Жили-были, ели-пили. Семейные истории

Лидка

Лидка. 20-е годы

Полина старшая дочь Лидия, моя любимейшая бабушка, танцовщица в Театре оперетты, родившаяся в Саратове в 1903 году и подхватившая местный колорит южной кухни, готовила так, что на ее стряпню потом, уже в 70-х, съезжалась вся Москва. Ее основным кухонным секретом было то, что она всюду добавляла какое-то особое сочетание соли и сахара – в салаты, в супы, везде. Один раз в недоделанный борщ вывалила полбанки клубничного варенья – этот борщ мог бы спокойно получить Нобелевскую премию! Или хотя бы «Оскар». При правильных пропорциях соли и сахара любое блюдо становится правильным и вкусным. Научила ее всему, конечно же, баба Поля.

Лида, а все ее звали Лидка, была удивительно жизнелюбива, она всегда жила сегодняшним днем и в каждой минуте находила себе и другим кусочек счастья и постоянно излучала свет.

«Какое счастье, посмотрите, идет дождик!»

«Мне невероятно повезло, я просидела в очереди у зубного всего два часа!»

«Я так рада, что мне не досталось это мясо на суп, в мясном отделе так ужасно пахло тухлым!»

Всю жизнь Лидка протанцевала. Снялась в эпизоде в фильме «Цирк» с Любовью Орловой. Вышла замуж за критика Бориса Киреева, который при Горьком заведовал Домом литераторов. Родила дочь Аллу, мою маму. Но семейная жизнь как-то не сложилась. Они с Борисом разъехались, и маме пришлось жить на две комнаты в коммуналке: в одной обитала Лидка со своим новым мужем Анатолием-Принцем, в другой – папа со своей новой женой. В 1951-м Борис заболел скоротечной чахоткой, и Алла по глупости, чтобы доказать отцу, что он незаразный, что все пройдет и он скоро поправится, доедала за ним его больничную еду. Слава богу пронесло, не заразилась. Мамин отец умер.

А Лидка все танцевала, ездила на гастроли, чтобы прокормить дочь и оплатить ее обучение в школе Большого театра. Из Аллы она тоже хотела сделать балерину. Но классом выше, конечно, не зря же отдала в Большой! А сама танцевала до последнего. Когда же танцы по возрасту закончились, стала шить на заказ. И оказалась очень неплохой портнихой. Какие платьица она мне шила! Лучшие во всем дворе! Нет, во всей Москве! Даже во всем мире!

Мое утро начиналось с нее, моей любимой Лидки.

«Солнышко, вставай, пора в школу! Я тебе уже завтрак приготовила!»

Я шла на малюсенькую кухню, и там на красивой тарелке с салфеткой лежал бутерброд из белой свежей хрустящей булки с еще той, настоящей докторской мясной колбасой. И какао на молоке. Папа привез из Америки огромную банку какао, на которой был нарисован какой-то мультяшка. Я растянула эту банку, наверное, на все школьные годы. Или бабушка умудрялась тайком капиталистическое какао разбавлять нашим «Золотым ярлыком».

Потом Лидка смотрела с балкона, как я перехожу улицу на обязательно зеленый сигнал светофора, иду мимо витрин Дома игрушек – мы жили как раз напротив – и поворачиваю за угол к школе. Днем так же меня встречала – стоя на балконе, прикрыв глаза от солнца рукой и высматривая меня как добычу среди стайки детей. Я махала, Лидка махала в ответ. Она так же взглядом провожала меня до угла нашего дома.

Борис Киреев с товарищами (сидит слева)

