Сороки-убийцы

Часть III
Девочка

1

Водить Аттикус Пюнд так и не научился. Не потому что был махровым ретроградом. Он был в курсе последних научных достижений и без колебания прибегал к ним – например, в части лечения своей болезни. Но в стремительности перемен, в этом внезапном нашествии механизмов всех типов и размеров было нечто приводящее его в смятение. По мере того как телевизоры, пишущие машинки, холодильники и стиральные машины все шире входили в обиход и даже поля заполнились столбами электролиний, Пюнд все чаще ловил себя на мысли, что человечеству еще, возможно, придется заплатить за прогресс неведомую пока цену. Об этом говорил его жизненный опыт. Ведь нацизм, по сути говоря, тоже был не чем иным, как машиной. Пюнд не бежал без оглядки навстречу новой технологической эре.

И потому, склонившись перед неизбежным и согласившись, что ему нужен личный автомобиль, он целиком переложил задачу на Джеймса Фрейзера. Тот ушел и пригнал модель «Велокс» от фирмы «Воксхолл» с четырехдверным салоном. Выбор, как признавал Пюнд, был удачным: солидный и надежный аппарат, достаточно просторный. Фрейзер, разумеется, радовался как мальчишка. Шестицилиндровый двигатель. Разгон с нуля до шестидесяти миль в час всего за двадцать две секунды. Обогрев лобового стекла зимой. Но Пюнд был доволен уже тем, что машина доставляла его туда, куда нужно, и, имея неброский серый кузов, не возвещала на всю округу о его прибытии.

После трехчасовой поездки из Лондона, проделанной без остановок, «воксхолл» с Джеймсом Фрезером за рулем подкатил к Пай-Холлу. На гравийной дорожке были припаркованы две полицейские машины. Пюнд вышел и размял ноги, радуясь освобождению из замкнутого пространства. Взгляд его проделал путь по фронтону здания, отметив его пышность, элегантность и чисто английский стиль. Он сразу определил, что этот дом много поколений принадлежал одной семье. Об этом говорили неизменность качества, дух постоянства.

– Чабб здесь, – вполголоса заметил Фрейзер.

В проеме входной двери появилась знакомая физиономия полицейского инспектора. Фрейзер позвонил ему перед выездом, и Чабб определенно ждал их. Пухлый и жизнерадостный, с усами, как у Оливера Харди^[9], следователь был в скверно сидящем костюме, под который было надето последнее изделие, связанное его женой: на этот раз особенно неудачный розовато-лиловый кардиган. Следователь был толстяком – такое впечатление он неизменно производил. Пюнд заметил однажды, что Чабб имеет вид человека, только что особенно вкусно отобедавшего. Инспектор скатился по ступенькам парадного входа, явно радуясь гостям.

– Герр Пюнд! – воскликнул он.

Чабб всегда обращался к нему «герр», как-то исподволь указывая, что в характере Пюнда есть изъян, поскольку он родился в Германии. Это все равно как если бы следователь сказал: давайте не будем забывать, кто победил в войне.

– Ваш звонок очень меня удивил, – продолжил Чабб. – Только не говорите, что вы вели дела с покойным сэром Магнусом.

– Ничего подобного, инспектор, – ответил Пюнд. – Я никогда не встречался с ним и узнал о его смерти из утренних газет.

– Так что же вас сюда привело? – Инспектор перевел взгляд на Джеймса Фрейзера и воззрился на него, словно видел в первый раз.

– Странное совпадение.

По правде, Фрейзер часто слышал из уст сыщика, что такой штуки, как совпадение, не бывает. В «Ландшафте криминалистического расследования» имелась глава, где автор излагал точку зрения, что все в жизни следует определенному шаблону и совпадение – это просто момент, когда этот шаблон становится на краткое время видимым.

– Одна юная леди из этой деревни приезжала ко мне вчера, – продолжил Пюнд. – Она поведала мне о смерти, произошедшей здесь две недели назад.

– Это вы про экономку, Мэри Блэкистон?

– Да. Девушку беспокоило то, что определенные люди делают на основании случившегося ложные обвинения.

