Читать книгу: «Ad factum», страница 2

Прерванный закат

– Вам никогда не приходилось искать то, чего нет? Чего не существовало в действительности, и вы об этом знали? – обратился Алекс Сторджес к своему другу инспектору Найджелу Сомсу.

– Смотря что вы имеете в виду, – усмехнулся инспектор.

– Как вам, должно быть, известно, этим летом мне удалось посетить Мальту, – начал свой рассказ Алекс, закурив сигару и махнув ею куда-то вдаль сквозь осенние дождевые струи, стекавшие по холодному лондонскому оконному стеклу…

***

Алекс, известный своей честностью и пунктуальностью семейный поверенный, приехал на Мальту в самый разгар летнего сезона по приглашению своего давнего лондонского клиента, в своём преклонном возрасте окончательно перебравшегося на этот остров. Мсье Цорн (у него был помощник-француз, так его называвший, и это обращение подхватили все друзья и знакомые господина Цорна)… Так вот, мсье Цорн, знаменитый биржевой магнат, проживал на острове со своей молодой женой, продлевал свой век оздоровительными процедурами (он рассчитывал прожить таким образом не один десяток лет), увлекался круизами на яхте вокруг острова, а также живописью. В качестве художника он создавал акварельные пейзажи, посвящённые деревушкам, скалам, полоскам морской воды между ними, изрезанной ветрами береговой линии, переливающемуся вечерними огнями горизонту.

Остров славился великолепными бухтами с каменистыми выходами к воде, неувядающими памятниками средневековья и россыпью вилл из серого и жёлтого известняка, добываемого тут же островитянами. Мсье Цорн владел роскошной виллой на побережье, но у него ещё оставалась недвижимость в Англии, по поводу продажи и сдачи в аренду которой он намеревался сделать распоряжения.

За счёт мсье Цорна Алекса разместили в одном из лучших отелей острова и предоставили ему автомобиль с шофёром, чтобы он мог полюбоваться островом в свободное время. Встречи с магнатом обычно проводились по вечерам, когда солнце не так досаждало и можно было свободно дышать на открытых террасах, не опасаясь перегрева. Где бы ни проходили встречи, где-то рядом с мсье Цорном всегда находилась его супруга, миловидная женщина, приветствовавшая Алекса с неизменной теплотой, но в беседах не принимавшая участия и державшаяся в стороне. В присутствии Алекса она никогда ни о чём не просила своего мужа, а, наоборот, старалась предупредить все его малейшие желания. Мсье Цорн, как-то, прощаясь с Алексом на дорожке, ведущей к воротам виллы, упомянул, что доверяет своей жене как самому себе.

Алекс наслаждался таким «отпуском» примерно с неделю и уже готовился к отъезду, как произошло то, что заставило его задержаться.

Мсье Цорн в тот день отказался от поездок и компаний, ему захотелось провести хотя бы часть дня в общении с девственной природой острова. Поэтому после обеда, в преддверии скорого заката, мсье Цорн рисовал горный пейзаж, спасаясь от уже не столь ярких, зато создающих красивые тени солнечных лучей в башенке средневекового монастыря, отданного несколько десятилетий назад местной картинной галерее. Эта галерея привлекала художников-любителей со всего острова, богатых и не очень, которые свободно устраивались с мольбертами в прохладных залах и создавали свои «нетленные» копии с развешанных по стенам старых картин, практикуясь в смешивании красок и прорисовке мельчайших деталей. И только за использование башни нужно было платить, её сдавал музей по часам, и магнату это нравилось, так как ему никто не мешал и не приставал с разговорами.

В этот день, как обычно, с ним была молодая жена, которая занималась чтением в прохладной глубине башни.

Примерно через пару часов с того момента, как магнат расположился в башне, и за час до того, как начался закат, с башни раздался пронзительный крик. Это кричала молодая жена мсье Цорна. Когда, наконец, на крик сбежались музейные служители, она была уже в глубоком обмороке, а перед ней лежал её муж с огнестрельным ранением головы, в луже крови и без признаков жизни.