Борис Киреев, мой дедушка

А еще Лидка шикарно шила

Лидка с Аллой, бабушка и мама

Мы с Лидкой. Самое начало 60-х

Однажды, проводив меня за угол, она пошла, как всегда, накрывать на стол. Я зашла в подъезд, вызвала лифт и вот уже хотела закрыть железную дверь, но раздался вежливый мужской голос: «Подождите, пожалуйста!» Зашел мужчина в куртке, и как только я нажала на свой шестой этаж и кабина тронулась, он обернулся, посмотрел на меня странно и стал нервно расстегивать пуговицы на моем пальтишке. Я остолбенела от ужаса, мне было всего-то 8 или 9 лет. Вдруг из меня, откуда-то из глубины, раздался такой крик ужаса, что мужика передернуло. Крик был абсолютно звериный, как мне показалось. Он с силой стал сдирать с меня рывками пальто, я как могла сопротивлялась, колотя его своими маленькими кулачишками. Кабина остановилась на нашем этаже, где уже стояла бабушка, почувствовав неладное. Мужик с силой распахнул дверь, ударив бабушку, и поскакал через три ступеньки вниз по лестнице. Я сидела в лифте на полу. Бабушка бросилась ко мне, подхватила, как раненого воробушка, и понесла домой. Все лицо у меня было почему-то исцарапано и в крови. Что в таких случаях надо делать? Правильно, обмазаться зеленкой и плакать. Так мы и поступили. Сообщили потом в милицию о нападении, но мужика так и не нашли. Мне еще повезло, сказал милиционер. Больше меня одну бабушка никуда не пускала.

Лидка была человеком творческим и с тягой к прекрасному. Обожала цветы, и все дорожки на даче были обсажены кустами гортензий, осенних хризантем, остропахнущей настурции, розами, а календула-бархатцы – так это обязательно, лилейник с лилиями – без этого никак, и прочие монарды, ромашки, колокольчики, тюльпаны и нарциссы всегда цвели в свое время. Когда она за ними ухаживала – одному богу известно, но все зеленое вокруг нее росло и размножалось само собой быстро и качественно. Ее «зеленый палец» я получила в наследство, кстати сказать. Так вот, помимо яркой цветочной красоты, которая летом напирала, окружая дачу со всех сторон, Лидка всячески старалась приспособить цветы и в готовку. Надо сказать, это ей здорово удавалось. Дачные цветы и лепестки придавали любому салату необыкновенную свежесть и красоту, делали его более пряным и необычным. Немного, конечно, шло в пищу, не целые букеты, а так, пара-тройка цветков – для удивления и терпкости.

Бабушкино 75-летие. С художником Саввой Бродским. 1978 г.

Мама с бабушкой, Коктебель. 60-е

С Ксеней

На гастролях

Лидка в саду

Любимым съедобным цветком у Лидки была настурция. У нас ее водилось всегда несколько сортов: какая-то ползла вверх, оплетая старую сосну и украшая ствол круглыми матовыми листьями и ярко-оранжевыми цветами; другая росла кустиками, листочки были меньше, а желтые солнечные цветы поднимались над ними; у третьей были неровные листочные края и рябенькие цветики. Съедобным был не только цветок, но и листья настурции, которые Лидка считала намного полезнее подорожника и в сезон клеила мне такой листок на царапину или ушиб. Проходило быстро.

Два основных блюда из настурции – каперсы, которые мариновались в больших количествах и которых еле хватало до следующего цветения, и замечательный настурочный салат из листьев и цветов.

Каперсы из настурции

Ждем, когда отцветет настурция и появятся круглые, зеленые, твердые незрелые шарики – семена. Собираем, промываем, сушим от воды, кладем в кастрюлю и засыпаем крупной солью на сутки. Иногда перемешиваем, чтобы хорошо просолились. На следующий день высыпаем содержимое кастрюли на полотенце, удаляем лишнюю соль и влагу, а семена настурции засыпаем в маленькие баночки. Заливаем 6 %-ным уксусом и оставляем на 2 недели в холодильнике. А через 2 недели сливаем этот уксус и заливаем свежим. Каперсы готовы! Можно добавлять в соусы для рыбы, рыбные салаты, блюда из мяса и овощей, в солянку – куда угодно!

Салат с настурцией

Картофель нарезать кубиками или ломтиками, лук – кольцами и яйца – кружочками, перемешать и, пока картофель еще теплый, добавить нарезанную соломкой настурцию. Залить приготовленной из трав, специй, уксуса и масла заправкой и посыпать мелко нарезанной зеленью.

Для салата понадобятся:

картофель отварной очищенный и теплый – 4 шт.,

настурция – нарезанные соломкой листья, плоды и лепестки – примерно полстакана,

1 луковица (лучше взять сладкий салатный сорт: красный ялтинский или шалот),

2 сваренных вкрутую яйца.

