(Не) нужные для босса. Семья на заказ

Глава 8

Остаток ночи я честно пытаюсь уснуть, но Соня ворочается на новом месте, как маленький вертолетик, поэтому уже в шесть я поднимаюсь на ноги.

– Сонечка, зайка, собирайся. Нам пора, – тихонько шепчу ей, стараясь лишний раз не греметь, но Соня то и дело громко вскрикивает, найдя очередную интересную для себя вещицу в этой комнате.

– Домой?

– Нет, ты в садик пойдешь, а я на работу поеду.

Ох, лучше бы я не говорила про садик, так как с этой самой секунды настроение Сони меняется, притом кардинально.

– Неет, не пойду… Не пойду в садик!

– Почему? Сонь, в садике будут другие детки. Тебе же скучно одной дома. Ты же сама мне говорила.

– Не-ет! Не хочу туда. Хочу с тобой, мамочка…

Я слышала как-то, что дети не любят в садик ходить, однако никаких предпосылок к тому, что моя Соня тоже не полюбит это место, вообще не было. Она общительна со мной, любит играть с другими детьми на площадке, однако, похоже, с садиком все-таки не задалось с первого же дня.

Опускаюсь на корточки, ловя взгляд расстроенных глазок дочки. Вот-вот лучик начнет плакать, а нам сейчас это точно не надо.

– Сонь, маме надо на работу. Я после обеда заберу тебя, и домой поедем, будем долго играть. Хорошо?

– Я не хочу в садик! Давай сейчас иглать!

Делаю медленный выдох, прекрасно понимая, что у меня нет вариантов. С Сергеем Соню оставить не получится. Он никогда с ней сам не сидит, только если я дома. Няню я себе позволить не могу, и муж никогда не даст на это денег, считая это “лишними ненужными расходами”. Ладно.

– Сонь, я знаю, что тебе не очень понравилось в садике, но давай дадим ему второй шанс? Еще один день. Попробуй, может, ты найдешь там друзей.

– М-м-м…

Соня неохотно кивает, но я вижу, что она явно не в восторге, но и выбора у меня нет.

Стараясь не шуметь лишний раз, тихонько выходим из комнаты. В доме тишина. Шесть утра, и наверняка Егор Григорьевич еще спит.

– Сонь, тихонько. Пошли.

Держа малышку за руку, иду к входной двери, и аж на месте подпрыгиваю от низкого мужского голоса уже через секунду:

– Далеко собрались?

Оборачиваюсь и вижу босса. Егор Григорьевич собственной персоной. В домашних штанах, без футболки, с влажными темными волосами и синим полотенцем на шее.

– Ой, Длакон… – щебечет моя Соня, тогда как я уже под землю от стыда хочу провалиться. Она запомнила это прозвище. Ох, мамочки, зачем я только ляпнула ей это вчера?

– Доброе утро… Егор Григорьевич.

Игнорируя меня, Айдаров молча подходит к Соне и приседает перед ней на корточки.

– Дракон, значит? Сама придумала или подсказал кто?

– Мамочка сказала, – с невинным видом отвечает Соня, и я тут же ловлю на себе пристальный взгляд синих глаз. Медленно назад отступаю, когда босс поднимается и горой нависает прямо надо мной.

– Ну и куда ты убегаешь от Дракона, Лебедева, а? – чеканит мой босс, тогда как я лихорадочно подбираю правильный ответ, пытаясь при этом не сгореть со стыда на месте за “Дракона”.

***

– Егор Григорьевич, извините, это не…

– Не надо, – окидывает меня строгим взглядом. – Оправдания тебе не помогут.

– Я уволена, да?

Прикусываю губу. Потерять работу мне сейчас только не хватало для полного “счастья”.

– С чего ты взяла?

– Ну, за это… за Дракона?

Айдаров складывает сильные руки на груди, коротко победоносно усмехаясь. Короны только не хватает, царевич, тоже мне.

– Я подумаю, что с тобой делать. Так ты ответишь на мой вопрос? Куда ты убегаешь в шесть утра?

– Я на автобус пойду. Нам пора.

