Детская агрессия. Что стоит за деструктивными эмоциями и как развивать в детях эмпатию

Это значит, что я отвергаю не мораль как важный социальный фактор, а лишь право профессионала игнорировать свои знания и заменять их личной моралью, даже если это кажется допустимым. Сегодня такие замены происходят слишком часто и становятся этической проблемой, поскольку лишают жертв жизнеспособности и радости, а значит, не позволяют им быть и оставаться здоровыми.

Мораль – это совокупность личных убеждений и ценностей, а также их сумма. С этим согласятся сотрудники любой педагогической организации. Она задает ценности, которыми руководствуются все члены сообщества. Ее существование не только неизбежно, но и очень полезно, когда каждый человек на самом деле желает определять и охранять свои личные границы. Суть решения проблемы любого агрессивного поведения – защищать личную целостность каждого и помогать агрессору интегрировать свою агрессию. Этому предмету я посвятил отдельную главу (глава VI).

Агрессия взрослых

В ныне устаревшей закостенелой патриархальной нуклеарной семье с четкой иерархией, где детей должно быть «видно, но не слышно», любое проявление агрессии по отношению к родителям расценивалось как угроза «естественной» структуре власти, то есть как неповиновение. Поэтому такое поведение подвергалось суровому и последовательному наказанию. До 1960-х годов предпочтительным (и рекомендуемым) инструментом воспитания детей была агрессивная бескомпромиссная критика. С тех пор мы постепенно уходили от этой традиции, хотя многим родителям сложно отказаться от абсолютной власти. По той же причине мы до сих пор встречаем множество родителей, которые втайне верят, что телесные наказания не только необходимы, но и полезны детям. Даже в странах вроде скандинавских, где уже практически не осталось приверженцев таких убеждений, многим трудно поверить, что детей можно хорошо воспитать без права ругать их или хотя бы использовать вербальную агрессию. Около 55 % европейских родителей признают, что прибегают к телесным наказаниям «время от времени». Старые привычки умирают с трудом!

Традиция рекомендовать и применять агрессивные физические и словесные наказания может быть одной из основных причин плачевного психического состояния взрослых старше пятидесяти. Если прибавить к этому массовые психосоматические расстройства и злоупотребление легальными наркотиками, количество пострадавших значительно возрастает. Со взрослой точки зрения можно по-прежнему сказать что-то положительное о «старых добрых временах» (когда женщины и дети держали рот на замке и делали то, что велят!), но с точки зрения индивидуального и общественного здоровья и благополучия это была и есть очень печальная история.

Многие профессионалы, о которых я упоминал, сами являются жертвами родительской агрессии и насилия – как и многие представители других профессий, – но продолжают работать с детьми, каким-то чудом не повторяя грехи своих предков. Это дань их моральным стандартам и дисциплине, и я снимаю перед ними шляпу! То же самое верно для многих родителей.

Однако большинство этих профессионалов (пока!) не смогли интегрировать свои агрессивные эмоции. Особенно трудно приходится женщинам, чьим прародительницам никогда не позволяли выражать агрессивные эмоции ни в детстве, ни во взрослой жизни. Как я объясню позже, не научившись использовать нашу агрессию, мы теряем возможность добиться успеха в разных сферах. Такой же исход ждет нас, если мы не научимся определять и устанавливать свои личные границы таким образом, чтобы их соблюдали и уважали.

К сожалению, проблема границ и авторитета, которые очень важны для родителей и профессиональных педагогов, не говоря уже о партнерах и друзьях, широко распространена именно в этих группах. Отсутствие личного авторитета – особенно когда идет речь об отношениях с детьми и молодежью – ставит в тупик мужчин-профессионалов и отцов. Когда я говорю с ними, они обычно объясняют, что видят только одну альтернативу – вести себя как их собственные авторитарные отцы и деды, – а им этого не хочется!

На помощь этим мужчинам и женщинам пришли два явления. Одно из них – распространенное убеждение в том, что «детям нужны границы» (этот выжил)! Термин «границы» часто используется как синоним «правил». Хотя любой группе людей действительно нужны какие-нибудь правила для достижения совместной цели, наукой не доказано, что дети особенно нуждаются в них. Это убеждение дает взрослым алиби для злоупотребления властью и назначения «последствий», которые стали постмодернистским названием наказаний.