– Хотите сказать, что за смертью той пожилой дамочки кроется умышленное убийство? – Чабб достал из кармана пачку «Плейерс» – он покупал сигареты только этой марки – и закурил. На указательном и среднем пальцах правой его руки проступали несмываемые желтые пятна, как на клавишах старого фортепьяно. – Ну, тут я могу вас успокоить, герр Пюнд. Я лично все проверил и могу вас уверить, что это был чистой воды несчастный случай. Она пылесосила на верхней площадке лестницы, запуталась в проводе и скатилась по ступеням. На полу толстая каменная плитка – какая незадача для жертвы! Ни у кого не имелось причины ее убивать, к тому же она заперлась в доме и была совершенно одна.

– А как насчет смерти сэра Магнуса?

– Вот это уже совсем другая история. Войдите и сами посмотри́те на эту бойню – другого слова не подберешь. Я сначала докурю, если не возражаете. Внутри довольно мерзко. – Он с жадностью припал к сигарете и затянулся. – Мы в данный момент склонны считать, что это грабеж, пошедший не по сценарию. Это самый очевидный вывод.

– Самые очевидные выводы – это то, чего я всегда стараюсь избегать.

– Ну, у вас свои методы, герр Пюнд, и я не утверждаю, что от них не было проку в прошлом. Что мы имеем здесь: богатый местный землевладелец, прожил в этой деревне всю жизнь. Рано пока говорить, но я не вижу никого, кто затаил на него обиду. Дальше: накануне вечером примерно в половине восьмого кто-то проник в усадьбу. Его заметил Брент, смотритель парка, только что закончивший работу. Описать внешность этого человека он не смог, но впечатление у него создалось такое, что это кто-то не из местных.

– Откуда такая уверенность? – спросил Фрейзер. Его до этой минуты упорно не замечали, и он решил напомнить присутствующим, что все еще здесь.

– Ну вы знаете, как это бывает. Гораздо проще узнать человека, если видел его прежде. Даже если не видно лица, можно узнать походку или очертания фигуры. Брент твердо убежден, что видел чужака. К тому же в поведении шедшего к дому незнакомца было нечто странное – он словно не хотел, чтобы его заметили.

– Вы полагаете, что это был грабитель, – сказал Пюнд.

– Несколько дней назад на дом уже совершили налет. – Чабб вздохнул, словно устав объяснять все снова. – Когда экономка умерла, пришлось выбить стекло в задней двери, чтобы доктор могла войти. Дверь так и не починили, и пару дней спустя в дом залезли воры. Они унесли с собой изрядный груз древних монет и украшений – римской эпохи, если угодно. Возможно, тогда они тут осмотрелись. В кабинете сэра Магнуса есть сейф. В тот раз грабители не смогли его вскрыть, но теперь-то они знали, где он, и решились на вторую попытку. Они считали, что дом по-прежнему стоит пустым. Сэр Магнус застал их врасплох, и вот вам результат.

– Вы упомянули, что его убили жестоко.

– Это слабо сказано. – Чаббу пришлось успокоить нервы еще одной глубокой затяжкой. – В главном холле есть старинные доспехи. Скоро вы их увидите. В полном комплекте, с мечом. – Инспектор сглотнул. – Мечом-то и воспользовались. Убитому начисто снесли голову.

Пюнд поразмыслил над услышанным.

– Кто его нашел? – спросил он.

– Жена. Она ездила в Лондон за покупками и вернулась примерно в девять пятнадцать.

– Поздновато закрываются магазины, – едва заметно улыбнувшись, заметил Пюнд.

– Ну, допустим, она еще поужинала. Так или иначе, когда она вернулась, то заметила отъезжающую машину. Женщина не уверена насчет модели, но машина была зеленая, и еще она разглядела две буквы на регистрационном номере: FP. Кстати, это ее инициалы. Леди Пай вошла и обнаружила мужа лежащим у подножия лестницы, почти в том же самом месте, где за неделю до того нашли тело экономки. Но лежал он там не весь: голова откатилась по полу до самого камина. Не уверен, что вам удастся в ближайшее время поговорить со свидетельницей. Она сейчас в больнице в Бате, до сих пор под действием успокоительных препаратов. Именно она позвонила в полицию, и я прослушал запись звонка. Бедная женщина: он так кричала и рыдала, что едва могла говорить. Если это убийство, вы определенно можете вычеркнуть ее из списка подозреваемых, если только она не величайшая в мире актриса.

