– Жаль, что приходится ездить из столицы в провинцию, – задумчиво произнес Хилл Грант. – Вспомните сегодняшнюю утреннюю давку и сравните с тем, что видите. Можно каждому ехать в отдельном вагоне, если у него дурное настроение.

Однако Крук находился в прекрасном настроении, и так они ехали вместе до самого вокзала Паддингтон. Пройдя через турникет, Грант сказал:

– Если я вам зачем-нибудь понадоблюсь, то я остановился в «Спортивно-театральном клубе». Не могу сказать, как надолго, потому как война от меня не зависит, но сегодня вечером я в любом случае буду там.

– Вы станете небесным даром для полиции, – заверил его Крук. – Им понадобится кто-нибудь, чтобы опознать тело, а может быть, этого не будет нужно, как уж там дело пойдет. Я им не гожусь. Показания постороннего – не доказательство, и как бы там ни было, я никогда не видел старушку в реальной жизни.

– Мне не хотелось пугать мисс Флору, – рассудительно произнес Грант, – но вам я вполне могу признаться, что мне все это не нравится. В конце концов, шляпа тетушки была сама по себе известна так же, как мыс Бичи-Хед, и кажется маловероятным, что ее оставили в квартире вашего друга просто смеха ради.

– Мне это тоже именно так представляется, – согласился Крук, – однако мы с вами, Грант, все же не полиция. Никому не известно, что они раскопают, и если это будет Лохнесское чудовище, то я не удивлюсь.

Крук видел, как Хилл крикнул «Такси!», прыгнул в машину и дал адрес в Уайтхолле, в то время как сам он более экономно, хоть и медленнее, добрался до Эрлс‐Корт. Как только Крук поставил ногу на нижнюю ступеньку лестницы, он услышал, как его позвали тихо, но властно. Опустив взгляд, он увидел в подвальном оконце лицо Отшельницы, которая загадочно поманила его рукой. Крук, никогда не спешивший вступать в общение с полицией, весело зашагал к задней двери.

– Заходите, только тихо, – предупредила она его. – Вы Гарри разбудите. – Гарри звали канарейку. – Они до сих пор наверху, – продолжила она. – Шастают туда-сюда целый день. Думаю, ждут, пока вернетесь вы и тот мужчина… как вы его назвали?

– С чего бы им думать, что я что-то знаю? – поинтересовался Крук.

– Ну, я сказала им, что это, может быть, ваша старуха.

Крук широко улыбнулся.

– И как они на это отреагировали?

– Просто спросили, когда вы вернетесь. Не удивлюсь, если они там снимают отпечатки пальцев.

– Со старухи?

– Так или иначе, но они шныряли вверх-вниз, а та женщина, что у вас работает, если можно это назвать работой, сказала, что полицейские там все фотографируют и еще непонятно что делают.

– В той квартире взять особо нечего, – успокоил ее Крук. – А что с телом?

– Увезли ее – после того как я им сказала, что она, скорее всего, ваша, – перешла старуха на драматический шепот.

– Полагаю, через минуту вы мне скажете, что на самом деле они ее нашли у меня под кроватью, – смиренно произнес Крук.

– О, нет. Она лежала на диване, а не под ним.

– И кто ее обнаружил?

– Девчушка, которая вчера заходила. Она хотела еще раз взглянуть на квартиру.

– Наверное, до смерти перепугалась.

– Она завизжала.

– Я ее не виню. А что насчет третьего этажа? Его обитателя не видели?

Отшельница горячо замотала головой.

– Как по мне, так его найдут в другой квартире.

– Чрезвычайно вероятно, сдается мне, – согласился Крук.

– По тому, как говорил этот полисмен, можно было подумать, что я его за часами спрятала. – Она задумалась. – И вовсе не его заслуга, – продолжила Отшельница, имея в виду сержанта уголовной полиции Бенхема, – что в доме не оказалось еще одного трупа.

– Я обязательно ему это передам, – одобрительно сказал Крук. Он протянул свою большую ладонь к клетке и громко щелкнул пальцами. Канарейка тут же проснулась и запела. Крук вышел из подвала и зашагал вверх по лестнице.