– До города тридцать километров. До ближайшей остановки пять. Там дикий гололед и снегом все усыпано. Ты пешком собралась идти с ребенком на руках?

– Ну… вы же тоже будете ехать на работу. Подвезете нас до города?

Маленькая надежда, которая разбивается, как хрустальный шарик о когти дракона.

– Нет.

Сглатываю. Ну конечно, на что я только надеялась. Мы же Айдарову никто. Так, сотрудник с ребенком.

– Сначала позавтракаем. И да, Виктория. Есть одна вещь, которую тебе нужно запомнить, как моему ассистенту.

– Какая?

– Я не пью кофе с сахаром. Никогда! Не делай так больше, если, конечно, не хочешь меня отравить, – чеканит босс, разворачивается и идет на кухню. Мы с Соней только переглядываемся. В более неловком и странном положении я еще не была.

Через минуту мы на кухне, как солдаты, с лучиком стоим. Вижу, как ловко Айдаров кофе готовит, после чего ставит еще одну кружку на стол. Для меня?!

– Что ребенок ест?

– Эм… овсянку.

– У меня нет такого.

– Тогда молока, пожалуйста.

Кивает и наливает Соне молоко. Мне передает кофе.

– Спасибо.

Улавливаю прекрасный аромат кофе, но сама пить не могу. Внутри какой-то зажим. Я рядом с Айдаровым не то что пить, стоять едва ли могу.

Соню только заставляю выпить немного молока, хотя видно, что и она стесняется его. Маленьким зверьком поглядывает на мужчину.

– Егор Григорьевич, спасибо, что пустили переночевать.

Игнорируя мои слова благодарности, Айдаров садится напротив и складывает руки в замок перед собой. Он какой-то странный сегодня. Словно думает все время о чем-то важном.

– Тебе еще нужна работа, Лебедева?

Вкрадчиво, явно с подвохом.

– Да… конечно.

– И ты понимаешь, что в твои обязанности входит выполнять мои поручения?

– Безусловно.

Я помню все сто три требования в этой вакансии. Сто три!

От проверки счетов до ответов на письма и заказа ресторанной еды. Зарплата тут в три раза больше, чем на других позициях, поэтому да, свои обязанности я прекрасно понимаю.

– Тогда это, – протягивает мне какой-то контракт, – твое следующее поручение.

Осторожно беру лист бумаги в руки, пробегаюсь глазами и не понимаю. Перечитываю и снова не понимаю.

– Это…

– Это договор о браке, Виктория. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

Глава 9

От шока теряю дар речи на пару секунд, пока не осознаю, что это шутка. Ведь так?

– Я не понимаю.

– Понимать особо не надо. Ты должна стать моей женой, Виктория. На месяц. К этому моменту у тебя как раз завершится испытательный срок.

Айдаров говорит как ни в чем не бывало, будто про очередной свой проект рассказывает, а у меня мурашки бегут по спине. Всматриваюсь в его лицо. Уверен, расслаблен, весьма доволен собой.

– Женой? Вы это серьезно сейчас?

– Более чем. Ты останешься здесь и будешь делать то, что я скажу.

От этой наглости у меня аж слова заканчиваются.

– Да вы… да за кого вы меня принимаете?! Я не за этим… вообще не за этим на работу пришла!

Вспыхиваю словно спичка, всю почему-то аж колотит, тогда как Айдаров, напротив, сидит спокоен, точно удав.

Меня же почему-то в жар бросает, приходится сделать пару глотков крепкого кофе.

Как это его женой стать? Это ж спать с ним придется, и не то чтобы он был некрасивым, но все же… Чужой мужчина. Совсем чужой для меня! У меня никого не было, кроме мужа, и вообще, это все как-то дико.

Почему-то сердечко мое начинает плясать чечетку, как только я представлю, что Егор Григорьевич меня коснется своими умелыми руками. Моих губ, груди, тела… Ох.

– Уши открой, ассистент! Я не трах… – запинается, окидывает Соню взглядом. – Хм, я не предлагаю тебе прямых обязанностей жены. Мне нужен фиктивный брак и твоя роль любимой жены. На месяц. Потом отпущу.