– Тело, как я понимаю, убрали.

– Да. Мы увезли его ночью. Для этого требовался крепкий желудок, скажу я вам.

– После этого второго проникновения в дом что-то пропало, инспектор?

– Трудно сказать. Нужно переговорить с леди Пай, когда она будет в состоянии ответить. Но на первый взгляд ничего не украли. Если угодно, можете зайти, герр Пюнд. Официальных полномочий у вас нет, конечно, и мне, вероятно, следовало бы перемолвиться с заместителем начальника, но думаю, никакого вреда не будет. Если вам что-то придет на ум, дайте мне знать.

– Разумеется, инспектор, – кивнул Пюнд.

Фрейзер знал, однако, что этого не будет. Он сопровождал Пюнда в пяти отдельных расследованиях и познакомился с раздражающей привычкой сыщика держать все соображения при себе до тех пор, пока ему не будет угодно сообщить правду.

Они одолели три ступеньки, но, прежде чем войти в парадную дверь, Пюнд остановился и наклонился.

– А вот это странно, – произнес он.

Чабб в недоумении воззрился на него.

– Вы хотите сказать, я что-то проглядел? – резко спросил следователь. – А мы даже не вошли в дом!

– Возможно, инспектор, это не относится к делу, – поспешил успокоить его Пюнд. – Но обратите внимание на цветочную клумбу рядом с дверью…

Фрейзер посмотрел вниз. Цветочные клумбы шли по обеим сторонам от входа, разделенные ступеньками крыльца.

– Петунии, если не ошибаюсь, – отозвался Чабб.

– Насчет этого судить не берусь, – сказал Пюнд. – Но вы не видите этого отпечатка ладони?

Чабб и Фрейзер присмотрелись. Действительно, слева от двери на мягкой почве виднелся след от руки. Судя по размеру, Фрейзер предположил, что принадлежал он мужчине. Пальцы были расставлены. Очень странно, подумал Фрейзер. Отпечаток ноги был бы куда уместнее.

– Он, скорее всего, принадлежит садовнику, – предположил Чабб. – Другое объяснение мне в голову не приходит.

– Возможно, вы правы. – Пюнд пружинисто поднялся и пошел дальше.

Дверь привела их в просторную прямоугольную комнату с лестницей прямо перед ними и двумя другими дверями, справа и слева. Фрейзер сразу увидел, где лежало тело сэра Магнуса, и у него, как всегда, засосало под ложечкой. Персидский ковер тускло поблескивал, густо пропитанный кровью. Кровь щедро разлилась по плитам пола, до самого очага, окружив ножки одного из стоявших там кожаных кресел. Вся комната была насыщена ее запахом. Меч лежал по диагонали, рукоятью к лестнице, а острием указывая на оленью голову, смотревшую свысока своими стеклянными глазами. Видимо, чучело было единственным очевидцем происшедшего. Остальная часть доспехов, пустотелый рыцарь, стояла рядом с дверью в гостиную. Вместе со своим нанимателем Фрейзер посетил немало мест преступления. Нередко ему приходилось видеть там тела жертв: заколотых, застреленных, утонувших и так далее. Но он поймал себя на мысли, что в представшей здесь картине есть что-то особенно зловещее, а темные деревянные панели и галерея для менестрелей придавали ей сходство с эпохой Иакова I.

– Сэр Магнус был знаком с человеком, убившим его, – вполголоса заметил Пюнд.

– Почему вы так решили? – спросил Фрейзер.

– Исходя из расположения доспехов и планировки комнаты. – Пюнд взмахнул рукой. – Взгляните сами, Джеймс. Вход позади нас. Доспехи и меч в глубине комнаты. Если убийца вошел через парадную дверь с намерением напасть на сэра Магнуса, ему пришлось бы обойти жертву кругом, чтобы добраться до оружия. Тем временем, если дверь была открыта, сэр Магнус без труда мог сбежать. А так создается впечатление, что сэр Магнус скорее провожал гостя. Они выходят из гостиной. Сэр Магнус идет первым, убийца следом за ним. Открывая дверь, баронет не видит, что гость вытащил меч. Он поворачивается, видит, как гость приближается, и, вероятно, просит пощады. Убийца наносит удар. И мы видим ту картину, которая перед нами.