Вызвали полицию и врача. Когда девушка пришла в себя, она рассказала, что в её мужа стрелял недавний посетитель, который приходил к мужу и пытался добиться справедливости: несколько лет назад его обокрали биржевые маклеры, работавшие под началом магната. Он потерял всё своё доставшееся от отца состояние и желал, чтобы магнат вернул ему хотя бы часть утраченного.

Когда магнат отказался, посетитель выстрелил ему в голову из пистолета и скрылся. По приметам, которые сообщила жена магната, убийцу вскоре задержали. Он всё отрицал, но супруга мсье Цорна настаивала на том, что видела именно этого человека, а через день во дворе музея, за камнем нашли и орудие преступления.

***

Когда Алексу сообщили об этом происшествии, он поначалу не мог поверить в то, что мсье Цорн решил проявить такую беспечность и отказаться от охраны, когда проводил время вне своей виллы. Но такова была договорённость с администрацией музея – никакие дополнительные охранники не нужны, охрану своих посетителей полностью обеспечивает музей. Такая провинциальная самонадеянность.

Алекса тоже допросили, но настолько формально, что у него вместо уверенности в том, что следствие находится на правильном пути, сложилось прямо противоположное мнение. Он убедился, что местные полицейские ничего расследовать не собираются и готовы предъявить задержанному обвинение в убийстве и отправить его в суд. Алекс не привык делать скоропалительные выводы и решил проверить версию полиции и воссоздать картину преступления по горячим следам. Будучи другом убитого, он пожелал осмотреть и, возможно, приобрести картину, над которой работал магнат в момент своего убийства. Это был, конечно, только предлог, под которым Алекс хотел получить доступ к обстоятельствам создания картины.

Жена Цорна махнула на такие мелочи рукой, она пребывала в трауре, и ей было не до любительской мазни своего мужа. Картина на мольберте всё ещё находилась в башне музея, её только задвинули в дальний тёмный угол, чтобы она не мешала полицейским осматривать место убийства.

Пообщавшись с полицейскими, Алекс попросил в качестве семейного адвоката покойного разрешения ознакомиться с выводами полиции. В соответствии с протоколом осмотра тело убитого лежало на спине, ногами к входу в башню. В башню вела винтовая лестница, заканчивающаяся небольшим коридором – по этому коридору входили на смотровую площадку башни и по нему же возвращались обратно. Чтобы попасть на эту лестницу, нужно было пройти через несколько залов музея и открыть тяжёлую высокую дверь в углу музейной, а прежде монастырской библиотеки. Основу библиотеки составляло собрание старинных рукописей, начало которому положили средневековые монахи-бенедиктинцы. В этой части картин не было, а с книгами в летний сезон никто не работал. Покинув башню сразу после убийства, посетитель, по версии полиции, быстро вернулся в библиотеку, прошёл по залам музея и беспрепятственно покинул его. Но его хорошо запомнили охранники и кое-кто из художников-любителей. У него, действительно, была колоритная испанская внешность – черные длинные усы, сапоги и тёмно-зеленый костюм с жилетом канареечного цвета. Фамилия его была Карреро.

***

Всё вроде бы указывало на подозреваемого, все нити сходились к нему. И, тем не менее, что-то Алекса беспокоило, но он ничего определённого не мог сказать. Он забрал картину, которая была практически закончена, оставалось только внести несколько завершающих штрихов, и стал разглядывать пейзаж, изображённый художником в таких подробностях. Картина стояла в его гостиничном номере на подрамнике, и Алекс расхаживал возле неё, совершая круг за кругом по комнате и размышляя. Могли ли события сложиться по-иному, чем их представило следствие? Что могло подтолкнуть следствие к другой версии, вступающей в противоречие с официальной? Показания мадам Цорн, орудие убийства, свидетели – всё подтверждает изначальную и единственную версию. Но почему тогда предполагаемый убийца совершил своё преступление так явно и вызывающе? Хотел показать всему миру, что не боится наказания, что ему настолько важно отомстить и что ему наплевать на все предосторожности? Даже если так, то почему он отказывается признать свою вину?

Помимо непосредственного свидетеля – жены убитого, которая пребывала в трауре и по советам врачей никого не принимала, у этого преступления был ещё один свидетель. Немой и не привлекающий особого внимания. Вот эта картина. Что она могла рассказать о преступлении? Если она что-то могла, разумеется.