Другое – то, что нам удалось установить новый набор моральных стандартов (мнений, отношений), которые не велят нам применять насилие к другим людям, включая детей. Это действительно хорошие новости для всех нас! Не просто впечатляет, но восхищает то, сколько взрослых смогли приспособиться и научиться сдерживать свое спонтанное поведение, примеры которого передавались из поколения в поколение.

Я предпочитаю рассматривать это достижение как мостик между тем, что было, и тем, что еще предстоит. Между старой парадигмой и новой.

Тем временем сформировалась промежуточная культура. Эту культуру можно описать множеством красочных способов, но, если кратко, она характеризуется мягким и нежным бесконечным потоком объяснений и определенных романтических взглядов на детей и лидерство взрослых. Ни профессиональные педагоги, ни родители еще не отказались от цели, связанной со старой парадигмой: иметь детей, которые (только) послушны, хорошо приспособлены и покорны. Они просто хотят достичь этой цели гораздо более мягкими способами. По прошествии 40 лет я готов сделать вывод, что эта благородная попытка не увенчалась успехом, хотя она, безусловно, несколько лучше, чем то, что было раньше.

Этой неоромантической культуре удалось возложить на взрослых почти невыполнимую задачу всегда быть вежливыми, добрыми, понимающими, мягкими и учтивыми. Этот феномен вызывает вопрос, на который я еще не нашел ответа ни в одном разговоре с людьми из психологических или социологических научных кругов. Попытаюсь сформулировать этот вопрос.

Допустим, мое поколение смогло сбросить чужой авторитет и авторитарные убеждения в достаточной степени, чтобы стать свободными. Освободиться от авторитетов, которые диктуют, как и что должно быть, и получить свободу быть самими собой. Освободиться от ролевых игр и получить свободу искать свою идентичность и цель в жизни. Почему мы, а впоследствии наши дети свернули в очередную ролевую игру, просто в другую разновидность конформизма?

Я не знаю ответов на многие подобные вопросы, но знаю, что это вновь затормозило человеческое развитие. Замедлило то самое психологическое и экзистенциальное созревание, которое может позволить нам справиться с испытаниями и опасностями изменившегося мира. Родители и педагоги заперли себя в ролях, которые делают их плохими образцами для детей и учеников. Они отказали себе в праве иметь и выражать весь спектр естественных и здоровых человеческих эмоций, включая агрессию, – и таким образом частично лишили детей настоящего контакта и тепла. В некоторых странах из так называемой «цивилизованной» части мира учителям не дозволяется физически прикасаться к ученикам больше, чем на 15 секунд, и трогать можно только за плечо – даже если ребенок упал и поранился.

Почему? Потому что они хотят защитить детей от насилия и нарушения личной неприкосновенности. Я (почти) уверен, что это сделано из лучших побуждений, но это бред! На самом деле это не что иное, как отговорка политиков и бюрократов, которые не способны представить себе правильные и здоровые реакции и поэтому создают правила, защищающие их от критики. Чему дети должны учиться у этих закрытых холодных взрослых? Сочувствию? Любви? Страсти? Состраданию?

Недавно я познакомился с матерью троих детей. Она подошла во время перерыва на моем семинаре и спросила со слезами на глазах, можно ли задать вопрос. Я согласился, и вот что она сказала: «Я чувствую себя такой плохой и виноватой и боюсь, что я навредила детям. За последние два месяца я трижды на них накричала. Простите, что беспокою вас во время перерыва, но мне слишком стыдно говорить об этом открыто перед группой».

Я был одновременно шокирован и тронут, поэтому крепко обнял ее (это было непростительно!) и уверил, что она не причинила вреда своим детям, не испортила отношения с ними. Она просто повела себя как нормальный человек, а с такими людьми детям нужно быть как можно чаще – особенно если они проводят дни напролет в компании учителей и педагогов, играющих свои роли.

Ей всего лишь нужно быть честной и взять на себя ответственность за свое поведение, а не оправдываться, по традиции перекладывая вину на детей. Отсюда еще один вопрос: «Неужели все эти родители и профессионалы перешли на новый уровень существования, где в сердце живет только любовь?» У меня есть на него ответ: «Нет, совершенно точно нет!»

Они просто выработали способы говорить и вести себя таким образом, который формально считается неагрессивным – можно назвать его добрым и праведным насилием. Это своего рода замаскированная агрессия и словесные оскорбления, которым красноречивые взрослые легко и свободно подвергают младших и менее красноречивых безо всякого риска, потому что у тех меньше опыта. Поскольку традиционно заявления слабых не принимаются всерьез, это нарушение детской неприкосновенности может продолжаться вечно.