Для заправки:

масло подсолнечное с запахом или любое растительное для заправки,

пряные травы – кто что любит, я предпочитаю смесь укропа, кинзы, душицы и чабреца – примерно полстакана,

уксус винный или бальзамический – по вкусу,

соль, перец, сахар – по вкусу.

Лепестки бархатцев тоже иногда шли в дело, добавлялись в различные соусы – для цвета и запаха, но для меня этот запах был слишком сильным. Еще Лидка сушила цветки жасмина и акации – смешивала потом с чаем. Из розы делала варенье. Росли у нас какие-то изумительные розы – розовые, с невероятным запахом и тяжеленными, плотными цветами. Во время их цветения запах начинался прямо от калитки и забивал все остальные. Эти розовые лепестки и шли в дело. Собирала их Лидка только днем, около полудня, когда розы сильнее всего пахнут. Мы с ней обрезали с каждого лепестка белый плотный отросточек, которым он крепится к бутону, чтобы варенье не было сильно вяжущим, видимо, в этом месте было что-то ненужное. Варенье получалось почти как духи – дурманящее, восточное, пахнущее, тягучее, но не могу сказать, что очень вкусное. Лидка делала всего несколько баночек, но просто к чаю мы его не брали – ждали ангину. Как только у кого заболевало горло, Лидка доставала заветную баночку и начинала лечить. Три раза в день горячего чая с этим лечебным вареньем – и горло начинало выздоравливать. Только глотать варенье сразу было нельзя, надо подержать во рту, чтобы розовое масло успело добраться до воспаленных миндалин.

Родители очень часто уезжали путешествовать по свету, это были, конечно, деловые командировки: папа выступал, читал стихи, мама с ним всю жизнь рядом, ездили на кинофестивали, на конференции молодых поэтов, везде и много. Я оставалась при Лидке и жила ее жизнью: ходила с ней за мясом и на балет, в гости и парикмахерскую, дружила с ее мудрыми великовозрастными друзьями.

Даже когда Лидка перестала танцевать, она продолжала порхать. Легкая, улыбчивая, добрая, она любила всех. К ней часто приходили ее друзья и подруги, уже совсем немолодые, но хорохорящиеся комические старухи и старики, которых я вспоминаю очень часто как важную часть моего детства – а как же, без них нельзя.

В ожидании родителей

Я, узнали?

Клевреты и мое непростое детство

Клеврет в действии

Надька Новикова – Лидка называла ее Надька Новенькая, – у них всех была такая привычка с юности, наверное, называть друг друга уменьшительными именами: Лидка, Надька, Олька. Так вот, Надька, сухонькая беззубая прелестная старушка с вечным каре и челочкой, видимо, подрезанной по линеечке. Она смолила одну за другой «беломорины», обожала береты, любила выпить и, выпив, одна танцевала полонез. Когда она выпивала больше меры, а это бывало часто, то падала со стула на пол, садясь мимо, и страшно, до икоты, хохотала. Я, как ребенок, ждала этого момента – гвоздь программы, так сказать! Все ее очень любили. Пахло от нее одинаково – табаком и «Красной Москвой». Когда она жарила у нас блинчики, то для ровности обрезала их ножницами. У нее был шикарный муж Эльтон, который до 95 лет рассекал по Москве на таком же стареньком, как и он, велосипеде. Жили они на Пушкинской площади, в огромной коммуналке с видом лично на Александра Сергеича, но вдруг комнату продали и вдвоем ушли в дом ветеранов сцены. Потом продолжали звонить и приезжали к нам на Горького с шоссе Энтузиастов на велосипедах. Им было уже за 95. Однажды он прекрасным утром, как пишут в романах, сказал: «Мне перестало быть интересно. Я устал». Лег и умер. Она вскоре ушла вслед за ним.

Надька Новенькая

Катька Шиловская с мужем Марком. Высокая, остроносая, в рыжем парике набекрень, высохшая, она почему-то часто оставалась у нас жить. Несмотря на лисий внешний вид, была очень доброй. Одно лицо с Риной Зеленой, всегда в образе. Ела почти один рис и считала, что он «вычищает шлаки». Но способ ее готовки риса передался и нам:

рис – 1 чашка,

вода – 2 чашки,

соль, растительное масло,

сливочное масло.

