не можешь? – уставилась гневным взглядом.

– То и значит. Я не умею водить автомобиль. Мне это не нужно.

– Как не умеешь? – закусила нижнюю губку от досады. – А как же ты доставишь меня домой?

– Батька отвезёт, но только когда вернётся. Он отъехал по делам.

– То есть я не попаду сегодня домой? – я отрицательно мотнул головой. – А когда?

– Послезавтра с утра, батя отвезёт тебя.

– Я не хочу послезавтра, – задрожал её голос. – Хочу сейчас.

Глаза цвета молодой листвы наполнились слезами и затем ручейки потекли по румяным щекам. Маленькие руки сжали руль с неистовой силой. Чтобы их отцепить, мне пришлось проявить не малую силу. И как только несчастный руль автомобиля был освобождён, она также сильно вцепились в мой тулуп.

– Я хочу домой, – проскрипела она раненым голосом и глянула глазами, полными слёз.

– Скоро, девочка, скоро, а сейчас тебе необходимо успокоиться и отдохнуть.

Ангелина развернулась ко мне, я прижал её к своей груди, не сдержавшись, и вытащил плачущую девушку из автомобиля. Побитым зверьком она прильнула ко мне, обнимая дрожащими руками за шею. Не спеша пошёл к дому.

– Я кушать хочу, – приглушённо проговорила она.

– Хорошо. Маменька сейчас нас накормит.

У крылечка я поставил Ангелину на ступеньки, сам остановился ниже, оказавшись на одном уровне с ней. Она больше не плакала, лишь влажные полоски от слёз блестели на её щеках. Мои руки покоились на её талии, а её спокойно лежали на моей шее. Наши глаза пересеклись в немом поединке. Зелёная глубина увлекала, топила. Я буквально с каждой секундой пропадал, всё дальше отдаляясь от истинной цели. В то мгновение я думал, что не может быть ничего ценнее, чем её глаза. Её маленькие руки, что лежат на моих плечах, даря своё тепло, как нечто прекрасное и правильное. Ещё никогда в своей жизни я не желал так сильно быть рядом с девушкой. Ещё ни одна не смотрела на меня так, словно я центр её вселенной. Словно нет больше никого и ничего. И как бы я хотел раствориться в этих чувствах, поддаться порыву, забыть обо всём, чему меня учили. Прыгнуть в бездну, держа её за руку.

– Сынок? – вырвал из неги голос матушки.

Я тут же отскочил от Ангелины и нервно зачесал рукой непослушные волосы. Девушка же даже не обернулась на голос. Гордо хмыкнув, она прошмыгнула в дом. А я остался с мамой на крыльце. Не знаю почему, но мне стало совестно. Хотя ничего плохого я не сделал. Разве что, должен был держаться подальше от девушки из чужого мира. Не должен был с ней общаться и тем более оказывать знаки внимания. Но всё, что я делал, происходило неосознанно. Я так чувствовал.

– Ужин уже почти остыл, – строго сказала маменька, всматриваясь в мои стыдливые глаза.

– Хорошо, я уже иду, – ответил и попытался обойти маму, чтобы попасть в дом.

– Будь осторожен, сынок, – лишь сказала она и отступила в сторону.