– И все-таки это мог быть чужак.

– Вы бы пригласили неизвестного человека в дом поздно вечером? Не думаю. – Пюнд покрутил головой. – Здесь не хватает картины.

Фрейзер проследил за его взглядом и убедился, что сыщик прав. На стене рядом с дверью виднелся пустой крюк, а на деревянной панели выделялся оттенком прямоугольник, красноречиво указывающий на отсутствующее произведение искусства.

– Думаете, это важно? – спросил Фрейзер.

– Важно все, – ответил Пюнд. Он в последний раз огляделся. – Здесь больше смотреть не на что. Любопытно было бы выяснить, как именно обнаружили экономку, погибшую две недели назад, но мы к этому еще вернемся. Не пройти ли нам в гостиную?

– Разумеется, – кивнул Чабб. – Эта дверь ведет в гостиную, а кабинет сэра Магнуса находится с другой стороны. Там мы нашли письмо, которое может вас заинтересовать.

В гостиной значительно сильнее, чем в холле, ощущалась женская рука: бледно-розовый ковер, плюшевые шторы с цветочным рисунком, удобные диваны и столики под рукой. Повсюду лежали фотографии. Фрейзер взял одну. На ней были изображены три человека, стоящие вместе перед домом. Круглолицый мужчина с бородой в старомодном костюме. Женщина рядом с ним, возвышаясь над соседом на несколько дюймов, смотрела в объектив нетерпеливым взглядом. Еще там был мальчик в школьной форме, с хмурым лицом. Определенно, это была фотография семьи, пусть и не самой счастливой: сэр Магнус, леди Пай и их сын.

Дверь в дальнем конце охранял полицейский в мундире. Пройдя через нее, они оказались в комнате, центральным предметом которой был антикварный стол, расположенный между двумя книжными шкафами, и из окна напротив открывался вид на лужайку и лежащее за ней озеро. Пол был паркетным, часть деревянных панелей стены скрывалась за ковром. К центру комнаты были обращены два кресла, между ними стоял старинный глобус. Главным предметом интерьера дальней стены был камин, пепел и угли говорили о том, что в нем недавно разжигали огонь. В воздухе чувствовался слабый аромат сигарного дыма. На боковом столике Фрейзер заметил хьюмидор и тяжелую стеклянную пепельницу. Деревянные панели, как в холле, украшали еще несколько полотен маслом, висевших, видимо, тут со времени возведения самого дома. Пюнд подошел к одной из них – изображению лошади перед конюшней, очень похоже на стиль Стаббса^[10]. Сыщик обратил на нее внимание, потому что она висела под углом к стене, как приоткрытая дверца.

– Так и было, когда мы вошли, – заметил Чабб.

Пюнд достал из кармана ручку, подцепил ею картину и потянул на себя. Она повернулась на петлях, открыв очень прочный с виду сейф, вделанный в стену.

– Комбинацию мы не знаем, – продолжил Чабб. – Уверен, что леди назовет ее нам, когда поправится.

Пюнд кивнул и перенес внимание на стол. Скорее всего, сэр Магнус провел за ним несколько часов перед смертью, поэтому разбросанные по столешнице бумаги могли дать какой-то намек на случившееся.

– В верхнем ящике лежит пистолет, – сказал Чабб. – Старый армейский револьвер. Из него не стреляли, он не заряжен. Если верить леди Пай, ее муж обычно держал его в сейфе. Видимо, он достал его из-за ограбления.

– Или у сэра Магнуса имелись причины для тревоги. – Пюнд открыл ящик и посмотрел на оружие.

Это и в самом деле был револьвер «уэбли» тридцать восьмого калибра. И Чабб был прав – из пистолета не стреляли.