Пытаюсь переварить услышанное, но не получается. Айдаров просто ставит меня перед фактом, и это его “отпущу” будто в клетку меня загоняет, ей-богу.

– У вас что, нет претендентки на роль настоящей жены?

– Это не должно тебя заботить. Если согласна, подписывай контракт. Бонусом тебе будет повышение оклада на пятьдесят процентов и хороший юрист. Я вижу, он тебе и так нужен.

Кажется, моя челюсть отвисает еще сильнее, но я все же держу себя в руках.

– Я не могу. Да если бы и могла, не стала бы! Я замужем уже.

– Разведись. В чем проблема-то? Тем более мне жена нужна не по паспорту.

– А как тогда?

– Мне нужна фиктивная жена. По договоренности, – говорит так спокойно, будто это в порядке вещей, и я нервно сжимаю кулаки.

– Нет! Я не могу даже так. Извините. У меня семья есть, ребенок, я замужем! Счастливо!

Добавляю почему-то это “счастливо”, от которого хочется плакать. Потому что счастья там нет, кроме Сони. Мой брак давно стал даже не браком, а так, сожительством.

Отодвигаю от себя этот контракт, как нечто опасное, и вижу, как у Айдарова кривятся губы в подобии насмешки. Надо мной.

– Я вижу, какое у тебя замужество. Про “счастливо” особенно. Подумай, Виктория, не спеши. У тебя сутки.

– А если нет? Егор Григорьевич, я не изменю своего решения. Что тогда будет?

– Уволю. Мне не нужна помощница, которая не выполняет моих поручений, – холодно басит Айдаров, и как раз в этот момент мне очень хочется зарядить ему горячей чашкой кофе прямо по самодовольному красивому лицу.

***

В город едем в гробовой тишине. Соня то и дело хнычет, не хочет в садик, поэтому одними только обещаниями мне и удается ее успокоить.

– Куда везти вас?

– В детский сад, если можно. Центральный, у девятой школы который.

Айдаров кивает, и уже через полчаса Соня остается в садике. Почему-то я не хочу с ней дома появляться, пока мы хоть как-то не помиримся с Сергеем. То, как он вчера на нее накричал… Сергей малышку напугал, притом не впервые, и больше такое выносить я не настроена. Не могу уже просто. Сколько бы тогда маме ни обещала семью сохранить, не сохраняется она. Не клеится совсем, как бы ни старалась.

Последние месяцы мы как чужие, и это уже даже не кризис. Это катастрофа какая-то. Мы с мужем точно пазл, который сломался и больше не склеивается. Царапаем лишь другу друга острыми углами больно.

– Виктория, я жду тебя в офисе через час, собранную и в адекватном виде. У нас куча дел, – строго чеканит Айдаров, как только я выхожу из машины. Он довозит меня прямо до подъезда, за что я ему дополнительно благодарна. Пусть он колючий, но все же не оставил меня где-то на остановке мерзнуть, чтобы я добралась до дома самостоятельно.

– Да, конечно, Егор Григорьевич. Я буду!

– Время пошло, – кивая на дорогущие наручные часы, отвечает Айдаров, и его «Мерседес» резко срывается с места. Я же кутаюсь в куртку, холодными руками прижимая сумочку к себе.

Поднимаюсь лифтом на седьмой этаж и открываю квартиру своим ключом. Скидываю куртку в коридоре, прислушиваюсь.

Тихо, слишком тихо здесь, и сердце почему-то начинает стучать быстрее. Не знаю, когда это случилось, но, когда муж дома, мне неспокойно. Я всегда как струна натянутая, ни выдохнуть, ни расслабиться. В последнее время мне было лучше, когда Сергей уезжал в командировки. Я думала, это пройдет, но нет. Не проходит, и после вчерашнего особенно.

– Сереж…

Осторожно прохожу по коридору, ступаю по скрипучему полу… Где же ты?

Сколько раз я делала первый шаг, сколько раз мы мирились, и вот снова.

Выходя замуж, я не думала, что у меня будет такая семья, но ведь у всех есть проблемы, не правда ли?