На сильном огне в глубокой сковородке разогревается растительное масло и кладется промытый рис. Его надо обжарить до прозрачности. Залить водой так, чтобы прикрыть рис, посолить, поставить доходить на маленький огонь 20–25 минут под крышкой. Как готов – положить кусочек сливочного масла.

Катька была очень начитанная и молчаливая. И довольно больная. Часто лежала по больницам, пытаясь облегчить свой диабет. И постоянно просила маму припрятать чулок – именно чулок – с бриллиантами. А когда жила у нас, то все время носилась с этим чулком, перепрятывая его, забывая куда, находя и снова пряча. Вечно была при деле. Потом уже, в 80-х, видимо, про чулок этот прознали и убили ее в собственной квартире.

Олька Сокольская из Мурманска. Самая близкая Лидкина подруга. Красива была до безумия даже в преклонном возрасте. Присылала нам с поездом бруснику, соленый палтус и всякую другую рыбу, и мы с папой ездили на вокзал, чтобы получить промасленную посылку с копченым палтусом – папиным любимым. Научила меня замачивать рыбу в молоке перед жаркой на 10–15 минут, потом в муку – и на сковородку. Пристрастила к протертой бруснике с апельсинами и грецкими орехами. И еще рассказала мне много северных кулинарных тонкостей. Переехала затем под Москву в Тайнинку, где жила на даче со своей дочкой и внуком, но приезжала к нам часто и исправно, будто обязана была это делать. Я ее очень любила. Мне нравилась ее девичья фамилия – Елюстрат-Алюстринович. Я ее коверкала как только могла! Она терпела.

Ветка

Сочи, 47-й год. Ленин, Сталин, мама и бабушка

С Катей Шиловской

Лидка с Олей Сокольской

Тяпа, по-моему, ее звали Антонина, я не помню, но она всегда звалась Тяпкой. Почему эта собачья кличка, я понять не могла. Хотя, правда, она чем-то напоминала болонку. Ее мужа звали Модест. Тяпа и Модест. Для моего детского восприятия это было слишком странно. Тяпа была пухлой добрейшей хохотушкой, ярко накрашенной, с вечно размазанными по всему лицу губами, красилась в желтый цвет и закручивала локоны на бигуди, никогда их не расчесывая. Носила все броское, крупное, яркое, блестящее и обязательно со стразами – они должны были быть везде: от домашних тапочек до невероятного колье из стеклянных булыжников с золотой бахромой. Любила пирожные и петь куплеты. Тоже прожила очень долго, овдовела, к концу жизни совсем ослепла. Мама все время ей помогала, а она присылала в знак благодарности то сумочку из золотой парчи, то домашние туфельки на каблучках и с перьями, то кружевной воротничок, то ее замечательный пирог с виноградом. Обратно свои дары не принимала. И у нее всегда жили болонки.

Тяпин пирог с виноградом

Тесто Тяпа делала слоеное, но теперь его легко купить в любом магазине.

А для начинки понадобятся:

130 г грецких орехов,

120 г сахара,

2 яичных белка,

500 г винограда без косточек

Размалываем или рубим грецкие орехи. Я люблю, чтобы большая часть орехов была размолота почти в пасту, а меньшая покрупней, чтобы хрумкало на зубах. Перекладываем все орехи в кастрюльку, добавляем сахар и белки. Перемешиваем. Кастрюлю с белково-ореховой массой ставим на средний огонь. Кипятить не будем, греем на среднем огне, постоянно мешая, чтобы масса стала тягучей и густой. Затем снимаем с огня и даем немного остыть – масса должна быть теплой. Раскатываем на противне тесто. Намазываем ореховую массу толстым слоем на тесто и кладем виноград без косточек – можно белый, можно черный, можно вперемешку.

Выпекать пирог нужно в предварительно разогретой духовке при 180 градусах 20 минут.