Не придумав ничего лучшего, Алекс отправился вместе с картиной в башню. Администрация музея захотела получить с него оплату дневной аренды, но у Алекса не было столь солидной суммы, и ему удалось договориться о том, что ему дадут возможность полюбоваться перед отъездом ещё раз на открывающиеся с башни окрестности острова, только на один час и не более. Нехотя, но ему всё-таки разрешили.

Алекс поднялся на башню, прислонил картину к стене и стал выбирать место, с которого рисующему мог открываться такой вид, который был изображён на картине. Наконец, ему удалось обнаружить подходящий ракурс. В проёме окна, противоположного к входу в башню. Именно с этого места художник мог видеть похожий фрагмент пейзажа. Значит, если художник смотрел в окно, он не мог в то же самое время видеть входящего. Однако и показания жены, и место на голове покойного, в которое попала пуля, указывали на то, что убитый во время выстрела повернулся в ту сторону, откуда прозвучал выстрел. «Допустим, что так, – соображал Алекс. – Мсье Цорна окликнули, и он повернулся в сторону пришедшего, то есть в сторону выхода из башни, и тогда его убили. Положение тела, кстати, тоже это подтверждает. Обернулся и получил пулю. Так-так».

Разрешённое время пребывания на башне подходило к завершению, и у Алекса опустились руки. «Ну что ж, взгляну последний раз на окружающую красоту, – рассудил Алекс, – а она действительно достойна всяческих похвал – и отправлюсь восвояси».

Он выглянул из окна, вдохнул морской воздух, смешанный с запахами цветов и пищи, приготовленной в ближайших жилищах, достал короткую подзорную трубу и… Что-то в этом пейзаже его не устроило. Он обернулся к картине, вгляделся в неё, и что же? – Так и есть. Картина не соответствовала пейзажу. Или пейзаж картине. Они не соответствовали друг другу в одной малости, на которую никто до Алекса не обратил внимания.

На картине был изображён вид, который открывался из окна, куда в данный момент смотрел Алекс: прямо простирались морские дали, слева были видны освещённые солнцем деревья с густыми зелёными кронами, а за ними извилистая дорога, по которой желающие могли добраться до пляжа у подножия скал, а справа хорошо просматривался скалистый участок, иначе говоря, склон, поднимающийся вверх и покрытый камнями и невысокими кустами. Так вот, на этом склоне явно не хватало одного камня или куста, который был на картине, а в реальности отсутствовал. Куда он мог подеваться?

Алекс в недоумении покинул башню и вернулся к выходу из музея. Он прошёл мимо приветливо помахавшего охранника и оказался на улице.

«Что-то с этим склоном не совсем в порядке, – решил Алекс. – Обследую-ка я его получше».

Он решил воспользоваться тропой, начинающейся от подножия башни, той тропой, по которой когда-то ходили монахи. Алекс забрался на склон, благо у него была с собой, помимо подзорной трубы, ещё и подходящая трость, с помощью которой он довольно ловко цеплялся за кусты. На том месте, где, судя по картине, на склоне должен быть камень или куст, Алекс не обнаружил ни того, ни другого. Зато обнаружил следы и вмятину, как будто здесь кто-то недавно топтался. Да, он не ошибся, это именно такое место, которое было видно с башни, и с которого башню тоже было прекрасно видно. Ну что ж… Алекс тщательно осмотрел всё вокруг этого места, каждую травинку-пылинку. Ползал на коленях и заглядывал под ближайшие кусты. И нашёл кое-что. В пяти-семи метрах от этого места, только чуть пониже, он обнаружил маленький кусочек металла. Ну да, это же гильза от пистолетной пули. Отсюда тоже кто-то стрелял. А если стреляли по башне? Нет, из пистолета на такое расстояние точный выстрел не совершить… И тем не менее, Алекс отряхнулся и отправился прямиком в полицию.

Полицейские признали в находке Алекса ту самую гильзу от пули, которой был убит магнат. Эту гильзу искали и в самой башне, и в коридоре, ведущем в башню, и у подножия башни со стороны музея, но так и не нашли.