– Сереж, ты где?

Я вхожу на кухню, однако, как только делаю первый шаг, лицо пронзает боль. Острая, такая сильная, что я тут же падаю на пол, буквально сбитая с ног. Перед глазами мелькают черные мушки, слезы собираются. От удара.

– Шлюха.

Поднимаю глаза и вижу мужа, а за его спиной стол с полупустыми бутылками коньяка.

– Ты меня ударил… – голос сбивается, и слава богу, что Сони здесь нет. Это была не пощечина. Это был удар по лицу большим мужским кулаком.

– Где ты была, тварь? Где тебя носило всю ночь?!

Щека огнем горит, а от слез все расплывается, но я все же поднимаюсь на ноги. Рыдания невольно вырываются из груди, и я благодарна Богу, что Соня этого не видит.

– Ты же нас сам выгнал! Меня с ребенком на ночь глядя, Сергей, забыл?!

– Я думал, ты вернешься сразу, тебе же некуда идти, Ви-ка! Я искал тебя на улице, я ничего такого не сказал! Я устал, отдохнуть хотел, а не стать рогоносцем второй раз! Где ты шлялась, где?!

Каждое его слово как нож в сердце. Даже о Соне не спросил. Снова эта ревность, которая меня уже добивает просто.

Сергей не был таким, когда мы познакомились, либо же я, дура, не замечала ничего, кроме своей первой любви. Эта патологическая ревность проявилась уже тогда, когда я была Соней беременна. Сначала мне это льстило, думала, сильно любит, пока муж кулаками не показал, что значит его “люблю”.

– У тебя нет права больше спрашивать, где я была, только не после вчерашнего! Соня твоя дочь, родная, если ты этого до сих пор не понял! Все кончено, Сергей, понял, кончено!

Обида душит. Хватит шансов. Я тоже человек. Мне тоже больно. Если это и есть любовь, так пусть она провалится!

Воспитаю Соню без отца. Лучше никакой отец, чем такой, к черту! Всем сама ей стану, всех заменю, не будет она нуждаться ни в чем, как я когда-то. Перебивалась с мамой.

– А-а! – вскрикиваю, когда Сергей за руку меня хватает и больно вбивает в стену. Как же я боюсь его такого. Страшного, дикого, безумного просто. Не любовь это уже никакая. Изнанка страшная, обратная, калечащая меня.

– Быстро же ты замену мне нашла, лю-би-ма-я.

Кривит губы, пока я быстро смахиваю слезы с лица. Рука немеет, он делает больно, и наверняка будут синяки. Снова.

Я думала, что мы уже прошли этот страшный этап когда-то, но я ошиблась. Как же сильно я ошиблась.

“Бьет — значит любит – выкинь это из головы, девочка. У нас таких, как ты, со сломанными ребрами привозят, и иногда с пробитой головой. Ребенок будет у тебя здоровенький, ну так и живи ради него, мужа другого себе найдешь, молодая же”.

Мне сказала это врач тогда, когда я после первого удара Сергея попала на сохранение с угрозой выкидыша. Я же рассмеялась ей в лицо, держа подарки мужа и помня, как он на коленях вымаливал прощение. Плакал даже. Божился, что больше никогда. Никогда в жизни меня пальцем не тронет. Дура. Бежать надо было тогда еще, чтобы пятки сверкали, а я еще шанс, и еще, и еще ему давала.

– Кто тебя привез, кто этот хахаль, кто?!

– Это мой начальник. Ничего не было, пусти! Мне больно!

В серых глазах мужа черти плескаются, и тут я понимаю, что это все. Не клеится и не склеить уже. Как бы я ни пыталась. Этот мужчина, что передо мной стоит, мне чужой. Чужак и любой незнакомец будет ближе его.

– Сука.

Еще одна пощечина наотмашь, и я ударяюсь о стену. Отлетаю в нее. По той же щеке ударил. Больно.

Встаю на ноги. Перед глазами все кружится, и я даже не представляю, как через сорок минут должна появиться на работе с идеальным макияжем, свежая и отдохнувшая ассистентка главного архитектора города.