На втором этаже открылась дверь, и кто-то произнес:

– Мистер Крук?

– Извините, что потревожил вас, – ответил Крук, бесшумно пятясь назад, поскольку береженого бог бережет. А уж если есть один труп, то почему бы второму не появиться?

Бенхем представился. Крук пригласил сержанта выпить пива, однако выяснилось, что даже во внеслужебное время он его не употреблял. По выходным играл в хоккей за команду полиции и боялся, что из-за пива потеряет форму.

Крук лишился дара речи, что дало Бенхему преимущество.

– Мы нашли на втором этаже тело и хотели бы, чтобы вы на него взглянули, – заметил он. Это был высокий коренастый человек с таким вытянутым подбородком, что казалось, будто рот у него располагается посередине лица.

– А шляпу? – пробормотал Крук.

– Шляпу? – изумленно переспросил Бенхем.

– Ну, принадлежавшую даме.

– Шляпу мы не нашли. Но ведь теперь дамы не всегда их носят.

– Она совершенно точно надела ее, когда уезжала из Кингс-Уиддоус, если, конечно, это моя старуха.

– Ваша старуха?

– По фамилии Керси.

Бенхем замер.

– С такой же фамилией, как у жильца с третьего этажа.

– Это могла быть его тетка, – мечтательно произнес Крук. – Он гадал, где же она. И многие другие тоже.

– Мистера Керси целый день нет дома, – сказал Бенхем.

Крук посмотрел на часы.

– Рановато еще, наверное. Не знаю, я, как правило, и сам не возвращаюсь в это время.

– Похоже, он ушел очень рано.

– Я всегда говорю, что надо пораньше встать, чтобы меня застать, – ответил Крук, – но сегодня утром он поднялся еще раньше. Знаете, этот дом начинает обретать дурную славу. Из одной квартиры ночью испарился мужчина, в другой на следующее утро находят труп. Надеюсь, это не зловещее предзнаменование. Собственно говоря, если это мисс Керси, то вам нужен человек по имени Хилл Грант. Он несколько недель живет в доме мисс Керси и хорошо ее знает. Я эту даму в жизни ни разу не видел. Гранта можно найти в «Спортивно-театральном клубе», если он, хотя бы временно, не работает в военном министерстве.

Бенхем воспользовался телефоном Крука, и ему повезло застать Гранта в клубе.

– Это все ошибка, – с тоской в голосе сказал он Круку, когда появился на Брендон-стрит. – Похоже, они считают, что я слишком ценен, чтобы рисковать мною в Египте. Они приберегают меня для какого-то очень крупного дела. – От его легкомыслия не осталось и следа. – Послушайте, новости какие-нибудь есть?

– Полиция надеется, что вы их расскажете, – ответил Крук, после чего они втроем направились в морг.

Тело пожилой женщины небольшого роста выглядело, как это всегда бывает с мертвецами, чуть меньше в размерах, нежели при жизни. Как выяснилось, она была в черном платье, щедро украшенном черным янтарем, в ушах висячие серьги с гагатом, на ногах старомодные черные туфли с отделкой из черного стекляруса, из украшений – разнообразные цепочки и браслеты. Дамской сумочки в квартире не обнаружили, и установить ее личность возможно было лишь при опознании кем-то из близких друзей или родственников. Нитки жемчуга на ней не оказалось.

– Да, это мисс Керси, вне всякого сомнения, – мрачно подтвердил Грант. – Послушайте, ведь зрелище не из приятных, не так ли? – Он резко отвернулся. – Господи, что же с ней сделали?

– Ее ударили по голове и оглушили, – бесстрастно ответил Бенхем, – а потом задушили.

– А орудие вы нашли? – спросил Крук.

– В квартире находилось несколько предметов, которые могли использовать как орудие, но большинство из них покрыты слоем пыли и жира, и отпечатки пальцев мы не обнаружили. Разумеется, у нас не было никаких указаний на то, где произошло убийство. Итак, мистер Крук, исходя из ваших слов, мы вполне оправданно можем обыскать квартиру мистера Керси, если он не вернется.

– Боже правый! – воскликнул Грант. – Вы же не думаете, что и с ним тоже что-то случилось?