Алекс задал полицейским ещё два вопроса и на каждый из них получил исчерпывающий ответ. Первый – был ли при жене магната обнаружен большой белый платок? Ответ – да, она как раз с помощью платка пыталась остановить кровь из раны мужа, из-за чего и упала в обморок. И второй вопрос – откуда берёт начало и мимо какого жилья проходит дорога, ведущая к пляжу – тому самому пляжу, с которого можно точно так же подняться на склон, только незаметно для тех, кто находится в башне? Алексу подробно объяснили и показали весь этот путь по карте и даже предложили провожатого.

Не откладывая дело в долгий ящик, Алекс на пару с провожатым прошли всю дорогу к пляжу, но только не со стороны города, а с другой стороны, мимо деревни и скромной гостиницы для тех приезжих, что обычно ограничены в средствах. Опросив местных жителей, Алекс установил, что в день убийства в часы, примерно соответствующие времени, когда был убит магнат, мимо деревни проходил человек в пыльном сером костюме горного туриста с длинным футляром в руках. Шутники ещё приняли его за «горного рыбака». Турист посмеялся вместе с ними, а потом попросил разрешения оставить футляр у одного из шутников в доме, пока он сам не вернётся за оставленной вещью на своей машине. Он действительно вернулся за футляром на автомобиле поздно вечером. Одет он был на этот раз совсем по-другому, этаким франтом, и привёз шутникам бутылку хорошего коньяка.

Алекс записал приметы «туриста» и на всякий случай прихватил с собой бутылку, которую к тому времени местные уже давно опустошили. В полиции его похвалили за предусмотрительность, потому что на бутылке остался обрывок ценника, по которому установили магазин, где продавалась эта самая бутылка. Алексу помогли найти тот колоритный «супермаркет», где бутылку сразу же узнали – не каждый день посетители покупают коньяк – местным он не по карману, а туристы предпочитают лёгкие ароматные вина. Хозяин не смог с ходу вспомнить покупателя коньяка, но его сынишка подсказал, что знает этого «дяденьку». Не далее, как три дня назад он показывал «туристу», выходящему из популярного отеля на первой линии, дорогу к своему «супермаркету».

Осталось только выяснить у служащих отеля, где находится их постоялец. Но, разумеется, в интересах следствия полицейским нельзя было подходить к отелю и попадаться «туристу» на глаза, чтобы он раньше времени не заподозрил слежку. И тут снова помог мальчик. Он отправился в отель вместе со своим отцом и попытался выяснить у служащего на ресепшене, не поможет ли он по приметам найти того господина, который оставил у них в магазине дорогую ручку (Алекс решил пожертвовать свой паркер для этого случая).

Но оказалось, что «турист» ещё вчера покинул отель и отправился на морской вокзал. Там он взял билет на круизный лайнер, на котором проведёт ближайшие две недели, если не решит сойти в каком-нибудь порту.

Полиция немедля связалась с лайнером, и «туриста» удалось задержать. Фотографии «туриста» во всех ракурсах прислали в полицию, а полицейские показали их жителям деревушки, и они его тут же признали. Несмотря на протесты со стороны «туриста», его обыскали, нашли у него фрагменты винтовки, стреляющей пистолетными пулями, и заодно оптический прицел к ней. Посчитав улики достаточно серьёзными, полиция добилась, чтобы изумлённого «туриста» высадили в Сицилии и предъявили ему обвинение.

Как только арестованного привезли обратно на Мальту, следствие устроило ему очную ставку с бывшей женой магната, мадам Цорн. Увидев её, он не стал отпираться. Он давно уже тёрся вокруг «мадам» в качестве «дальнего родственника», и они рассчитывали, по-видимому, после того, как «мадам» получила бы наследство, покинуть остров навсегда и отправиться в кругосветное «свадебное» путешествие.

Ради этой мечты они придумали план, как безнаказанно устранить преграду – капризного старого мужа, не желающего покидать этот свет по своей воле, и сделать так, чтобы в этом устранении обвинили совершенно постороннего человека.