– Я подаю на развод. С меня хватит! Хватит! – шепчу Сергею и в ответ слышу лишь смешок. Едкий, мерзкий, неприятный.

– Развод? Серьезно, Вика, ты?! Осмелела наконец? Да кто ты такая? Ты помнишь, какой я тебя откопал? Ни гроша за душой, у тебя ни черта не было, кроме смазливого лица и тела, но и тут ты быстро сдулась. Еще более холодной бабы я в жизни не видел! Любая будет лучше тебя, любая!

– А ты откуда знаешь, что любая? Сравнивал так часто?

– Сравнивал! Ты же ни хрена мне не даешь! Мы спим отдельно уже год как, год!

– Ты меня бьешь, ты что, не видишь этого? Ты же обещал больше никогда! Как я могу что-то хотеть с тобой, как? Ты говорил, что больше никогда меня не ударишь, не сделаешь мне больно!

– Бьет – значит любит, слыхала? Ты меня сама выводишь. Я мужик здоровый, понимаешь? Я еду в командировку, чтобы только расслабиться! Я секса хочу, я бабу нормальную хочу, а не тебя, такую холодную вечно!

Он кричит, а я лишь слезы глотаю. Как же больно это слышать, но вот в сексе Сергей прав. Последние два года вообще были невыносимыми. Мы не спали уже год, а до того все было плохо. Мне было больно, я была сухой, а муж все делал, лишь бы поскорее кончить.

– Прости, Сереж, я не могу больше так. Я тебя не люблю. Не люблю, не люблю больше!

– Сука ты, Вика! Умолять еще будешь. Ты никто, ты ничто, ты просто пустое место без меня!

– Я… подаю на развод.

В этот момент я окончательно понимаю, что не люблю. Даже если мы и помиримся, я просто не люблю этого человека. Уже давно, надо было просто раньше это признать и не бояться. И даже не в любви дело, наелась я уже ею, а именно в уважении, которого у нас уже не осталось с мужем. Оно потрещало и осыпалось, как битая ваза.

– А знаешь, Викуля, подавай на развод, но помни, что ни копейки от меня не получишь! Про алименты на малую тоже можешь забыть! Я твою мелочь нагулянную спонсировать не намерен! Квартира тоже моя, так что давайте валите отсюда!

Сергей кричит, тогда как я невольно закрываю голову руками в попытке защититься от него. Однажды я лежала в больнице. На седьмом месяце беременности. Тогда Сергей на коленях передо мной ползал, умолял простить. Я простила, думала, сорвался. Просто устал. Ударил. Думала, не повторится. Я ошиблась. Как же сильно я ошиблась, глупая.

Опираясь о стену руками, медленно разворачиваюсь и иду в детскую. Хватаю один пакет и сгружаю в него вещи Сони. Только самое необходимое: белье, колготки, кофточки, штанишки. Хватаю пару ее любимых игрушек.

Из своего шкафа тоже выгружаю одежду. Пару свитеров, джинсы, майки. Хватит на первое время, остальное потом заберу, сейчас не могу уже просто, не могу быть здесь.

Руки трясутся, Сергей сейчас прямо за моей спиной стоит, и я боюсь обернуться, ведь знаю, что он может ударить. Он пьян, а это его самое худшее состояние.

Сгребаю свои жалкие пожитки и вещи Сони. Это порыв, но я еще никогда в жизни не была настолько уверенной, как сейчас. Наспех одеваюсь, игнорируя сильную боль в лице.

– Иди-иди! Приползешь еще сама! На коленях будешь просить вернуться!

– Не буду. Отойди.

Обхожу мужа и, крепче схватив пакеты с одеждой, выхожу из квартиры. И, только оказавшись на улице, даю волю слезам. У меня нет сбережений, и я даже не знаю, куда мне пойти вечером ночевать, когда я заберу Соню из садика.

В кармане всего тысяча, я даже аванса еще не получала…

Глава 10

– Алло, Егор Григорьевич… – пытаюсь говорить спокойно и профессионально, тогда как внутри просто истерю. Не помню даже, как доезжаю до офиса. Прихожу в себя уже на этаже в приемной Айдарова.