– Насчет таких субъектов никогда точно не знаешь, – заверил его Крук. – Он может внезапно оказаться при дворе короля Артура. Есть у него такой пунктик.

Бенхем угрюмо заметил:

– Хм, это было бы подходяще, но закон есть закон.

Он расспросил Гранта о поездке мисс Керси в Лондон и сказал, что им необходимо будет связаться с ее племянницей, чтобы она прибыла на дознание. Затем они вернулись на Брендон-стрит, где Бенхем подробно рассказал о событиях предыдущего дня.

– Вы не нашли ничего странного в том, что этот человек пытался попасть к вам в квартиру? – подозрительно спросил он. – В нормальной ситуации подобного не ожидаешь.

– К Чайному Колпаку такие слова неприменимы, – ответил Крук. – То, что нормально для нас, станет для него безумием и наоборот.

Он не стал откровенничать с полицией насчет подозрений, буйствовавших в его голове, словно вставшие на задние лапы львы на геральдическом щите. Если у полиции есть свой святой-покровитель, то это наверняка святой Томас Грэграйнд с его верой в факты и ничего, кроме фактов, в то время как Крук обращал внимание на захватывающие и несколько притянутые за уши фантазии.

В доме на Брендон-стрит Чайного Колпака по-прежнему не было. На ступеньке перед дверью его квартиры лежал бумажный сверток с бельем.

– Он обычно возвращается после закрытия Британского музея, – пробормотал Крук. – Я не знаю, когда там заканчивают работу.

– Он должен быть здесь до этого, – твердо ответил Бенхем.

– На самом деле у него была на девять тридцать утра назначена встреча со мной, – добавил Крук. Эти слова, похоже, подвигли полицию на решение.

– Мы войдем к нему в квартиру, – заявил сержант.

– Вы, вероятно, найдете ключ на обычном месте, – спешно сказал Крук, упредив взлом двери с помощью фомки.

Миссис Дэвис, по-видимому, произвела обычную в своем понимании уборку. Она размазала все отпечатки пальцев, которые возможный преступник оставил в помещении, переместила пыль по всему полу и оставила в углу грязную тряпку, словно корявую подпись. На столе лежала полуграмотная записка: «Сожалею завтра не приду». Письмо от мисс Керси все так же стояло на каминной полке, Бенхем вынул из конверта листок и взглянул на него.

– Он открыл его в моем присутствии, – любезно заметил Крук.

Полисмен недружелюбно посмотрел на него.

– Во второй раз, – произнес он.

Крук нахмурил рыжие брови. Полиция нечасто его обставляла.

– Этот конверт, – подчеркнул Бенхем, – открыли и снова аккуратно заклеили, а потом заново вскрывали не совсем в том же месте. Итак, вы не видели, как прошлым вечером мистер Керси во второй раз запечатывал его?

– Пока я находился здесь – нет, не видел.

– И он не был заклеен, когда мы вошли. Это означает, что его открыли до вашего прихода. И вот что еще, – добавил сержант, оглядывая комнату, – похоже, здесь нет других неоткрытых писем. Так где, вы говорите, оно лежало?

– Поверх вон тех газет.

– И он сразу узнал почерк? А она время от времени присылает ему деньги? И тем не менее он не удосужился его открыть. Хм-м.

Полицейский прошел из гостиной в спальню, но это ему ничем не помогло. Кровать была застелена небрежно, и без показаний миссис Дэвис было невозможно определить, спали ли на ней прошлой ночью. Бенхем спрашивал адрес этой женщины, но никто его не знал. Крук посоветовал расспросить миссис Тейт, хотя та вряд ли чем могла помочь.

– Скорее всего, нет, – согласился Бенхем не сулившим ничего хорошего тоном. – Я оставлю снаружи человека, и если он заметит любого входящего, то его остановит. Если вы, мистер Крук, что-то услышите о мистере Керси, мы бы очень хотели это знать.

Крук вспоминал события прошлого вечера. Тогда он говорил себе, что, возможно, сует голову в капкан, и все же – все же – зачем втягивать в это его, человека по фамилии Крук, который и выглядел, и вел себя, как бульдог, уж будьте покойны – если раз вцепится, то уже не отпустит?