«Мадам» тщательно контролировала все контакты мужа и никого лишнего не подпускала к нему, заботясь о покое и моральном здоровье «мсье». Но Карреро пришёлся как нельзя кстати и идеально подходил под её планы, и она подстроила всё таким образом, чтобы муж не только несколько раз повстречался с Карреро, но и полностью отказал тому в его претензиях, угрожая применить силу.

Она заранее знала, что Карреро явится в башню именно в этот день, сообщив тому будто бы «под его нажимом» место и время, и подговорила своего сообщника занять место на «огневом рубеже» напротив башни к часу, когда должна была состояться роковая встреча. Кто-то из местных доставил сообщника к пляжу на лодке, стрелок поднялся на склон, послушно укрылся серым плащом, чтобы слиться с окружающим пейзажем, и просидел там, под плащом, час или полтора, пока не появился Карреро и пока магнат создавал свой «шедевр», на котором стрелку пришлось запечатлеться, чтобы довести замысел до конца.

В тот момент, когда Карреро ушёл из башни, как и раньше, «с пустыми руками», а магнат снова появился в окне башни, «мадам» подбежала к нему для того, чтобы его успокоить, а сама послала сигнал сообщнику белым платком из другого окна. Выстрел из ружья оказался точным, и «мадам» осталось только повернуть труп мужа ногами к входу, а самой разразиться громкими криками и «упасть» в обморок. Не исключено, что пистолет был спрятан во дворе музея заранее, а полиция легко поверила в то, что именно этим оружием и был убит магнат.

***

– А что бы вы делали, если бы ваш клиент не увлекался акварельными рисунками? Не все носят с собой фотоаппарат, чтобы в последний миг жизни сфотографировать своего убийцу, – хитро улыбнулся инспектор Сомс, выслушав с интересом рассказ Алекса.

– Надеюсь, в будущем эту информацию научатся считывать с сетчатки глаза жертвы, и покушения на жизнь людей будут изжиты, ибо на поимку преступников потребуются считанные минуты, – парировал Алекс.

Знаешь, где теперь Элва?

История о том, как Алекс Сторджес, семейный адвокат и душеприказчик, познакомился с Найджелом Сомсом, который стал его другом и столичным инспектором, необычна и по-своему занимательна.

Корни этого знакомства уходят в далёкое прошлое, в ту пору, когда Алекс получил некоторую известность среди солидных семейств как представляющий и защищающий их интересы адвокат и его практика только начала расти и расширяться. Он служил тогда в конторе своего бывшего преподавателя и ещё даже не задумывался об открытии собственного предприятия. Но ему уже поручали довольно ответственные самостоятельные дела, некоторые были связаны с поездками за пределы Лондона, и при этом весьма непростыми поездками.

Вернувшись домой из одной такой командировки и не успев даже умыться с дороги, Алекс услышал настойчивый телефонный звонок. Алекс почувствовал некоторую досаду, но подошёл к аппарату и снял трубку. Женский голос на другом конце сообщил Алексу о том, что звонившая является сестрой его университетского однокашника Фрэнка Д. и хотела бы встретиться и переговорить с Алексом. Сестра Фрэнка готова была сразу же примчаться на такси. В этот день в контору Алекс уже не успевал, поэтому встреча произошла в кафе по соседству с домом Алекса. Молодая женщина была очень взволнованна. От неё Алекс и узнал об исчезновении своего знакомого Фрэнка, который пропал во время посещения театра несколько дней назад. Кто бы мог подумать, что в шестидесятые годы двадцатого века посреди английской столицы люди могут вот так спокойно и бесследно исчезать? Сестра тоже не могла этого понять и поэтому решила посоветоваться с приятелем Фрэнка. Алекс постарался успокоить её, попросив максимально подробно изложить суть дела.