Детектив задвинул ящик и обратился к поверхности стола, начав с серии чертежей. Это были архитектурные планы, разработанные компанией под названием «Ларкин Гэдуэлл», расположенной в Бате. На них был изображен квартал жилых домой, числом двенадцать, двумя линиями по шесть в каждом. Рядом лежала кучка документов, переписка с муниципальным советом: бумажный след, призванный в результате привести к разрешению на застройку. Вскоре догадка подтвердилась: красочная брошюра с заголовком «Дингл-драйв. Саксби-на-Эйвоне». Все это занимало один угол стола. На другом стоял телефон и рядом с ним блокнот. Кто-то, скорее всего сэр Магнус, написал карандашом – сам карандаш лежал поблизости:

Эштон Х

Ро

Девочка

Эти слова были аккуратно написаны наверху страницы, но затем сэр Магнус, должно быть, разволновался. Несколько строчек размашистым сердитым почерком наезжали друг на друга. Пюнд передал страницу Фрейзеру.

– Девочка? – спросил Джеймс.

– Похоже на заметки во время телефонного разговора, – предположил Пюнд. – «Ро» может быть обозначением для чего-то. Обратите внимание, что буква «о» строчная. А вот девочка… Возможно, она была предметом разговора.

– Похоже, разговор этот не доставил ему особой радости.

– Совершенно верно.

В завершение Пюнд обратился к пустому конверту, а затем к письму, о котором, видно, и упоминал Чабб и которое лежало на середине стола. Адреса на конверте не было, только имя «сэру Магнусу Паю», написанное от руки черными чернилами. Вскрыт он был небрежно. Пюнд вытащил платок и воспользовался им, чтобы взять конверт. Он тщательно осмотрел его, потом положил и взял письмо. Отпечатанное на машинке, оно было адресовано Магнусу Паю и содержало дату 28 июля 1955 года – тот самый день, когда произошло убийство. Пюнд прочел:

Думаешь, это сойдет тебе с рук? Эта деревня стояла тут до тебя и будет стоять после, и если ты думаешь, что можешь уничтожить ее своим строитьством и наживой, то очень ошибаешься. Пораскинь мозгами, говнюк, если хочешь жить здесь. Если хочешь жить.

Подписи не было. Пюнд снова положил его на стол, чтобы Фрейзер мог прочитать.

– Кто бы его ни написал, у него проблемы со словом «строительство», – заметил молодой человек.

– А еще он может быть кровожадным маньяком, – вполголоса добавил Пюнд. – Это письмо должно было прийти вчера. Сэра Магнуса убили спустя несколько часов после того, как оно было доставлено, – все, как тут обещано. – Он повернулся к полицейскому инспектору. – Насколько понимаю, чертежи имеют отношению к этому делу.

– Верно, – согласился Чабб. – Я звонил этим ребятам из «Ларкин Гэдуэлл». Это застройщики из Бата, и у них, надо полагать, состоялась некая сделка с сэром Магнусом. Я собирался навестить их сегодня после обеда. Если хотите, едемте со мной.

– Вы очень любезны, – кивнул Пюнд. Его внимание по-прежнему было сосредоточено на письме. – Есть здесь нечто, что я нахожу немного странным.

– Думаю, тут я вас опередил, Пюнд. – Следователь просиял, довольный собой. – Надпись на конверте сделана от руки, тогда как письмо отпечатано на машинке. Стоит счесть это серьезным проколом со стороны отправителя, если он или она намеревались остаться неизвестными. Мое предположение таково: он сначала запечатал письмо, потом сообразил, что забыл указать адресата, а всунуть конверт в машинку уже не получится. Со мной самим такое частенько происходит.

– Вполне вероятно, что вы правы, инспектор. Но я обратил внимание не на эту странность.

Чабб ждал продолжения, но стоявший по другую сторону стола Фрейзер знал, что это напрасная надежда. Так и оказалось. Пюнд уже переключил внимание на камин. Снова достав из кармана ручку, он покопался в пепле, нашел что-то и аккуратно отделил от кучки. Подойдя, Фрейзер увидел клочок бумаги, размером с сигаретную карточку, обгоревший по краям. Такие моменты в работе с Пюндом Джеймс очень ценил. Чаббу даже в голову не пришло осмотреть очаг. Полицейский обычно окидывал комнату беглым взором, вызывал судебных экспертов и шел заниматься своими делами. А тут вам ключ, причем такой, что может широко распахнуть дверь к разгадке. На клочке может оказаться имя. И даже несколько букв могут дать образец почерка, по которому удастся установить человека, побывавшего в комнате. К сожалению, в данном случае обрывок бумаги оказался совершенно чистым. Но Пюнда это, похоже, вовсе не обескуражило, напротив.