Когда полиция удалилась, он повернулся к Хиллу Гранту.

– Пива? – предложил он. – Верно. А я вот не откажусь.

– Все это просто ужас какой-то, – сказал Грант. – Какой смысл кому-то бить бедную старуху по голове? Вижу, что полиция прекрасно соображает, что к чему.

– Дважды один – два, – пояснил Крук, – а дважды два – четыре. Однако дважды четыре – девяносто шесть, если знаешь, как счет вести. То есть если в полиции служишь, – закончил он.

Крук никогда не отзывался о полиции справедливо. Он говорил, что не его это работа – чудеса творить.

Они немного поговорили о том о сем, а потом Грант сказал:

– Я тут подумал о мисс Флоре. Полагаю, что полиция позвонит ей?

– Они свяжутся с местной полицией, – ответил Крук, – а та уже расскажет мисс Флоре о случившемся.

Хилл вздохнул.

– Жаль, что она всегда так враждебно настроена. В том смысле, что хотя бы себя пожалела. Послушайте, ей придется увидеть то же… что и мы?

– Боюсь, что да, – кивнул Крук.

– Она довольно сильно предана своей тетке и построила свою жизнь вокруг нее. Не знаю, что она дальше будет делать.

– Идет война, – бесстрастно отозвался Крук. – Любой может найти работу. К тому же, если старухе было восемьдесят, мисс Флора наверняка понимала, что ее тетушка не вечна.

– И тем не менее такая ее смерть станет для нее огромным потрясением.

– Я начинаю задумываться над тем, что, возможно, такая ее жизнь тоже может явиться для нее потрясением, – пророчески произнес Крук и открыл очередную бутылку пива.

II

Перефразируя автора псалмов, Крук мог сказать: «Тьма и свет – мне все едино» и, хотя уже давно наступило затемнение, вернулся в свою контору на Блумсбери-стрит, где его ждал Билл Парсонс. Это был высокий мужчина с некогда привлекательным лицом, прихрамывавший при ходьбе. Хромота напоминала о тех временах, когда он еще не встал на путь истинный и, играя против представителей закона и порядка, обычно вчистую выигрывал. Много лет назад Билл был одним из самых известных в стране похитителем драгоценностей, но во время одной особенно захватывающей погони он получил пулю в пятку. Тогда Парсонс закончил свою карьеру в относительно молодом возрасте и, по словам Крука, перешел на сторону ангелов. Он стал «адъютантом» Крука, получая такое жалованье, от размера которого у многих коммерсантов глаза бы на лоб полезли. Но Крук говорил, что тот незаменим, поскольку он знал обе стороны медали. Парсонс поставил условие, что никогда не окажется замешан в преследовании любого человека, с которым он когда-то работал, но поскольку бо`льшая часть клиентов Крука обитали в преступном мире, подобные случайности возникали крайне редко.

На стороне добродетельных граждан вся сила и мощь полиции, любил говаривать Крук. Вы должны позволить пороку иметь особого рода ходатая. К тому же, что бы ни представлял собой порок, он не мелочен и не скуп. Щедро платит за доказательства того, что он не совершал чего-то, хотя явно виноват в этом. Добропорядочный человек ожидает, что вы на слово поверите в его невиновность, и ему претит мысль о том, что для подтверждения ее придется залезть в карман. Так что в большинстве случаев его рука не очень часто туда залезает.

– Новости есть? – спросил Билл, как только Крук вошел.

– Ну, как мы с тобой знаем, не всегда полезно рассказывать полиции все до конца, – ответил Крук. – Там народ неблагодарный, и они всегда уверены, что раскопают все сами при очень большом желании, будь у них возможностей меньше, чем у нас. Но это дело обещает стать чертовски интересным. Вот, например, что тебе известно о кресте Рональда?

– Я знаю, что он не в Англии и не засветился здесь за последний год, – сразу же отозвался Билл.

– А ты знаешь, кто его вывез из страны?

– Андерсен им занимался, но откуда он его взял… нет, этого я тебе сказать не могу.