– Где ты, Виктория? – басит недовольно, слышу по одному только голосу, Дракон рвет и мечет. – У меня совещание через пять минут! Ты мне нужна, срочно!

– Я… уже здесь. Под вашим кабинетом. Но можно я не буду к вам входить сегодня? Пришлите мне задание по почте, пожалуйста.

– В смысле? Ты издеваешься?! Зайди ко мне, Виктория, живо!

– Егор Григо…

– Зайди ко мне, Лебедева! Я жду.

Айдаров отключается, а я сжимаю дрожащими руками зеркальце. Я ехала сюда на такси. Под рабочим столом у меня вещи, и я нанесла уже три слоя тонального крема на лицо, чтоб не было видно этого жуткого синяка на скуле. Он все же проступил, практически сразу после того, как муж меня ударил.

Еще раз смотрю в зеркальце. Набрасываю светлые волосы на лицо, челкой прикрываю наспех накрашенные красные глаза. Нормально, да и Айдаров вряд ли будет смотреть на меня. Он не видит ничего, кроме своих чертежей да линеек.

Не видно даже, что я плакала, да и я уже успокоилась. Больше не реву белугой, потому как провыла всю дорогу до пути в офис.

Наверное, правильно было бы вообще сегодня не приезжать в таком виде, однако тогда я бы сто процентов без работы осталась, а я так не могу. Нельзя мне. С Соней на руках нужно головой уже думать, а не просто сердцем.

Поднимаюсь и осторожно подхожу к огромной двери начальника. Люди в офисе все больше начинают шуметь, а я… пытаюсь быть спокойной и не думать о том, что развожусь. Что надо было это сделать еще три года назад, после первого удара Сергея, но я не могла. Говорить даже о таком было стыдно.

Трижды стучу по двери, натягиваю маску приветливой улыбки. Все хорошо. Все очень…

– Входи, – грубый голос босса заставляет опустить голову. Почему-то сейчас не могу смотреть прямо на Айдарова.

– Здравствуйте.

– Виделись. Подойди, задание есть.

Сидя за огромным столом перед разложенными чертежами в этом идеальном костюме, Егор Григорьевич кивком зовет к себе, и я делаю пару шагов к нему ближе.

Опускаю голову, чтобы волосы на лицо сильнее спадали. Защищаюсь, закрываюсь от него. Не дай бог, увидит.

– Что нужно сделать?

– Этим трем стажерам письма написать, приняты. Этим отказ. Этому в грубой форме. Бездарь!

Айдаров протягивает мне список задач. Я беру осторожно, но застываю, когда в следующий миг Егор Григорьевич поворачивается ко мне, опаляя цепким взглядом мою руку.

Не дышу даже, когда он молча берет мою ладонь и медленно поворачивает ее на свету.

– Это что такое? Ты что, упала?

Прикусываю губу, видя большой синяк на запястье. Черт возьми! Надо было и его замазать тоналкой. Я не подумала, что будет видно, а его видно! Еще как, сине-красный, яркий, большой, со следами цепких пальцев Сергея.

– Я… я ударилась о стол. Случайно!

Прикосновение Айдарова обжигает кожу, хоть он совсем не делает мне больно. Смотрит только удивленно, недовольно как-то. У него огромная рука, пальцы длинные, горячие, чужие.

Осторожно вынимаю руку из его ладони, сильнее натягивая свитер.

– Не беспокойтесь. Еще что-то? – говорю тихо, пытаясь скрыть дрожь в голосе, который сел от слез и теперь жутко хриплый.

– Да. Посмотри на меня, Виктория. Я не привык разговаривать с сотрудником, который смотрит куда угодно, но не на меня, – басит босс, и я набираю побольше воздуха, встречаясь глазами с его цепким взглядом.

***

– Ты опоздала на работу.

– Всего на пять минут.

– Аж на целых пять минут! Я спроектировал гостиную за это время!

Сглатываю. Боже, какой он педантичный! До мозга костей просто. Как так можно, как его вообще люди выносят? Айдаров же работает в коллективе, хотя… если он сам этот коллектив создал, он здесь и правда царь и Бог.