Павочка, бывшая опереточная примадонна, важная и влиятельная, умевшая вдобавок гадать на картах. Гадать – гадала, но научить гаданию отказывалась, видимо, чтобы сохранить приоритет. Гадала всем: Фрадкину, Гуляеву, Андрею Миронову и многим другим. Что уж она там им всем нагадывала, я не знаю, но мужики уходили из Лидкиной комнаты счастливые и раскрасневшиеся. И шли за стол принять рюмочку. Большая, со взбитой прической – «халой», кажется, Павочка очень зазывно и томно смеялась, сидя у Лидки в кресле и раскладывая очередной пасьянс. Весь мир был в ее руках! Она никогда не готовила, но очень любила давать советы, как именно это делать.

Видимо, любимая Лидкина поза

Пава

Ветка, в смысле Иветта, балетная, самая молодая из Лидкиных подруг, ушедшая уже в новом веке. Породистая, из итальянских аристократов по фамилии Арнольди, с шикарной родословной, манерами и влажными печальными глазами. Похожая внешне чем-то на добермана, она всегда странно и необычно одевалась. Шляпки с перьями, юбки-карандаш в пол, вуальки – это ее. Она была замужем за старым евреем, потом разлюбила его, и он женился на ее маме. Наверное, чтобы не уходить из такой порядочной семьи. Потом умер. Ветка со своей мамой, которой было уже лет сто, обязательно отмечали Пасху – по-настоящему, со своими куличами, пасхой и расписными, а не просто сваренными в шелухе яйцами. Меня звали на кухню, когда с пасхи надо было снимать формы и выкладывать цукатами буквы ХВ – Христос Воскрес. Помню еще, в гостиной висели огромные фотографии в массивных рамах какого-то дворца – великолепные интерьеры с резными деревянными панелями и высокими пальмами в кадках, бархатными гардинами и потрясающим видом из окон. Оказалось, это их фамильная усадьба, где Ветка родилась. Три фотографии, вот что осталось. Потом ее старушка мама умерла, и, оставшись одна, Ветка тоже быстро ушла вслед за ней. Она не привыкла жить одна.

Севка Стаминский, любимый Лидкин друг и партнер, который добивался Лидки всю жизнь, но она по каким-то причинам предпочла его брата. Севка хохмил и вечно был душой компании: веселый, остроумный и очень добрый. Так солил огурцы, что их моментально съедали без хлеба, без водки, а так, живьем. Однажды по нашей просьбе перед большим приемом засолил целый таз огурцов у нас. Я тогда подглядела: секрет его огурцов – хрустящих, крепких и просоленных – был в газированной воде из сифона. А однажды он пришел к нам с чемоданом старинной посуды и безделушек. Все подарил Лидке и маме и тоже ушел в дом ветеранов сцены. Случилась какая-то эпидемия Лидкиных друзей ухода из жизни через дом ветеранов. Севка умер во время занятий аэробикой. Ему было под 90.

Вот рецепт его малосольных огурцов:

1 кг огурцов (мелких и крепких),

пучок укропа, головка чеснока,

2–4 ст.л. соли (кто как любит),

1 литр любой несоленой газированной воды.

Огурцам отрезать попки, уложить в миску на часть укропа и чеснока. В газированной воде развести соль и залить с верхом огурцы. Закрыть крышкой и поставить на холод. Через сутки готовы. А помидоры солил или мариновал – не пойму – в яблочном соке: кипятил сок и заливал помидоры, брал «сливку». Очень необычные и вкусные получались.

Володька Старостин, совсем одинокий и нетрадиционный, с которым у Лидки ничего не было только в силу его ориентации. Лидка обожала своих мужских подруг больше всех, наверное, за их преданность ей и добрый нрав. Володька был замечательный в прошлом танцовщик, по словам Лидки, а я помню его всегда в черном, до пят, пальто, беззубым, с седыми, в желтизну, волосами и удушающе пахнувшим одеколоном «Шипр». Благодаря ему это один из запахов моего детства. Бывало он напивался, начинал что-то невнятное бормотать, и Лидка уводила его поспать в соседнюю комнату. Просыпаясь, он снова хватался за рюмочку и допивал остатки по очереди из всех рюмок и стаканов, что бы налито там ни было. Ходил неряшливо одетым, в потерявших форму штанах с замахрившимися краями. После его смерти выяснилось, что он собрал уникальнейшую нотную библиотеку и был удивительным знатоком классической музыки.

