Она стала мельтешиться. Я хотел оберечь ее от любых негативных эмоций. Все мы этого хотели. Она должна была это принять. И если не сейчас, то после войны.

Ее метавшиеся глаза по комнате в конце концов остановились на мне.

– Я знаю… Знаю, что меня там ждет. И я могу пройти через это, – она взяла меня за руки. – Мы можем пройти через это. Вместе.

И я кивнул в ответ, соглашаясь с ней. Я спокойно произнес «да», внушая самому себе, что все будет хорошо. Она даже смогла мимолетно улыбнуться, а я насладиться этим мгновением.

Я приложил руку к ее груди, высасывая ее энергию. Ноги Алекс подкосились, и она стала падать, когда я словил ее хрупкое, спящее тело.

– Да, ты справишься с этим. Но не сейчас, – последние мои слова, которые услышала Ал.

Все стали проходить на выход, пока я осторожно уложил Алекс на диван в гостиной. Я аккуратно дотронулся до ее румяных щек, которые вечно розовели при виде меня.

Я должен вернуться хотя бы для того, что б увидеть этот румянец еще один раз.

– Люцифер, – голос Микаеля звучал совсем рядом.

Я выровнялся и встал напротив Архангела.

– Я хочу, чтоб ты знал. Как только война закончится, я заберу Александру как можно дальше от этого всего. И от тебя, – он глянул на дочь. – Тьма будет следовать за тобой по пятам. Куда бы ты не пошел и сколько раз бы не пытался от нее избавиться. Александра не заслуживает такой жизни.

Каждое его слово отдавалось словно острым ножом по венам. Сердце сжималось в тиски, но не потому, что я не хотел расставаться с девушкой, а потому что был согласен с каждым словом ее отца.

– Я знаю, что ты солидарен со мной. Пообещай, что как только мы вернемся из Небытия – ты отпустишь Александру.

Как бы мне не хотелось спорить с ним, сражаться, доказывать, что я намного лучше, чем он считает. Но он был прав. И эта правда разрезала меня пополам. Ком боли застрял где-то в горле и мои ноздри расширились, пытаясь пустить больше кислорода в легкие.

Но как бы я не сопротивлялся Микаелю или самому себе – от правды не сбежать.

И я кивнул.