– А я могу, – без обиняков заявил Крук. – У мисс Клэр Керси. И я много бы дал, мой мальчик, чтобы взглянуть на всю ее коллекцию.

– Вот черт! – воскликнул Билл. – А она-то как его раздобыла?

– Есть только два способа раздобыть подобные штуки, – напомнил ему Крук. – Первый – это заплатить, но я как-то не думаю, что она это сделала, и второй – это надавить…

– Шантаж? – Билл изумленно приподнял брови. – Вот, значит, в какие игры она играет?

– По-моему, да, Билл, именно в такие. Однако, будучи человеком осторожным и заботящимся о своей репутации, я все это тщательно проверю. Итак, по словам мисс Флоры и экономки, миссис Филлипс, жена врача, умирая от гриппа в одна тысяча девятьсот восемнадцатом году, оставила своей компаньонке мисс Клэр Керси две тысячи фунтов. Однако, по словам все той же экономки, у миссис Филлипс не было ни гроша, а доктор Филлипс вел себя несколько старомодно касательно выплаты жалованья компаньонке. Более того, хотя жена врача выделила мисс Керси две тысячи фунтов за менее чем двухгодичную преданность, она не вознаградила экономку за многолетнюю верную службу даже полукроной, что кажется мне очень подозрительным.

– Короче говоря, полный туман, – сухо заметил Билл.

– Ну и как тебе все это нравится? Разумеется, я знаю, что получить что-то из ничего – это верный способ стать миллионером, но если жена врача собиралась обеспечить будущее нашей мисс Керси, почему она хотя бы при жизни не платила ей жалованье? Ответ: потому что у нее не было необходимых…

– А у врача средства были? И мисс Керси это знала?

– Она знала еще кое-что и извлекла из этого выгоду. Мне очень интересно, есть ли какая-нибудь подноготная у болезни покойной миссис Филлипс, – заметил он. – Уотсон сказала, что доктор Филлипс снова женился.

– Одна тысяча девятьсот восемнадцатый год был давно, – отозвался Билл.

– Надо бы все же проверить, – сказал Крук. – Ведь даже филантроп не расстанется с двумя тысячами просто так. К тому же после смерти жены он оттуда уехал и обосновался в другом месте.

– В том смысле, что в Хемпстеде о нем пошло слишком много разговоров?

– Это твои слова, Билл.

– А ты думал о том, чтобы разыскать его? – поинтересовался Билл.

– Чтобы спросить, убил ли он свою жену двадцать лет назад? А что, вполне. Нет. Форстер – вот кто нам нужен. Именно он был лечащим врачом миссис Филлипс на время ее смерти. И если там пахло темными делишками, он не мог такое забыть.

– Забыл бы, если бы здраво рассуждал, – возразил Билл.

– Возможно, я смогу освежить его память, – предложил Крук.

– А доказательства?.. – начал Билл, но Надежда Преступников бесцеремонно его оборвал:

– Не нужно никаких доказательств. Репутация врача – штука чертовски более весомая, нежели репутация какой-то светской дебютантки. Один лишь шепоток нанесет ему непоправимый вред. Я нечасто схожусь во мнениях с Чайным Колпаком, но по одному вопросу я полностью с ним согласен: двадцать лет назад – это то же, что вчера. К тому же, Билл, черт побери, если женщина вроде Клэр Керси добропорядочный человек, откуда она знает о кресте Рональда? Нет, она точно вела тайную жизнь, можно поставить на это последнюю рубашку.

– Похоже, ты не нашел никаких наводок на другие драгоценности? – задумчиво пробормотал Билл.

– Полагаю, что их держали в надежном месте. Все, кроме этой загадочной нитки жемчуга, оцененной в пять тысяч фунтов. Не спрашивай меня кем, – быстро добавил он, – потому что я сам не знаю. Однако, по словам племянницы мисс Керси, старуха надела ее, собираясь в Лондон, а по словам экономки, она не повела бы себя так глупо.

– А по словам полиции? – тотчас же спросил Билл.

– Полиция, похоже, и не слышала о жемчугах, – простодушно ответил Крук. – Забавно, Билл, если вдуматься, а?