Оказалось, Фрэнк покинул зрительный зал театра во время представления и не появился дома ни в тот день, ни на следующий. Произошло это в известном театре Олдвич, что находится в Вест-Энде, сейчас фешенебельном месте, но даже тогда не представлявшем угрозы для жителей и гостей этого района. Сестра Фрэнка, которая сидела рядом с ним на спектакле, была вынуждена возвращаться домой в одиночестве. Она, конечно же, обратилась в полицию, которая опросила всех известных ей знакомых Фрэнка, но ничего путного не выяснила. Алекс не попал в этот круг, поскольку не виделся с Фрэнком последние несколько лет. Полицейские даже побывали в доме его родителей, но те давно не имели никакой информации о своём сыне. Фрэнка не обнаружили ни среди умерших, ни среди живых пациентов лондонских больниц, находящихся в бессознательном состоянии и потерявших связь с близкими. Где ещё искать, никто не знал, и поиски на какое-то время застопорились. И тут один из однокашников Фрэнка посоветовал его сестре переговорить с Алексом, о котором солидные люди уже отзывались как об успешном юристе.

Алекс Сторджес выслушал рассказ сестры Фрэнка и задал ей несколько вопросов. Почему Фрэнк купил билеты на этот спектакль? Он никогда и никуда не ходил с сестрой. Кто-то должен был пойти вместо неё? В особенности его заинтересовала деталь, на которую следствие не обратило своего пристального внимания. В театре в тот вечер играли три одноактные пьесы, среди них пьесу Теннесси Уильямса «Предназначено на слом». Как раз после определённой реплики в этой пьесе Фрэнк поднялся со своего места и вышел из зала. Сестре он сказал, что ему немного не по себе и он скоро вернётся. Однако на своё место он так и не вернулся. Сестра ещё подумала, что Фрэнка не пустили обратно в партер и он досматривает спектакль откуда-то с галёрки. Но на выходе из театра Фрэнк перед сестрой так и не появился.

Алекса заинтересовало то место в пьесе, после которого Фрэнк покинул спектакль. Но сестра не смогла вспомнить ничего конкретного, у неё от волнения путались мысли в голове, и Алекс, попросив время на раздумье, отпустил её.

На следующий день, раздобыв томик пьес Уильямса в библиотеке, Алекс внимательно изучил текст пьесы «Предназначено на слом» и отметил, что пьеса достаточно депрессивна сама по себе, и её неслучайно поставили во второй части спектакля, чтобы к концу третьей у зрителей хотя бы немного улучшилось настроение. Он выделил в пьесе фрагмент, который мог оказать влияние на впечатлительную натуру Фрэнка и заставить его поспешно покинуть зрительный зал.

Вот это место:

«Уилли. Знаешь, где теперь Элва?

Том. В Мемфисе?

Уилли. Нет.

Том. В Нью-Орлеане?

Уилли. Нет.

Том. В Сент-Луисе?

Уилли. Всё равно ни за что не угадаешь!

Том. Где же она тогда?

Пауза.

Уилли (торжественно). Она в юдоли смерти.

Том. Где-где?

Уилли (взрываясь). В юдоли смерти, на кладбище, в могиле! Ты что, глухой, что ли?

Том. Ах вот оно что! Скверное дело».

Алекс созвонился с сестрой Фрэнка, и та наконец вспомнила, что именно после этой сценки Фрэнку и стало «не по себе».

Но почему? Чем она его так взволновала или напугала? На кого указывала фраза «Она в юдоли смерти»? На какую женщину в жизни Фрэнка? Мать Фрэнка здорова, сестре на здоровье тоже было грех жаловаться. А может, произнесённые актёрами слова натолкнули Фрэнка на какое-то решение? Сестра не знала, что и думать. Фрэнк в последнее время что-то скрывал от неё, но она не решалась принуждать его к откровенному разговору. Она уважала старшего брата и ждала, когда он сам захочет поговорить с нею.