– Извините, Егор Григорьевич, это больше не повторится.

– Снова плакала? Причина.

Складывает в замок большие руки на столе. Вперяет в меня строгий взгляд.

– Это личное. Все в порядке.

Голос сильно дрожит и с потрохами меня просто выдает. Машинально сжимаю кулаки, пытаясь успокоиться, но выходит так себе, а еще почему-то голова сильно кружится и тошнит.

– Все, что происходит у моих сотрудников, – это часть моего бизнеса, а значит – часть моего успеха. Или ты выкладываешь, что там у тебя, или мы с тобой прощаемся.

– Не о чем беспокоиться, правда! У меня все хорошо.

Отвожу взгляд, не выдерживаю. Айдаров смотрит так, словно сканирует, а я не могу. Несколько минут назад только успокоилась.

Застываю, когда босс со стола поднимается, идет прямо ко мне и становится напротив. Такой высокий, на голову выше мужа будет, в плечах шире. Большой. Статный, видный, я бы сказала.

Сглатываю. Как-то не по себе мне рядом с ним. Так близко. Слишком близко. Где же дистанция?

– Виктория, повтори то, что сказала только что, смотря на меня, – басит строго, окидывая меня серьезным взглядом, а я нервно усмехаюсь. Какой же придирчивый, не зря все его Драконом зовут.

Делаю вдох, вскидываю голову высоко, чтобы встретиться с синими глазами начальника.

– У меня… все хорошо. Правда! Все… прекрасно просто.

Сквозь слезы выдавливаю короткую улыбку, смотря на него, а затем вздрагиваю, когда Егор Григорьевич руку к моему лицу подносит.

Дергаюсь почему-то, боясь удара, но он лишь сдвигает брови и большим пальцем проводит по моей скуле. Прямо там, где синяк, и на его ладони остается добротный слой моего маскарада. Тональный крем, которым я пыталась замазать ссадины.

– Я вижу, как у тебя все прекрасно. Прекрасней некуда, – растирая тоналку пальцами, заключает Айдаров, тогда как я не знаю, куда деть глаза от стыда.

***

– Муженек разукрасил?

– Нет… Неважно, – бубню себе под нос, пытаюсь выглядеть убедительной, но, похоже, Айдаров насквозь меня видит. Замечаю, что у него желваки на скулах ходят почему-то. Сильно.

– Ребенка тоже бьет?

– Нет, что вы! Никогда.

– Едь в больницу, пусть побои снимают. Потом в полицию сразу, заявление напишешь, – говорит холодно, но я понимаю, что если уж сегодня работу пропущу, то точно потеряю эту должность. А вторую такую я не найду, я вообще тогда ни с чем останусь. На улице, как и предвидел Сергей.

Сама не знаю, как так получается, но я за руку начальника беру. Осторожно, а после сама же пугаюсь и резко отпускаю.

– Егор Григорьевич… извините. Это мои личные проблемы. Не надо никакого заявления. Все нормально, правда! Я просто… развожусь.

Мужчина хмурит лоб, и меж его бровей замечаю морщинку. Смотрит на меня строго, ни капли нежности в нем нет, а я и не жду. Он мой начальник. На этом все.

– В подобном виде в моем офисе нельзя находиться.

– В подобном виде? Что вы имеете в виду? Я не так одета или…

– Или. Твои красные глаза за километр видно, и я уже молчу о синяках на лице и руках. Я дорожу репутацией, и мне не нужны сотрудники, которые плачут на совещаниях. У меня собрание с инвесторами сейчас. Иди прячься под стол и не вылезай, пока я не скажу, поняла?

– Вы это серьезно сейчас?

Даже не верится. Как я буду прятаться в офисе Айдарова? Это что, шутка какая-то…

– Более чем. Иди, Лебедева! Прячься!

Он гремит, а у меня в висках стучит.

– Хорошо…

Делаю шаг, во рту становится сухо, ноги резко подгибаются, немного тошнит, и все перед глазами расплывается.

Я падаю на пол, так и не дойдя до двери.