– Взгляните-ка, Фрейзер! – воскликнул сыщик. – Вот тут есть слегка выцветшее пятно. И мне кажется, можно рассмотреть по крайней мере часть отпечатка пальца.

– Отпечаток пальца? – Услышав эти слова, Чабб подошел ближе.

Фрейзер вгляделся пристальнее и убедился, что Пюнд прав. Пятно было темно-коричневого цвета, и первое, о чем подумал Джеймс, что это пролитый кофе. В то же время он не понимал, какое отношение к делу может иметь находка. Кто угодно мог разорвать лист бумаги и бросить в огонь. Допустим, сам сэр Магнус.

– Передам его в лабораторию, чтобы изучили, – сказал Чабб. – Заодно и письмо пусть посмотрят. Все-таки нельзя сбрасывать со счетов возможность, что я пришел к слишком поспешным выводам насчет того взломщика.

Пюнд кивнул и выпрямился.

– Нам понадобится жилье, – заявил он вдруг.

– Вы планируете остаться?

– Если позволите, инспектор.

– Ну еще бы. Полагаю, в «Гербе королевы» можно разместиться. Это паб рядом с церковью, но у них есть и комнаты на ночь. Если предпочитаете гостиницу, то вам в Бат.

– Мне удобнее оставаться в деревне, – ответил Пюнд.

Фрейзер вздохнул про себя, представив горбатые кровати, уродливую мебель и плюющиеся краны, являющиеся неотъемлемой чертой местечкового гостеприимства. Своих денег, помимо жалованья от Пюнда, довольно скромного, у Фрейзера не было, что не мешало ему иметь дорогие привычки.

– Хотите, чтобы я заказал? – спросил молодой человек.

– Мы можем пойти туда вместе, – ответил сыщик и повернулся к Чаббу. – Когда вы едете в Бат?

– Встреча в «Ларкин Гэдуэлл» назначена на два часа, а прямо оттуда мы можем заехать в больницу и повидать леди Пай.

– Превосходно, инспектор. Обязан заявить, что для меня величайшее удовольствие снова работать с вами.

– Взаимно. Рад видеть вас, герр Пюнд. Обезглавленные трупы и все такое! Как только раздался звонок, я понял, что это дело как раз по вашей части.

Закурив очередную сигарету, Чабб направился к машине.

2

К досаде Фрейзера, в «Гербе королевы» нашлись две свободные комнаты, и Пюнд, даже не поднявшись наверх, чтобы посмотреть их, снял обе. Они оказались именно такими, как предполагал Джеймс: с неровным полом и окошками слишком маленькими в пропорции к стенам, в которых они были проделаны. Комната Фрейзера выходила на деревенскую площадь. У Пюнда – на кладбище, но он не жаловался. Напротив, этот вид даже заставил его оживиться. И на недостаток удобств он тоже не жаловался. Едва приступив к работе в Таннер-Корте, Фрейзер, к своему удивлению, обнаружил, что детектив спит на простой кровати, скорее кушетке с железной рамой, аккуратно застеленной одеялами. Хотя в прошлом Пюнд был женат, о жене он никогда не распространялся и не выказывал дальнейшего интереса к слабому полу. Но даже при этом подобный аскетизм в дорогой лондонской квартире выглядел изрядным чудачеством.

Они пообедали вместе внизу, потом вышли на улицу. На площади на автобусной остановке собралась небольшая толпа, но у Фрейзера создалось впечатление, что эти люди ждут не автобус. Их явно что-то привлекло. Они оживленно переговаривались. Джеймс не сомневался, что Пюнд захочет подойти и разузнать, в чем дело, но тут на кладбище появилась фигура, идущая в их сторону. Это был викарий, об этом безошибочно говорили священническая рубашка и воротник-ошейник. Он был высоким и тощим, с нечесаными черными волосами. Фрейзер видел, как священник взял прислоненный к воротам велосипед и повел его к дороге. Колеса громко скрипели при каждом обороте.

– Викарий! – воскликнул Пюнд. – В английской деревне это человек, который всех знает.

– Не все ходят в церковь, – возразил Фрейзер.