Алекс понял, что ничего не добьётся от сестры Фрэнка на этом этапе, и решил посмотреть «злосчастный» спектакль и прочувствовать на себе его магическое действие. Он отправился в Вест-Энд, но в театре его несколько разочаровали, сообщив, что следующее представление одноактных пьес состоится только через неделю. В раздумьях Алекс обратился к афише спектакля и увидел, что роль Уилли, произносившей взволновавшую Фрэнка речь, исполняла актриса по фамилии Харлингтон. На афише так и значилось: «Уилли – Оливия Харлингтон». Может быть, актриса в курсе, куда мог подеваться Фрэнк? Алекс подошёл к охраннику с вопросом, не интересовался ли кто-либо во время или после спектакля этой актрисой. Привратник усмехнулся, ведь актрисами часто интересуются. И добавил: «А насчёт фамилии Харлингтон – у меня тут на днях спросили, с какого вокзала отходят поезда на Харлингтон. Сейчас уже не вспомню того, кто спросил – столько людей проходит перед глазами – но сам вопрос хорошо запомнил». Алекса осенило: «Да, конечно, ведь Харлингтон является также названием населённого пункта и железнодорожной станции к северу от Лондона». Примерно в часе пути от лондонского железнодорожного вокзала Виктория. А если это подсказка? Алекса часто хвалили за проницательность, а также за то, что он обращает внимание на такие обстоятельства, которые обычно никто не замечает. «Во всяком случае, попробовать можно. Потеряю полдня, в крайнем случае день», – подумал Алекс.

Он наудачу отправился в Харлингтон и, как только вышел из вагона и оказался на платформе, тут же предъявил фотографию Фрэнка местному полицейскому и дежурному по станции. Те ему сказали, что мужчина на фото, действительно, похож на того джентльмена, который сошёл с поезда на этой станции на прошлой неделе и спрашивал, где находится дом одной девушки. Алексу показали дорогу, и он тоже посетил этот дом, но хозяин его – седовласый брюзга лет пятидесяти с большими мозолистыми руками – долго не хотел открывать, а потом, всё-таки приоткрыв дверь, уверенно заявил, что никакого Фрэнка не видел, а девушка по имени Эмили (падчерица хозяина) совсем недавно покинула этот мир. У неё было слабое сердце, и она умерла прямо во сне. Собственно говоря, её уже похоронили. Никаких других родственников у Эмили не было, и на похороны никто не приезжал. Алекс засомневался в правдивости отчима, так как Фрэнк явно собирался навестить именно этот дом, не зря же он так спешил в эти места и так живо интересовался, как к нему пройти. Но отчим продолжал стоять на своём. Ничего не добившись, Алекс распрощался с отчимом Эмили и покинул дом, но решил изучить дом снаружи и территорию вокруг него в поисках хоть каких-то следов Фрэнка.

Дом находился всего в одной миле от станции, но в таком месте, где других домов не было, поэтому Алекс не спешил стучаться в другие жилища, расположенные по дороге к станции. Только старые деревья окружали дом Эмили – это скучное здание, построенное в начале века. От автомобильной трассы к нему вела дорожка из гравия, наполовину засыпанная палой листвой. На территории вокруг дома Алекс не нашёл ничего интересного для себя, но заметил, что под домом имеется подвал, дверь в который, если хорошо присмотреться, видна с боковой стороны дома. К двери спускались ступеньки, из-за чего вход в подвал был больше, чем наполовину, скрыт от посторонних глаз. Алекс подошёл к подвалу и убедился в том, что дверь его заперта на надёжный замок. Что ещё было делать в этом месте? Но Алекс привык всё тщательно проверять, прежде чем принимать то или иное решение. На всякий случай Алекс достал бумагу и ручку и написал записку, после чего просунул её через вентиляционную щель в двери и три раза постучал в дверь. В записке Алекс написал: «Фрэнки, это я – Алекс. Отзовись». Через минуту раздался ответный стук, хотя и очень глухой. Алекс помчался стрелой на станцию и вызвал наряд полицейских. Местный начальник полиции не стал терять время на расспросы и вызвался лично принять участие в операции. Вместе с полицейскими Алекс снова явился к отчиму и заставил его открыть подвал. В подвале они обнаружили обессилевшего, но живого Фрэнка, и тот рассказал им свою историю.