Вот в такой замечательной компании и проходило мое детство. У нас была сложившаяся команда – мы играли в лото. Все Лидкины, как она их называла, клевреты^[1] садились в круг, и начинался спектакль. У каждого была своя роль, свой текст, более или менее повторяющийся каждый раз, свои шутки, словечки и намеки. Когда я стала постарше, лет в 12, мы начали играть на деньги. Вроде по копеечке, но набегало. Потом Павочка научила меня играть в карты – мы сражались во фрап, карточную игру, о которой, думаю, никто и не слышал. Вроде французская, очень азартная и очень денежная. Только и слышалось: «Вист», «Пас», «Иду вразрез!» Чем больше игроков, тем богаче улов. Играть могло до 12 человек, и сразу проявлялись их страсти. Катька Шиловская часто выигрывала – она чем-то приманивала удачу – и, выиграв, уже особенно не рисковала. Надька играла ради игры и общения, а не ради денег: шутила, похабничала и, прищурившись, курила. Севочка проигрывал с достоинством. Володька, тот вообще не выигрывал никогда, не везло ему. Павочка всегда держала кон и распоряжалась кассой. Лидка, увлекшись игрой, забывала, что происходит на кухне, и вскоре к нам приносился запах чего-то подгорелого.

– Господи, совсем забыла! Не сдавайте без меня! – давала она указание и мчалась на кухню.

Потом притаскивала целый поднос с популярной в то время закуской: кусочки бородинского хлеба жарились, мазались соусом из красного хрена и майонеза, сверху такой раскрытой книжечкой распластывалась выпотрошенная килька с маринованным лучком и огурчиком. Для разжигания аппетита. И водка. Водка всегда приносилась мороженая и в хрустальном графине – для амбьянсу, говорила Лидка. Сразу забывались карты, и голодные взгляды клевретов переносились на запотевший графин. Клевреты любили выпить.

Очень часто Лидка готовила самиздатовский яичный ликер. Его не пили, а ели маленькой ложечкой – настолько он был густой. Вкусный, пьяный, сладкий, этот ликер усыплял бдительность игроков, притуплял их внимание, чем я и пользовалась.

Яичный ликер

Все ингредиенты:

6 яичных желтков,

1 банка сгущенного молока,

0,5 л водки, спирта или коньяка.

Все взбивалось венчиком и съедалось-выпивалось. Раньше везде продавался питьевой спирт «Роял», его надо было как-то облагораживать, а чем же, как не яйцами со сгущенкой? Можно было и ванили положить, еще чего, по вкусу, короче, самый что ни на есть шикарный напиток. Хотя напитком его было неправильно называть, это был скорее очень алкогольный десерт. В бутылку мы его не заливали – оттуда потом не выстучишь, так и подавали в салатнике с половником.

Иногда Лидка доставала домашнюю настойку из черноплодной рябины. Рябина росла у нас на даче, и каждый урожай превращался в несколько литров черно-красной, терпкой, как сама ягода, сладкой шикарной настойки. Лидка говорила, что она очень полезная, и часто добавляла себе в чай ложечку-другую. Баба Поля же всегда в чай крошила антоновку, алкоголь не употребляла.

Настойка из черноплодки

Собирала ягоды всегда я. Гнула тяжелые ветки, чтоб не поломать, отрезала ножницами соцветия ягод и целилась, чтоб они попали прямо в ведро. Потом мы всем женским семейным коллективом ягоды мыли и перебирали. Банки стояли наготове, водка или спирт ждали своего часа. Надо засыпать ягоды в банки, немного размять их деревянной толкушкой, добавить гвоздику и сахар и хорошенько перемешать. Закрыть банку марлей и оставить так дня на два. Через два дня влить в банку водку или спирт, кто как любит, закрыть полиэтиленовой крышкой и убрать в темное место на два месяца. Потом нужно процедить и разлить настойку по бутылкам.

Для настойки понадобятся:

1 кг черноплодной рябины,

500 г сахара,

1 л водки,

3 бутона гвоздики.

Вот такое у меня было непростое детство. Карты, маньяки, разврат, обжорство, выпивка и отсутствие родителей.

Всем бы такое!