– Не важно. Священник считает своим долгом знать даже атеистов и агностиков.

Они направились вперед и перехватили викария, прежде чем тот успел уехать. Пюнд представился.

– Ах да! – воскликнул викарий, моргая от яркого солнца. – Это имя мне знакомо, уверен. Сыщик? Разумеется, вы здесь из-за сэра Магнуса Пая. Какое ужасное происшествие! Маленькая община вроде Саксби-на-Эйвоне ни при каких обстоятельствах не готова к подобному событию, и нам будет очень тяжело сжиться с ним. Но прошу меня извинить, я не назвался: Робин Осборн. Я викарий здешней церкви Святого Ботольфа. Впрочем, вы, наверное, и сами это выяснили, учитывая ваше ремесло!

Он рассмеялся, и Пюнду пришло в голову – это пришло в голову даже Фрейзеру, – что священник – человек очень нервный и ему не под силу замолчать. Слова изливались из него в попытке скрыть то, что на самом деле у него на уме.

– Как понимаю, вы неплохо знали сэра Магнуса, – сказал Пюнд.

– Более или менее. Да. К несчастью, мы встречались с ним реже, чем мне хотелось бы. Не очень набожный человек. Он не часто посещал службы. – Осборн запрыгнул на велосипед. – Вы здесь, чтобы расследовать преступление, мистер Пюнд?

Тот ответил, что приехал именно ради этого.

– Я несколько удивлен, что нашей полиции понадобилась помощь со стороны. Это не означает, конечно, что вам здесь не рады. Сегодня утром я уже разговаривал с инспектором Чаббом. Он высказал предположение, что это мог быть взломщик. Грабители. Вам ведь, разумеется, известно, что недавно Пай-Холл обокрали?

– Похоже, Пай-Холлу выпала более чем средняя порция несчастий.

– Вы имеете в виду смерть Мэри Блэкистон? – уточнил Осборн. – Она упокоилась здесь. Я лично вел погребальную службу.

– Сэра Магнуса любили в деревне?

Вопрос застиг викария врасплох, и ему никак не удавалось подобрать верный ответ.

– Были такие, кто завидовал ему. Он обладал значительным богатством. Ну, была еще, конечно, проблема Дингл-Делла. Следует признать, что она вызывала большое недовольство.

– Дингл-Делл?

– Это полоса леса. Он продал ее.

– Фирме «Ларкин Гэдуэлл»? – вмешался Фрейзер.

– Да. Это застройщики, насколько мне известно.

– Мистер Осборн, вас удивит, если я скажу, что прямым следствием намерений сэра Магнуса стала письменная угроза убить его?

– Угроза убить? – Викарий смешался еще сильнее. – Меня бы это очень удивило. Уверен, что никто в округе не мог послать такое. Это очень мирная деревня. Здешний народ не приветствует подобное.

– Тем не менее вы упомянули о большом недовольстве.

– Люди негодовали. Но это не одно и то же, что убить.

– Когда вы в последний раз видели сэра Магнуса?

Робину Осборну не терпелось отправиться в путь. В велосипед он вцепился так, словно это был зверь, рвущийся с привязи. И последний вопрос его оскорбил. Это было видно по его глазам. Его что, в чем-то подозревают?

– Я встречался с ним довольно давно, – ответил он. – Он не смог присутствовать на похоронах Мэри Блэкистон – очень жаль, но сэр Магнус находился в это время на юге Франции. А до этого я сам был в отъезде.

– Где?

– В отпуске. С женой. – Пюнд выжидал подробностей, и Осборн не замедлил заполнить паузу: – Мы провели вместе неделю в Девоншире. Вообще-то, она меня уже давно ждет, так что, с вашего позволения…

Кисло улыбнувшись, викарий проехал между ними, шестерни велосипеда отчаянно скрипели.

– Я бы сказал, что он по какой-то причине нервничает, – вполголоса заметил Фрейзер.

– Да, Джеймс. Определенно, это человек, которому есть что скрывать.

По мере того как сыщик и его помощник шли к машине, Робин Осборн изо всех сил гнал велосипед по направлению к дому. Он понимал, что не был до конца честен: пусть не солгал, но утаил часть правды. Но хотя бы утверждение, что Генриетта давно ждет его, соответствовало истине.