– Глубоко она сети закинула? – не без восхищения заметил Билл. – Пара тысяч от врача – это одно, но штучки вроде креста Рональда – это уже кое-что посерьезнее.

– А знаешь, что она сделала с двумя тысячами? – спросил Крук. – Я тебе расскажу. Открыла агентство по трудоустройству. Компаньонки, личные секретарши и прислуга высшего ранга.

– Полагаю, мисс Керси досконально знала, что к чему, наблюдая изнутри дома, где служила.

– Еще бы, она знала все ходы и выходы. И очень даже неплохо, чтобы не терять связи со своими работницами. Они все время возвращались к ней, чтобы поступить на очередную службу. Она с ними переписывалась, приглашала на чай. И за все те годы, пока мисс Керси держала «Агентство Кей», она собрала несколько безделушек вроде креста Рональда и пропавших жемчугов, а также, позволю себе предположить, некоторое число других музейных ценностей.

– И с тех пор как мисс Керси оставила «Агентство Кей» – а я понимаю, что именно так она и поступила, она рассталась с крестом Рональда и, вероятно, с пропавшими жемчугами тоже?

– И со всем с остальным, Билл. Можешь покопать насчет этого «Агентства Кей». Уотсон, которой, конечно, ничего не угрожает, говорит, что мадам оставила агентство пять лет назад из-за состояния здоровья. Я спросил насчет репутации и престижа конторы, она ведь должна чего-то стоить, но, по ее мнению, об этом речь не заходила. Разумеется, нашей старой даме могло стать жарковато оставаться в Лондоне. Возможно, она слишком сильно кого-то прижала. Женщина с ее положением – лакомая добыча для остальных.

– Большие хищники пожирают малых, – предположил Билл и задумался. – И как ты думаешь все это раскапывать?

– Остается только один путь, – логично рассудил Крук.

– Не через крест?

– Конечно, нет. Предположить, что выступит Андерсен и скажет, что имел с ним дело? Или какой-то другой посредник? Да ни за что на свете. Возникнет слишком много вопросов. Крест так же хорошо известен в одних кругах, как породистая борзая – в других. Еще эти жемчуга. Предположим, что они и вправду существуют, что, скорее всего, так и есть. К кому их понесла мисс Керси? Снова к Андерсену? Или к Пёрди Мартину? Или к Фредди? Мы не знаем и, более того, никогда не узнаем. Скажу тебе без обиняков, Билл, не хотел бы я оказаться на месте Бенхема в этой интермедии. У половины его свидетелей есть веские причины оставаться в тени. Послушай, я собираюсь покопаться в истории покойной с той стороны, что связана с доктором Филлипсом. Пока это наш единственный шанс.

– И ты думаешь, что Филлипс все выложит двадцать лет спустя? – недоверчиво спросил Билл.

– Врачи – не единственные, кто может влиять на людей, – сухо осадил его Крук. – Конечно же, я рассчитываю, что он еще жив. Я заскочу к нему утром. А ты тем временем покопай про Чайного Колпака и «Агентство Кей», хотя вряд ли есть причины думать, что они чем-то связаны, разве что смертью мисс Керси. Я не очень-то жалую поэтов, сам знаешь, Билл, но иногда они говорят толковые вещи, что мир не таков, каким он кажется. Хотя, если на то пошло, так сказал совсем другой человек, а поэт просто вставил эти слова в свой стих.

Высказав это веселое и меткое наблюдение, Крук нахлобучил на голову котелок и вернулся в Эрлс-Корт.

III

На следующее утро, чисто по привычке, он нажал кнопку звонка квартиры номер 3 и, не видя и не слыша никакой реакции, быстро спустился по лестнице и отправился на метро в Западный Хемпстед. С помощью медицинских и телефонных справочников он нашел некоего доктора Эрскина Форстера, который, как он решил, возможно, тот самый врач, что ему нужен. Чтобы убедиться во всем наверняка, он отправился в регистрационную палату, где объяснил, что он адвокат, которому от имени клиента требуется подтвердить факт кончины некоей миссис Филлипс, жены доктора Чарлза Филлипса, которая предположительно скончалась во время эпидемии гриппа в 1918 году. Архивариус оказался тем, кого в 1915 году назвали «запасником». Потратив массу сил и времени, ему удалось разыскать в книгах запись касательно некоей миссис Мюриель Филлипс, умершей от гриппа 3 декабря 1918 года. Свидетельство о смерти подписано доктором Эрскином Форстером.