Датское исследование пяти детских садов показало следующий результат: большинство детей считают, что их отчитывают 80 % времени, в течение которого они общаются со взрослыми, тогда как взрослые думают, что делают выговор только 20 % времени. Взрослые считают свое поведение агрессивным только тогда, когда повышают голос и принимают гневные или агрессивные позы.

В семьях дети пытаются донести свое восприятие до родителей, затыкая уши пальцами, и дома это часто сходит им с рук. В садах и школах они могут только притвориться, что не слышат, и в конце концов получить «диагноз».

Многие исследования показывают, что учителя издеваются над множеством школьников по несколько раз в неделю, хотя сами учителя и учреждения, в которых они работают, то и дело опровергают подобные обвинения. Как им это удается? Они просто намного хитрее, чем дети, которые издеваются над другими детьми: делают это скрытно, тайком и намного лицемернее. Им должно быть стыдно за себя, но вместо этого они обвиняют и исключают агрессивных детей. Вот какой пример демократии и справедливости видят наши дети.

Но это же несправедливо! И да, и нет. Это несправедливо в том смысле, что эти учителя – всего лишь люди, как бы парадоксально это ни звучало. Лично я нисколько не хочу перекладывать роль жертвы с детей на учителей. Я лишь хочу указать, что происходит, когда мы придерживаемся старой парадигмы, при которой всегда виноват самый слабый. Частью нового устройства является осознание того, что отношения субъект-субъект (в отличие от отношений субъект-объект) намного здоровее для всех участников любых отношений и сторона, которая обладает большей властью, ответственна за качество отношений.

Чтобы как взрослые, так и дети были максимально здоровы, взрослые обязательно должны рискнуть вести себя как настоящие люди со всеми видами эмоций и реакций, в том числе иррациональными. Другими словами, надо рискнуть оказаться уязвимыми, живыми и естественными.

Я искренне верю, что пришло время добавить здравый смысл в межличностные отношения. Для детей их отношения с педагогами одновременно являются важными и личными. Политическая корректность и формальности предназначены только для поверхностного сосуществования и для того, чтобы избегать обвинений. Идея того, что профессиональные отношения должны быть отстраненными, никогда не подходила для детей и молодежи, и это лишило многих профессионалов самых выдающихся качеств, а также успешных результатов, которых они заслуживают.

Чтобы эти отношения оставались разумными, конструктивными, сложными и плодотворными, мы должны быть готовы вложить всю эмоциональную музыку и поэзию, которые есть внутри нас, включая раздражительность, фрустрацию, гнев, ярость и ненависть. Только выражая и эти эмоции, обмениваясь ими, мы можем повзрослеть в реальном смысле этого слова. То, что все мы получили или взяли на себя какую-то роль, не обязательно означает, что мы должны жить и работать как актеры.

Позвольте мне сделать последнее замечание о многих женщинах-профессионалах, которые сейчас выставляют агрессивных детей из секции или школы, выгоняют с семейных обедов. Фактически они повторяют крайне репрессивное (то есть агрессивное) поведение, которое было характерно для психиатрии сотню лет назад. В те дни любой женщине, позволившей себе выразить гнев, фрустрацию и ярость, ставили диагноз «истерия», и мужчины упекали ее в лечебницу. Я искренне призываю не идти по их стопам! Верните себе право быть в оппозиции, свой личный авторитет и справедливость, а также иррациональный гнев.

Обозначив оптимальные условия для психического здоровья, вы можете задаться вопросом – верю ли я, что все психические заболевания возникают из-за дисфункциональных личных и социальных отношений? Честно сказать, я не уверен, и здесь не место для долгих споров по этому поводу.

Я помню, как много лет назад работал с семьей американского дипломата: мама, отец и трое сыновей-подростков. Психиатр поставил матери диагноз «депрессия» и выписал «Прозак», который действовал несколько недель. Отец сказал: «Вы не представляете, сколько вины это сняло с моих плеч! Оказывается, это все химия!» Они с женой были в таком восторге, что вся семья стала есть «Прозак» на завтрак – для профилактики. Я не стал вслух ставить под вопрос психическое состояние психиатра, предложившего эту схему.