– Где тебя носило? – спросила она, когда муж занял место на кухне. Она поставила на стол перед ним собственной выпечки открытый пирог и салат с фасолью.

– Э… просто был в деревне. – Осборн вознес немую молитву. – Я встретил того сыщика, – продолжил он, едва успев произнести «аминь». – Аттикуса Пюнда.

– А кто это такой?

– Ты наверняка о нем слышала. Он настоящая знаменитость. Частный детектив. Помнишь ту школу в Мальборо? Там был учитель, которого убили во время спектакля? Пюнд расследовал это дело.

– Но зачем нам нужен частный детектив? Я думала, что это был грабитель.

– Похоже, полиция могла допустить ошибку. – Осборн помедлил. – Сыщик полагает, что дело может быть как-то связано с Деллом.

– С Деллом?

– Так он думает.

Они ели молча. Никому еда не доставила особого удовольствия. Потом Генриетта неожиданно нарушила молчание.

– Куда ты ходил вчера ночью, Робин? – спросила она.

– Что?

– Ты знаешь, о чем я. Сэр Магнус был убит.

– Ей-богу, я-то тут при чем? – Осборн отложил нож и вилку и выпил глоток воды. – Я почувствовал гнев, – пояснил он. – Это один из смертных грехов. И были в моем сердце помыслы… которым там не место. Я разозлился из-за новостей, но это меня не оправдывает. Мне требовалось побыть одному, поэтому я отправился в церковь.

– Но тебя не было так долго.

– Для меня это оказалось нелегко, Генриетта. Понадобилось время.

Поначалу она не хотела говорить, потом передумала.

– Робин, я так за тебя волновалась. Ходила искать тебя. По правде говоря, я столкнулась с Брентом, и тот сказал, что видел, как кто-то пробирается к Пай-Холлу…

– На что ты намекаешь, Хен? Неужели ты думаешь, что я пошел в Пай-Холл и убил сэра Магнуса? Отрубил ему голову мечом? Ты это хочешь сказать?

– Нет, конечно нет. Просто ты был так зол.

– Это просто смешно. Я даже близко не подходил к усадьбе. И ничего не видел.

Было еще кое-что, о чем Генриетте хотелось сказать. О кровавом пятне на рукаве мужа. Она видела его собственными глазами. На следующее утро она взяла рубашку и прокипятила ее с отбеливателем. Теперь рубашка висела на веревке и сушилась на солнышке. Генриетте хотелось знать, чья это кровь и как она попала на одежду. Но она не осмелилась. Она не могла обвинить его. Такой поступок был немыслимым.

С остатком обеда они покончили в молчании.

3

Джонни Уайтхед сидел в отреставрированном капитанском кресле с изогнутой спинкой и вращающимся сиденьем и тоже размышлял насчет убийства. По правде говоря, он тем утром только этим и занимался, пока, как слон в посудной лавке, топал среди своего фарфора, бесцельно переставляя предметы и не выпуская сигареты изо рта. Когда он свалил и разбил прелестную суповую тарелку работы мейсенских мастеров, которая, хоть и будучи со сколом, была выставлена за девять шиллингов и шесть пенсов, Джемма Уайтхед потеряла наконец терпение.

– Что с тобой случилось? – осведомилась она. – Ты сегодня как медведь после зимней спячки. И это уже четвертая сигарета. Почему бы тебе не пойти на улицу, глотнуть свежего воздуха?

– Не хочу я выходить, – буркнул Джонни.

– Что стряслось?

Джонни затушил окурок в пепельнице от «Ройял Далтон» в форме коровы, оцененной в шесть шиллингов.

– А ты как думаешь?! – рявкнул он.

– Не знаю. Потому и спрашиваю.

– Сэр Магнус Пай, вот что стряслось! – Он посмотрел на дым, все еще поднимающийся витками от окурка. – Зачем кому-то понадобилось пойти и убить его? Теперь у нас в деревне полицейские, стучатся в двери и задают вопросы. Скоро и до нас доберутся.

– И что с того? Пусть спрашивают о чем угодно. – Последовала пауза, достаточно продолжительная, чтобы не остаться незамеченной. – Разве не так?