– Он все еще в наших краях? – без особой надежды поинтересовался Крук, и архивариус подтвердил, что да. Поэтому Крук тотчас же отправился на Брайнинг-стрит, где его почти сразу проводили в кабинет к небольшого роста человеку с красноватым лицом, шестидесяти с лишним лет. Увидев врача, Крук мгновенно поставил ему диагноз «гипертония».

Как только Крук вошел, Форстер ядовито изрек:

– Ну, что с вами стряслось? Справку у меня просить вроде нет необходимости. Вы совершенно здоровы. Я уже устал от всех этих симулянтов.

– Ну, это радует, – добродушно отозвался Крук, кладя на стол свой котелок.

Низенький доктор посмотрел на него свирепым взглядом.

– Какого черта вам нужно?

– Ни справки, ни укрепляющего средства. Моя фамилия Крук, я адвокат, и мне нужна от вас кое-какая информация – об убийстве.

– Какого черта! – повторил доктор, но на этот раз посмотрел на посетителя более настороженно. – Я ничего не знаю ни о каком убийстве.

– Ах, перестаньте, – возразил Крук. – Никогда еще не встречал врача, который хотя бы однажды не заподозрил убийство одного из больных. Все здоровяки, что пишут детективные романы, неустанно на этом настаивают.

– Возможно, сэр, – начал закипать доктор, – вы не совсем понимаете, что я человек занятой.

– Уверен, что так. И я тоже. Так что мы оба люди занятые. Поэтому перейду сразу к сути. Я расследую дело женщины, умершей во время эпидемии гриппа в восемнадцатом году. Вы подписывали ее свидетельство о смерти. Возможно, вы вспомните…

Доктор Форстер стал похож на аэростат в процессе его наполнения.

– Вы хоть представляете себе, сэр, число людей в одном только Хемпстеде, умерших от гриппа во время той эпидемии?! – прогремел он.

– Это вы мне будете рассказывать, – дерзко отозвался Крук.

– И вы при этом надеетесь, что я вспомню один конкретный случай?! – Теперь он походил на готовый взорваться аэростат.

– Ситуация с ней оказалась необычной, – сказал Крук. – Во-первых, она была лежачим инвалидом, а во‐вторых, являлась женой вашего коллеги-врача по фамилии Филлипс. Это вам ни о чем не говорит?

Стало совершенно очевидно, что говорит.

– Да, я ее помню, – пришлось признаться Форстеру. – Но не потому, что она умерла от гриппа. В ее случае нет ничего необычного. Остановка сердца, что случалось сплошь и рядом.

– Это по вашему мнению? Но можете ли вы вспомнить, видели ли вы ее тело? Это очень важно, – добавил Крук, когда Форстер начал привставать со стула с явным намерением вышвырнуть его вон.

– Не знаю, сэр, кто вы такой, черт подери… – начал он, но Крук прервал его, сказав:

– Ну, я полагаю, что вам лучше поговорить со мной, нежели с полицией.

– С полицией? – уставился на него Форстер.

– Давайте я вам все объясню. Если вы помните этот случай, вы, вероятно, не забыли, что у миссис Филлипс была компаньонка по фамилии Керси.

Доктор громко засопел.

– Я не помню, как звали ту женщину.

– Но вы все-таки не отрицаете, что компаньонка была.

– Это я помню. Филлипс был против этого с самого начала. Он считал – и оказался прав, – что все эти женщины делали его жену куда более истеричной, чем она могла бы быть в их отсутствии.

– Боже мой! – вздохнул Крук. – Боюсь, он был не очень-то сочувствующим мужем.