Оказалось, что Фрэнк познакомился с Эмили в Лондоне на каком-то вернисаже. Она приехала в столицу из ближайшей провинции (откуда именно – он не запомнил), только недавно закончила учиться на фармацевта и собиралась найти постоянную работу. Эмили была привлекательной девушкой, чуть-чуть за двадцать, скромной и начитанной. По стройности она не уступала самой Твигги – за тогдашней модой можно легко было скрыть некоторую болезненность, которая для внимательного глаза проступала в облике девушки. Фрэнк практически сразу увлёкся ею. Месяца четыре они встречались, и Фрэнк даже хотел познакомить девушку со своей сестрой. И тут Эмили неожиданно пропала. Фрэнк не знал, где её искать. По лондонскому адресу, где она снимала комнату, её уже не было. Хозяйка квартиры была совсем не в курсе того, куда могла подеваться девушка, но заметила, что почти все её вещи остались на своих местах. Как-то раз, за пару недель до описываемых событий, Фрэнк и Эмили гуляли по вечерним улицам и забрели на Друри-Лейн, в театральный квартал. Они проходили мимо театра Олдвич и обратили внимание на освещённую огнями афишу премьерного спектакля… Девушка сказала тогда, что хотела бы попасть на этот спектакль. Ну, разумеется, когда премьера выйдет. Фрэнк заказал билеты, но после того, как он потерял всякую связь с Эмили, ему пришлось на этот спектакль пойти вместе с сестрой. И там он услышал диалог, который его взволновал («Где же она тогда? – Она в юдоли смерти»), а выйдя в фойе, увидел на афише, что героиню, произнёсшую страшную фразу, зовут Оливия Харлингтон. Он тут же вспомнил, что Харлингтон – это название места, откуда приехала девушка и которое он в рассеянности позабыл.

Фрэнк, недолго думая, отправился на вокзал и ещё до наступления сумерек приехал на станцию, где ему сообщили адрес дома девушки. Полицейский даже немного проводил Фрэнка, чтобы лучше объяснить дорогу, и по пути они разговорились. Оказалось, что молодой полицейский был одно время влюблён в Эмили, но давненько её не видел из-за того, что она переехала в Лондон, а сам он служит во Флитвике, ещё дальше от Лондона, но сегодня вместо другого его поставили на дежурство в Харлингтон.

Увидев в большом опустевшем доме только одного мужчину, представившегося отчимом Эмили, Фрэнк почувствовал разочарование. Отчим ему сообщил, что девушка, действительно, приезжала, но у неё внезапно случился сердечный приступ и она скоропостижно скончалась. При этом отчим всем своим видом изображал крайнюю скорбь по этому поводу. Фрэнк побледнел и ощутил, как почва уходит у него из-под ног. Только из-за этого отчим Эмили позволил Фрэнку присесть на стул, а то был готов уже закрыть дверь у него перед носом. И всё равно, как Фрэнк ни выспрашивал, он так и не смог получить от угрюмого и неприветливого хозяина никаких сведений о состоянии и пожеланиях Эмили перед внезапной кончиной. Фрэнк попросил показать её комнату, может, она что-то оставила для своего хорошего знакомого. Отчим пробурчал в ответ, что ничего Эмили никому не оставляла, сами можете посмотреть и убедиться, только недолго. Фрэнк зашёл в комнату и поначалу ничего не обнаружил, кроме весьма скромной, почти спартанской обстановки – в комнате давно никто не жил – и хотел уже уйти, но перед уходом заглянул под стол и кровать. И в дальнем углу под кроватью он увидел клочок бумаги, который тут же достал, но развернуть не успел, так как услышал шаги отчима по коридору. Фрэнк распрощался с хозяином, вышел из дома и в безопасном месте прочёл записку. В ней было всего четыре слова: «Умираю. Отчим подменил лекарства». Тогда Фрэнк вернулся к дому и, спрятавшись за деревом, увидел, как отчим вышел из дверей во двор, чтобы смести листья с дорожек. Фрэнк не смог удержаться от того, чтобы проникнуть теперь уже в незапертый дом и снова обследовать комнату Эмили, но отчим вернулся не вовремя, и Фрэнк только успел выскользнуть в какую-то дверь в конце коридора, которая, как оказалось, вела в подвал под домом. За дверью были ступеньки, ведущие вниз в темноту. Едва Фрэнк успел спуститься, как кто-то открыл дверь у него за спиной. Фрэнк шагнул в сторону и застыл в темноте, чтобы его не услышали. Это вернувшийся некстати отчим заглянул в подвал, прислушался, посветил в темноту карманным фонариком, а потом поднял в дом складную лестницу и запер дверь.