– Куда более сочувствующим, черт подери, чем большинство мужчин, окажись они на его месте. Миссис Филлипс относилась к тем женщинам, которым нечего делать и у которых нет настоящих подруг, так что она вообразила себя инвалидом. Многие женщины так поступают. Это заменяет им карьеру. Ни детей, ничего. В наши дни, полагаю, она отправилась бы на Харли-стрит, где за двадцать пять гиней какой-нибудь нахальный психоаналитик диагностировал бы у нее депрессию и еще бог знает что.

– Возможно, – примирительно произнес Крук, – что этот нахальный психоаналитик оказался бы прав.

– В каком смысле? – резко спросил Форстер.

Крук открыл портсигар.

– Не было ли каких-нибудь разговоров о самоубийстве? – предположил он.

– Не знаю, откуда вы нахватались таких идей! – воскликнул Форстер. – В этом нет ни слова правды.

– Нет? Забавно, как быстро распространяются слухи.

– Кто вам это в голову вбил?

Крук подался вперед. Теперь он вел себя как простодушный человек, который не распознает обмана, если его не поднесут на тарелочке.

– Темное там дело было, не так ли? Послушайте, миссис Филлипс была дамой, независимой в своих финансовых средствах.

– Не знаю, откуда у вас подобные факты, сэр, – отрывисто бросил доктор, – но так уж получилось, что мне известно, что у нее не было ни гроша. Любой, кто наблюдал ее профессионально в частной обстановке, должен был это знать.

– Странно, – задумчиво протянул Крук. – А вы знали, что она оставила своей компаньонке пару тысяч фунтов?

– Вас кто-то водит за нос, – с отвращением ответил Форстер.

– Это факт, – невозмутимо возразил Крук. – Компаньонка на эти деньги агентство открыла.

– Такое совершенно исключено, – категорично заявил Форстер.

– Будь по-вашему, – согласился Крук. – Однако факт остается фактом. Когда она пришла к миссис Филлипс, у нее не было ничего, кроме жалованья, а когда она ушла менее чем через два года, у нее было две тысячи фунтов. Если они не взялись из кошелька миссис Филлипс, то тогда их наверняка дал ей ее муж. В доме больше никто не мог владеть подобной суммой.

– А с чего это вы взяли, что он хотел ее поддержать? Господи! – добавил он, когда ему в голову пришла еще одна мысль. – Вы же не думаете, что между ними существовала некая связь? Ей же было пятьдесят лет, никак не меньше.

– Ну, значит, должно присутствовать что-то еще, если исключить романтические отношения, – настаивал Крук.

– Послушайте моего совета, – свирепо процедил Форстер, – и не ворошите прошлое. Миссис Филлипс умерла, а ее муж женат на другой двадцать лет. К тому же кому какое дело?

– Я же вам говорил – полиции.

– Сейчас полиция не станет расследовать то, что могло произойти двадцать два года назад.

– Значит, вы думаете, что это может быть правдой – что она совершила самоубийство?

– У меня нет никаких причин считать, что это так. На самом деле, насколько я ее помню, она бы ни за что не решилась наложить на себя руки.

– И оставить мужа свободным? Хм, а в ваших словах, возможно, что-то есть.

– Послушайте, – нетерпеливо произнес Форстер, – в чем же тут, наконец, дело?

– Вы знали, что она с ним в сговоре? – спросил Крук. – Я о мисс Керси.

– Керси? Ах да, компаньонка. Ну, я вряд ли бы вспомнил, как ее зовут. Я бы даже не узнал эту женщину, если бы встретил.

– Уверен, что не узнали бы, – тихо проговорил Крук. – Особенно в ее теперешнем состоянии.

– Вы хотите сказать, что она?..

Крук кивнул.

– Вот поэтому-то они и поднимают всю прежнюю историю. А история там еще какая, уж верьте слову. А самое интересное, похоже, начинается со смерти миссис Филлипс.

– Значит, так, – твердо начал Форстер. – Пожалуйста, уясните себе, если можете. Я ничего не знаю о смерти миссис Филлипс, в том смысле, что мне не известно ничего из ряда вон выходящего. Я лечил ее от гриппа, мне сообщили, что она умерла от остановки сердца. Ничего необычного в данных обстоятельствах не было, и я прислал свидетельство о смерти.

– Вы прислали свидетельство? Вы не поехали и не осмотрели ее?